Дискурс

Франц. discours, англ. discourse. Многозначное понятие, введен­ное структуралистами. Наиболее подробно теоретическое обосно­ванное структурно-семиотическое понимание концепции дискурса дано А.-Ж. Греймасом и Ж. Курте в их «Объяснительном сло­варе теории языка» (Греймас, Курте:1983, с. 483-488). Дискурс интерпретируется как семиотический процесс, реализующийся в различных видах дискурсивных практик. Когда говорят о дис­курсе, то в первую очередь имеют в виду специфический способ или специфические правила организации речевой деятельности (письменной или устной). Например, Ж.-К. Коке называет дис­курс «сцеплением структур значения, обладающих собственными правилами комбинации и трансформации» (Coquet:1973, с. 27-28). Отсюда нередкое употребление дискурса как понятия, близкого стилю, как, например, «литературный дискурс», «научный дис­курс». Можно говорить о «научном дискурсе» различных сфер знания: философии, естественнонаучного мышления и т. д., вплоть до «идиолекта» — индивидуального стиля писателя.

В нарратологии проводят различие между дискурсивными уровнями, на которых действуют повествовательные инстанции

[77]

письменно зафиксированные в тексте произведения: эксплицитный автор, эксплицитный читатель, персо­нажи-рассказчики и т. д., и абстрактно-коммуникативными уров­нями, на которых взаимодействуют имплицитный автор, имплицитный читатель, нарратор в «безличном повест­вовании» (нарративная типология).

Дискурсивные практики

Франц. pratiques discoursives, англ. discoursive practics. Термин, активно употребляемый постструктуралистами и деконструктивистами. Теоретическое обоснование получил в работах Ж. Дерриды и Ю. Кристевой, но, как правило, применяется социологиче­ски ориентированными критиками в том смысле, который ему придал М. Фуко. Своей целью Фуко поставил выявление «исторического бессознательного» различных эпох, начиная с Возрождения и по XX в. включительно. Исходя из концепции языкового характера мышления, он сводит деятельность людей к их «речевым», т. е. дискурсивным практикам. Ученый считает, что каждая научная дисциплина обладает своим дискурсом, высту­пающим в виде специфической для данной дисциплины «форме знания» — понятийного аппарата с тезаурусными взаимосвязями.

Совокупность этих форм познания для каждой конкретной ис­торической эпохи образует свой уровень «культурного знания», иначе называемый Фуко эпистемой. В речевой практике со­временников она реализуется как строго определенный код — свод предписаний и запретов. Эта языковая норма бессознательно предопределяет языковое поведение, а следовательно, и мышление индивидов. В результате «воля-к-знанию», демонстрируемая лю­бой научной дисциплиной, обращается «волей-к-власти».

Фуко уже в статье 1968 г. «Ответ на вопрос» (Foucault: 1968) намечает три класса трансформаций дискурсивных практик: 1) Деривации (или внутридискурсивные зависимости), представляющие собой изменения, получаемые путем дедукции или импликации, обобщения, ограничения, пермутации элементов, исключения или включения понятий и т. д.; 2) Мутации (междискурсивные зависимости): смещение границ поля иссле­дуемых объектов, изменение роли и позиции говорящего субъекта, функции языка, установление новых форм информативной соци­альной циркуляции и т. д.; 3) Редистрибуции (перераспре­деление, или внедискурсивные зависимости): опрокиды­вание иерархического порядка, смена руководящих ролей, смеще­ние функции дискурса.

[78]

Левые деконструктивисты исследуют дискурсивные практики как ритмические конструкты, якобы обеспечивающие власть «господствующей идеологии» посредством идеологической «корректировки» и «редактуры» общекультурного знания 'той или иной конкретной исторической эпохи.