1. Англия в 1850–1870–х годах.

Экономическое развитие Англии в 1850–1870-е годы. Важнейшим фактором бурной индустриализации Англии стало завершение промышленного переворота. Другие страны Европы еще только вступали на этот путь и потому предъявляли повышенный спрос на машины, железнодорожное оборудование, хлопчатобумажные и шерстяные ткани, которые поставлялись из Англии и пользовались широким спросом. “Все прежние изумительные успехи, достигнутые благодаря применению пара и машин, совершенно бледнели в сравнении с мощным подъемом производства за двадцать лет, от 1850 до 1870 года…”. (Ф.Энгельс. Соч., т.21, с. 201). Англия превратилась в подлинную “мастерскую мира”. Страна далеко опередила тогда в своем развитии все другие страны Европы и мира и завоевала монопольное положение в мировой торговле и мировом промышленном производстве. Гегемония Англии опиралась, прежде всего, на ее промышленное превосходство над конкурентами. Именно в Англии промышленный переворот начался и закончился раньше, чем в других странах. Быстрое, опережающее завершение промышленного переворота создало предпосылки для быстрых темпов дальнейшего индустриального развития страны. Легкая промышленность Англии выпускала более половины мирового объема хлопчатобумажных тканей. Переработка хлопка на английских фабриках выросла в 21 – 22 (двадцать один – двадцать два) раза. В 1832 году на всех текстильных предприятиях Англии имелось два миллиона веретен, а в 1858 году их насчитывалось уже 28 (двадцать восемь) миллионов веретен.

После изобретения в 1856 году Г.Бессерменом нового способа выплавки стали в огромных полых металлических грушах – конверторах, Англия превратилась в мирового лидера в металлургии. Конверторный способ оказался дешевле и выгоднее мартеновского и вытеснил последний. В 1848 году в домнах Англии выплавлялось около двух миллионов тонн чугуна, в 1855 году около 3,2 миллионов тонн чугуна, в 1864 году – пять миллионов тонн, а в 1870-м году – почти шесть миллионов тонн (втрое больше). Это составляло ровно половину мирового производства чугуна. Наиболее развитыми отраслями английской промышленности стали машиностроение, судостроение, добыча угля. По добыче угля Англия также мировым лидером, добывала более половины мировой добычи угля. За двадцатилетие добыча угля в Англии выросла в три раза с 34 (тридцати четырех) миллионов тонн до 110 (ста десяти) миллионов тонн. Число металлургов с восьмидесяти тысяч в 1851 году выросло до двухсот тысяч в 1870 году, число горняков с трехсот семидесяти тысяч до пятисот двадцати тысяч человек. Ведущими индустриальными районами Англии были Северная Англия, Средняя Шотландия и Южный Уэльс.

Рост железнодорожного транспорта (с 8,0 – восьми тысяч миль в 1854 году до 12,7 – двенадцати тысяч семи десятых миль в 1864 году) и технический переворот в морском транспорте (переход от парусного флота к паровому) способствовали развитию английской внутренней и внешней торговли и ускорению сбыта ее товаров.

Постепенно менялся характер английского экспорта: наряду с изделиями легкой промышленности страна вывозила изделия тяжелой и особенно машиностроительной промышленности. После отмены в 1842 году правительством всех ограничений на вывоз за рубеж машин, паровозов и станков, эти товары стали активно экспортироваться за пределы Англии. За двадцатипятилетие с 1845 по 1870 годы вывоз машин из Англии увеличился в десять раз. Англия первой строила морские суда из металла, освоила строительство пароходов.

Современников, посещавших Англию, всегда поражали размеры ее промышленных предприятий, особенно, в тяжелой промышленности. К 1850-м годам в Англии появились заводы с числом работающих по нескольку тысяч человек, а на некоторых трудилось более десяти тысяч рабочих. Процесс концентрации и централизации промышленного производства и капитала неуклонно приводил к росту масштабов предприятий. Создавая многочисленные акционерные компании, правительство активно мобилизовало денежные средства населения. По закону 1862 года разрешалось создание акционерных компаний “с ограниченной ответственностью”. В таких компаниях доля ответственности каждого из участников за операции всего общества ограничивалась стоимостью акций, собственником которого он являлся. До закона 1862 года все акционеры, независимо от доли их акций, несли равную ответственность и отвечали всем своим состоянием за операции и сделки фирмы. Акционерные компании и общества с ограниченной ответственностью стали средством централизации капиталов и были особенно популярны среди мелкого и среднего бизнеса. За четыре года (с 1863 по 1867 годы) в Англии было создано свыше 3,4 (трех целых четыре десятых) тысяч акционерных компаний с общим капиталом в шестьсот миллионов фунтов стерлингов. Примеру Англии последовали другие страны. Англия стала гегемоном в международной финансовой сфере, первым банкиром в мире. Заметным явлением стал вывоз капиталов. Английская денежная единица – фунт стерлингов – рассматривался как самая прочная и надежная мировая валюта.

Быстрое развитие промышленного производства позволило Англии в огромных масштабах увеличить свою внешнюю торговлю. За двадцатилетие 1850-1870 годов английский экспорт и импорт выросли втрое. Страна прочно занимала лидерство в мировой торговле. Техническое превосходство английской промышленности обеспечивало ее товарам победу в конкурентной борьбе на всех рынках мира. Англия снабжала другие страны изделиями своей легкой и тяжелой промышленности. Существенным моментом было то, что Англия экспортировала готовые изделия, а импортировала сырье и продовольствие. Треть пшеницы, в которой нуждалась Англия, импортировалась из соседних стран. Стоимость вывоза английских товаров быстро росла: в 1841–1850-х годах вывоз товаров составлял 57 (пятьдесят семь) миллионов фунтов стерлингов; в 1851 – 1860-х годах он достиг 107 (ста семи) миллионов фунтов; в 1861–1870-х годах экспорт достиг 166 (ста шестидесяти шести) миллионов фунтов стерлингов. Так страна стала “мастерской мира”, “фабрикой мира”, сама постоянно нуждаясь в продуктах сельского хозяйства.

Население Англии стремительно росло: за двадцатилетие выросло с 21 (двадцати одного) миллиона человек до двадцати трех миллионов в 1861 году, и до 26,3 (двадцати шести и трех десятых) миллионов к 1870 году. Быстро росло промышленное население городов. По переписи 1851 года в Англии и Уэльсе насчитывалось 580 (пятьсот восемьдесят) городов, по переписи 1861 года число городов выросло до 781 (семисот восьмидесяти одного) города. В Лондоне проживало три миллиона жителей. Уже перепись 1851 года показала, что половина 20 млн. (двадцатимиллионного) населения Англии проживала в городах: такой степени урбанизации не знала история какой-либо другой страны мира. Торгово-промышленная монополия Англия позволяла ей эксплуатировать значительное число стран. Первостепенным фактором в экономической системе Англии являлись обширные колонии. Из колоний в Англию стекались громадные ценности, обогащавшие ее промышленно-торговую элиту. Именно Британская колониальная империя, признавали современники, превратила Англию в “величайшую державу из тех, которые ныне существуют”. Большую роль в быстром развитии внешней торговли Англии сыграло открытие золотых россыпей в Калифорнии (в 1847 году) и в Австралии (в 1854 году). Больше всего обогатились за счет эксплуатации этих россыпей английские капиталисты, торговавшие с американскими переселенцами в Соединенные Штаты, Канаду, Австралию. Национальный доход Англии быстро возрастал. Один из лидеров либеральной партии Уильям Гладстон констатировал в своей речи в парламенте “ошеломляющее увеличение богатства и мощи” Британии.

В мае 1851 года в лондонском Гайд-парке, под сводами огромного, похожего на оранжерею здания из стекла и стали, открылась Всемирная промышленная выставка – “Великая выставка”, как назвали ее англичане. На ней были представлены технические достижения тысяч фирм из десятков стран мира. Бесчисленные экспонаты были размещены в четырех отделах выставки – сырья, машин, готовых изделий, предметов искусства. Наибольшим успехом пользовались изделия Великобритании. На стендах стояли макеты мостов и портовых сооружений, муляжи угольных шахт, модели паровых локомотивов, паровых судов всех типов, действующие телеграфные аппараты и хлопкопрядильные машины. Выставка ознаменовала собой начало бурного двадцатилетия, “золотого века” британского капитализма. Завершив первой промышленную революцию, Англия еще не имела перед собой серьезных соперников в сфере промышленного производства и торговли. Страна стала мировым производителем, мировым извозчиком и мировым банкиром. Экономика Англии была на подъеме. Многие приехали на “Великую выставку” по железной дороге Значение водных транспортных путей резко упало: разбогатевшие железнодорожные короли скупали каналы, пароходства, чтобы избавиться от конкуренции с их стороны. На верфях Саутгемптона, Глазго, Белфаста развертывалось строительство пароходов. В 1852 году на воду был спущен “Агамемнон” – первое в мире паровое судно с винтовым двигателем. К 1865 году тоннаж паровых судов впервые превысил тоннаж парусников. За счет увеличения давления пара в котле и внедрения компаунд-машины выросли скорость и грузоподъемность паровых кораблей. Страну покрыли телеграфные линии, в 1866 году была закончена прокладка кабеля через Атлантику, а с 1867 года вступила в действие телеграфная связь с Индией. Бурное железнодорожное строительство привело к невиданному подъему металлургии. За десятилетие 1854 – 1864 годы длина железных дорог в Англии выросла в полтора раза (с 8 восьми до 12 двенадцати тысяч миль), суммарная мощность паровых колес составила в 1870 году миллион лошадиных сил.

Несмотря на достигнутые успехи, степень индустриализации Англии не выглядела очень высокой. Более четверти всего населения страны было занято в сельском хозяйстве, одних сапожников по переписи населения было больше, чем углекопов. Значительная часть населения страны уезжала на заработки за моря. В 1851–1861 годах эмигрировало свыше двух миллионов человек, в последующее десятилетие еще миллион семьсот тысяч англичан стали эмигрантами. Концентрация производства была сравнительно небольшой: на средней текстильной фабрике в 1870 году трудилось не более ста восьмидесяти – двухсот человек; чаще всего, число занятых рабочих колебалось от пятидесяти до ста человек. Лишь на отдельных чугунолитейных заводах Южного Уэльса число рабочих-металлургов достигало шестисот – шестисот пятидесяти человек. Выросло число финансовых компаний, которые вкладывали свои капиталы за границей: строили железные дороги и верфи, давали займы и кредиты.

Английский капитализм, базировавшийся на свободной конкуренции, достиг высшей ступени развития. Промышленность с ее дорогостоящим техническим оснащением, строительство железных дорог (их протяженность выросла до двадцати пяти тысяч километров) поглощали большие капиталы. При этом высокоразвитое хозяйство глубоко потрясали периодические кризисы перепроизводства (в 1857, 1866 годах). Преуспевавшая английская экономика уже стояла на пороге перерастания, трансформации капитализма эпохи свободной конкуренции в новую, монополистическую стадию его развития – империализм. “Две крупные отличительные черты империализма имели место в Англии с половины XIX века: громадные колониальные владения и монопольное положение на всемирном рынке”. (В.И.Ленин, ПСС, т.27, с.404-405). Процесс перерастания домонополистического капитализма в империализм обозначился наиболее выпукло спустя два десятилетия, к 1890-м годам. Главный экономический признак империализма – промышленные монополистические объединения в производстве – пока еще отсутствовали. Однако, экономический рост Англии, намного опережавшей другие страны, позволял ей накапливать огромные капиталы за счет колоссальных прибылей, источником которых была промышленная и торгово-колониальная монополия страны.

Неизбежным результатом успехов капитализма было дальнейшее усиление социальных контрастов. Крупные компании и мощные банки оперировали миллионными капиталами. Земельная аристократия, тесно связанная с буржуазией, извлекала непосредственные выгоды из торгово-промышленного подъема страны. Основой экономической мощи английской аристократии являлись ее колоссальные земельные владения. Герцог Боклю, например, владел поместьями, занимавшими полмиллиона акров плодородной земли. Владения герцога Сандерлендского в Шотландии охватывали территорию более чем в миллион акров. Все большая часть землевладельческой аристократии принимала широкое участие в торговых и промышленных предприятиях. О росте богатства имущих сословий в Англии свидетельствуют следующие данные: за два десятилетия (1850-1870 годы) число лиц с наибольшими доходами возросло на 60 % (шестьдесят процентов). На долю двадцати процентов населения приходилось 36,5 % (тридцать шесть с половиной процентов) национального дохода. В то же время 80 % (восемьдесят процентов) трудящегося населения Англии имели только 40 % (сорок процентов) всего национального дохода. Рост богатства высших сословий сопровождался обнищанием широких народных масс.

