14. Развитие неличных форм английского глагола

ИНФИНИТИВ

I Генетически это отглагольное имя с парадигмой склонения. Но в д.а. И. уже утратил падежные окончания. Изолированно сохранилась лишь ф-ма бывшего дат. п. –anne (-enne), выступающая с типичным предлогом дат. to: to bindanne. Более распространена нескл. ф-ма инф. с –an: bindan.

Функции:

1)дат.п.: а)обстоят. цели б)2-й компонент глаг. сост. сказуемое в)определение – редко встречается

2)неизм. а)дополнение б)часть сост. сказуемого после ППГ и гл. видового значения в)часть сложного дополнения г)подлежащее (Ильиш)

II В с.а. в связи с редукцией исчезает формальное различие м/д сколняемой и нескл. ф-мой инф.: > e(n). Бывший предлог to теряет свое значение, подвергается фонет. редукции и начинает восприниматься как приинфинитивная частицы, кот. м. факультативно выступать в любой ф-ции. Уже со с.а. to становится формальным показателем инф., однако еще и в р.н.а. ее употребление не явл. фиксированным. Только при мод. гл-ле никогда не употр. инф. с to, за исключением ought to. to закрепляется как морф. пок-ль И. в конце р.н.а. В это время И. полностью утратил флексию, совпал по ф-ме с некоторыми личными ф-мами гл. и стал нуждаться в особом морф. показателе.

В сев. диалектах под влиянием сканд. яз. появляется другая частица при инфинитиве –at (совр. ado < at do).

С 14 в. – первые случаи употр. “расщепленного И.”: it is good to not ete fleish and to not drynke wyn.

В р.н.а. такой И. не употребляется так широко. Грамматисты нормат. направления окончательно осудили эту ф-му как неправильную.

С.А.: для выделения И. цели создается новая форма с for+to.

Аналитические ф-мы И. в с.а. приобретают новые глагольные черты.

В с.а. 1)перфектная ф-ма: to have+3 ф. спр. гл. может выступать и с to и без нее до конце р.н.а. Значение: действие, предшествовавшее др. действию, желательное действие, кот. не осуществилось; предполагаемое дейтсвие. одновременное с действием, выраженными личной формой гл. 2)пассив: ben + прич. II в д.а. – инфинитив в кативнйо ф-ме с пассивным значением. Употр. с to. без нее, выступает во всех ф-циях, свойств. инфинитиву. К концу с.а. появляется перфектно-пассивная ф-ма.

Р.Н.А.

1. Инфинитив длительного вида (Continuous) 2. Perfect-Cont.

Появление у И. видо-временных и залоговых ф-м свидетельствует о пр-ссе вербализации И.

Синт. развитие И. Вербализация И. проявляется и в более интенсивном развитии S и O отношений между ним и именными членами предложения.

Конструкции

1)Еще в д.а. И. мог употр. с собств. S.: в этом случае м/д S И. и самим И. существовала пред. связь, кот., в отличие от P-связи м/д S и P, называется вторично-предикативной. Эти 2 элемента составляли вторично-пред. конструкцию “accusativus cum infinitivo”, выступающую после гл-лов чувств и восприятия, приказания, после каузативных гл-лов.

С конца 14 в. расширяется круг гл-лов, за кот. м. следовать “сложное дополнение”, за счет фр. заимствований, за счет расширения сочетаемости гл-лов ряда семант. групп (умств. и псих. деят-ть).

2) р.н.а. – the for-to-construction возникает в рез-те переразложения синт. структуры предложения. В с.а. и р.н.а. существовали пред. типа It’s good for us to be here. Но в течение р.н.а. происходит переосмысление отношений в предложениях этого типа.

Т.к. дополнение по содержанию выражало S действия инфинитива и в этот период проходило уточнение субъектно-объектных отношений И. с именным членом продложения, дополнение объединилось интонационно с инфинитивом. в рез. вместо 2-х самост. членов предложения возник одни, сложный, выраженный вновь возникшей инфинитивной вторично-предик. конструкцией.

Показателем оконч. морфологизации этой конструкции явл. возможность употр. ее в роли подл., что свидетельствует о том, что группа имеет только внутр. связь с инф. и не обладает внешней синт. связью с каким-л. др. глаголом.

В р.н.а. наблюдалась тенденция употр. и. там, где в совр. яз. употр. бы прид. предл. или герундий.

Причастие I и II.

Знач-е причастий в д.а.

