I.4 Освобождение.

В марте 1948 года Павла Григорьевича выпустили “с зачетом рабочих дней за хорошие производственные показатели”

Прадедушка вернулся в Джамбул. У него была сильнейшая форма туберкулеза. У него были частые кровохарканья, а также кровоизливания в легкие. Ему установили II группу инвалидности… В стационаре, где они лечился врач посоветовал сменить климат и переехать в Башкирию, там чисты воздух мёд и очень полезный кумыс. Антон Павлович Чехове, также болел туберкулезом и в Башкирию приезжал исключительно лечиться. Так и иммигрировала отцовская линия в Уфу. Вскоре они сняли комнату, бабушка поступила в институт, а прадедушка, т.к. не имел гражданской специальности поступил учиться на настройщика музыкальных инструментов, т.к. он умел играть на клавишных и струнных инструментах. Вскоре это начало приносить доход. Он оказался чертовски талантливым человеком, с очень острым слухом. Его мастерство очень славилось в нашем городе и, когда приезжали выступать оркестры или знаменитые певцы, всегда его приглашали настраивать инструмент.

I.5 Реабилитация. Боевые Заслуги.

В 1956 году его реабилитировали за отсутствием состава преступления. Вернули награды: за доблесть и отвагу в Великой Отечественной Войне, Орден отечественной войны I,II степени. Позже он вступил, на основании характеристики в коммунистическую партию.

Умер Павел Григорьевич 7 марта 1982 года. Подполковник Красной Армии. Разведчик. Отец. Муж. Герой.

Источник: http://podvignaroda.mil.ru/?#id=26755245&tab=navDetailManAward

Букин Павел Григорьевич 1910 г.р.

Подполковник РККА с 1932г.

ГлаваIi.1 Предыстория

Моя бабушка – Букина Зинаида Павловна родилась в 1932 году. В тот год их семья выехала на Дальний Восток, по месту дальнейшей службы отца – Букина Павла Григорьевича, моего прадедушки. Бабушка вспоминает, что жили в Джиманде, в Сковородино (Амурская область) в Имане. Было трудно, но как-то все справлялись и они тоже. В 1940 году моей прадед уехал на учебу в Ленинград, а в 1941 году началась Великая Отечественная Война…

II.2 Военные годы, труд в тылу.

Семьи военнослужащих были эвакуированы и было принято решение переселится в г. Семипалатинск (Казахстан), где жили родители моего прадеда. Бабушка рассказывала, что город был просто заполнен эвакуированными, в основном из Прибалтики. На тот момент она закончила всего 2 класса и осенью они переехали в деревню, близь города Семипалатинск. Летом, как многие тыловики, работали в колхозе, кушали и ночевали в поле, на “ладонях” родной русской земли. “Кибитка без окон, без дверей. Зачастую палящее степное солнце. Совсем одни в поле. Мне было 9 лет и я полола траву серпом и жала рожь подобно всем нам в этом поле. У каждого была своя полоса и не время было плакать и лениться. Мы чувствовали груз ответственности, Родина – Мать звала, мы “чувствовали огонь, сквозь бетонные пласты”. Раз в день привозили еду. Спали в скомканном сене, как какое-то отрепье, в то время, как наши войны гибли на границах, мы трудились, чтобы у них были силы, силы дать нам жизнь…

Раз в неделю отпускали домой помыться и сменить бельё. Дом был очень далеко и мы не всегда ходили туда. У нас в деревне был госпиталь. Зимой, мы помогали ухаживать за больными и ранеными. Меняли белье, переодевали, меняли судно, всё что было в силах 9летнего ребёнка, а также под руководством школьных учителей готовили художественные номера: пели народные песни, читали стихи великих русских поэтов и даже ставили постановки! Отчетливо помню, как поставили “Недоросля” Дениса Ивановича Фонвизина. Почему, спросите Вы. Я вам не отвечу. Мы поддерживали силу духа, сохраняли свою человечность, это действительно помогало.

Зимой мы должны были все связать по 3 пары шерстяных носок, их мы относили в школу, откуда шла посылка прямиком на фронт, к нашим защитникам.

Прошло 2 года. В 1943 году мы переехали в город Джамбул – город ссыльных. В нашем доме жили учителя бывших дворян, художник, который рисовал портреты Сталина в профиль, в анфас, сидя, стоя и как он только не рисовал, портретов не было разве что на потолке. В школе у меня было две подружки: Лира и Мира, они были сестрами, их мать была осуждена и отправлена в ссылку, а папа на выселку из Ленинграда в Джамбул, может это их и спасло, как знать…

Летом снова на работу в поле, на свеклу! Снова прополка и уборка. Длилось это вплоть до 1948 года… Ну а после нас уже не привлекали к работам в поле, так как надо было заканчивать школу.

У нас были великолепные преподаватели, я им искренне благодарна. Шмидт Флора Александровна привила мне любовь к чтению, “Евгений Онегин” Александра Сергеевича Пушкина знали почти наизусть всем классом, без преувеличения, помимо того, что приходили в школу и сдавали главу за главой, так еще и устраивали литературные вечера. Было очень интересно, потому что на литературные вечера приходили мальчики, а школы были раздельными, и очень было приятно послушать какое-либо стихотворение умиротворенным мужским басом. Немецкий язык преподавала Ирма Давыдовна, немка из поволжских. Она на столько хорошо преподавала и была талантливым учителем, что я даже хотела поступать на ин.фак переводчиком, но папа был против. Учитель химии был одним из ссыльных – Андрей Филипович, отлично преподавал своей предмет, помимо этого был отличнейшим другом и советником. В институте у меня было 7 или 9 химий (я заканчивала Уфимский Медицинский Институт) и если бы не Андрей Филипович, было бы намного тяжелее.

В Джамбуле жили только ссыльные: репрессированные 30-х годов, поляки, Поволжские немцы, ведь их всех выгнали с Западной части СССР, потом появились чеченцы, крымские татары и даже китайцы. Они жили в соседнем доме и я часто ходила к ним в гости и даже учила китайский, правда ничего уже не помню, зато отчетливо помню их необычный календарь.