- •Прокофьев н.И. Хожение: путешествие и литературный жанр // Книга хожений. Записки русских путешественников XI-XV вв. М., 1984. С.5-20.
- •Н.И.Прокофьев. Литература путешествий XVI—XVII веков // Записки русских путешественников XVI—XVII вв. М., 1988. С.5-20.
- •Прокофьев н.И. Предисловие //Хождение за три моря Афанасия Никитина. М., 1980. С.7-41.
- •1. Полное собрание русских летописей, т. IV. Спб., 1848, с. 191.
- •1. Труды Отдела древнерусской литературы, т. V. М.—л., 1947, с. 172.
- •1. Ю. Н. Завадовский. К вопросу о восточных словах п «Хожении за три моря» Афанасия Никитина. Труды Института востоковедения. Вып. 3. Ташкент, 1954, с. 139— 140.
- •1 И. Срезневский. Хожение Афанасия Никитина за три моря. Спб., 1857, с. 19.
1. Труды Отдела древнерусской литературы, т. V. М.—л., 1947, с. 172.
в средние века являлись своеобразной формой выражения государственных, национальных, философско-политических идей и патриотических чувств. Нужды и интересы Русского государства и особенно русского народа Афанасий Никитин, несомненно, ставил на первое место, а вера православная была символом родины и потому оставалась для него незыблемой и непревзойденной, хотя его представления и отклонялись от ортодоксального представления о христианстве и его догматах.
Знание жизни других народов еще в большей степени развивало и укрепляло в нем чувства привязанности и любви к родине, в которых путешественник неоднократно признается в своем произведении. Он и на чужбине оставался страстным приверженцем своего народа, родных обычаев.
Во время пребывания в чужих странах перед мысленным взором Афанасия Никитина все время стояла Русь, ради интересов которой они плавал за три моря. Признание Афанасия Никитина, что нет в мире лучше Русской земли, идет вслед за перечнем богатых природными дарами земель и стран («в Гурзыньской земле добро обилно всем; да Турская земля обилна велми; да в Волоской земле обилно и дешево; да Подольская земля обилна всем»). Но Русская земля для Афанасия Никитина дороже всех других стран: «Русская земля да будет богом хранима! Боже, сохрани ее! На этом свете нет страны, подобной ей, хотя бояре Русской земли несправедливы. Да станет Русская земля благоустроенной, и да будет в ней справедливость». Нам, потомкам Афанасия Никитина, нужно отдать должное высокому подвигу любви и преданности родине русского путешественника.
Своим сочинением Афанасий Никитин расширил географические представления о мире и дал современникам новое представление о народах, его населяющих. Земли не оканчиваются пределами грех морей, они простираются и дальше. За этими морями лежат другие моря и другие страны. В них живут обыкновенные люди. Хотя они и отличаются по верам и обычаям, разобщены пространством и религиями, социальными и сословными перегородками, но они так же страдают и радуются, любят и враждуют, верят в божества и ждут от них помощи. В итоге таких раздумий у него сложилось представление о боге не какой-то одной религии, а о боге вообще для человечества. Он осознавал, что эта еретическая мысль не может быть одобрена русскими церковниками, поэтому скрыл ее в записях на непонятной для русских людей того времени языковой смеси. Сквозь эпически спокойный тон повествования проступает затаенная грусть о неустроенности жизни на земле, несбыточная мечта о согласии и равенстве народов, тоска по родине.
«Хожение за три моря» принадлежит к числу ярких памятников древнерусского языка. В основе его лежит живая русская народная речь. В нем нет пословиц и поговорок, характерных для народной речи, или каких-либо фольклорных влияний, и, несмотря на это, и по содержанию и по языку оно относится к произведениям народным, оно пронизано народными взглядами и написано народным языком. Если современный читатель хочет представить себе народный язык второй половины XV века, он найдет его в путевых записках Афанасия Никитина.
Установка на стиль разговорной лексики, фразеологии и синтаксиса обуславливалась требованиями самого жанра: в хожениях, по литературным взглядам того времени, обязательны были простота, точность и ясность изложения. Риторический, приукрашенный стиль, характерный для многих произведений той эпохи, избегался в произведениях этого жанра. Один из зачинателей жанра древнерусских хожений игумен Даниил в самом начале XII века провозгласил, что писать произведения подобного рода надо «не хитро, но просто». Впоследствии путешественники-писатели новгородцы Добрыня Ядрейкович (XIII век) и Стефан (XIV век), Игнатий Смольнянин (конец XIV века) и другие широко пользовались разговорным языком в своих путевых записках.
В «Хожении за три моря» ведется неторопливый сказ много видевшего человека. Нередко речь самого путешественника-повествователя сливается с речью других описываемых им лиц. Рассказ о пребывании русских купцов в Дербенте начинается «от первого лица», а затем переходит в прямую речь других лиц: «И пришли есмя в Дербенть. И ту Василей поздорову пришел, а мы нограблени. И били есмя челом Василию Папину да послу ширваншину Асанбегу, что есмя с ними пришли, чтобы ся печаловал о людех, что их поймали под Тархи кайтаки. И Асанбег печаловался и ездил на гору к Булату-бегу. И Булат-бег послал скорохода к ширваншебегу: что, господине, судно руское розбило под Тархи, и кайтаки пришед люди поймали, а товар их розграбили...»
На таком слиянии речи повествователя с прямой речью описываемых лиц строятся очерки о разграблении каравана судов под Астраханью, о принуждении Афанасия Никитина в Чунере и Бидаре принять мусульманство, о переходе через Индийский океан, из Добыля к берегам Эфиопии и другие.
Афанасий Никитин избегает прямых оценочных эпитетов или оценочных определений. Лишь в единичных случаях встречаются определения типа «изгибло... люду добраго». Такой объективизм изображения сказался на лексике «Хожения». Автор прежде всего обозначает предметы и действия, связанные с тематикой отдельных описаний. Нередко глаголы повторяются, они не отличаются оригинальностью, автор к этому не стремится, это обычные слова, обозначающие обычные действия.
Интерес представляет использование в «Хожении» иноязычной лексики и фразеологии. По подсчетам Ю. Н. Завадовского, арабских слов в записках Афанасия Никитина около 280, и все они употреблены как элементы иранской или тюркской речи. Индийские слова, по выводам исследователя, сравнительно редки, что дает возможность предполагать, что язык хинди Афанасий Никитин знал поверхностно. «Зато,—пишет Ю. Н. Завадовский,—Афанасий Никитин, видимо, хорошо владел разговорной татарской, таджикской и иранской речью» (1).
Иноязычная лексика и фразеология применяются Афанасием Никитиным с различными целями. Во-первых, иногда писатель вынужден был прибегать к ней, потому что не находил в русском языке адекватных слов, поскольку не было на Руси и тех предметов, которые встречал путешественник в восточных странах. При этом сказывалась и привычка к чужой речи после длительного пребывания в «иных странах». Некоторые иноязычные слова стали настолько привычными Афанасию Никитину, вошли в его индивидуальный словарный запас, что, хотя русскому читателю эти иноземные слова были непонятны, писатель не счел необходимым их объяснить. Например, такие фразы вряд ли мог понять современный Афанасию Никитину читатель: «а гарипов (иностранцев.— Н. П.) не пускают во град», «то везде булгак (мятеж.— Н. П.) стал», и вторых, иноязычные слова и фразеологические обороты используются писателем в качестве сознательного литературного приема, чтобы
_____________________________