По происхождению Прич-я явл-я прилаг-ми (у них общая с-ма скл-я, способность выступать в функции препозитивного определ-я, к-я хар-на для прилаг-х). Но уже к началу д.а. причастия прошли опред-й путь вербализации: как и др. глагольн. ф-мы они могли выражать видовые, временные и залоговые различия, и приобрели способность управлять дополнением. Д.а. PI всегда активно, а PII пассивно, когда образовано от переходных гл-в, и активное, когда от непереходных. Формы, употребление в д.а.

PI образовывалось от основы наст.вр. сн и сл гл-в с пом-ю суф. –end(e), PII от сн гл по аблауту с оконч-м –en; от сл.гл с дент. суф-м –d-, к-й присоединялся либо непосредственно к основе наст. вр, либо с соединит. гласн е/о (macod сделанный), (write я пишу – writende PI пишущий – written PII написанный).

PI, II склонялись по сн. или сл. скл-ю. При сн.скл их формы совпадали с ф-ми прилаг-х.

Изменение форм причастий в с.а.

В начале с.а. полностью разрушается с-ма скл-я причастий, что дает толчок к интенсивному развитию у причастия глаголь. черт. Оно утрачивает способность передавать грамматич. категории рода, числа, падежа. С середины 13в PI образ-ся с пом-ю суффикса –ing(e), к-й появл-ся у PI по аналогии с суффиксом отглагольн. сущ-го. 2 причины смешения форм PI и сущ-го: 1) фонетическая: суффиксы имели сходное звучание в силу неустойчивости артикуляции звука [n], входившего в оба суффикса (м.б. переднее- и заднеязычным). В рез-те три вар-та написания: drynkynd, drynkyng, drynkin. 2) синтаксическая: PI и отглаг. сущ-е выступали параллельно в синтаксич. функциях: а) предикативн. члена, б) обстоятельства (к-я появилась у PI в с.а). После проникновения –ing в PI создаются омонимичные морфологич. формы PI и отглагольн. имени, а с конца с.а. и герундия. Омонимия снималась т. синтаксическим путем, т.е. особой сочетаемостью. PII теряет присущий ему префикс ƺе- в центр-х и северн. диалектах, а в южных его употр-е расширяется.

Синтаксические ф-ции причастия.

В д.а. П. выступало в осн. в 3-х функиях, хар-х для прилаг-х: определения, предикативн. определения и предикативн. члена в составе именного составного сказ-го. В ф-ции препозитивного опред-я П. наиб. близко к прилаг-му (проявл-т именные черты, т.к. не имеет при себе зависимых членов – дополнения/ обстоят-ва, и нет временной соотнесенности с гл-сказуеым). В ф-ции постпозитивного опред-я и во вторично-предикативных конструкциях (сложн. дополн-е и абсолютн. причастный оборот) П. проявл-т глагольн. черты.

В с.а.: вследствие разрушения системы скл-я у причастий исчезает согласование сущ-х с атрибутивным причастием (он, сидящий на муле). Становление обстоятельственной ф-ции: 1) обстоят-во времени, 2) образа дей-я, 3) причины, 4) условия.

Становление аналитич. форм PI в р.н.а:

Пассивная форма в к. 15в, одновременно возникает перфектная ф-ма PI в памятниках 16в, широкое распространение – в 17в (having been acquainted).

Отглагольное сущ-е в д.а: образовывалось с пом-ю суффикса –inƺ от сл.гл-в 1кл, а с -unƺ – от сн. гл-в и от сл.гл 2кл (сл 1. fedan – fedinƺ (кормление)). Эти сущ-е обладали типичной для сущ-го сочетаемостью: определялись местоимением, прилаг-м/ сущ-м в Р.п. и сочетались с предлогом.

ГЕРУНДИЙ

В с.а. из двух суффиксов отглагольных существительных сохраняется один –ing, оно подвергается пр-ссу вербализации. Начало этого процесса связано с изменением управления: сущ. приобретает способность управлять дополнением и определяется обстоятельством. Этот первый этап вербализации бывшего отглагольного имени превратил его в особую глагольную ф-му, обладавшую, как и другие неличные формы глагола, имен. и глагольными чертами.

В с.а, р.н.а герундий и отглагольное имя на -ing еще недостаточно четко раз­граничены. Характерным для герундия является отсутствие артикля и сочетаемость с беспредложным дополнением: losing the day. Только к концу XVIII в. происходит окончательное разграничение герундия и отглагольного имени по сочетаемости.

