Билет 9

I

Языковые универсалии. Типы языковых универсалий.

Универсалии — это закономерности, общие для всех или для большинства языков мира. Они показывают, что вообще может быть и чего не может быть в языке, т. е. определяют те ограничения, которые накладываются на естественный язык. Таким образом, универсалии позволяют увидеть, в чем состоит общечеловеческая способность к языку.

Универсальность ряда явлений может быть прямо соотнесена с особенностями физиологического устройства человека: таковы, например, фонетические универсалии. Они объясняются некоторыми общими свойствами речевого аппарата у человека.

В других случаях универсалии обусловлены тем, что существуют единые для всего человечества способы осмысления действительности (если бы этих единых способов не существовало, то между людьми разных национальностей и рас было бы невозможно никакое общение). К таким универсалиям относятся, например, следующие: во всех языках есть личные местоимения; во всех языках есть указательные местоимения; во всех языках указательные местоимения употребляются для выделения предмета, упомянутого в высказываниях, предшествующих данному; если в языке есть категория падежа, то в нем есть и категория числа; если в языке есть категория рода, то в нем есть и категория числа; если есть противопоставление по роду у существительных, то есть и противопоставление по роду у местоимений и т. д.

Универсалии вида «во всех языках есть X» называются элементарными; универсалии вида «если в языке есть X, то в нем есть и У», называются импликативными. Элементарные универсалии определяют ядро языковой системы, совокупность тех элементов, без которых язык, как правило, не может обойтись. Импликатив-ные универсалии указывают на иерархическое соотношение языковых элементов, на их относительную близость к универсальному ядру языковой системы; они задают, так сказать, порядок развертывания языкового многообразия. Универсальная иерархическая упорядоченность языковых элементов проявляется не только в закономерностях устройства языковых систем. Те же иерархические соотношения наблюдаются и в освоении языка ребенком, и в постепенной утрате языка при поражении мозга (афазии).

Исследование универсалий помогает понять не только устройство языка, но и историю его развития. Наряду с универсалиями, описывающими закономерности языковых систем (синхронные универсалии), существуют универсалии, описывающие закономерности языковых изменений (диахронические универсалии). Как правило, диахронические универсалии определенным образом соответствуют синхронным универсалиям.Есть, например, такая синхронная универсалия: «Если в языке глухие и звонкие согласные противопоставлены в конце слова, то они противопоставлены и в позиции между гласными». Ей соответствует следующая диахроническая универсалия: «В истории любого языка утрата противопоставления глухих и звонких в конце слова происходит не позже, чем утрата этого противопоставления в позиции между гласными». Обе универсалии раскрывают, по существу, две стороны одной закономерности: для противопоставления глухих и звонких позиция между гласными «лучше» позиции в конце слова. Эта универсалия показывает: в развитии языка «менее удобное» уничтожается раньше, чем «более удобное». Стремление к «удобству» системы приводит — в ходе эволюции этой системы — к постоянному отбору элементов, более близких к универсальному ядру, за счет элементов, дальше от этого ядра отстоящих.

Универсалии демонстрируют общность принципов языкового устройства во всем многообразии человеческих языков. Универсалии объясняют, почему языки взаимопонятны, и определяют самую стратегию овладения чужим языком.

Языковые универсалии — свойства, присущие всем языкам или большинству из них.

По способу обозначения:

Дедуктивные универсалии — теоретическое допущение о том, что некоторое свойство Х должно быть присуще всем языкам. Например: Во всех языках есть гласные и согласные.

Индуктивные универсалии — некоторое свойство У, которое обнаружено во всех доступных для исследователя языках, оно считается присущим всем языкам мира. Например: В каждом языке есть местоимения.

По степени универсальности:

Абсолютные универсалии (полные) — универсалии, которые не имеют исключений. Например: Во всех языках есть модальные значения.

