ТеорияХудожКультуры

Т.Е. Савицкая

Виртуальная реальность: парадигма культуры будущего?

Можно ли создать искусственную действительность как маску для лица, надетую на все чувства человека, чтобы тот не смог сорентироваться, что этой «мас- кой-фантоматикой» он отрезан от реального мира?

Станислав Лем. Тридцать лет спустя1

«Это мой дом, – сказал много путешествовавший по свету Джон Перри Барлоу на прошлогодней конференции в Амстердаме, подняв над голо-

вой свой power book. Он также сказал, что киберпространство превра-

тится в глобальное коллективное сознание, достаточно умное для того, чтобы составить компанию Богу, грандиозную экосистему ноосферы»2.

Что-нибудь о виртуальной реальности слышали, кажется, все. Все шире достоянием массового сознания делается опыт сенсорного восприятия искусственно смоделированной реальности, по сути дела, виртуозной оптико-кинетической иллюзии. На волне прогрессирующего сращения киберпространства с

1 Лем Ст. Молох. М., 2005. С. 12.

2 Криптоанархия, кибергосударства и пиратские утопии / Под ред. Питера Ладлоу. 2005; Барлоу Джон Перри – известный американский журналист, автор знаменитой «Декларации независимости киберпространства»; соучредитель Electronic Frontier Foundation, центра изучения интернет-сообщества при Гарвардской юридической школе.

92

Т.Е. Савицкая. Виртуальная реальность: парадигма культуры будущего?

обыденной жизнью миллионов масштабное производство виртуальных артефактов становится безусловным мейнстримом глобальной высокотехнологичной культуры постмодерности как в массовых, так и элитарных ее вариантах. Гиперреальная (то есть выходящая за рамки привычных пространственно-времен- ных отношений) трансформация изображаемых объектов вплоть до порождения виртуальных предметов и персонажей – негласный канон современной кино- и медиаэстетики, от пресловутых «спецэффектов» (непременный атрибут любого кассового блокбастера!), компьютерной анимации, базирующихся на виртуальном монтаже рекламных роликов и видеоклипов, до видеоинсталляций и многообразного видеоарта, экспериментирующего с авангардными зрелищными технологиями «актуального искусства». Не забудем и о неуклонно расширяющейся «невидимой империи» онлайновых интерактивных видеоигр, предлагающих комфортный дубликат реальности, зачастую сохраняющий привлекательность для пользователя на протяжении месяцев, а то и лет (например виртуальный город «Хабитэт» в Японии, знаменитая «Lambda» в США, активно развивающаяся уже в XXI в.

глобальная Second Life).

После выхода в свет в 1999 г. первой, наиболее оригинальной части сиквела «Матрица» братьев Вачовски, имевшей колоссальный всемирный резонанс, тема экспансии виртуальной реальности как новой метафоры социального контроля стала достоянием популярной мифологии наших дней. Критики и культурологи могли сколько угодно спорить о художественных и концептуальных достоинствах нашумевшего фильма, полагая, что «Матрица» – это научная «диссертация о человеческом сознании, одетая в овечью шкуру приключенческого боевика», «Маршалл Маклюэн в ускоренной переработке»3, проповедь киберэскапизма, «постмодернистский коллаж, собранный из кусочков поп-культуры»4, но дело было сделано: новый мессианский миф в привычном обличье кинематографического бренда в стиле «экшн» хлынул в массы.

3 Прими красную таблетку. Философия и религия в «Матрице» / Под ред. Гленна Истффета. М., 2003. С. 23.

4 Там же. С. 4.

93

Раздел 1. Метаморфозы искусства в ХХ – начале XXI в.

Какводится,новейшаятехногеннаяутопияс«продвинутым» сословием«дигерати»5 вкачествеочередныхспасителеймиранашла как сторонников, так и противников. Вместе с тем очевидно, что отмечаемое специалистами ускоренное развитие в наши дни из всего спектра компьютерных технологий именно сектора симуляционных технологий виртуальной реальности должно иметь свои культурно-антропологические и социальные предпосылки

иследствия. Экстремальная сложность концептуализации феномена виртуальной реальности связана не только с очевидной незавершенностью развития этого, во многом загадочного, явления

иего комплексным характером, но и с тем, что современный дискурс виртуальной реальности вводит нас в средоточие острейших проблем, связанных с изменением общекультурного содержания таких значимых категорий, как естественное–искусствен- ное, субъективное–объективное, внутреннее–внешнее, личное (приватное)–общественное (публичное) и проч.