В р.н.а герундий подвергается дальнейшей интенсивной вербализации, что проявляется в постоянной отнесенности к деятелю, являющемуся его логическим субъектом и в развитии видо-временных и залоговых форм.

Залог. Керм и Есперсен указывают на то, что форма пассивного герундия начала появляться в XVI в. Однако в XVI в. пассив герундия встречается редко. Даже в XVII в. активная форма герундия часто выступает с пассивным значением.

Развитие пассивной формы герундия вызывает одновременно ее обязательную соотнесенность с лицом, производящим действие, выраженное герундием.

Перфект­ная форма. Появление перфектных форм связано с видовой окраской герундия. Закрепление за герун­дием семантики действия, протекающего как процесс (действия, одновременного с действием глагола-сказуемого), вызвало необхо­димость возникновения формы, выражающей действие, законченное ранее действия главного глагола.

Способы оформления субъекта герундия. Оформление субъекта герундия происходил в такой период, когда развитие его глагольности находилось на наиболее раннем своем этапе. Герундий был еще в сущности отглагольным именем с чертами глагольности. Поэтому оформление субъекта герундия могло пойти только по линии, обычной обозначения деятеля при любом имени, выражающем действие (тип My brother's arrival), т. е. принять форму родительного (притяжательного) падежа.

Однако развитие глагольных черт весьма сильно изменило ее соотношение глагольных и именных свойств герундия - становится возможной форма субъекта герундии-глаголе, внешне не отличающаяся от формы субъекта при личных формах глагола:

Основным фактором, создавшим возможность переосмысления, является увеличение глагольности герундия. Дополнительным, хотя и немаловажным моментом, является возможность распространить сферу употребления герундия на конструкции с' неодушевленным субъектом. После возникновения герундиальной конструкции с субъ­ектом, выраженным общим падежом существительного или объектным падежом местоимения, герундий стал шире соотноситься с субъек­том, выраженным неодушевленным существительным, которое к этому времени утратило форму притяжательного падежа.

Причастие I и II.

Знач-е причастий в д.а.

По происхождению Прич-я явл-я прилаг-ми (у них общая с-ма скл-я, способность выступать в функции препозитивного определ-я, к-я хар-на для прилаг-х). Но уже к началу д.а. причастия прошли опред-й путь вербализации: как и др. глагольн. ф-мы они могли выражать видовые, временные и залоговые различия, и приобрели способность управлять дополнением. Д.а. PI всегда активно, а PII пассивно, когда образовано от переходных гл-в, и активное, когда от непереходных. Формы, употребление в д.а.

PI образовывалось от основы наст.вр. сн и сл гл-в с пом-ю суф. –end(e), PII от сн гл по аблауту с оконч-м –en; от сл.гл с дент. суф-м –d-, к-й присоединялся либо непосредственно к основе наст. вр, либо с соединит. гласн е/о (macod сделанный), (write я пишу – writende PI пишущий – written PII написанный).

PI, II склонялись по сн. или сл. скл-ю. При сн.скл их формы совпадали с ф-ми прилаг-х.

Изменение форм причастий в с.а.

В начале с.а. полностью разрушается с-ма скл-я причастий, что дает толчок к интенсивному развитию у причастия глаголь. черт. Оно утрачивает способность передавать грамматич. категории рода, числа, падежа. С середины 13в PI образ-ся с пом-ю суффикса –ing(e), к-й появл-ся у PI по аналогии с суффиксом отглагольн. сущ-го. 2 причины смешения форм PI и сущ-го: 1) фонетическая: суффиксы имели сходное звучание в силу неустойчивости артикуляции звука [n], входившего в оба суффикса (м.б. переднее- и заднеязычным). В рез-те три вар-та написания: drynkynd, drynkyng, drynkin. 2) синтаксическая: PI и отглаг. сущ-е выступали параллельно в синтаксич. функциях: а) предикативн. члена, б) обстоятельства (к-я появилась у PI в с.а). После проникновения –ing в PI создаются омонимичные морфологич. формы PI и отглагольн. имени, а с конца с.а. и герундия. Омонимия снималась т. синтаксическим путем, т.е. особой сочетаемостью. PII теряет присущий ему префикс ƺе- в центр-х и северн. диалектах, а в южных его употр-е расширяется.

Синтаксические ф-ции причастия.