Статистические универсалии (вероятностные) — универсалии, формулировки которых сопровождаются указанием на одно-два или три-четыре языка-исключения. Например: Почти во всех языках есть не менее 2 гласных фонем, исключения: язык аранта в Австралии.

В зависимости от логической формы:

Простые универсалии — обобщения типа «В каждом языке есть Х» (абсолютная универсалия) или «В большинстве языков есть Х» (статистическая универсалия).

Импликативные универсалии — логическая операция, образующая сложное высказывание из двух высказываний посредством логической связки, соответствующей союзу «если…., то….»

Импликативная универсалия имеет вид «Если в языке А есть Х, то в нем есть и У» (абсолютная) или «Если в языке Е есть Х, то в нем с большой степенью вероятности есть и У» (статистическая).

С учетом временного фактора:

Статические универсалии — универсалии, которые констатируют наличие определенных свойств в языках.

Динамические универсалии — универсалии, которые относятся к закономерностям развития языка (филогенез) или к становлению речевой способности человека (онтогенез).

Фонетические универсалии — пример:

Количество фонем в языках мира располагаются в интервале от 10 до 81.

Морфологические универсалии — пример:

Корневая морфема не может иметь нулевую форму выражения.

В языках мира самой частой из именных категорий является категория числа.

Синтаксические универсалии — пример:

В любом языке имеются союзы.

Во всех языках имеются синтаксические конструкции сравнения.

Лексические универсалии — пример:

10 самых частых слов образуют 20% любого текста.

Во всех языках имеет место переносное употребление значений слов.

II

Психологическое направление в языкознании.

Основоположником психологического направления считается Г. Штейнталь. Основными его работами являются: «Классификация языков как развитие языковой идеи»,   «Происхождение языка»,   « Грамматика,   логика  и   психология», «Характеристика важнейших типов языкового строя».

Отрицая лингвистический биологизм Шлейхера и логический грамматизм Беккера, Штейнталь развил учение о языке как деятельности индивида и отражение народной психологии. Он считал, что законы движения представлений сводятся к изучению  образования и  развития  языка и  мышления  индивида,  а  также происхождения  и  развития  языка  в  обществе,  так  как   «язык является самосознанием, мировоззрением и логикой духа народа». Языкознание должно опираться не только на психологию индивида, изучая его речь, но и на психологию народов, изучая их языки. Влияние работ Штейнталя можно обнаружить у Потебни,   Пауля,  Бодуэна  де  Куртенэ,  Ф.  де  Соссюра,  Сепира  и  Щербы.  Однако лингвистический  психологизм  развивался  неоднородно. 

В концепциях Потебни и Пауля психологические основы служили прежде всего для объяснения семантики предложения,  грамматической категории и типов лексического значения. Психологически объяснялась и связь языка с личностью и народностью, язык которой трактовался как культурно-историческое явление.

Социальный характер речевой деятельности подчеркнули Бодуэн де Куртенэ и де Соссюр. В  этих  же  концепциях  существенным  признавалось  различие индивидуально-лексического и социально-грамматического, ассоциативных и линейных  связей.  Психологические  школы  конца   XIX-первой трети  XXвв. обсуждали также проблему языка и речи, языковых функций, структурности языка и речевой деятельности. Семантико-психологическое рассмотрение речевой деятельности,  структуры  речевого  акта,  ситуации  речи  и  контекста  стало предметом изучения во многих странах. В России этой проблематикой занимались Л.В. Щерба, Л.С. Выготский, А.А. Леонтьев. В Англии контекст ситуации, ситуацию речи и речевой контекст изучает школа Ферса-Холледея.

         В лингвистическом психологизме, возникшем как отрицание натурализма и логизма, в последующем выделяются такие разновидности, которые будут сочетать психологизм с изучением других сторон языка, речевой деятельности и мышления. Психологический подход мы встречаем у представителей социолингвистики  и структурализма, лингвосемиотики и математического языкознания.

Лингвистическая концепция Потебни.