По официальным данным, численность пауперов в Англии, в этой богатейшей капиталистической стране XIX века, неуклонно возрастала: в 1855 году в Англии числилось 851369 пауперов (восемьсот пятьдесят одна тысяча триста шестьдесят девять бедняков, стоявших на грани голодной смерти). Через десятилетие, в 1865 году, число пауперов составило уже 971433 человек (девятьсот семьдесят одну тысячу четыреста тридцать три паупера), что на сто двадцать тысяч человек больше, чем в предыдущее десятилетие.

Экономическое могущество английской буржуазии этого периода побуждало ее стремиться к полной свободе торговли (“фритредерству” – от английского “free trade”, “свобода торговли”). Под лозунгом свободы торговли английская буржуазия рвалась к завоеванию новых рынков сырья и сбыта товаров для своей быстро растущей промышленности. Проведенное в 1846–1849 годах постепенное снижение таможенных пошлин на ввоз хлеба в Англию из других стран, привело к отмене ограничений, существовавших в этих странах для ввоза английских промышленных изделий. В 1852 году были отменены ввозные пошлины на промышленное сырье и резко сокращены пошлины на готовые товары. В 1852 году была ликвидирована Ост-Индская компания, пользовавшаяся монопольным правом торговли с Индией и другими странами Востока. В 1860-х годах Англия заключила фритредерские торговые договоры с другими странами на условиях, весьма выгодных для английского купечества. Открытый доступ английских товаров на все рынки мира – таков был лозунг торговой политики английской буржуазии. Сознавая свое экономическое превосходство над другими странами, английская буржуазия была твердо уверена в победе над всеми своими конкурентами.

Певец свободной торговли Ричард Кобден (1809–1865 годы) рассуждал так: сила Англии – в ее экономике. Пока Потемкин и Суворов расширяли границы России, два “полководца прогресса” – Джеймс Уатт и Ричард Аркрайт, возвели Британию в ранг первой промышленной, торговой и финансовой державы мира. Она должна стать миролюбивым и трудолюбивым государством. Россия ей не страшна; пусть она забирает себе даже Константинополь. Тысячи кораблей из Ливерпуля и Гулля смогут, в случае надобности, заблокировать Россию в Мраморном море и в Финском заливе, обеспечат Англии свободу судоходства. Кобден не оправдывал колониальные захваты, считая, что международное право одинаково и для Англии, и для других стран, что его надо выполнять. Никакие предлоги (равновесие сил, безопасность торгового флота, цивилизаторская миссия) не могут служить прикрытием агрессии и колониальных захватов. Но к голосу Кобдена никто не прислушался – Великобритания непрерывно вела колониальные, захватнические войны.

На политической арене Англии действовало несколько политических партий. Партия тори, которая к середине XIX века приняла название консервативной партии, представляла интересы крупного землевладения, отчасти крупных судовладельцев, колониальных торговцев. Опору консервативной партии составляли фермеры, которые находились в зависимости от землевладельцев-лендлордов. Отмена “хлебных законов” в 1846 году, а затем и ряда других покровительственных пошлин серьезно задела материальные интересы лендлордов, крупных арендаторов. Эти меры резко снизили доходы от земельной ренты, а “… с падением ренты рушилась реальная мощь тори, на которой покоилось их экономическое могущество …”, – подчеркивал К.Маркс. (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 8, с. 354).

Другой влиятельной политической партией была партия вигов, переименовавшаяся в либеральную. Верхушка этой партии состояла из представителей крупной аристократии, тесно связанной с буржуазными кругами. Либералы отражали интересы торгово-промышленной буржуазии, которая стала влиятельной политической силой в стране. От консервативной партии стали отходить ее видные деятели (в том числе и У.Гладстон). Основное ядро формировавшейся либеральной партии составляли виги. Напомним, что политическая группировка вигов в английском парламенте оформилась еще в 1670-х годах. Она выражала интересы английских промышленников и торговцев обуржуазившейся дворянской аристократии, из которых выросла крупная торговая и финансовая буржуазия. К вигам с правого фланга тяготели некоторые бывшие тори, а с левого фланга – буржуазные радикалы разных политических оттенков и направлений (одни из них требовали реформ колониального управления, другие – демократизации системы образования).

Прямыми и последовательными выразителями интересов главной фракции английской буржуазии выступали фритредеры. Фритредеры представляли партию “..промышленного капитала, который стремился превратить свое социальное могущество в политическое..”. (К.Маркс. Соч., т.8, с. 359). С 1820-х годов у колыбели фритредерства встали фабриканты и предприниматели Манчестера (отсюда возникло другое название партии – “манчестерцы”). Лидерами и теоретиками “манчестерцев” – фритредеров стали депутаты парламента, текстильные фабриканты-магнаты Ричард Кобден (1809-1865 гг.) и Джон Брайт (1811-1889 гг.). Оба были талантливыми публицистами и экономистами, оба требовали отмены хлебных законов. Хлебные законы постоянно удерживали продовольствие на высоком уровне, от чего страдала любая семья, не относившая себя к зажиточным, состоятельным. Жизнь “человека с улицы” оставалась весьма тяжелой, а его труд – изнурительным. Популярный журнал для народа “Панч” (“Петрушка”) поместил на своей обложке рисунок: счастливая английская семья сидит за обеденным столом; у отца, матери и всех детей в руках – по большому куску долгожданного дешевого хлеба! Проблема ставилась шире: введение свободы торговли, ибо мастерской мира нечего было опасаться конкуренции заморских товаров. Англия была кровно заинтересована в том, чтобы ее партнеры на основе принципа взаимного благоприятствования отказались от возведенных ими таможенных барьеров, надеясь затопить весь мир потоком своих товаров. Против отмены хлебных законов, по вполне понятным причинам, выступала “сельская Англия”, боявшаяся притока в страну дешевого импортного хлеба с континента и спада сельскохозяйственного производства.

Фритредеры добивались полного подчинения экономической политики английского государства интересам промышленной буржуазии. За этим скрывалось желание и стремление капитала беспощадно, безжалостно и беззаконно эксплуатировать рабочий класс Англии, во имя законов ничем не ограниченного капиталистического производства – добиваться максимальной прибыли. Один из депутатов-фритредеров, выступая в парламенте, заявил, что если парламент примет закон, ограничивающий использование труда детей моложе пяти лет (!), то это ограничит свободу действий фабриканта. Экономическая программа фритредеров нашла свое концентрированное выражение в следующих принципах: “свобода торговли”, “свобода конкуренции”, “производить больше, дешевле, с меньшими затратами”. Ничто не должно стеснять, считали фритредеры, “нормального” обогащения буржуазии. Отсюда вытекал их пацифизм в международных делах: экономика страны, могущество которой обеспечит свободное функционирование капиталистического производства, не будет нуждаться в завоевательных войнах.

Правительство уже не могло игнорировать развернутую в парламенте фритредерскую кампанию. Лорд Мельборн (Мелборн), будучи премьер-министром, решил создать комиссию по таможенным сборам и проинспектировал восемьдесят действовавших парламентских актов о таможенных сборах и до пятисот видов товаров, ими облагавшихся. Из этих пятисот налогооблагаемых товаров только десять приносили реальный доход в казну, а остальные – давали сущую, смехотворную мелочь. Существовал даже смешной таможенный сбор на ввоз стеклянных глаз для детских кукол, общей суммой в один шиллинг и три пенса. Под давлением фритредеров, преодолевая сопротивление протекционистов, парламент постепенно начал реформировать таможенную систему. Два правительства пали, ушли в отставку, будучи не в силах решить эту задачу.

Решительный шаг в этом направлении сделал сэр Роберт Пиль (Пил), понимавший, что решается судьба всей его консервативной партии: чем больше консерваторы упорствовали в отмене хлебных законов, тем призрачнее становились их шансы на выживание. В пользу реформы говорил и такой факт, как перспектива голода в Англии и Ирландии. В 1845 году дожди залили поля Англии, картофельная болезнь в Ирландии погубила весь урожай “второго хлеба”. Начался голод, эпидемии, народ умирал тысячами, питались травой, кореньями; сотни тысяч англичан подумывали об эмиграции на континент. В условиях жуткого голода цепляться за хлебные законы – означало обрекать людей на голодную смерть. И Роберт Пиль решился: в июне 1846 года парламент принял закон об их отмене. Ценой раскола партии консерваторов и своей политической карьеры Роберт Пиль провел закон голосами либералов-вигов и ирландцев против большинства членов своей консервативной партии. Консерваторы после такого поражения раскололись, Пиль ушел в отставку, а через четыре года во время верховой поездки лошадь сбросила его с седла, и он вскоре скончался.

Переход к новой торговой политике, основанной на принципах фритредерства, расколол партию тори. В 1834–1835 и в 1841–1846 годах премьер-министром был лидер фракции тори в парламенте Роберт Пиль (Пил). Вскоре меньшинство членов тори во главе с Робертом Пилем примкнуло в парламенте к партии вигов (либералов), депутаты их прозвали “пилитами”. Благодаря пилитам, в парламенте образовался блок пилитов с вигами, имевший большинство голосов в палате общин. В середине 1850-х годов торийская фракция Роберта Пиля слилась с либеральной партией. В последующие четверть века (за исключением двух коротких промежутков в 1852 году и в 1858 – 1859 годах), у власти двадцать пять лет бессменно стояла либеральная партия вигов (с 1846 по 1874 годы). Политическое преобладание либералов-фритредеров в это двадцатипятилетие объясняется тем, что они выражали интересы крупной промышленной буржуазии, которая оттеснила от власти землевладельческую аристократию и финансовую знать. Но даже либералы не решались отменить сохранявшиеся в Англии феодальные пережитки (монархию, палату лордов, государственную церковь). Буржуазные либералы всегда вели осторожную, сбалансированную политику и стремились достичь соглашения с земельной аристократией. Да и сама земельная аристократия к этому времени достаточно, в значительной мере обуржуазилась к этому времени. Радикальная буржуазия в лице фритредеров выступала за “дешевое правительство”, поскольку удешевление правительственного аппарата должно было привести к уменьшению налогов, удешевить производство английских товаров и тем самым облегчить им проникновение на внешние рынки. С этой же целью фритредеры добивались снижения таможенных пошлин.

В эти годы в Англии окончательно установился принцип ответственного министерства. Правительство (кабинет министров) формировалось партией, получившей большинство на выборах в палату общин. Этот принцип был не нов. Он вошел в политический обиход Англии еще с середины XVIII века, но окончательно утвердился в к 1850-м годам, т.е. через столетие, в середине XIX века.

Таким образом, Англия середины XIX века была страной со значительно развитыми демократическими свободами, завоеванными английским народом в ходе длительной борьбы с силами реакции. Ни в одной стране мира не было в то время такой свободы публичных собраний и митингов. Правда, полиция иногда разгоняла собрания, но это происходило весьма редко. Большим влиянием пользовалась периодическая печать, довольно свободно критиковавшая действия правительства. Рабочие и демократические организации существовали легально. В течение всего XIX века Англия служила прибежищем для политических эмигрантов из соседних стран. Английское правительство предоставляло твердые гарантии свободы личности всем политическим эмигрантам. В Лондоне жили и работали теоретики марксизма Карл Маркс и Фридрих Энгельс, в Лондоне располагался Генеральный совет Международного товарищества рабочих (Первого Интернационала). В Лондоне состоялись конгрессы Союза коммунистов, и в 1848 году был опубликован “Манифест Коммунистической партии”. В Лондоне спасались от преследования испанские революционеры, итальянские карбонарии, греческие и польские патриоты. После поражения европейских революций 1848–1849 годов круг революционных эмигрантов в Англии еще более расширился. В Лондоне находились Лайош Кошут из Венгрии и Джузеппе Мадзини из Италии, там издавал свой “Колокол” Александр Герцен, из Лондона руководил борьбой против режима французского императора Наполеона III писатель Виктор Гюго. Англию называли “лабораторией политических убийств” – наибольшее число террористических покушений на жизни политиков и правителей европейских государств произошло в Англии. Руководители польского восстания 1863 – 1864 годов против российского самодержавия также оказались в Лондоне. Через Лондон и Англию передовые европейские рабочие устанавливали связи друг с другом и знакомились с опытом революционной борьбы. Международное рабочее движение набирало силу и крепло на опыте классовой борьбы английского рабочего движения.

