«Боги жаждут» (1912)

Действие романа происходит в период Великой Французской революции (1789 – 1794). Причем Франс выбрал поздний этап - с апреля 1793 года (канун изгнания из Конвента жирондистов) - и до переворота 9 Термидора (27 июля 1794 года): то есть время, когда у власти были якобинцы. Все детали и реалии времени воссозданы автором досконально; он изучил большое количество материалов и буквально по часам мог восстановить течение того или иного революционного дня. Франс копирует республиканский календарь с 17 марта 1793 года по 2 мая 1795 года, вписывая в него политические события, революционные празднества, отмечая дни солнечные и облачные. Этот календарь и стал планом романа. Как-то Франс в беседе с историком Оларом сказал следующее: интересно было бы так написать о революции, чтобы изображение этой эпохи сложилось из мелких эпизодов, «из пыли, из пустяков». «Боги жаждут» - единственный роман Франса, в котором основная ситуация - конкретная историческая и политическая. Еще одним из признаков жанра исторического романа является изображение в качестве героев реальных лиц. Это прежде всего вожди якобинцев Марат и Робеспьер. Был свой прототип и у главного героя Эвариста Гамлена. Марат и Робеспьер показаны людьми честными, по-своему благородными, стремящимися к высокому, но ставшими фанатиками идеи. Новая вера - революция - превратила идеалистов и мечтателей в убийц и тиранов.

Роман начинается описанием церкви варнавитов (католический монашеский орден), в котором собираются революционеры. Религиозные эмблемы сбиты, и на их месте черными буквами выведен республиканский девиз: Свобода, Равенство и Братство - или Смерть. Святых вытащили из ниш и заменили бюстами Брута (предателя и убийцы Юлия Цезаря), Жан-Жака (Руссо, французского философа, фактически, идейного вдохновителя революции) и Лепелетье (пламенного якобинца). На алтаре храма высится доска с Декларацией Прав Человека (программного документа Великой Французской революции, принятого в 1789 году). Все это говорит о том, что для Франса якобинская диктатура - это новая религия. Автор постоянно подчеркивает религиозную экзальтацию на лицах людей – как простых граждан, так и их вождей.

Фанатизм толпы хорошо показан в конце 4 главы, когда Гамлен встречает на улице кортеж, в центре которого якобинский вождь Марат. У Франса он изображен «человеком с желчным цветом лица», на плечах у него «ветхий зеленый плащ с горностаевым воротником», на голове «венок из дубовых листьев». «Женщины осыпали его цветами. Он смотрел вокруг желтыми пронизывающими насквозь глазами, как будто в этой охваченной энтузиазмом толпе выискивал врагов народа, которых надлежало разоблачить, изменников, которых надлежало покарать». «Триумфатор вступил, как Рок, в залу Конвента». Марат показан глазами почти влюбленного в него, безгранично верящего в него Эвариста - «Он чтил и любил Марата, который, страдая воспалением вен, больной, мучимый язвами, отдавал остаток своих сил на служение Республике…Он еще видел перед собою лихорадочный взор, чело, увенчанное символом гражданской доблести, лицо, выражавшее благородную гордость и безжалостную любовь; изнуренное недугом, высохшее, неотразимое, перекошенный рот, широкую грудь, всю фигуру умирающего исполина, который с высоты людской победной колесницы, казалось, обращался к согражданам: «Будьте, подобно мне, патриотами до гробовой доски!». В приведенном отрывке мы видим явную авторскую иронию по отношению к деятелям революции. Значит ли это, что данные образы написаны в сатирической традиции? Ответим на этот вопрос несколько позже, рассмотрев образ Робеспьера.