 

Научное мировоззрение профессора Харьковского университета Александра Афанасьевича Потебни (1835–1891), воспитавшего целую плеяду талантливых (правда, уступавших своему учителю) исследователей и положившего начало направлению, вошедшему в историю науки под именем «потебнианства», во многом было связано с идеями, высказанными В. Гумбольдтом и интерпретированными X. Штейнталем, хотя отнюдь не повторяло их. Характерна и широта его интересов: помимо собственно лингвистических трудов наследие Потебни включает работы, посвященные литературоведению, фольклору, философии, мифологии. В то же время, сосредоточившись на таких проблемах, как взаимоотношение языка и мышления, внутренняя форма слова, развитие предложения и др., харьковский языковед, весьма критически оценивавший натурализм Шлейхера и его реконструкционные увлечения, остался практически в стороне и от младограмматизма вообще и от столь остро стоявшего в последней трети XIX в. вопроса о звуковых законах в частности.    При изложении взглядов Потебни (его теоретические положения сформулированы в ранней работе «Мысль и язык» (1862) и многотомном исследовании «Из записок по русской грамматике», две первые части которого были защищены в качестве докторской диссертации в 1874 г.) приходится учитывать определенное своеобразие его языка и стиля, в какой-то степени усложняющее выделение основных теоретических положений и их последовательное и непротиворечивое изложение. Тем не менее большинство исследователей, анализируя взгляды харьковского языковеда, формулируют их следующим образом:    – язык и мышление находятся в сложных и противоречивых отношениях друг с другом. С одной стороны, «область языка далеко не совпадает с областью мысли (ср. творческую мысль живописца, музыканта, шахматиста)»; с другой – «язык есть необходимое условие мысли отдельного лица даже в полном уединении… средство не выражать уже готовую мысль, а создавать ее… он не отражение сложившегося миросозерцания, а слагающая его деятельность»;    – язык представляет собой не сложившийся продукт, а деятельность, поток непрерывного словесного творчества. Поэтому слово приобретает смысл только в речи, функционируя в составе предложения и проявляя свои свойства по отношению к другим словам: «…Вырванное из связи слово мертво, не функционирует, не обнаруживает ни своих лексических, ни тем более формальных свойств, потому что их не имеет». Отсюда следует, что реально слово всегда имеет одно значение, поскольку «малейшее изменение в значении делает его другим словом»;    – в каждом слове выделяются три элемента: членораздельный звук, представление и значение. При этом «уже при самом возникновении слова между его значением и представлением, т. е. способом, каким обозначено это значение, существует неравенство: в значении всегда заключено больше, чем в представлении». Поэтому значение, имеющее более широкий характер, стремится оторваться от сравнительно узкого представления (ср. соотношение слова «защита» со словом «щит»), в результате чего между ними растет несоответствие, могущее привести к забвению представления;    – в слове наличествуют два содержания: субъективное и объективное. Первое представляет собой ближайшее этимологическое значение слова и всегда содержит в себе только один признак; второе является дальнейшим и может содержать множество признаков (например, стол может иметь ряд признаков, но слово «стол» значит только «постланное», что и дает возможность обозначать им всякие столы независимо от формы, величины, материала и т. п.). «…Ближайшее значение слова народно, между тем как дальнейшее, у каждого различное по количеству и качеству элементов лично»;    – поскольку отсюда вытекает, что нельзя найти двух человек, которые вкладывали бы одинаковое содержание в слово, совершенное, полное понимание в процессе общения невозможно, вследствие чего «всякое понимание есть непонимание, всякое согласие в мыслях – вместе несогласие». Поэтому невозможен и перевод с одного языка на другой без определенного изменения смысла, ибо слово первого не может быть тождественно слову второго, даже если оба относятся к одному и тому же предмету или явлению;    – если исключить это второе (субъективное) значение, то в слове «останется только звук, т. е. внешняя форма, и этимологическое значение, которое тоже есть форма, но только внутренняя»;    – внутренняя форма может быть определена по-разному. Помимо