Органичное вплетение проблематики виртуальной реальности в глобальный дрейф веками казавшихся незыблемыми культурных институтов превращает ее в арену ожесточенного столкновения целого ряда взаимопротиворечивых тенденций: растущего проективно-иммерсионного потенциала новых медийных мощностей с психофизиологическими константами человеческого восприятия; принципиальной безграничности технологизированного воображения, трансцендирующего любые культурные нормы, со стабильностью социально ответственного «Я»; чреватой социальным аутизмом автономизации киберпространства с обеднением и формализацией общественной жизни. Так что же такое виртуальная реальность? Загадочный кремниевый имплантант со спецзадачей дереализации реальности, без которого, кажется, современная культура уже не в силах обойтись, долгожданный прорыв в потерянный Эдем безграничных возможностей или мощный социальный наркотик в эпоху торжества «информационного капитализма» (термин Славоя Жижека); триумф Цифры, надевшей временную личину естественного мира, или новый цивилизационный рубеж конструирования человечеством собственной автореальности, то есть творение нового бытия?

5 Дигерати (анг. «digerati») – неологизм, образованный от латинского слова «literati» (грамотные, эрудиты) и английского слова «digital» (цифровой) для обозначения новой технической элиты эпохи цифровых технологий.

94

Т.Е. Савицкая. Виртуальная реальность: парадигма культуры будущего?

Виртуальная реальность: гигант в колыбели

Грядет великая Культура тактильной Коммуникации, на знаменах которой – техно-люмино-кинетическое пространство и всеобъемлющее спациодинамическое зрелище!

Жан Бодрийяр6

Историческая задача техники – сознательно продолжить свое органопроецирование, исходя из решений, даваемых бессознательным телостроительством души.

П.А. Флоренский. Органопроекция (из цикла лекций, прочитанных в сентябре – ноябре 1917 г. студентам Московской Духовной Академии)7.

Вначале – о терминах. Как известно, впервые предложил использовать словосочетание «виртуальная реальность» американский ученый Джерон Леньер (Jaron Lanier) в 1984 г. для обозначения электронных устройств, вводящих пользователя в интерактивные симуляционные системы, разработкой которых занималась основанная им в городе Фостер (Калифорния) ком-

пания VPL Research Corporation. В основе термина «виртуаль-

ная реальность» (virtual reality) – современное переосмысление полисемантичного латинского слова «virtus» (доблесть, сила, мужество, добродетель), имеющего целый шлейф культурноисторических коннотаций. В монографии С.И. Орехова «Поиск виртуальной реальности» подробно анализируется семантика данного слова, употреблявшегося Марком Туллием Цицероном (сочинение «О природе богов»), Луцием Анной Сенекой, Августином Блаженным (трактат «О сущем и сущности»), Гуго Сен-Викторским, Пико дела Мирандолой, Мартином Лютером, Френсисом Бэконом и проч.

Новоевропейскийменталитетсегорационализмомииндивидуализмом постепенно транспонировал античную идею «virtus» как добродетели (добротности, физической осуществимости, соответствия вещи ее назначению) в нравственно-индифферент- ную категорию потенциальности, возможности. Если в мышлении схоластов (Фомы Аквинского, Николая Кузанского), – что

6 Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2006. С. 148.

7 Флоренский П.А. Воплощение формы (действие и орудие) //Флоренский П.А. Сочинения: В 4 т. М., 1999. Т. 3 (1). С. 417.

95

Раздел 1. Метаморфозы искусства в ХХ – начале XXI в.

великолепно проанализировал в своих трудах Н.А. Носов8, пионер в области изучения историко-философских аспектов виртуалистики, – виртуальное трактуется как потенциал действия, будущая актуальная реализация вещи, в своем сущностном бытии уже наличествующей в мышлении Бога, то в последующем, сугубо научном употреблении термина (например в физике элементарных частиц, в эргономике, строительной механике) речь идет об объектах, временно существующих либо в проектном варианте, либо в эксперименте.