В д.а. П. выступало в осн. в 3-х функиях, хар-х для прилаг-х: определения, предикативн. определения и предикативн. члена в составе именного составного сказ-го. В ф-ции препозитивного опред-я П. наиб. близко к прилаг-му (проявл-т именные черты, т.к. не имеет при себе зависимых членов – дополнения/ обстоят-ва, и нет временной соотнесенности с гл-сказуеым). В ф-ции постпозитивного опред-я и во вторично-предикативных конструкциях (сложн. дополн-е и абсолютн. причастный оборот) П. проявл-т глагольн. черты.

В с.а.: вследствие разрушения системы скл-я у причастий исчезает согласование сущ-х с атрибутивным причастием (он, сидящий на муле). Становление обстоятельственной ф-ции: 1) обстоят-во времени, 2) образа дей-я, 3) причины, 4) условия.

Становление аналитич. форм PI в р.н.а:

Пассивная форма в к. 15в, одновременно возникает перфектная ф-ма PI в памятниках 16в, широкое распространение – в 17в (having been acquainted).

Отглагольное сущ-е в д.а: образовывалось с пом-ю суффикса –inƺ от сл.гл-в 1кл, а с -unƺ – от сн. гл-в и от сл.гл 2кл (сл 1. fedan – fedinƺ (кормление)). Эти сущ-е обладали типичной для сущ-го сочетаемостью: определялись местоимением, прилаг-м/ сущ-м в Р.п. и сочетались с предлогом.

Неопределенный артикль развивался в с.а. из числительного an в его атрибутивном употреблении, при этом артикль и числит-е фонетически дифференцируются (в ударном положении > местоим-е, в безударном > артикль). an утрачивает свое первоначальн. знач-е, становится служебн. словом, теряя ударение и ослабляясь до [ǝ] / [ǝn]. Различие м/д an и а развилось т. в 16-17вв (Бруннер).

Для выражения неопределенности употреблялось sum – какой-то, но его употребл-е было принято больше в литерат-м языке, поэтому артикль стал более употребителен в этой функции (Смирн).

Уже в д.а. числит. an употреблялось п/д сущ-м для выражения единичн. предмета и того, что сущ-е взято в общем смысле. Т.о., наряду с ЛЗ постепенно развивается грамматическое (Аракин).

В некоторых случаях в a/an еще ясно чувствуется значение числит-го (перед названиями чисел и мер: a hundred, in a word). Сюда не относится а, стоящее при обозначении времени (once a year, т.к. a < on).

Параллельно с этим происходит дифференциация определ-го артикля и указат-го местоим-я (в с.а.). В д.а. это одно слово. Имея более отвлеченное значение по сравн-ю с местоим-м (значение конкретности), артикль > безударным, а ослабление ударения приводит к сильной редукции и смешению падежных форм. Уже в с.а. the резко отличается от указ. мест that, с кот-м от генетически связан. Будучи неизменяемым , не указывает на род и падеж сущ-го, не исп-ся для дифференциации чисел, хотя категория числа сохраняется (Смирницкий).

Уже с начала с.а. оба артикля выступают п/д сущ-ми в тех же функциях, что и в совр. языке (Иванова)

Простое предложение.

Порядок слов.

Основным средством передачи синтаксич. отнош-й м/д словами в д.а. была флексия, поэтому порядок слов был относит-но свободным, и определялся не столько грамматич-ми факторами, сколько содержанием высказывания; расположение членов предл-я определялось коммуникативными и стилистическими факторами.

Т.к. в с.а. разрушились флексии, порядок слов становится одним из ведущих средств передачи синтаксических отношений, т.к. слово не оформлено грамматически, и его отношение к др. словам передается с пом-ю аналитич-х ср-в, а именно предлогов и порядка слов.

В р.н.а. закрепляется твердый порядок слов во всех коммуникативных типах двусоставного предл-я, но наблюдается инверсия главных членов предл-я и обратный порядок следования ведущего и зависимого членов словосочетания.

В д.а. 3 модели двусоставных П-й: SP (1. с личным подлежащим, 2. с местоимением hit (it) в роли подлеж-го (идет дождь, темнеет, 3. десемантизированное þær (wæron, они закрепляются в р.н.а.) в начальн. позиции в П-ии), SPO, SPC (с составным сказуемым). Подлежащее могло опускаться, т.к. личн. форма глагола указывала лицо, число.

В с.а. значительно уменьшилась роль согласования и управлелия как средст передачи синтаксических отношений, на первый план выдвинулись примыкание, порядок слов, предложная связь.

Структурно-коммуникативные типы П-й.

