6.3. Российский вариант посткризисного развития: поддержание статус-кво
В России после августа 1998 г. и по настоящее время реализовывался некий промежуточный вариант, отнюдь не являющийся золотой серединой между либеральной моделью и моделью, отстаиваемой рыночно мыслящими государственниками. С одной стороны, 1990-е гг. характеризовались полным отрешением от советского опыта социально-экономического развития и, как результат, решительным вытеснением государства из экономической системы – в связи с присутствием откровенно правых сил в структурах государственной власти. С другой стороны, и по сей день сколько-нибудь всесторонней либерализации хозяйственных отношений в стране так и не случилось.
Непосредственным целевым ориентиром российских властей выступает сохранение существующей относительно благоприятной социально-экономической ситуации в течение как можно более длительного временного интервала. Главным условием достижения такого состояния статус-кво (от лат. status quo – «положение, которое было»), опирающегося на инерционность сложившихся в пореформенной России тенденций, является способность фискальных и монетарных властей (где представлены сторонники принципиально различных стратегий развития нашего общества), в целом несущихся по воле волн, постоянно находить некий компромисс в макроэкономических целях, не выходя за рамки пороговых значений таких индикаторов конъюнктуры, как абсолютная и относительная величина бюджетного дефицита (профицита) и государственного долга, уровень инфляции и безработицы, масштабы денежной эмиссии. Стремление к поиску наилучшей в каждый конкретный момент комбинации либерального и патерналистского вариантов развития, осознанный выбор в пользу так называемой точечной (пунктирной) экономической политики позволяли правительству вплоть до осени 2008 г. избегать крупных неудач, хотя и ценой отсутствия в его деятельности сколько-нибудь громких успехов. Действия государства были направлены на решение лишь отдельных наиболее острых проблем, создающих наибольшую угрозу для стабильности хозяйственной системы, на защиту интересов отдельных субъектов или сфер национальной экономики. Такое игнорирование принципа комплексности в реализации экономической политики неминуемо создавало диспропорции в экономической системе, вызывая, например, товарно-денежную несбалансированность, несоответствие между потребительским и инвестиционным, обрабатывающим и добывающим секторами.
Подобный вариант вряд ли можно назвать стратегией, поскольку в нем, безусловно, преобладает тактический аспект, связанный с перманентным латанием хозяйственных дыр. Он означает движение отечественной экономики как по лезвию бритвы, когда, с одной стороны, провозглашается интеграция России во всемирное хозяйство, а с другой – осуществляется защита российских производителей от конкуренции из-за рубежа. Правительственные финансисты в этих условиях неустанно изобретают новые инструменты, позволяющие, не слишком нарушая закон о федеральном бюджете, регулярно перебрасывать средства с одних его расходных статей на другие (например, бастующим шахтерам, нуждающимся в жилье военным, на нейтрализацию вспышки недовольства бывших льготников или на помощь пострадавшим при крушении «Невского экспресса», пожаре в пермской «Хромой лошади» и погорельцам лета 2010 г.). Таким образом, уже не допускается отстаиваемая либералами излишняя жесткость финансово-кредитной политики (чтобы не породить новый экономический спад), но при этом не приветствуется стремление государственников дополнительными правительственными расходами и другими инфляционными (во всяком случае на начальном этапе) мерами ускорить рост обрабатывающих отраслей реального сектора. Более или менее надежный контроль над инфляцией, угроза которой все же сохраняется хотя бы по причине регулярно набирающих силу инфляционных ожиданий населения, достигается в этом случае за счет притока в страну нефтедолларов и укрепления тем самым реального обменного курса рубля в сочетании с расширяющимися золотовалютными резервами.
Следовательно, реализация варианта, предполагающего сохранение статус-кво, при котором не оправдываются как самые пессимистические, так и наиболее оптимистические прогнозы развития экономики, находится в определяющей зависимости от сохранения (и возвращения после некоторой кризисной паузы) благоприятной для нашей страны ценовой конъюнктуры на мировых рынках энергоносителей и сырья, с которой непосредственно связана сформированная в России разновидность экспортно ориентированного хозяйства. Пока основанная на нефтегазодолларах финансовая ситуация остается относительно благоприятной, инерционный сценарий наверняка будет расцениваться в качестве основного. В любой стране риск радикальных реформ, чреватых сменой правящего режима, власти стремятся свести к минимуму, перекладывая разрешение накопившихся противоречий на плечи своих преемников. Конечно, сегодня нет очевидных проявлений той крайней степени дерегулирования отечественной экономики, которая обозначилась в 90-е гг. ХХ в. и фактически свелась к решительному вытеснению государства из экономической системы. Однако и по сей день специфически-российская формула государственно-частного партнерства характеризуется очевидной слабостью первой его стороны, когда власти в одностороннем порядке регулярно инициируют некие социальные и экономические программы, а «частный сектор продолжает выторговывать лишь более благоприятный для себя режим сырьевого экспорта, не занимаясь не только расширенным, но даже простым воспроизводством крупно-машинного капитала, применяемого в обрабатывающей индустрии страны, в производствах инновационного оборудования и высоких технологий»2. Безусловно доминируя в структуре национального хозяйства, предприятия сырьевого сектора, использующие свои тесные связи с бюрократией, неизменно достигают финансового благополучия за счет вывоза капитала в оффшоры, поддержания благоприятного налогового режима, монополистического диктата на внутреннем рынке, закрытости отечественной экономики от международной конкуренции и других, нередко сопряженных с коррупционными схемами, механизмов. В начале ХХI в. каких-либо революционных перемен в природе экономической системы России не произошло: так и не сумев противопоставить что-либо господству сырьевого капитала в воспроизводственной системе, власти ограничились лишь корректировкой пропорции деления получаемой валютной выручки между государственным и частным секторами. В результате если к настоящему времени российский национальный продукт достиг лишь уровня 1990 г., то в странах, решительно отвергнувших неолиберальную модель государственного регулирования экономики, эта отметка оказалась далеко позади: китайский ВВП вырос за это время в 5,3, вьетнамский – в 4, индийский – в 3,3 раза. Ключевые вопросы обеспечения всесторонней диверсификации отечественной экономики в направлении преимущественного роста высокотехнологичных отраслей до сих пор остаются без ответа.
Контрольные вопросы
Каковы роль государства в леворадикальном варианте выхода из кризиса российской экономики?
Каковы вероятные последствия воссоздания в России мобилизационной экономики? Насколько высока, на ваш взгляд, вероятность осознанного выбора российским обществом подобного сценария развития событий?
В чем состоят различия между либералами и государственниками в вопросе о степени участия государства в преодолении трудностей переходного периода? Приведите не менее 8–10 кардинальных различий в их взглядах.
Какова социальная цена, которую заплатило российское общество за выбор либерального варианта социально-экономического развития?
Воплощением чьих взглядов можно считать сложившуюся в настоящее время российскую модель экономической системы – либералов или государственников?
Раскройте суть промежуточного варианта поддержания статус-кво, используемого российским государством. Каковы его тактические достоинства и стратегические недостатки?
1Аганбегян А. О месте экономики России в мире // Вопросы экономики. 2011. № 5. С. 48.
2 Губанов С. Изъяны политики «социально ответственного бизнеса» (на примере металлургии) // Экономист. 2007. № 8. С.3.