квалификации ее как ближайшего этимологического значения она понимается как а) отношение содержания мысли к сознанию, показывающая, как представляется человеку его собственная мысль; б) центр образа, т. е. один из его признаков, преобладающий над прочими признаками; в) «образ образа», т. е. представление;    – кроме конкретного (частного или лексического) значения, слово заключает в себе «указание на один или несколько общих разрядов, называемых грамматическими категориями, под которые содержание этого слова подводится наравне с содержанием многих других». Они тесно связаны с лексическим значением, поскольку «вещественное и формальное значение слова составляют один акт мысли»;    – важнейшим понятием грамматики являются грамматическая форма, которая представляет собой «значение, а не звук». Ее нельзя отождествлять с окончанием, поскольку многие грамматические формы в определенных случаях не имеют звукового обозначения: «Если при сохранении грамматической категории звук, бывший ее поддержкою, теряется, то это значит не то, что в языке ослабело творчество, а то, что мысль не нуждается более в этой внешней опоре, что она довольно сильна и без нее, что она пользуется для распознавания другим, более тонким средством, именно знанием места, которое занимают слова в целом, будет ли это целою речью или схемою форм»;    – таким образом, грамматическая форма представляет собой прежде всего семантико-синтаксическое понятие и может выражаться не только формальными элементами слова, но и синтаксическими связями. При этом «нет формы, присутствие и функция коей узнавались бы иначе как по смыслу, т. е. по связи с другими словами и формами в речи и языке»;    – отсюда следует, что распространенная в первой половине XIX в. точка зрения, согласно которой отпадение аффиксов отражает процесс падения и, следовательно, «вырождения языка», является ошибочной; «факт состоит в стирании флексий, рассматриваемых как звуковые элементы, но не в уменьшении общего количества форм и не в потере формальности в языках, ее вырабатывающих»;    – основные грамматические категории (части речи) представляют собой исторические категории, проходящие в своем развитии ряд этапов. Первобытное слово напоминало причастие, в котором были слиты именные и глагольные категории; затем из него выделяются категории существительного и прилагательного, а дальнейшая эволюция человеческой мысли и человеческого языка приводит к появлению глагола, все более вытесняющего существительное, где это возможно;    – грамматические категории возникают и изменяются в предложении, которое, в свою очередь, изменяются вместе с ним. Поэтому «из основного взгляда на язык как на изменчивый орган мысли следует, что история языка, взятая на значительном протяжении времени, должна давать ряд определений предложения». Причем нельзя, как это делали представители лингвистического логицизма (к которым относится и Ф.М. Буслаев), понимать предложение как выражение логического суждения, поскольку они отнюдь не тождественны и не параллельны друг к другу;    – для наиболее развитых формальных языков (к которым относятся и индоевропейские) для наличия самостоятельного предложения необходимо (за исключением случаев опущения) наличие глагола в собственном смысле слова, без причисления к нему причастных форм. «Поэтому, определивши такой глагол, тем самым определим minimum того, что должно заключаться в предложении этих языков»;    – в своем развитии предложение прошло ряд стадий, отражающих этапы развития мышления. Основных этапов в эволюции предложения два: именной и глагольный. «Предикативность и атрибутивность имени, иначе – именной характер предложения, увеличивается по направлению к древности. Вместе с этим увеличивается конкретность языка». Напротив, на более поздних стадиях «видно… стремление сосредоточить предикативность в глаголе на счет предикативности имени и причастия». Отсюда можно сделать вывод, что «прогресс в языке есть явление несомненное»;    – язык в целом, отражая свое историческое развитие, представляет собой совокупность разновременных наслоений. «Прежде созданное в языке двояко служит основанием новому: частью оно перестраивается заново при других условиях и по другому началу, частью же переменяет свой вид и значение в целом единственно от присутствия нового. Согласно с этим поверхность языка всегда более-менее пестрит оставшимися наружи образцами разнохарактерных пластов».