Английская буржуазия была твердо уверена в своем могуществе, мало чего опасалась и допускала широкие демократические свободы в стране. Однако в Ирландии и множестве английских колоний царил грубый полицейско-бюрократический и милитаристский режим, ограждавший привилегированное положение верхушки колонизаторов. На население колоний и Ирландию буржуазно-демократические свободы не распространялись.

Помимо буржуазных партий либералов и консерваторов в первой половине 1850-х годов на политической арене Англии выступали чартисты. После некоторого упадка деятельность чартистов в 1847 году вновь оживилась: на чартистских собраниях возобновилась агитация за “Народную хартию”, росла политическая активность рабочего класса. С 1848 года под влиянием углубившегося экономического кризиса и революционных событий в континентальной Европе чартистское движение получило новый размах. Огромные массы англичан участвовали в митингах и демонстрациях в разных районах Англии. В Глазго толпа безработных несла лозунг: “Хлеба или революция!” В Манчестере имели место кровопролитные стычки демонстрантов с полицией и регулярными войсками. Столкновения между рабочими и полицией имели место в Лондоне и ряде других городов.

4 апреля 1848 года в Лондоне собрался Национальный конвент чартистов. Новая, третья по счету петиция (“Charter”) выдвигала парламенту прежние требования народной хартии. Петиция заявляла, что труд – единственный источник всякого богатства, что трудящиеся имеют преимущественное право на плоды своего труда. На 10 апреля 1848 года Конвент назначил массовую демонстрацию в Лондоне, которая должна была сопровождать делегацию чартистов с петицией к зданию парламента. Правительство было серьезно встревожено новым подъемом активности чартистов. Оно запретило публичные митинги и объявило чартистский Конвент незаконным. В Лондон стягивались войска, формировались добровольческие отряды из представителей имущих классов. Ожидая народного восстания, правительство поставило во главе вооруженных сил крупнейшего военного деятеля Англии герцога Веллингтона.

10 апреля, в воскресенье, по призыву конвента десятки тысяч рабочих Лондона вышли на улицу. Несмотря на запреты властей, на Кеннингтонской площади собралась огромная толпа народа. Власти заверили руководителей чартистов в том, что согласны на проведение митинга, но не допустят шествия к зданию парламента. В Лондон к стенам Вестминстера были стянуты королевские войска. Лидер чартистов О’Коннор, все еще пользовавшийся большим влиянием в массах, стал уговаривать собравшихся разойтись по домам и предоставить дело ему. Его послушались, толпа разошлась. Петицию, имевшую несколько миллионов подписей, доставили в наемной карете в парламент. Парламент сначала отложил рассмотрение петиции, а затем и вовсе отказался ее рассматривать под тем предлогом, что общее число подписей под петицией оказалось, якобы, намного меньше, чем утверждали чартисты.

После неудачи 10 апреля 1848 года чартистское движение пошло на убыль. В последующие годы чартизм утратил свой прежний массовый характер, хотя и продолжал оказывать большое влияние на политическую жизнь Англии вплоть до середины 1850-х годов. Упадку чартизма способствовало поражение революций 1848–1849 годов в странах континентальной Европы. К тому же, многие боевые элементы чартистских организаций эмигрировали в США, а некоторые, оставшиеся в Англии, отошли от чартизма. Под непосредственным воздействием движения за хартию создал ряд своих произведений великий английский писатель Чарльз Диккенс. Главной причиной упадка чартизма, видимо, следует считать начало серьезных социальных реформ. Их инициатором стала либеральная партия вигов со своим новым лидером Уильямом Юартом Гладстоном. В партии тори возникла группировка “молодых тори” во главе с Бенджамином Дизраэли. В верхней палате лордов парламента трудился известный филантроп лорд Шефтсбери. Под влиянием чартизма окрепли тред-юнионы. В правящей элите Англии все более твердо зрело убеждение, что от принципа невмешательства государства в социальную жизнь придется отказаться, волей-неволей, а следует законодательно закрепить пределы эксплуатации рабочего класса.

Чартизм не исчез без следа. Он продолжал существовать до 1854 года в лице Союза братских демократов во главе с Эрнстом Джонсом. Членом этого Союза демократов был молодой Фридрих Энгельс. Члены Союза провозгласили своей целью социализм. Но массы в большинстве еще тяготели к тред-юнионам, а способом реализации социалистических идей считался реформистский путь, в недрах парламента. В парламенте обе партии, тори и виги, не могли игнорировать подступавшие со всех сторон социальные проблемы. В каждой из партий были и реформаторы, и ретрограды-традиционалисты. Время бесспорного лидерства в парламенте одной партии ушли в прошлое. Виги доминировали в английском обществе в 1715–1770 годах, тори стали преобладать в 1770–1830 годах. Теперь, во второй половине XIX века, правительству приходилось опираться на крошечное, небольшое преимущество в парламенте, а то и вовсе его не имелось.

В первой половине 1850-х годов английские рабочие, не имея никаких возможностей легально провести своих депутатов в парламент, (действовавшая избирательная система жестко препятствовала этому), поддерживали на выборах кандидатов от чартистов. На предварительных выборах, когда выдвижение в кандидаты принималось простым голосованием всех присутствующих, чартисты неизменно получали подавляющее большинство голосов. Они умели остро критиковать и разоблачать политику буржуазных либералов и консерваторов, что приносило им победу на выборах.

Успехи фритредеров в 1840-е годы не только создали почву для свободного предпринимательства, но и способствовали либерализации идейно-политического мышления буржуазии. Либерализм как идеология и политика буржуазии получил свое классическое выражение именно в английском фритредерстве. В 1850–1860-х годах, в период наивысшего мирового экономического могущества Англии, буржуазный либерализм стал господствующей идеологией. Его идейные принципы брали свои истоки в идеологии Английского Просвещения, в классической политической экономии, но более всего, – в философии утилитаризма с ее откровенной, вульгарной апологетикой (возвеличиванием) заслуг и достижений капитализма. Узкое, эгоистичное буржуазное мировоззрение, базировавшееся на преимуществах капитализма, породило буржуазный либерализм. Идеология буржуазного либерализма признавала капиталистический порядок естественным и вечным, исторический прогресс понимался как постепенное освобождение личности от феодальных пут и пережитков. Эти путы сковывали, прежде всего, деловую активность личности, ее предпринимательскую инициативу. Идея достижения социальной гармонии в обществе понималась либералами как достижение всеобщего блага на основе преуспевания отдельных частных лиц и полного невмешательства государства в их частный бизнес. Главным постулатом буржуазных либералов стала неограниченная свобода беспощадной и безжалостной эксплуатации пролетариата и крестьянства – источник баснословного сверхобогащения правившей в стране промышленно-финансовой и торговой буржуазии.

Экономическое господство буржуазии в английском обществе в 1850-1860-е годы позволило либеральной партии вигов занять лидирующие позиции в политике страны. Виги стали притягательным центром для многих политических группировок буржуазии, в первую очередь, фритредеров. Фритредеры видели в вигах, этих исконных “аристократических представителях буржуазии”, надежную и многоопытную политическую силу перед лицом своего основного антагониста – укреплявшегося английского пролетариата. Вигская аристократия получила возможность “...восстановить свою наследственную монополию на правительственную власть..”. (К.Маркс. Соч., т.8, с.361).

Таким образом, опираясь на фритредерство и идеологию буржуазного либерализма, либеральная партия вигов бессменно находилась у власти с 1846 по 1874 годы. Ее наиболее видным лидером оставался Генри Джон Пальмерстон (премьер-министр в 1855 – 1865 годах; кроме 1858–1859 годов). В течение многих лет этот политик, наиболее полно олицетворявший политическую линию английских либералов, занимал видные посты в правительстве. Чаще всего он был министром иностранных дел, в кабинете премьер-министра Эбердина Генри Джон Пальмерстон был министром внутренних дел (в 1852–1855 годах). С 1855 по 1858 и с 1859 по 1865 годы Генри Джон Пальмерстон занимал пост премьер-министра вплоть до своей смерти в 1865 году. Выходец из аристократического рода, владевшего крупными поместьями в Ирландии, Пальмерстон решительно противился каким-либо существенным реформам во внутренней жизни Англии (ни за что не желал допустить расширения избирательного права). Продолжением политики фритредерства явилось заключение в 1860 году при посредничестве депутата парламента от вигов Ричарда Кобдена (1809 – 1865 годы) договора о торговле между Англией и Францией. Договор предусматривал снижение пошлин на английские товары, ввозимые на французский рынок. Выгодные торговые договоры были заключены в годы премьерства Пальмерстона с Бельгией, Италией, Австрией и другими государствами.

Внешняя политика Англии, также как и ее внутренняя политика, находилась в тесной связи с развитием капитализма: подъем индустриальной мощи Англии побуждал буржуазию добиваться расширения рынков сырья и сбыта для английских товаров, устранения всех препятствий и барьеров для английской торговли, подчинения слабых сторон. Эти принципы внешней политики были выработаны еще в XVIII веке. Эту политику в течение двадцати лет проводил Генри Джон Пальмерстон. Аристократ, получивший блестящее образование в университетах Эдинбурга и Кембриджа, Генри Джон Пальмерстон начал свою политическую карьеру в 1806 году, а через год был уже лордом адмиралтейства. В 1808-1829 годах он руководил военным ведомством. В 1830-1841 годах и в 1846-1851 годах Генри Пальмерстон был министром иностранных дел, а в 1852-1855 годах – министром внутренних дел. В феврале 1855 года, в разгар Крымской (Восточной) войны Пальмерстон стал премьер-министром и с коротким перерывом занимал этот пост вплоть до своей смерти в 1865 году. Пальмерстон был государственным деятелем старого английского аристократического типа, благосклонный к английскому промышленному либерализму, в атмосфере которого развивалась Англия. Пальмерстон полагал, что Англия достигла идеального состояния, и с презрением относился к тем странам, которые еще не достигли этого уровня. Английские политические идеалы Пальмерстон превозносил превыше всего и не стеснялся навязывать их другим странам. Миссия Англии – распространять конституционные свободы в монархической Европе, разумеется, с большой выгодой для английской промышленно-торговой буржуазии.

Внешняя политика “министра-патриота” Пальмерстона носила ярко выраженный наступательный, агрессивный характер. Наиболее сильным аргументом своего шовинистического внешнеполитического курса Пальмерстон считал британский военно-морской флот. Эти методы Пальмерстон унаследовал еще у своих учителей Питта и Каннинга. Он стремился закрепить за Англией ее промышленную и колониальную монополию, расширить рынки сбыта английских товаров, оттеснить ее колониальных и торговых конкурентов. Он умело и искусно играл на противоречиях, разделявших великие державы Европы (Россию и Францию, Россию и Австрию, Австрию и Пруссию).

Большую известность среди деловой английской буржуазии Пальмерстон завоевал в связи с “делом Пасифико”. Два английских купца, одного из них звали Дон Пасифико, пожаловались греческому правительству на ущерб, причиненный им греками. Греческое правительство ответило отказом в возмещении ущерба, и тогда в январе 1850 года английский адмирал У.Паркер своей эскадрой заблокировал гавань греческого порта Пирея и вынудил греков уступить. 25 июня 1850 года Пальмерстон выступил с четырехчасовой речью в парламенте со словами: “…Бдительное око и сильная рука Англии защитит британского подданного от несправедливости и обиды”. Этот агрессивный тон льстил самолюбию и отвечал настроениям английской буржуазии.