Отрицательн. предл-я в д.а. могли иметь в своем составе несколько отрицательных эл-тов – полинегативизм, хар-ный для всех др. герм-х яз-в. Полинегативизм в д.а. создавался отрицат. частица ne + отрицат. местоим-е, отриц. нареч или отрицат. союз. Наряду встречалось и одно отрицание.

В начале с.а. полинегативное оформление предлож-й становится почти единственным способом построения отрицат-х предл-й. Расширяется группа отрицат. местоим-й и наречий, выступающая в кач-ве отрицат-го обобщающего члена предл-я. Предл-я с одним отрицат. обобщающим членом встречаются, хоть и в единичн. случаях.

В р.н.а. на смену преимущественно понилегативизму приходит обязательный мононегативизм. Первое изменение произошло из-за выпадения отрицат. частицы ne. Т.к. ne в с.а. выступала в осн. в предл-х с одним обобщающим членом, то после ее выпадения мононегативность закрепляется в предл-х с одним обобщающим членом. Параллельно этому типу мононегативизма развивался др: с отрицанием при глаголе и положит. обобщающим членом (I can not charge yow with any thing). Появление этого типа свидетельствовало: о разграничении отрицат-х и обобщающих местоим-й и наречий, и о выделении предикативного типа отрицания, т.е. отрицания при одном из членов предикативного комплекса.

Т.о. с 16в появл-ся разграничение предикативного (при подлежащем и сказуемом) и непредикативного (при второстеп-х чл. пр-я) отрицания. В это же время устанавл-ся тверд. порядок слов и появл-ся do в вопросит-х предл-х. В предл-х с несколькими отрицат. обобщающими членами начинают употребляться грамматич. показатель отрицаня т. один раз – при одном из членов предикативного комплекса (there was none such in the army of any sort). Одновременно происходит резкое противопоставление отрицательного и положительного в предл-и, что выразилось в употреблении второстепенных членов предл-я в положительн. форме. С к. 16в. грамматич. признаком отрицат. предл-я становится не наличие отрицат. местоим-я/ наречия, а наличие отрицания при одном из членов предикативного комплекса. Предл-я с отрицанием при второстеп. чл. предл-я следует рассматривать как утвердительные. Т.о. в конце р.н.а. и в совр. а/я т. два типа отрицат-х предл-й: 1) с отрицанием в составе подлежащего (nothing could be changed), 2) в составе сказуемого (she should not go there). Пр-я с отрицат-м эл-том в составе одного из второстеп. членов – утвердительные, т.к. отрицание в них не затрагивает предикативн. связь, следоват-но, не влияет на тип предл-я. Т.о. с конца р.н.а. сущ-т утвердительные ПП с отрицат. местоим-ми/ наречиями, выступающими в кач-ве второстеп-го члена п-я (I know nothing about it). Предикативное отрицание преимущественно.

Вопросительные п-я.

В д.а. строятся с пом-ю вопросит. мест-я/ наречия и инверсии главных членов (специальн. вопрос) или т. с пом-ю инверсии (общий вопрос). Когда вопрос задавался к подлежащему, инверсия отсутствовала (как и в совр. яз). В вопросит-х пр-ях были случаи полной инверсии (с простым сказуемым) и частичной (в случае глагольн. составного сказуемого).

В с.а. сущ-х изменений в построении вопроса нет. Основные изменения – в р.н.а, связано это с установлением твердого порядка следования в группе «глагол + дополнение». Глагольно-объектные отношения передаются уже с пом-ю опред. порядка слов: беспредложн. дополн-е занимает контакгную послеглагольн. позицию. НО в вопросит. пр-ях в н. 16в эта позиционная хар-ка не была отражена, т.к. в ряде случаев м/д гл-м сказ-м и беспредл-м дополнением оказывалось подлежащее (eat cats mice?), что затрудняло понимание. Но нечеткость возникала т. при полной инверсии, когда сказ-е ставилось на первую позицию в пр-ии. Это наблюдается т. в предл-х в Present, Past Indefinite, где сказуемое выражено формами без вспомогательн. глагаола.

В течение р.н.а. начинают употребляться аналитич. формы present, past Ind с вспомогат. гл. do, did.

Восклицательные предл-я.

В д.а. по структуре не отличались от повествовательных, только изменением тона и эмоциональн. насыщенностью содержания. С к. с.а. и в р.н.а. появл-ся восклиц. пр-я, начинающиеся с what (a)/ how. В с.а. и р.н.а. наблюдалась инверсия главных членов. К концу р.н.а. установился прямой порядок слов.