В отечественной и зарубежной литературе встречаются как расширенная трактовка виртуальной реальности, отождествляющей ее со всем комплексом проективных миров культуры (в первую очередь с искусством), так и более строгая трактовка данногопонятиякакновейшегоэпифеноменазрелищно-компью- терных технологий. Е.В. Ковалевская9 предлагает две дополнительные классификации различных виртуальных реальностей: по технологическому принципу (системы типа «окно в мир», системы видеоочерчивания, системы погружения, системы телеприсутствия и системы смешанной реальности) и по содержанию (симуляционные, условные, прожективные, коммуникативные, а также виртуальные реальности смешанного пограничного типа). Остроумную классификацию типов реальностей предлагают О.П. Маслов и Е.Е. Пронина, выделяющие реальность реальности (природа), реальную виртуальность (мнения, убеждения), виртуальную виртуальность (мифы, сказки) и виртуальную реальность (мир компьютерных игр, симуляционные модели в науке и промышленности).

Большинство авторов придерживается более обобщенной классификации, выделяя виртуальную реальность погружения (основаннуюнаиммерсионномкачествечеловеческогосознания, способности погружаться в сконструированную автореальность) и коммуникативную виртуальную реальность, то есть собственно интернет. Аргументированной представляется точка зрения исследователей, отрицающих автоматическое отождествление с виртуальной реальностью коммуникативных технологий интернета. По их мнению, «в отличие от виртуальной реальности в узком смысле, киберпространство подразумевает наличие

8Носов В.А. Три философии // Виртуалистика: экзистенциальные

иэпистемологические аспекты. М., 2004. С. 342–361.

9 Ковалевская Е.В. Виртуальная реальность. Философско-методо- логический анализ. М., 1998.

96

Т.Е. Савицкая. Виртуальная реальность: парадигма культуры будущего?

гипертекста. В частности, когда человек просматривает webстраницы, сидит «в чатах» или на форумах, общается по ICQ или пользуется e-mail, он находится в киберпространстве, но не обя-

зательно в виртуальной реальности»10.

Интересно отметить, что Жан Бодрийяр, первооткрыватель феномена виртуальной реальности как новой культурной парадигмы, сформулировал основополагающие для его понимания теорию симуляров и закон прецессии симулякров, когда искусственная («гиперреальная») медиареальность предшествует в коллективном сознании первой естественной реальности и постепенно вытесняет ее, имея в виду не компьютер, а телевизор. «Телевиртуальная реальность» (термин Е.Г. Прилуковой) как инсценированная реальность медиасобытий базируется в первую очередь на рекламной кинематике гламурных образов, оторванных от какого бы то ни было постоянного места в пространстве; иллюзорных по сути сигнификаторов социального статуса. Согласно определению Е.Г. Прилуковой, телевиртуальная реальность может быть определена как «искусственно созданная экранная реальность дискретных образов вне последовательной длительности эмпирической реальности, многомерная и вариантная реальность, моделируемая телевизионным сообществом и специалистами»11.

На общекультурный генезис всеобъемлющих процессов виртуализации общества (его экономики, политики, науки и искусства) указывает Д.В. Иванов, согласно концепции которого в отличие от века ХIХ и первой половины ХХ в. в нынешнюю «эпоху Постмодерна сущность человека отчуждается уже не в социальную, а в виртуальную реальность»12. Разъясняя свою точку зрения, он пишет: «О виртуализации применительно к обществу можно говорить постольку, поскольку общество становится похожим на виртуальную реальность, то есть может описываться с помощьютехжехарактеристик.Виртуализациявтакомслучае– это любое замещение реальности ее симуляцией, образом – не

10Информационное поле современной России: Практика и эффективность. Материалы III межвузовской научно-практической конференции 19–20 октября 2006 г. / Под ред. В.З. Гарифуллина. Казань, 2006. С. 182.

11Прилукова Е.Г. Телевиртуальная реальность: Гносеологический аспект. Магнитогорск, 1999. С. 15.

12Иванов Д.В. Виртуализация общества. СПб., 2002. С. 32.

97

Раздел 1. Метаморфозы искусства в ХХ – начале XXI в.

обязательно с помощью компьютерной техники, но обязательно с применением логики виртуальной реальности»13. И ниже, еще раз подчеркивая высказанную мысль: «Не компьютеризация жизни виртуализирует общество, а виртуализация общества компьютеризирует жизнь. Именно поэтому распространение технологий виртуальной реальности происходит как киберпротезирование. Оно вызывается стремлением компенсировать с помощью компьютерных симуляций отсутствие социальной реальности»14. Виртуализация искусства (как его артефактов, так и самого процесса творчества) – частный случай вытеснения киберпротезами традиционных эстетических реалий.