Англия с тревогой смотрела на рост могущества России. Российский император Николай I через английского посла намекнул Пальмерстону о Турции как о “больном человеке” и предложил раздел Турции между Россией и Англией. Но в планы Англии входило иное: “поднять больного человека на ноги”, Франция также имела с Россией спор по поводу палестинских “святых мест”. Лидер английских вигов и правящие круги Англии особенно враждебно относились к царской России, с интересами которой Англия постоянно сталкивалась в Европе, на Ближнем и Среднем Востоке. Пальмерстон стремился помешать укреплению российских позиций на Ближнем Востоке, особенно в Константинополе и в зоне черноморских проливов Босфоре и Дарданеллах, отторгнуть от России Крым и Кавказ и упрочить господство Англии над Турцией. Следуя традиционному принципу английской дипломатии – добиваться европейского “равновесия сил” в пользу Англии, и с целью ослабления России, Пальмерстон добился создания коалиции четырех держав (Англии, Франции, Турции и Сардинии) и развязал Восточную (Крымскую) войну против России в 1853–1856 годах. Он добился падения правительства Абердина (1852-1855 годы) и сам стал премьер-министром в феврале 1855 года. Ему уже было за семьдесят лет, его за глаза называли “чудом в бакенбардах”, а Бенджамин Дизраэли в одном из своих писем дал ему такую уничтожающую характеристику: “Пальмерстон – совершенно выдохшийся обманщик, старый раскрашенный паяц, глухой, слепой, с фальшивыми зубами, которые выпадут у него изо рта, если он решится выступить с речью”. К тому же, Пальмерстон оказался замешанным в массовых кражах имущества интендантами в английской армии в ходе Крымской войны. Комиссия по расследованию злоупотреблений высших офицеров установила вопиющие нарушения, и трое министров-пилитов (Грехем, Гладстон и Сидней Герберт) подали в отставку. Как язвительно заметил по этому поводу острослов Дизраэли, “мы заменили кабинет всех талантов кабинетом всех посредственностей”. Комиссия по расследованию положения в армии представила свой отчет парламенту 18 июня 1856 года. Всю вину за допущенные нарушения взвалили на бедных английских солдат, лишь в одном из пунктов туманно намекалось, что Крымская экспедиция была организована и проведена на низком уровне, при плохой организации и безобразном управлении. В одном из сатирических стихотворений, опубликованных в те годы в России, прямо говорилось:

“… Вот в воинственном азарте

Воевода Пальмерстон

Поражает Русь на карте

Указующим перстом…”.

Крымская война 1853–1856 годов была несправедливой и захватнической с обеих сторон. Поражение, понесенное Россией, вследствие ее военно-политической отсталости, привело к ослаблению российской дипломатии и падению роли царизма в международных вопросах. Место России в регионе заняли Англия и Франция. Турция попала в еще более жесткую финансово-экономическую зависимость от Англии (и, частично, от Франции).

После Крымской войны самым опасным потенциальным противником Англии на Европейском континенте считалась Франция, где правил Наполеон III. Франция также сама претендовала на лидерство в Европе. Пальмерстон поддержал борьбу за объединение Италии: объединенная и дружественная Италия должна была стать союзником Англии и противовесом, противником Франции. К тому же, английская торговая буржуазия рассчитывала заполучить итальянские рынки, расширить англо-итальянскую торговлю по сниженным, льготным тарифам. Пальмерстон демонстративно принимал в Лондоне революционных итальянских эмигрантов. Будучи в душе решительным противником любых революционно-демократических движений, Пальмерстон поддержал Кавура в деле объединения Италии под эгидой Пьемонта (Сардинского королевства). Пальмерстон добивался ухода австрийских оккупантов из Италии. После французского вторжения в Италию в 1859 году Пальмерстон стал готовиться к вооруженному столкновению с Францией и склонил парламент к вотированию девяти миллионов стерлингов на укрепление британских портов и арсеналов.

Столь же двуличной и лицемерной была политика Англии по отношению к угнетенной Польше и маленькой Дании. И в польском, и в датском вопросах Пальмерстона меньше всего беспокоили цели национально-освободительного движения. В соответствии с принципами либерализма и показного свободолюбия, Пальмерстон на словах, декларативно провозглашал солидарность Англии с освободительной борьбой польского народа в 1863 году, но реально не оказал ей никакой помощи. После польского восстания Пальмерстон направил в адрес российского самодержца Николая I “решительную ноту” протеста. Все ждали англо-русской войны, но, получив гневный отказ из России, Пальмерстон не захотел рисковать жизнями английских солдат. Столь же двулично и лицемерно Пальмерстон повел себя после вторжения прусских войск в датские провинции Шлезвиг и Голштейн. Накануне их аннексии Пальмерстон открыто угрожал Пруссии “померяться силой” и выступить совместно с Францией против Пруссии в соответствии с Лондонским договором (Лондонский договор гарантировал целостность Дании). Но вот прусская агрессия свершилась, а английский кабинет министров, как и в польском вопросе, ничего не предпринял, тем самым, дал укрепиться Пруссии, мечтавшей о единоличной гегемонии в Европе.

Значительное влияние на общественную борьбу внутри Англии имела политика английского правительства в период Гражданской войны в США в 1861-1865 годах. Английское правительство поддерживало Конфедерацию южных рабовладельческих штатов в Гражданской войне в США. Пальмерстон надеялся на ослабление влияния американской буржуазии Севера в стране и вовлечения в орбиту английского экономического влияния богатых хлопком южных рабовладельческих штатов. На словах, провозглашая себя поборником либеральной идеи самоопределения, английское правительство едва открыто не вмешалось в войну на стороне Конфедерации южных штатов. Дешевый американский хлопок давал работу многим текстильным предприятиям Ланкашира. В Англии строились корабли для южан (знаменитое судно “Алабама”); английские корабли своими пиратскими действиями причиняли немалый ущерб торговле северян. В 1861 году Пальмерстон надеялся на быструю победу южан в Гражданской войне и добавлял: “…в случае утверждения Южной конфедерации независимым государством для британских промышленников будет открыт ценный и обширный рынок…”. В следующем, 1862 году, Пальмерстон призывал к вмешательству в ход Гражданской войны в США с тем, чтобы Англия и Франция сообща содействовали выделению Юга в качестве самостоятельного государства. С позицией Пальмерстона соглашался и лидер либералов Уильям Гладстон, также считавший, что американцы-южане – особая нация и имеют право на отделение от Севера и самоопределение.

Но английский рабочий класс думал иначе. Лишь открытый, энергичный протест широких слоев английского пролетариата против развязывания интервенции (массовые митинги, демонстрации, акции протеста, помощь северянам) сорвали агрессивные планы кабинета Генри Пальмерстона в отношении США. Несмотря на то, что около миллиона рабочих-текстильщиков Ланкашира остались без американского хлопка и выживали без работы на крошечные пособия, рабочий класс Англии правильно понимал, что в Соединенных Штатах идет непримиримая борьба между демократией и системой рабства. Английские радикалы во главе с Джоном Брайтом также энергично поддержали Север. “Английские рабочие держались превосходно”, – писал один из английских историков. Победа северян расстроила реакционные планы Пальмерстона в отношении Соединенных Штатов.

Широко используя либеральную фразеологию, выставляя себя защитниками свободы в других странах, Пальмерстон на деле поддерживал угнетение народов, содействовал подавлению революционных и национально-освободительных движений, натравливая одни народы на другие. Его главной целью стало превратить Англию в межгосударственного и международного арбитра, даже ценой подавления свободы и независимости народов. Правительство Пальмерстона не гнушалось подогревать настроения британского шовинизма, прибегать к демонстрации военного превосходства Англии. В 1850 году имел место конфликт, когда греки нанесли ущерб английскому купцу Дону Пасифико. Либеральное английское правительство немедленно отреагировало на этот конфликт отправкой британского военного флота к берегам Греции и силой оружия вынудило греков пойти на уступки английским торговцам.

Огромные усилия Пальмерстон прилагал к активизации английской колониальной экспансии. К середине XIX века Англия была обладательницей огромной колониальной империи. К обладанию обширными колониями располагали многочисленные благоприятные условия страны. Расположенная на островах, отделенная от Европы проливом Ла-Манш, Англия могла не опасаться внезапного нападения на свою территорию. В Англии отсутствовала обязательная воинская повинность, практически не имелся и вовсе был не нужен многочисленный и дорогостоящий бюрократический аппарат и полицейские силы. Военно-бюрократическая машина в Англии была намного слабее, чем в континентальных странах. Все эти преимущества позволяли Англии направлять значительные ресурсы на завоевание, подчинение и управление колониями. В 1852 году Англия добилась отторжения значительной территории от Бирмы (южную часть Бирмы), в 1854 году захватила Восточный Белуджистан, лишив Афганистан выхода к морю. К концу 1860-х годов, опираясь на ранее захваченные Сингапур, Пенанг, Малакку, Англия навязала неравноправные договоры ряды малайских княжеств и распространила свое влияние на всю Малайю.

В 1860 году англичане захватили южную часть полуострова Коулун (Цзюлун) – часть китайской территории, расположенной на материке напротив Гонконга, также ранее отторгнутого у Китая. Агрессивный характер внешней политики Англии особенно наглядно проявился в трех опиумных войнах против Китая, они были направлены на свободный ввоз опиума в Китай. В 1857 году Англия развязала грабительскую войну против Китая. В войне участвовала и Франция. Англичане и французы захватили и разграбили Пекин в 1860 году. В 1858 году под давлением Англии Китай был вынужден подписать кабальный торговый договор. Двери Китая были открыты для английских хлопчатобумажных товаров и для монопольной торговли опиумом, который вывозился из Индии. Ратифицированный в 1860-м году неравноправный договор превращал Китай в полуколонию европейских держав. С 1862 года английские колонизаторы совместно с Маньчжурской династией участвовали в подавлении Тайпинского восстания китайских крестьян (1850-1864 годы). В 1862-1864 годах англичане совместно с французами организовали вооруженную интервенцию против государства тайпинов. Английский генерал Гордон принял активное участие в разгроме тайпинской армии. В результате подавления великой крестьянской войны 1850-1864 года английские и французские колонизаторы значительно усилили свои позиции в Китае.

В 1863 году англичане силой добились “открытия” Японии для своей торговли. В 1865 году английские власти жестоко подавили на острове Ямайке восстание рабов, поднявшихся против плантаторов (450 участников восстания были казнены без суда).

В 1856 году англичане начали войну против Персии (Ирана) и добились для себя торговых привилегий. В 1867 году объектом военной агрессии Англии явилась Абиссиния, которая также была вынуждена открыть доступ английским купцам и их товарам. В Южной Африке они вели истребительную войну против племени коса, отстаивавшего свою землю от захватчиков. В 1850-1860-х годах неоднократно обострялись противоречия в Северной Африке из-за Суэцкого перешейка и в Индокитае. В 1861 году Англия захватила Лагос и начала присоединение территории, позже названной Нигерией. В 1868 году английские войска вторглись в Эфиопию в ответ на попытку эфиопского правительства заставить английских купцов платить пошлины при ввозе своих товаров в страну. Англия присоединила новую колонию Басутоленд (1868 год). В Африке владения англичан располагались главным образом на побережье африканского материка, они являлись плацдармом для окончательного раздела “черного континента”.

Одновременно Англия продолжала совершать разбойничьи захваты в Индии. Индия всегда рассматривалась важнейшей частью британской колониальной империи. Английские колонизаторы широко применяли в Индии принцип “разделяй и властвуй”, искусственно разжигали вражду между мусульманами и индуистами, между отдельными индийскими княжествами. Огнем и мечом, подкупом и обманом Англия присоединяла к своей колониальной империи огромные территории, богатые рисом, хлопком и пшеницей: Пенджаб (1849 год), Нагпур (1856 год), Ауд (1856 год). Индия была превращена в плацдарм английской экспансии в Азии, с полуострова Индостан экономическая экспансия и территориальные захваты распространялись на Бирму, Малайю, Афганистан, Иран, Китай. Навербованные в Индии войска из местных солдат-сипаев использовались для военных операций в Африке.

В Британской колониальной империи к середине XIX века было два основных типа территориальных владений: колонии и доминионы. В управлении колоний и доминионов имелись существенные различия. Решающее значение при определении типа управления имел расовый элемент. Переселенческие колонии с белым населением, главным образом, переселенцами из Англии (Канада, Нью-Фаундленд, Австралия, Новая Зеландия) сравнительно рано получили право самоуправления. Переселенческие колонии превратились в доминионы, управлявшиеся генерал-губернаторами, рядом с которыми существовали выборные парламенты и кабинеты министров. Население доминионов пользовалось некоторыми гражданскими правами. Принятый английским парламентом в 1865 году акт “О действительности колониальных законов” окончательно упрочил положение Канады, Австралии и Новой Зеландии как доминионов Британской империи. В переселенческих колониях (доминионах) нарастали темпы развития капитализма, усиливалась и крепла национальная буржуазия. После отпадения Северо-Американских Соединенных Штатов Англии пришлось менять свою политику: в 1867 году Англия предоставила своим североамериканским колониям, объединенным вокруг Канады, статус доминиона, т.е. право иметь внутреннее самоуправление.