Робеспьер назван «мудрым Максимилианом» (тоже не без иронии). Вот Франс описывает выступление Робеспьера на собрании якобинцев - «…на трибуну поспешно поднялся молодой человек, остроносый, рябой, с покатым лбом, выступающим подбородком и бесстрастным выражением лица. Он был в слегка напудренном парике и голубом фраке, обрисовывавшем талию. У него была та сдержанность движений, та рассчитанность поз, которые позволяли одним насмешливо утверждать, что он похож на учителя танцев, а другим - именовать его более почтительно - «французским Орфеем»… Он говорил долго, цветисто и плавно. Витая в небесных сферах философии, он поражал молниями заговорщиков, пресмыкавшихся на земле… Гамлен испытывал глубокую радость верующего, который знает, в чем спасение и в чем погибель». В этом портрете замечательно подмечены некоторые особенности исповедников революционного террора: сочетание идеализма и жестокости, любви к абстрактному «человечеству» и презрения к конкретным людям.

Для понимания образа Робеспьера важна также сцена его прогулки в Марбефском саду, где Робеспьер также показан через восприятие Гамлена. Робеспьер прохаживается с собакой, слушает сельскую музыку, подает с улыбкой мелкую монету мальчику - словом, он - обыкновенный человек, внешне благополучный, но Гамлен замечает его худобу, его бледность, скорбные складки у рта, и таким образом звучит мысль: Робеспьер обречен, он несчастен, он одинок! Робеспьер погибнет от того самого Трибунала, который он учредил.

Таким образом, мы видим, что исторические деятели показаны Франсом как фигуры не сатирические и не героические, а как трагические, ибо они, не будучи злодеями от природы и преследуя возвышенные и гуманные цели, совершили роковую ошибку и стали злодеями, погубив и себя, и других людей (не только физически, но и морально). Кроме того, можно отметить такую особенность в изображении исторических лиц, как описание героев революции глазами иных персонажей, а также тот факт, что Робеспьер и Марат не являются главными героями романа, они отодвинуты на периферию повествования. Эти приемы впервые были применены основоположником жанра исторического романа в европейской литературе - Вальтером Скоттом. Вместе с тем произведение Франса отличается от Скотта своим скептицизмом: у Франса не столь важное место занимает тема любви (отношения Элоди и Гамлена написаны в ироническом ключе). У Франса иная философия истории, чем у романтика Вальтера Скотта, который верил в смысл истории и в силу добра. Франс близок к теории круговорота итальянского ученого 18 века Джамбатиста Вико, который пишет о цикличности развития в обществе, о возвращении и повторении в истории. В романе «Боги жаждут» показана бессмысленность переворотов: ведь в конце романа опять возвращаются аристократы и торжествуют буржуа, а якобинцы открывают путь новой диктатуре - Наполеона. Даже в любви все повторяется: Элоди говорит новому любовнику те же слова, сто и Гамлену.

Главным героем романа стал художник Эварист Гамлен – таким образом входит тема искусства и революции, искусства и политики. Гамлен поставил свой талант на службу революции - и погубил его. В конце повествования торговец Блез рассказывает о том, что после гибели Гамлена старьевщики покупают в лавках его холсты только для того, чтобы замазать их и написать на них новые картины. «Бедняга Гамлен! – восклицает Блез. – Из него, быть может, выработался бы первоклассный живописец, не займись он политикой». От природы Гамлен добрый, благородный человек, но, став членом трибунала, он становится убийцей. Безжалостно он отправляет на гильотину даже близких и знакомых людей - мужа сестры, гражданку Рошмор, которая и порекомендовала его вершить правосудие. Даже собственная мать называет его «чудовищем», а возлюбленная Элоди начинает его бояться. «Он добродетелен - он будет ужасен» - в таком афоризме сформулирован психологический парадокс подобных личностей (которых, кстати, было много в русских революциях 1905 и 1917 годов). Тема правосудия - одна из центральных в романе. Якобинцы сделали суд механическим и формальным: не особенно разбираясь в мотивах, они отправляют на гильотину целыми группами и бедняков, и аристократов, и буржуа. В беседе с одним из писателей Франс сказал: «Люди слишком несовершенны, чтобы вершить правосудие во имя добродетели».