В исследовании Н.Б. Маньковской и В.В. Бычкова15 содержится комплексная классификация различных типов виртуальности, сориентированная в первую очередь на параметры эстетического переживания:

1)естественная виртуальность (сновидения, грезы, мечты, детские игры, фантазии);

2)«виртуальные миры» классического и традиционного искусства;

3)паравиртуальная реальность, проявляющаяся в так называемом психоделическом искусстве и в авангардно-постмо- дернистской артпрактике;

4)протовиртуальная реальность (онлайновые компьютерные игры, спецэффекты в кино, видеоинсталляции, синтетические лазерные шоу и проч.);

5)виртуальная реальность как таковая, по мнению авторов, в актуальном эстетическом опыте еще не обозначенная.

Но что же такое сама виртуальная реальность и насколько доступно данное явление концептуальному анализу?

Прояснению онтологического и гносеологического статуса виртуальной реальности как продукта информационных технологий большое внимание уделяется в трудах представителей отечественной философской школы. Еще в 1991 г. в рамках ИнститутачеловекаРАНбыласозданалабораториявиртуалистики; подготовлено свыше 20 монографий по теме, проведен целый

13Иванов Д.В. Виртуализация общества. СПб., 2002. С. 30.

14Там же. С. 31.

15Маньковская Н.Б., Бычков В.В. Виртуальность в пространстве

современного искусства // Сборник научно-популярных статей победи-

телей конкурса РФФ. 2006 г. М., 2007. Вып. 10. С. 374–380.

98

Т.Е. Савицкая. Виртуальная реальность: парадигма культуры будущего?

ряд всероссийских и региональных конференций, защищен не один десяток докторских и кандидатских диссертаций. Нельзя сказать, что в результате данных усилий загадка виртуальной реальности была разрешена, но кое-какой свет на ее природу пролить, безусловно, удалось.

Для прояснения контекста рассуждений позволим себе привести ряд определений виртуальной реальности, сформулированных отечественными учеными. Так, по мнению А.Ю. Севальникова, виртуальную реальность можно определить как «трехмерную интерактивную графику, которая в соединении с техническими средствами реалистического отображения позволяет пользователю в реальном масштабе времени погрузиться в моделируемый на компьютере мир и непосредственно действовать в этом созданном мире»16. В.А. Кутырев акцентирует несколько иные стороны явления: «Технически под виртуальной реальностью имеется в виду искусственное трехмерное изобразительно-звуковое воспроизведение предметных форм материального мира во взаимодействии с нашим сознанием, включая деятельность по симуляции несуществующего, воображаемого. … В нестрогом смысле под виртуальной реальностью подразумевается любая интерактивная деятельность в Сети»17. Более развернутое, комплексное определение дает С.И. Орехов: «Виртуальная реальность – это среда, искусственное воплощение аудиовизуализированной (шире – полисенсоризированной) информации в операционально-знаковой, образно-событийной форме, циркулирующей в системе “техническая реальность – психическая реальность”»18.

Общий стержень данных определений – фиксация парадоксального характера феномена (неслучайно замечание В.А. Кутырева: «Виртуальная реальность – гибрид, который с монистической точки зрения кажется воплощением абсурда, жареным снегом и деревянным железом»19), изъятого из темпоральности наличного бытия, обладающего нулевым пространственным измерением, но вместе с тем располагающего некоей квазисубстан-

16Севальников А.Ю. Онтологические аспекты виртуальной реальности // Виртуалистика: экзистенциальные и эпистемологические аспекты. М., 2004. С. 210.

17Кутырев В.А. Философия иного или Небытийный смысл трансмо-

дернизма. Ч. 2 //Вопросы философии. М., 2005. № 12. С. 7.

18Орехов С.П. Поиски виртуальной реальности. Омск, 2002. С. 99–100.

19Кутырев В.А. Указ. соч. С. 7.

99

Раздел 1. Метаморфозы искусства в ХХ – начале XXI в.

циональностью в качестве, как минимум, визуализированного бытия информации.

Категориальный аппарат сформировавшегося еще во времена Аристотеля «дискурса сущности» с его различением бытия in se и per se, «в себе» (объекта) и «для себя» (субъекта) по сути сво-

ей не подходит для концептуализации самореференциального бытия гипертекста.