Совсем по-другому было организовано управление собственно колониями. Коренное население колоний не пользовалось никакими гражданскими правами и являлось подданными Британской империи. Правительственный аппарат колоний возглавлялся генерал-губернаторами, имевшими неограниченные полномочия. Губернаторы в своей деятельности опирались на чиновников-англичан, назначавшихся британским правительством.

Британское владычество в Индии привело к народному антиколониальному восстанию (в 1857-1859 годах) – так называемому восстанию сипаев. Сипаями называли наемных солдат, вербовавшихся из местных жителей (солдат-сипаев в индийской армии насчитывалось до двухсот тридцати тысяч человек). Главной движущей силой восстания сипаев стали крестьяне и ремесленники, а во главе его встали верхушка феодалов и местное духовенство. Их измена и переход на сторону англичан помогли англичанам чрезвычайно жестоко подавить восстание сипаев. Из рук ликвидированной Ост-Индской компании Индия перешла под непосредственное управление специально созданного министерства, т.е. непосредственно к короне. Огромная Индия была подчинена неограниченной власти генерал-губернатора (а позже вице-короля). Провозглашение английской королевы Виктории (правила с 1837 по январь 1901 годов) в 1876 году императрицей Индии явилось подтверждением исключительного значения этой огромной страны в английской колониальной политике и стратегии. В 1850-1860-е годы продолжалась колонизация Австралии, Новой Зеландии и Южной Африки. Положение в этих переселенческих колониях резко отличалось от остальной колониальной империи.

К концу 1860-х годов Британская империя, в которую входил доминион Канада, колонии и полуколонии, фигурировавшие под различными названиями (“зависимые земли”, “зоны влияния”, “фактории”, “плантации”), охватывала необозримые территории и включала население, во много раз превышавшее население самой метрополии. За период с 1850 по 1870 года население колониальных владений Англии (не считая индийских княжеств) возросло со ста тридцати (130 млн.) миллионов человек до двухсот миллионов (200 млн.) человек. Колоссальная империя, как писал один из современников, позволяла Великобритании “почти неограниченно черпать и богатство, и силу”. Вся элита Англии пользовалась этим неиссякаемым “источником могущества”. В Англии не зря сложилась поговорка: “Солнце никогда не заходит над этой удивительной империей”, которую англичане всегда произносили с небывалой гордостью. Рядовое население страны, простые обыватели воспитывались в шовинистических настроениях, в сознание простолюдинов вбивали великодержавную идеологию, расизм, ненависть и пренебрежение к народам колоний. Лишь единицы, самые передовые, немногочисленные представители демократической общественности, пытались робко протестовать против порабощения и беспощадной эксплуатации покоренных народов колоний.

Старейшей английской колонией являлась Ирландия. После Английской буржуазной революции середины XVII века многократно усилилось ее угнетение английской буржуазией. После карательного похода Оливера Кромвеля в Ирландию осенью 1649 года в Ирландии была произведена массовая конфискация земель, место ирландских лендлордов-помещиков заняли англичане. Арендная плата для ирландских фермеров в три-четыре раза превышала плату в Англии. Вырос поток эмигрантов: за 1841 – 1866 годы из страны уехало более двух с половиной переселенцев, а население старейшей колонии Англии сократилось с восьми до пяти с половиной миллионов человек. Отмена хлебных пошлин и падение цен на зерно подорвали позиции ирландских фермеров. Им пришлось переходить от производства хлеба к производству мяса и шерсти. В Ирландии развернулся массовый сгон мелких фермеров с земли и их конвертация в скотоводческие предприятия. В результате аграрного переворота Ирландия превратилась в “английскую пастбищную ферму”. Уровень жизни ирландских крестьян был намного ниже, чем в Англии: ели только картофель, чай пили раз в неделю, мясо лишь по исключительным поводам. Людей косила высокая смертность от чахотки и тифа – типичных заболеваний бедноты.

В 1856 году группа ирландских эмигрантов в Америке создала тайное общество “Фианна” – по имени одного из деятелей освободительного движения в Ирландии XVIII века (Финна Мак-Кумхолла). Примерно в то же время в самой Ирландии возникло тайное общество “Феникс”. В 1858 году обе организации слились в Ирландское республиканское братство, члены которого стали именоваться фениями (слово созвучно древнеирландскому термину “фианы”, или “фены”, так назывались бойцы ирландских королевских дружин, вольные стрелки древнеирландских общин). Во главе Ирландского республиканского братства стояли Джеймс Стивенс, О’Донован Росса. Филиалы братства имелись в Шотландии, США, Канаде.

Организация фениев строилась на основе глубокой конспирации. Каждый член организации знал только своего ближайшего начальника, которому должен был повиноваться. Социальный состав фениев был весьма пестрым. Наряду с рабочими и ремесленниками в организации фениев имелись фермеры, мелкие и средние городские буржуа, интеллигенция. Фении игнорировали аграрный вопрос и придерживались заговорщической тактики. Впервые фении заставили заговорить о себе 10 ноября 1861 года, когда они организовали пятидесятитысячную демонстрацию на похоронах умершего в изгнании (в США) ветерана революционного движения в Ирландии Мак-Мануса. С ноября 1863 года фении стали издавать свою газету под названием “Айриш пипл” - “Irish People” - (“Ирландский народ”). Ее редактором был один из видных руководителей движения – Лэби. Газета открыто призывала к отделению Ирландии от Англии посредством вооруженного восстания (“Революция – наша единственная надежда!”). Английская полиция стала преследовать членов организации фениев. 16 сентября 1865 года газета опубликовала открытый призыв к революции, редакция подверглась разгрому, полиция произвела аресты, заработали суды, выносившие обвинительные приговоры в отношении ирландских фениев. Редактор газеты “Irish People” Лэби был приговорен к двадцати годам каторги. Ирландия была наводнена английскими войсками и полицией. Заключенным в тюрьмы фениям создавали жуткие, нестерпимые условия.

Организация фениев готовила национально-освободительное восстание. В 1866-1867 годах в Дублине существовали четыре фабрики оружия и боеприпасов, созданные фениями. В мае 1866 года в письме к американским фениям военный организатор полковник Келли сообщал, что фении в Ирландии располагали двумястами винтовками, тысяча тремястами штыками, тысяча шестьсот двадцать четырьмя ящиками с патронами, тысячью стами саблями, сто тридцатью револьверами и другим оружием. Фении разработали план захвата арсенала в Дублине, после чего начать восстание по всей Ирландии. Оружие из дублинского арсенала власти срочно перевезли в крепость Честер в Уэльсе, которую заговорщики захватить так и не смогли. Намеченное на март 1867 года восстание не было поддержано массами, оказалось разрозненным на отдельные выступления, и было легко подавлено. Тем не менее, повстанческое движение в Ирландии охватило одиннадцать провинций, главным образом, в южной части страны. Отсутствие поддержки со стороны крестьян, заговорщическая, террористическая тактика привели движение фениев к поражению. Восстание фениев в Ирландии было подавлено англичанами. 169 участников движения были преданы суду, и половина из них отправилась на многолетнюю каторгу. Карл Маркс серьезно осуждал индивидуальный террор фениев, который называл “большой глупостью” (при взрыве в Кленкервельской тюрьме в Лондоне пострадало до сорока невинных заключенных). Террор привел движение фениев к гибели, часть революционеров погибла в ссылках и тюрьмах, часть эмигрировала из Ирландии. К концу 1860-х годов Ирландское республиканское братство перестало существовать. Правительство “великого либерала” Уильяма Гладстона (1868–1874 годы) провело ряд “успокоительных реформ” в отношении Ирландии: в 1869 году был принят закон об уравнении в правах католической церкви с англиканской. В 1870 году был принят земельный акт, формально обставлявший сгон крестьян с земли юридической процедурой. Одновременно кабинет Гладстона проводил в жизнь карательные меры в отношении Ирландии.

Период капиталистического процветания сопровождался увеличением нужды большинства рабочего класса, особенно, занятого в кустарной и домашней промышленности. Конкурируя с машинами, владельцы кустарных мастерских снижали заработную плату, широко применяли труд детей 6 – 8 лет. Несколько лучшим было положение фабричных рабочих, которые добились десятичасового рабочего дня и повышения реальной заработной платы. Несмотря на эти достижения, смертность в рабочем квартале Лондона Ист-Энде была вдвое выше, чем в аристократическом Вест-Энде.

Уступки, которые делал бурно развивавшийся английский капитализм отдельным категориям рабочих, были одной из главных причин изменения характера рабочего движения после 1848 года. Новое поколение английских рабочих забывало революционные методы чартизма, ограничивало свои методы борьбы рамками “благоразумия и респектабельности”, борьбы за частичные материальные улучшения. Этому способствовали система образования, искусная пропаганда, статьи и книги многих популярных авторов. В ежегодниках, справочниках, энциклопедиях для рабочих, изданных миллионными тиражами, и стоивших в один пенс, утверждалось, что путь процветания для рабочего – это путь повышения мастерства, усердного труда, накопительства, экономии, умеренного образа жизни. Авторы таких морально-дидактических поучений для рабочих Беджхот и Троллоп были весьма известны в Англии. Широкое распространение получила книга С.Смайлса “Самопомощь”, изданная в 1859 году. Беднякам следует довольствоваться малым, тем, что дано им Всевышним, они не вправе изменять различия в общественном положении сословий и установленный в обществе социальный порядок. Надо просто лучше работать, прилежнее осваивать свою профессию, проявлять изворотливость и смекалку, и тогда успех будет обеспечен. Конкуренция, считал С.Смайлс, “великий социальный закон бога”, а социалистические учения – посягают на этот закон. Предприниматели-капиталисты резко осуждали стачки и решительно боролись с ними. За участие в стачке рабочему грозило тюремное заключение. В одной из песен того времени пелось: “Работайте, парни, и будьте довольны, если вам хватает на еду!”

Журнал английских буржуа “Эдинбург ревью” писал об улучшении положения рабочего класса: “Нужда уступила место достатку, безработица – занятости, недовольство – удовлетворению”. В действительности, это утверждение справедливо лишь в отношении верхушки рабочего класса, “рабочей аристократии”: высококвалифицированных механиков, машиностроителей, судостроителей, сталелитейщиков – все они вместе составляли не более одиннадцати процентов (11 %) всего пролетариата Англии. Таких рабочих высшей квалификации предприниматели всегда ценили достаточно высоко как незаменимую рабочую силу. Несомненно, что правящая английская элита извлекла правильные выводы из чартизма, который потряс общество и поставил под угрозу его существование. Получая сверхприбыли, английская торгово-предпринимательская элита могла поделиться крохами своих сверхдоходов с частью рабочего класса, “создав сносные условия жизни для рабочей аристократии”. (В.И.Ленин, ПСС, т.22, с.122). За десятилетие с 1850 по 1860 годы заработная плата квалифицированного рабочего увеличилась на пятьдесят процентов (50 %), а рядовых пролетариев – выросла только на десять процентов (10 %). Рабочая аристократия имела улучшенные условия труда и жизни, сокращенный рабочий день – у механиков не более девяти часов в день, у высококвалифицированного персонала – десять часов в день; у рядового рабочего – пятнадцать часов. Представители рабочей аристократии могли выдвигаться на низшие управленческие должности. Таким путем буржуазия раскалывала единство рабочего класса, создавала привилегированную прослойку рабочей аристократии. В свою очередь, эта прослойка была пронизана мелкобуржуазным, мещанским духом накопительства, угодничества перед буржуазией и стала носительницей реформистских идей в рабочем движении. Рабочая аристократия никогда не помышляла о революционных формах борьбы и всегда выступала за примирение и сотрудничество с буржуазией. Из общего числа восьми миллионов английских пролетариев, рабочая аристократия составляла около полутора миллионов человек.