Главное произведение Гамлена - большое полотно «Орест и Электра», на котором сестра (Электра) вытирает лоб уставшего, измученного Ореста. Обращение к античной мифологии, конечно, не было случайным. Миф об Оресте, который мстит за своего отца, убивая мать, имеет аналогии со всем происходящим в романе: якобинцы терзают Франции, осуществляя акт мести и мечтая о справедливости. Автор неоднократно подчеркивает, что голова Ореста на картине очень напоминает самого Гамлена. Любопытно, что Орест изображен не в момент деяния или замысла, а после него, он предстает не героической фигурой, а трагической, нуждающейся в сочувствии и помощи.

Античная тема связана также с еще одним очень важным персонажем, которого считают рупором авторской позиции - Бротто. Бротто – настоящий философ-эпикуреец: он один из немногих сумевших среди террора, смерти, голода сохранить бесстрастие и спокойствие духа. Он не произносит высокопарных речей, но он гораздо более милосерден по отношению к людям, чем якобинцы. С риском для собственной жизни он приютил у себя на чердаке двух бездомных и гонимых - девушку легкого поведения Атенаис и католического монаха-варнавита Лонгмара. Споры с монахом имеют философский характер и придают роману черты интеллектуального жанра. В этих беседах Бротто часто цитирует двух античных философов - Лукреция и Эпикура. (Они были близки и самому автору – Анатолю Франсу). Бротто постоянно ходит с томиком Лукреция – поэмой «О природе вещей» - это главное произведение римского философа-материалиста 1 века до новой эры, в котором утверждается, что познание природы - единственное средство от суеверия (религии). Лукреций верит в богов, представляя их как мельчайшие частицы-атомы в мировых пространствах, но не верит в бессмертие души. В этом Лукреций был последователем Эпикура. Бротто хочет подражать Эпикуру в стяжании безмятежности духа, в преодолении страха смерти. К Эпикуру он прибегает в своих спорах с Лонгмаром о Боге, смерти и бессмертии, т.е. в религиозных вопросах. Звучит мысль Эпикура о том, что «когда мы есть, смерти – нет, когда смерть есть – нас нет». Эпикур участвует также в разговорах Бротто и Лонгмара о теодицее (оправдание Бога, объяснение существования зла в мире). Большое количество несправедливостей, страшных казней и преследований ужасает Бротто, и он задает Лонгмару вопрос: «Где же милосердный Бог, в которого вы верите?» И далее - «Эпикур сказал: либо Бог хочет воспрепятствовать злу, но не может, либо Он может, но не хочет, либо Он и не может и не хочет, либо, наконец, Он хочет и может. Если Он хочет, но не может, Он бессилен; если Он может, но не хочет, Он жесток; если Он не может и не хочет, он бессилен и жесток; если же Он может и хочет, почему Он этого не делает?» Бротто пытается (при помощи Эпикура) решить эти сложнейшие вопросы чисто логически, на что ему и указывает монах, он говорит Бротто: «Ваш мудрец подходит к Богу, как к простому смертному, подчиненному законам человеческой морали». Но в целом доводы Лонгмара звучат не очень убедительно, хотя сам он как личность нарисован с симпатией. Дело в том, что Франс не верит в христианского Бога. Перед лицом смерти и Лонгмар, и Бротто ведут себя одинаково мужественно (одному помогает вера в Христа, а другому - Лукреций, с которым он не расстается до конца жизни). Однако не Бротто просит молитв у Лонгмара, а Лонгмар просит Бротто «помолиться за меня Богу, в которого вы еще не веруете. Как знать: быть может, вы даже ближе к Нему, чем я. Одно мгновение может все решить. Чтобы стать любимым сыном Господа, нужен всего лишь миг». Такие слова, по-существу, перечеркивают весь смысл монашеского подвига. Конечно, Франсу гораздо ближе и понятнее эпикуреец и материалист Бротто, чем верующий монах Лонгмар.

И, наконец, разберемся в смысле названия романа. В нем указан мотив языческого кровавого жертвоприношения. В роли богов выступают якобинцы, которые положили на алтарь революции невинные человеческие жизни, но и сами они стали ее жертвами.