Закономерно, что идея виртуальности ведет к пересмотру трактовки реальности как «системы непрерывно существующих вещей, замкнутых в своих границах»20, что, в основном, совершается в рамках трех гипотез:

1. Концепции полионтологичности мироздания вплоть до признания информации особой «формой материи», в том числе в рамках ноосферного и синергетического подхода;

2. Обоснования альтернативного «дискурса энергии» (С.С. Хоружий, В.М. Розин, М.Ю. Опенков), где виртуальное трактуется как особый, в чем-то ущербный модус бытия – события, не до конца «обналиченного» индивидом в конкретное материально воплощенное следствие поступка;

3. Отождествление виртуального с понятием радикального трансцендированиякаквыходана«иныеонтологическиегоризонты, характеризуемые иными фундаментальными предикатами бытия»21, то есть сближение его с измененными состояниями сознания, опытом религиозного или наркотического транса и проч.

Имеет ли принципиальное решение кардинальная проблема: возможно ли адекватно понять природу виртуального как культурной модели эры постмодерна, где приоритетом является гипертекст (система сетевых взаимодействий), а не индивид с органичной интенцией целостности (сколь бы усеченный вид она подчас ни приобретала), не приобретая при этом параметров некоейпостчеловеческойрациональности?Постмодернистскаяфилософия текста, «письма» (наиболее последовательный вариант которой«грамматологию»Ж.Деррида–В.А.Кутыревостроумно именует «программатологией» или «WWW-философией»), – по сути, радикальный проект дезантропоморфизации мышления, последовательно исключающий из оборота категории субъек-

20Опенков М.Ю. Виртуальная реальность. Онто-диалогический подход. М., 1997. С. 15.

21Информационное поле современной России: Практика и эффективность. Материалы III межвузовской научно-практической конференции 19–20 октября 2006 г. / Под ред. В.З. Гарифуллина. Казань, 2006. С. 23.

100

Т.Е. Савицкая. Виртуальная реальность: парадигма культуры будущего?

та – объекта, внутреннего – внешнего, бытия – небытия, закона, становления, языка и проч. В результате, по Деррида, мир-текст сам интерпретирует себя в терминах двоичного кода, поскольку изо всех категорий остались только «trace» (след, черта, знак) и «differAnce» (пропуск, пауза). Такая самоампутация человеческого мышления, сведенного к двоичной логике машинного оперирования информацией, превращает в абсурд сам вопрос о смысле: ибо некому, нечего (и нечем) понимать.

На наш взгляд, безусловно, прав В.А. Кутырев, ярчайший представитель отечественного витализма, в трактовке философии постмодернизма как гуманитарной формы информационного этапа современной технологической революции: «“Оцифровать реальность” и из этих новых атомов (Делез и Деррида – Это Левкипп и Демокрит информационной эры) создавать возможные полностью виртуальные миры – такова конечная перспектива экспансии информационных технологий и… постмодернизма (если его демистифицировать). Экспансия Иного как нашего небытия, если понимать, что в виртуально-цифровом мире смертная “углеводородная” жизнь заменяется функциональным бессмертием информации, и целостный телесно-духовный человек ему неадекватен»22. Но достаточно ли восстановления в правах атакованного постмодернизмом «этнофаллофонологоцентризма»,замыкающегомысльвтупикедилеммы:искусственное– естественное, для понимания причин (а главное, механизмов) формирования виртуального киберпротеза современной культуры? К тому же разве не многовековое напластование в традиции западной мысли выше перечисленных «центризмов» сделало ее в конечном счете заложницей периодических вспышек нигилизма, включая современную «грамматологию»?

Стремительная экспансия информационно-зрелищных технологий, авангарда глобальной культуры постмодерности, универсализировала дискурс виртуального, придала ему поистине панкультурный характер, сделала достоянием тех интеллектуальных национально-исторических традиций, где его возникновение представлялось невозможным. Интересное замечание в связи с этим было высказано Н.А. Носовым: «Восточноевропейский менталитет возник на философии-религии Василия Великого. Но случилось так, что восточноевропейский менталитет, также как и восточный, не смог технологизироваться, и западноевропейский менталитет стал претендовать на мировое господ-

22 Кутырев В.А. Философия иного или Небытийный смысл трансмодернизма. Ч. 2 //Вопросы философии. М., 2005. № 12. С. 13.

101