Положение широких масс английского пролетариата, несмотря на промышленный подъем в стране, оставалось весьма нелегким. Особенно в бедственном положении оказывались мелкие ремесленники-надомники: их хозяева, зажатые со всех сторон конкурентами, снижали до минимума и без того мизерную заработную плату. Практиковалась эксплуатация детского наемного труда моложе десяти лет, труда женщин. Фабрично-заводские пролетарии находились в несколько лучших условиях. Они были защищены фабрично-заводским законодательством, их реальная заработная плата пусть и медленно, но росла. Фабрично-заводские условия труда имели свои минусы: вследствие интенсификации труда (за десятилетие к 1868 году нормы выработки выросли в среднем на двадцать четыре процента) рабочий преждевременно старился и физически изнашивался. В неравноправном положении находились английские работницы: за тот же труд, что и мужчины, они получали заработную плату в четыре – пять раз меньше. В еще более бедственном положении оказывались самые беззащитные – дети.

Питались рабочие весьма скудно, часто болели, рано старились, становились инвалидами и нетрудоспособными. Жилищные условия были невыносимыми: теснота, скученность, антисанитария, плохое отопление, отсутствие водоснабжения, канализации. Самой обездоленной категорией были бездомные. По мере внедрения технических усовершенствований и модернизации производства на улицу выбрасывались все новые и новые тысячи безработных и бездомных. Безработица разрасталась и в периоды кризисов (1857, 1866 годы). Работные дома с их тюремным режимом отпугивали бездомных, предпочитавших умереть на улице от голодной смерти. За десятилетие 1851-1861 годы из Англии уехало в поисках работы около двух миллионов мигрантов. Тот же реформатор Уильям Гладстон справедливо признался: “Я не решусь утверждать, что крайность бедности уменьшилась”.

Экономический подъем 1850-х годов подорвал возможности дальнейшего развития чартизма. Чартистский Конвент постановил бороться за Хартию в целом, требовал национализации земли, содействия кооперации, уменьшения налогового бремени и установления социального страхования по старости. Конвент высказался мирный путь преобразования общественно-политического строя Англии и предложил тред-юнионам союз на взаимовыгодных условиях. В 1854 году по инициативе руководителя левого крыла чартизма Эрнста Джонса в Манчестере был созван рабочий парламент – съезд представителей тред-юнионов, кооперативов и других рабочих организаций. На съезд был приглашен Карл Маркс в качестве почетного делегата, но лично прибыть не смог и прислал приветственное письмо. В письме Карл Маркс ставил перед английским пролетариатом главную задачу: создать, организовать самостоятельную политическую партию. “Из всех стран”, – писал Маркс, – “Великобритания является той страной, где деспотизм капитала и рабство труда достигли наибольшего развития.… Здесь уже нет многочисленного класса крестьян и ремесленников, как в странах европейского континента.… В Великобритании произошло полное отделение собственности от труда.… Именно вследствие этого рабочий класс Великобритании оказался раньше всех других подготовленным и призванным к тому, чтобы стать во главе великого движения, которое должно привести к освобождению труда”. (Соч., 2 изд., т.10, с.122). Съезд в Манчестере не оправдал надежд, которые на него возлагались. К концу 1850-х годов в рабочем движении Англии произошел поворот к реформизму. Лидер левого крыла чартистов Эрнст Джонс вступил в соглашение с буржуазными радикалами и отказался от прежней боевой программы и тактики чартизма. Отход Эрнста Джонса Маркс расценил как раскол рабочего класса Англии и выделение в его рядах так называемой “рабочей аристократии”. Энгельс указывал, что английский пролетариат “обуржуазивается” и называл англичан “наиболее буржуазной из всех наций”.

Основной формой рабочей организации являлись тред-юнионы (профсоюзы). В 1850-е годы в Англии больших успехов добилось профессиональное движение: росли существующие тред-юнионы, возникали новые в ряде отраслей производства, увеличивались их организованность и влияние на рабочий класс. Профсоюзы сплачивали рабочий класс, вместе с рабочими противостояли натиску предпринимателей, организовывали и проводили стачки. Капиталисты многократно пытались ликвидировать профсоюзы, государство также вставало на сторону предпринимателей, законодательно запрещало рабочим иметь право на создание профсоюзов и рабочих организаций, преследовало тред-юнионы под малейшим предлогом.

К середине XIX века политика тред-юнионов стала меняться: борьба против предпринимателей за интересы рабочих постепенно отходила на второй план. Из органов протеста тред-юнионы стали превращаться в кассы взаимопомощи. Идеи кооперации среди английских рабочих и ремесленников получили большую популярность еще в 1830 – 1840-х годах, под влиянием пропаганды Роберта Оуэна и других социалистов-утопистов. В 1844 году в промышленном городе Рочдейле (в графстве Ланкашир) возник потребительский кооператив на паях, ставивший перед собой весьма ограниченную задачу – устранить из розничной торговли посредников-капиталистов, которые наживались на нищете рабочих. Пайщики-рабочие кооператива сами делили прибыль между собой. Это была первая потребительская, а не производственная, кооперация, приспособленная к условиям капитализма. Кооператив “Рочдейльские пионеры” в Рочдейле развивался весьма успешно: его капитал в 1844 году составлял всего 28 (двадцать восемь) фунтов стерлингов; к 1870 году он достиг внушительной суммы 5,5 тыс. (пяти с половиной) тысяч фунтов стерлингов, а головой оборот – составлял сумму в 233 тыс. (двести тридцать три) тысячи фунтов. Рабочим-членам кооператива удалось удешевить и улучшить трудящихся продуктами первой необходимости. По примеру “Рочдейльских пионеров” по всей стране стали возникать кооперативные лавки. В 1860-х годах торговые обороты этих кооперативов достигли несколько миллионов фунтов. В 1863 году образовалось “Кооперативное общество оптовых закупок”, задача которого состояла в снабжении кооперативных магазинов товарами. Это объединение владело собственными пароходами, складами, предприятиями. Однако, несмотря на отдельные успехи, рабочая кооперация так и не смогла серьезно облегчить и улучшить положение английского пролетариата. Она лишь слегка ослабила давление на рабочих торговцев-посредников. Многие рабочие, занимавшиеся кооперативной торговлей, сами становились бизнесменами-буржуа.

К середине XIX века формой объединения верхушки английского пролетариата стали тред-юнионы нового типа. Это были крупные, обычно общенациональные организации. Они располагали немалыми финансовыми фондами. В период 1850-1870-х годов в подобные тред-юнионы, как правило, входили высококвалифицированные рабочие “трезвого и благоразумного” поведения. Высокая членская плата – около одного шиллинга в неделю – ограждала эти союзы от проникновения в их среду “беспокойных”, низкооплачиваемых рабочих, и они превратились в замкнутые, узкопрофессиональные организации для рабочей аристократии. Каждый тред-юнион имел свои периферийные организации, разбросанные по всей Англии, но управление ими оставалось строго централизованным. Исполнительный комитет профсоюза избирался на делегатском собрании. Его возглавлял освобожденный от производственной работы секретарь, оплачиваемый из кассы тред-юниона. Исполком располагал всей полнотой власти, т.е. мог принимать решения без их предварительного обсуждения местными отделениями или делегатскими собраниями. Профсоюзы стояли за сотрудничество с работодателями, занимались вопросами денежной взаимопомощи и благотворительности. Основным методом разрешения споров между рабочими и предпринимателями считался арбитражный разбор конфликтов. Лучшим типом тред-юнионистского лидера считался так называемый “компромайзер” (от слова “компромисс”), т.е. человек, умеющий достигать соглашения с капиталистами любой ценой. Много внимания уделялось организации ссудных касс, страховых обществ.

Один из лидеров тред-юнионов Т.Брасси, выступая в палате общин парламента, заявил, что профсоюзы “улучшают характер рабочего и способствуют снижению издержек производства”. Профсоюзы были разобщены между собой. Основной структурой английских тред-юнионов того времени была “амальгамированная организация”. Типичным образцом такого объединения (“амальгамации”) было Объединенное общество механиков (возникло в 1851 году, его секретарем стал У.Аллен). Семь местных организаций составили единое, слитное, “амальгамированное” объединение Общества механиков. Среди наиболее крупных из них выделялось не только Объединенное общество механиков, но и Объединенное общество плотников и столяров во главе с Р.Апплгартом, Национальный профсоюз углекопов и горняков (возник в 1863 году). Все они были типичными организациями рабочей аристократии и были призваны защищать интересы квалифицированных рабочих от конкуренции необученных. К концу 1860-х годов в тред-юнионах насчитывалось до восьмисот тысяч рабочих. Для координации деятельности тред-юнионов в промышленных центрах страны были образованы Советы тред-юнионов. В 1860 году столичные профсоюзы объединились в Лондонский совет тред-юнионов. Он наладил контакты с Советами тред-юнионов других городов. Рабочие организации участвовали в политических акциях большого размаха, проявляли солидарность с северянами во время Гражданской войны в США.

В том же 1860 году был создан Профессиональный совет для защиты “интересов труда”. Руководители этого Профессионального совета постепенно изолировались от рядовой массы и выродились в замкнутую касту, которую называли “хунта”. Хунта навязывала свои интересы отдельным отраслевым профсоюзам. В ней главенствовали руководители крупнейших тред-юнионов. Среди лидеров хунты руководящие позиции занимал Роберт Апплгарт. На его взгляды оказали влияние аболиционистское движение в США (движение против рабства чернокожих), чартизм и буржуазно-радикальная пресса. В 1862 году Роберт Апплгарт стал лидером Объединенного общества столяров и плотников и одновременно главой хунты Профессионального совета. Апплгарт обладал незаурядным талантом вести переговоры с капиталистами-работодателями и добился создания мощного, экономически сильного отраслевого профсоюза, способного навязывать работодателям коллективные договоры. Апплгарт был против применения стачек, призывал рабочих к “бережливости и трезвости”, воспитывать у сыновей “дух почтительности” к труду и хозяину, который и поможет рабочим “быстро идти по пути прогресса и реформ”. Роберт Апплгарт принял активное участие в работе Интернационала, вошел в его Генеральный совет, но вопросы классовой борьбы и международной солидарности пролетариата его не интересовали. Апплгарт убеждал в пользе проведения политики тред-юнионизма, т.е. примирения рабочих с работодателями. Соглашательская политика Апплгарта и его окружения возмущала буржуазных радикалов. Депутат парламента, текстильный фабрикант-магнат Ричард Кобден восклицал в одной из своих речей: “Разве не найдется среди рабочих Спартака, который возглавил бы восстание рабочего класса против его политических мучителей?” Отдельные революционные события этого периода, например, в Лондоне в 1866 году и в Шеффилде в 1867 году привели к ожесточенным столкновениям пролетариата с полицией.

В 1861 году начала выходить тред-юнионистская “Газета – улей” – орган Лондонского совета. В 1868 году был созван Британский конгресс тред-юнионов, который с той поры стал собираться ежегодно. Второй конгресс в Бирмингеме образовал исполнительный орган Британского конгресса тред-юнионов – так называемый Парламентский комитет. Тред-юнионы ставили своей задачей сочетание касс взаимопомощи (выдача пособий при несчастных случаях, временной нетрудоспособности, безработице) и ведение переговоров с работодателями. Основными идейными принципами английского тред-юнионизма были аполитичность, арбитраж, компромиссы в разрешении трудовых конфликтов с хозяевами узкий профессионализм, пренебрежение к интересам рядовых пролетариев. Ортодоксальные тред-юнионисты навсегда забыли о чартистской революционности, о боевых традициях английского пролетариата, боролись со стачками и забастовками, выдвигали лишь экономические требования (вопросы “ножа и вилки”), добиваясь у буржуазии мелких подачек и частичных уступок. Для этого лидеры тред-юнионов стремились заполучить места в парламенте.

Буржуазия всячески поощряла реформистские позиции либеральных тред-юнионов. Рынок наводнили дешевые и низкопробные брошюрки о том, что труд не может существовать без капитала, что рабочим надо действовать путем заключения коллективного договора о партнерстве с предпринимателями, обращаться в суды и арбитраж, а не прибегать к стачкам и забастовкам. Со временем, тред-юнионы превратились в организации для “моральной реконструкции” английского общества, приспособления “буржуазного порядка к интересам рабочих”, тред-юнионы отличал “здравый практический ум” и стремление к респектабельности. У тред-юнионизма вскоре появился свой идеолог – радикальный социолог и экономист Джон Стюарт Милль. В своем трактате “Основы политической экономии” Джон Милль “примирял непримиримое” – интересы буржуазии и пролетариата, утверждая, что их интересы совпадают и, советуя, как улучшить условия жизни и работы английских пролетариев. В 1854 году в Лондоне был открыт Лондонский колледж трудящихся, где в умы рабочих вбивали азы либеральной идеологии и “приводили в порядок мысли рабочих”. Вскоре к Джону Стюарту Миллю присоединились новые теоретики тред-юнионизма, выступавшие с лекциями и статьями (среди них – руководитель Лондонского Совета тред-юнионов Дж. Оджер, редактор “Газеты-улей” Дж. Поттер и ряд других).

Помимо либеральных тред-юнионов, в рабочем движении существовали множество аполитичных, преследовавших сугубо экономические цели обществ взаимопомощи пролетариев – ссудные и страховые кассы, рабочие кооперативы, потребительские кооперативы. Раскол тред-юнионизма облегчал проникновение мелкобуржуазного влияния в рабочую среду. Наибольшим влиянием в рабочем движении пользовалась рабочая аристократия, она была хорошо организована и занимала командные позиции в тред-юнионах.

Наряду с либеральными, реформистски настроенными тред-юнионами, существовали менее крупные провинциальные тред-юнионы (особенно на промышленном Севере). Они располагали гораздо более скромными финансами, но были более демократичными и открытыми для рабочих. К подобным провинциальным тред-юнионам относились “Ассоциация ткачей и прядильщиков Ланкашира”, различные общества каменщиков, переплетчиков. Они допускали большую самостоятельность низовых ячеек, остро критиковали лидеров Лондонского совета. Против засилья “хунты” имелась оппозиция и со стороны рядовых членов внутри крупных тред-юнионов. Рядовые члены тред-юнионов не одобряли кастовость и узкую ограниченность, выступали за солидарность действий пролетариев разных профессий, участвовали в забастовочном и стачечном движении.

Экономический кризис 1857 года и “хлопковый” кризис 1866 года сильно ударили по рядовым членам тред-юнионов, обострили классовую борьбу за девятичасовой рабочий день, за увеличение заработной платы и совершенствование фабричного законодательства. По Англии прокатилась целая серия стачек, среди которых выделялась знаменитая многомесячная стачка строителей Лондона (в 1859–1861 годах), боровшихся за девятичасовой рабочий день. Стачка была поддержана тред-юнионами разных профессий, а также континентальными рабочими. Материальная и моральная помощь английским забастовщикам со стороны пролетариев других стран была новым моментом в классовой борьбе английского рабочего класса. На это работодатели ответили своими “нововведениями”: стали нанимать штрейкбрехеров в странах континента, прибегали к массовым увольнениям (локаутам), карали непокорных рабочих штрафами, тюремным заключением, судебным преследованием рабочих, закрытием и роспуском тред-юнионов (хотя тред-юнионы и были узаконены, но не имели судебной и правовой защиты). Только к 1870-м годам английскому пролетариату удалось добиться полной легализации тред-юнионов. Под влиянием Североамериканской гражданской войны против рабства и освободительного похода Джузеппе Гарибальди в Италии в 1862 году английские тред-юнионы основали Ассоциацию борьбы за всеобщее избирательное право и тайное голосование. Тред-юнионисты активно участвовали в основании и деятельности Первого Интернационала. Хотя Лондонский совет тред-юнионов в 1867 году официально отказался присоединиться к Первому Интернационалу (из-за боязни потерять свое влияние на массы), многие тред-юнионы “через голову” реформистской “хунты” коллективно вступили в Интернационал. Лидерам “хунты”, чтобы не оторваться от рабочих масс, самим пришлось принимать участие в работе Генерального Совета Первого Интернационала.

Борьба за избирательную реформу. С начала 1860-х годов в Англии развернулось массовое движение за реформу избирательной системы. В 1862 году в Лондоне был организован Политический совет тред-юнионов, поставивший своей целью борьбу за расширение круга избирателей. Подобные организации возникли и в северной части Англии. Они вели широкую агитацию в печати, проводили массовые мероприятия, собрания и митинги. В 1865 году по инициативе К.Маркса была создана Лига реформы, огромную роль в ее деятельности сыграл левый чартист Эрнст Джонс. В ее работе участвовали также тред-юнионисты. Среди ее руководителей были как буржуазные радикалы, так и члены Генерального совета Первого Интернационала. Лига реформы выдвинула лозунг всеобщего избирательного права. Лига выдвинула свою политическую платформу: избирательное право для всех мужчин, достигших двадцати одного года, и тайное голосование. Она организовала в Лондоне, Бирмингеме, Манчестере и других городах грандиозные митинги, на которых рабочий класс Англии показал свою решимость добиться парламентской реформы. Лиге пришлось действовать в острой борьбе не только с буржуазным крылом движения, но и с раскольниками внутри рабочего движения (группой Дж. Поттера, склонявшейся к умеренной реформе). Когда правительство попыталось запретить один из таких митингов в Гайд-парке (Лондон), назначенный на 23 июля 1866 года, почти двухсоттысячная толпа рабочих оттеснила полицию, сломала решетку парка и провела митинг.

В 1865 году премьер-министром стал Джон Рассел, самым видным членом его кабинета стал министр финансов Уильям Гладстон. В начале своей политической карьеры Гладстон принадлежал к партии тори, предостерегал против опасности поспешного освобождения рабов в английских колониях Вест-Индии, защищал хлебные законы, репрессии в Ирландии, необходимость проверки вероисповедания при поступлении в университеты. Когда началась сецессия и Гражданская война в США, Гладстон, как и Генри Пальмерстон, призывал к дипломатическому признанию независимости Конфедерации южных штатов. Затем Гладстон примкнул к вигам-либералам и вместе с премьер-министром Джоном Расселом добивался укрепления позиций вигов, имевших незначительное большинство в парламенте. В парламенте разгорелись бурные дебаты, каждая партия стремилась привлечь на свою сторону как можно большее число избирателей.

С целью завоевания симпатий широких масс народа, в марте 1866 года Уильям Гладстон и Джон Рассел внесли в парламент билль об избирательной реформе, который поддержали и требовали принять простые англичане. Билль несколько снижал избирательный ценз, но в целом был умеренным и половинчатым. Но даже такой законопроект всерьез напугал не только депутатов от тори, но и часть либералов-вигов (их называли “адулламитами” – по названию пещеры Адулламской, из которой библейский Давид созывал недовольных). В итоге партия вигов раскололась, билль об избирательной реформе в последнем чтении был отклонен, а кабинет Дж. Рассела подал в отставку. Провал билля в парламенте в июне 1866 года привел к власти кабинет консерваторов во главе с графом Эдвардом Дерби.

Тем временем, по всей Англии развертывалась активная агитация тред-юнионов и буржуазных радикалов во главе с Брайтом за избирательную реформу. В Лондоне, Бирмингеме, Манчестере и Глазго были проведены многочисленные митинги. На митингах говорилось, что избирателей в Англии насчитывается не более миллиона, тогда как все взрослое население превышает пять миллионов жителей. Главным их требованием стало расширение избирательных прав для всех совершеннолетних мужчин. Кроме того, после избирательной реформы 1832 года в Англии сложилась вопиющая неравномерность в распределении избирательных округов. Половина городского населения в Англии имела всего тридцать четыре депутатских места в парламенте, а вторая половина – триста мест. Городок Кокермаус, типичное “гнилое местечко”, с населением в семь тысяч жителей, имел двух депутатов в парламенте; столько же мест представлял в парламенте полумиллионный портовый Ливерпуль. Так называемые “выборы” в таких “гнилых местечках” вроде Кокермауса, представляли собой постыдное шоу, игру в демократию с подкупом избирателей, махинациями, прямым насилием. Население спаивалось спиртным, подкупалось “подарками”. Незабываемые сцены подобной избирательной демократии оставил нам в своих “Записках Пикквикского клуба” Чарльз Диккенс. Английский писатель А.Троллоп саркастически высмеял выборы в “гнилых местечках” в романах “Рэчел Рэй” (1862 год выхода в свет) и “Ральф-наследник” (1871 год).

Особенно активно участвовал в борьбе за избирательную реформу английский рабочий класс. К развертыванию борьбы за избирательную реформу подталкивало новое наступление предпринимателей на нужды рабочих. Положение могло изменить прямое представительство рабочих депутатов в парламенте. Кроме того, кризис 1866 года пробудил в среде рабочих недовольство олигархическим правительством. Апогеем движения за новый избирательный закон стал июль 1866 года. 23 июля 1866 года в лондонском Гайд-парке должен был состояться большой митинг рабочих. Правительство решило закрыть парк, тогда толпа недовольных взломала ограду и провела митинг внутри Гайд-парка. Войска прибыли с опозданием и были встречены насмешками. Гайд-парк выходит на окна богатых особняков лондонских буржуа, и это всерьез переполошило, напугало буржуазию. События накалялись и были готовы привести к революционным выступлениям. На смену подавшего в отставку кабинета Джона Рассела пришло консервативное правительство престарелого графа Эдварда Дерби и поспешило принять новый избирательный закон. Фактическим главой, “душой” кабинета министров престарелого консерватора, графа Эдварда Дерби стал его министр финансов Бенджамин Дизраэли.

Бенджамин Дизраэли происходил из богатой буржуазной семьи, впервые вступил в политическую борьбу в период избирательной реформы 1832 года. Он возглавил группу “Молодая Англия”, состоявшую из потомков аристократических родов. Обновление Дизраэли и его окружение усматривали в возврате к старым и добрым нравам. Дворянству следовало, наконец-то, вспомнить о своих обязанностях по отношению к массам, доведенных до убожества безродной олигархией нуворишей, наглым, напористым, бесцеремонным капиталом. Надо было восстановить общественную гармонию, царившую некогда в “доброй, веселой, старой Англии”. Такая политика подняла бы престиж монархии и защитила бы англичан от посягательств со стороны потерявших совесть толстосумов.

Позже Дизраэли стал отцом-основателем консервативной партии (так стала именовать себя бывшая партия тори с 1850-х годов). Дизраэли понимал, что сможет принести успех своей консервативной партии лишь тогда, когда выбьет политическую монополию из рук либералов (преемников вигов). Для этого нужны были смелые, решительные меры. Дизраэли правильно уловил настроения англичан: откладывать принятие нового избирательного закона уже недопустимо. Положение кабинета министров консерваторов резко осложнило восстание в Ирландии весной 1867 года. По всей Англии возникали очаги революционного брожения.

В марте 1867 года Дизраэли внес в палату общин проект нового избирательного закона, фактически украденный им у либеральной партии вигов: число избирателей увеличивалось на восемьсот тысяч человек, вдвое больше, чем по биллю Гладстона. Таким смелым маневром Дизраэли вырвал политическую инициативу из рук либералов – те сами уже не могли не голосовать за принятие билля Дизраэли. В результате, билль Дизраэли был принят большинством голосов. Ему удалось расколоть либеральную оппозицию, как он говорил, “огромная сильная партия либералов полностью парализована внутренним расколом”. Либералам “разрешили” внести в билль Дизраэли несколько несущественных поправок, и 15 августа 1867 года билль стал законом. Сам премьер-консерватор граф Эдвард Дерби назвал новый избирательный закон 1867 года “прыжком в неизвестность” или “прыжком во тьму”. Трое министров кабинета подали в отставку. Но оснований для опасений уже не было: к этому времени большинство рабочего класса отошли от принципов чартизма, да и в деревнях и “гнилых местечках” у консерваторов увеличилось число избирателей за счет мелкой сельской буржуазии. Таким образом, поддержка новому избирательному закону была обеспечена. Маховик реформ был запущен. На фабриках и заводах были созданы примирительные суды для рабочих с целью решения трудовых конфликтов. Рабочий день для англичанок и детей ограничивался десятью часами; началось строительство муниципального жилья для малоимущих; улучшено санитарное состояние городов; введено всеобщее начальное образование для детей; улучшены условия труда и жизни для моряков английского торгового флота.

Историки до сих пор спорят: как случилось, что Дизраэли, потопив в парламенте проект Гладстона, затем выработал свой проект, идущий еще дальше. Возможно, то ли он обладал прозорливым чутьем политика и стратегическим соображением, желал поддержки своей партии тори большинством избирателей, то ли руководствовался личными, карьерными амбициями, желанием переиграть Гладстона, к которому он всегда питал лютую неприязнь, на грани вражды. Но факт остается фактом: принятый в 1867 году закон носил более радикальный характер, чем ранее проваленный билль Гладстона. Ценз оседлости был снижен до одного года. По закону 1832 года имущественный ценз составлял не менее десяти фунтов стерлингов в год, это был очень высокий ценз. Новый закон 1867 года снизил имущественный ценз вдвое, до пяти фунтов, а в селах – на два фунта больше. Съемщики городских помещений также получали право голоса, но для них ценз остался на уровне десяти фунтов стерлингов в год. Число английских избирателей выросло вдвое, с одного миллиона до двух с половиной миллионов человек. Сорок шесть “гнилых местечек” были лишены представительства в парламенте, их мандаты были переданы промышленным центрам. Впервые в Англии городские избиратели численно преобладали над сельскими. В результате принятия нового избирательного закона не только мелкая буржуазия, но и часть рабочих получила доступ к избирательным урнам. Правда, пробиться к заветному членству в парламенте для рабочих было просто нереально – нужно было заручиться партийной поддержкой либо либералов, либо консерваторов, а также внести крупную сумму денежного залога. Члены парламента не получали никакого денежного довольствия, жили за свой счет, поэтому депутатом мог быть только состоятельный человек. Английская буржуазия не сомневалась в том, что и палата лордов, и палата общин останется у нее в руках. Соперник Гладстона по политической борьбе – Дизраэли – даже превзошел самого “народного Уильяма” – снял запрет с пикетирования при забастовках. В движении за избирательную реформу с очевидностью выявились, с одной стороны, глубокое проникновение реформистской идеологии тред-юнионизма в пролетарские массы, а с другой – накапливавшиеся в рабочем классе революционные боевые настроения.

Таким образом, правящая элита Англии смогла продемонстрировать гибкость и способность к маневру на пути к достижению общественного консенсуса. История засвидетельствовала: консервативная идея, означающая сочетание ценностей старого с восприятием нововведений, оказалась живучей и способной к развитию. Основой взглядов Дизраэли являлась формула: обладание собственностью любого рода связано с ответственностью и обязанностями перед обществом. Он мыслил это в виде иерархии сотрудничества: корона → церковь (“учитель нации”) → аристократия → средние классы → народ. Без сотрудничества правительство превращается в полицейскую машину, а народ – в толпу. Если филантропы относились к народу с жалостью, а жалость всегда унижает; если социалисты натравливали класс на класс, то консервативные реформаторы устанавливали консенсус, единство общества, в котором каждая часть общества имеет право на уважение, на участие во благах и участие во власти. Выработанная Бенджамином Дизраэли схема находила понимание и отклик в среде рабочего класса.

В феврале 1868 года консерватор граф Эдвард Дерби подал в отставку по болезни, и королева Виктория (1837-1901 годы правления) поручила формирование министерства Бенджамину Дизраэли. Но консерваторы потеряли большинство в парламенте, чем воспользовались либералы во главе с Уильямом Гладстоном. Они внесли в парламент законопроект об отделении англиканской церкви в Ирландии от государства, рассчитывая на то, что консерваторы, противники этого билля, потерпят поражение. Так и получилось. Большинство депутатов высказалось за предложение Гладстона. 13 июля 1868 года правительство распустило палату общин, однако, новые выборы в конце 1868 года принесли победу и большинство мест либералам (349 мандатов либералам и 265 мест консерваторам). Правительство Бенджамина Дизраэли уступило место кабинету реформ во главе с Уильямом Гладстоном.

Уильям Гладстон был самой яркой фигурой в среде английских либералов. Сын богатого рабовладельца, имевшего плантации на Вест-Индских островах, он вступил в палату общин в молодости как умеренный консерватор. Глубоко проникнутый христианской моралью, автор книги о роли религии в государстве, человек весьма строгих правил поведения (он получил отказ от двух девиц, избранных им в спутницы жизни, испугавшихся его суровых взглядов на жизнь). Внешне Гладстон был красив – высок, статен, строен, богат, талантлив. К старости он удостоился почетных прозвищ – “народный Уильям”, “великий старец”. К старости Гладстон серьезно “полевел” под влиянием заветов Евангелия и смены настроений в английском обществе.

Министерство Уильяма Гладстона осуществило ряд значительных мер, среди которых важное место занимали отмена обязательной десятины в пользу англиканской церкви, (основное население Ирландии оставалось католическим). Отныне сборы на эту церковь могли быть только добровольными. Большинство голосов в июле 1869 года билль об отделении церкви от государства в Ирландии прошел в палате лордов, но был возвращен в палату общин с поправками, которые его сильно исказили. В феврале 1870 года был принят закон о том, что в случае выселения лендлордом ирландского арендатора, последнему должна выплачиваться компенсация за улучшение качества земли и за выстроенные на ней здания. Этот закон Гладстона, который затронул привилегии помещиков, вызвал их крайнее раздражение, как в стенах парламента, так и за его пределами. Но Гладстон, в сущности, не посягал на собственность помещиков, лишь несколько ограждал арендаторов от произвола лендлордов. Закон Гладстона был одной из тех полумер, которая не удовлетворила ни арендаторов, ни лендлордов. Влиятельные промышленники, могущественные финансисты из партии вигов отнюдь не собирались вытеснять лендлордов с авансцены политической жизни. Владение поместьем, манором, землей традиционно придавало тот вес в обществе, которого нельзя было достигнуть только деньгами, богатством. Носители громких аристократических титулов занимали места в правлениях акционерных компаний. Верхушка рабочего класса сумела завоевать себе приличное существование и настаивала на реформах. Гладстон уловил эти настроения в обществе и приступил к претворению этих настроений в жизнь, видя в этом осуществление гуманных принципов христианства. Он снял запрет с рабочих организаций, легализовал тред-юнионы и стачки (но наложил вето на пикетирование), предложил снизить имущественный ценз при выборах в палату общин.

Другой, более значительной по своим последствиям реформой Гладстона была реформа начального образования. Развивающейся английской промышленности требовалось много грамотных и квалифицированных рабочих, а школьное образование в тогдашней Англии было отсталым, лишь только в частных школах можно было получить приличное образование. Уровень начального образования в Англии стал повышаться после принятия в 1833 году закона о государственном финансировании начального образования. С этого времени начальное образование стало постепенно переходить из-под надзора церкви под контроль государства. Одной из школ такого рода была школа, описанная Чарльзом Диккенсом в романе “Дэвид Копперфильд” (1849 год), – “школа мистера Крикла” с ее системой массовых порок провинившихся воспитанников. Государственные школы для аристократических отпрысков имели иной характер: в них много внимания уделялось спортивным играм и классическим дисциплинам. К старым девяти государственным школам – Итону, Харроу, Винчестеру, Шрусбери и другим, – прибавилось еще несколько десятков других, в них учились дети буржуазии.

Английская школа в целом была под сильным влиянием религиозных организаций англиканских и нонконформистских (принадлежавшим к различным протестантским сектам), которые в значительной степени финансировали начальное образование. Между официальной церковью и протестантскими сектами шла упорная борьба за преобладание в делах образования. В августе 1870 года кабинет Уильяма Гладстона провел закон, носивший характер компромисса между религиозным и светским образованием. Вероисповедные школы, там, где они работали хорошо, (главным образом, в сельской местности), получали государственную субсидию. Вместе с тем, учреждались новые школы светского характера (религиозное воспитание в светских школах давалось только с согласия родителей). Несколько расширилось и среднее образование. В результате принятия закона 1870 года число мест в школах через несколько лет достигло трех с половиной миллионов, а правительственные субсидии начальным школам в результате школьной реформы выросли втрое за 1867- 1876 годы. Грамотность народа постепенно возрастала лишь за счет учреждения благотворительных частных школ. К 1870-му году лишь сорок процентов (40 %) детей от шести до десяти лет и тридцать три процента детей (33 %) в возрасте от десяти до двенадцати лет могли посещать школу, поскольку обучение по-прежнему было платным.

Прогрессу английской экономики и торговли в 1850-1870-е годы способствовал расцвет английской науки и культуры. Огромных успехов достигли физика и химия благодаря деятельности Джеймса Джоуля и Джеймса Максвелла. В естествознании произвел подлинный переворот Чарльз Дарвин (1809-1882 годы) своим фундаментальным трудом “Происхождение видов”. Теорию эволюционного развития органического мира развивал соратник Дарвина – Томас Хаксли. В философии господствовал позитивизм. Крупным представителем позитивизма стал Георг Спенсер (1820-1903 годы), он же стал основателем социологии. Отождествляя социальные организмы с биологическими, Спенсер отрицал положительную роль революций в жизни общества, подменив революцию эволюцией.

Английская литература представлена творчеством английских, шотландских, валлийских и ирландских деятелей культуры. В литературе 1850-1860-х годов преобладал критический реализм с его социальной направленностью. Он отразился в творчестве Чарльза Диккенса, который резко обличал “мир английских джентльменов” – буржуазную Англию, произведениях Шарлоты Бронте, Э.Гаскеля. В романе “Приключения Оливера Твиста” (1838 год) изображен капиталистический город с его трущобами, к жизни бедняков. Диккенс показывает целую галерею образов – носителей общественного зла, представителей богатых слоев общества. Таковы ростовщик Ральф Никкльби и жестокий учитель Сквирс (“Николас Никкльби”); лицемерный мистер Пексниф (“Приключения Мартина Чезльвитта”); скряга Скрудж (“Рождественские рассказы”); капиталист Баундерби (“Тяжелые времена”). Величайшим достижением Чарльза Диккенса является образ мистера Домби, героя романа “Домби и сын” (1846-1848 годы). Самодовольство, тупость, эгоизм, черствость человека, чувства которого давно уже умерли, – все эти качества характера Домби Диккенс объясняет тем, что тот принадлежит к миру собственников. Жизнь городских низов показана в романах “Лавка древностей” (1841 год) и “Тяжелые времена” (1854 год). С насмешкой писатель изобразил “радетеля” за народное благо – чартистского агитатора.

Саркастически высмеивал жизнь английского общества Уильям Мейкпис Теккерей (1811-1863 годы). Особенно ярко это сделано в романе “Ярмарка тщеславия” (1846-1848 годы). В романе изображена жизнь английской верхушки в виде пошлого балагана, где каждый играет свою, ему предназначенную роль. В романе нет положительных героев – есть обманщики и обманутые, как верхи, так и низы.

Большой популярностью (особенно, в среде читательниц) пользовались произведения писательницы Шарлоты Бронте (1816-1855 годы). Ее лучшим произведением стал роман “Джейн Эйр” (1847 год), в котором много автобиографического. Шарлотта Бронте рисует образ молодой девушки, вынужденной пробивать себе дорогу в обществе. С сочувствием и симпатией писательница изображает ее гордый, смелый, независимый характер, сопротивление условностям господствовавшей в обществе морали.

Английское театральное искусство в XIX веке отставало от французского. Крупные писатели и поэты не писали пьес или предназначали их для чтения, а не для постановки на сцене. Драматургией не занимались ни Диккенс, ни Теккерей. Театральная жизнь сосредоточивалась в Лондоне. К началу XIX века в столице было шесть регулярно действовавших театров, в том числе, два привилегированных – театр “Дрюри-Лейн” (основан в 1663 году) и театр “Ковент-Гарден” (основан в 1732 году). В 1848 году был издан “акт о регулировании театров”, или “о свободе театров”. Театры получали право свободного выбора своего репертуара и постановке любых пьес под ответственность антрепренера. На сцене стали появляться пьесы талантливого драматурга Томаса Робертсона (1829-1871 годы), автора драм из современной ему английской жизни – “Общество”, “Каста”, “Школа”.

Художественные вкусы английской публики определил своим творчеством Джозеф Мэллорд Уильям Тернер (1775-1851 годы), прославившийся как “исторический живописец” (писал полотна на мифологические и исторические сюжеты). На его творчестве лежит печать мрачного и безнадежного фатализма. В одном ряду с ним стоит творчество Джона Констебля (1776-1837 годы), приверженца гуманизма в искусстве. С 1848 по 1853 годы в живописи существовало “Прерафаэлитское братство” во главе с критиком Томасом Рескиным.