От Февральской революции к Октябрю.

После Февральской революции в ряды политических партий в буквальном смысле слова хлынули десятки тысяч новых членов. Причём членство в партиях не было для большинства вступивших в партийные ряды до конца осознанным идеологическим самообретением партийных идиом и парадигм. Иначе, как можно воспринимать принятие в члены эсеровской партии целыми деревнями, полками и заводами. Как результат, численность партии эсеров в 1917 году составляла около миллиона человек, а число организаций - 436⁷⁶. Новых членов партии стали называть «мартовскими эсерами» подчёркивая недостаточность их представлений о теории и идеологии ПСР. Численность РСДРП⁷⁷ также росла быстро, хотя она и не достигла численности эсеров. Численность меньшевиков выросла до максимальных значений в августе 1917 года и составляла 193 тыс. членов, численность большевиков к октябрю 1917 года была от 350 до 400 тыс. членов⁷⁸.

Деятельность и динамика численности партийных рядов с 1905 по октябрь 1917 года РСДРП и ПСР достаточно убедительно показывает, что у политических партий в России был достаточно большой социальный потенциал среди населения, что они коррелировали политические взгляды различных социальных страт.

Конституционно-Демократическая партия, пришедшая к власти, сразу после свержения Николая II не смогла не только вывести страну из глубочайшего кризиса, но и даже стабилизировать ситуацию. Испытание властью во многом стало горьким разочарованием для кадетского истеблишмента. Видимо, именно поэтому, после обсуждения на проходившем в августе 1917 года расширенном заседании ЦК, руководство партии дало согласие на установление в стране военной диктатуры Л.С. Корнилова, что являлось, по существу, признанием своего бессилия и политической беспомощности, невозможностью институционализировать правовыми методами порядок в стране, а в целом неспособности кадетов остановить сползание страны к хаосу. Кадеты, по сути, признали свою беспомощность в конкретно сложившихся условиях. Политическое бессилие кадетов/либералов было в первую очередь связано с неимением опыта государственного управления, и, в целом, с системным неучастием их до Февральской революции в управлении страной. Они были отстранены от всей вертикали исполнительной власти, а их деятельность в Государственной Думе была нивелирована и минимизирована исполнительной властью. Следствием этого было отсутствие у кадетов реализма и прагматизма в проведении государственной политики. Неумение либералов абсорбировать и продуцировать возникавшие перед Временным правительством задачи в политический компонент понимания и находить инвариативность решения стоявших перед государством проблем, эксплицитно подчёркивало – кадетская партия ещё продолжала переживать процесс институционализации, который был прерван приходом к власти большевиков в октябре 1917 года.

Глава 2. Российская партийность в постсоветский период (конец 80-х годов XX века – первое десятилетие XXI века) Особенности создания и деятельности политических партий в постсоветской России

Ко времени крушения самодержавия в феврале 1917 года для России были характерны неразвитость институтов гражданского общества, крестьянский характер страны, низкий жизненный уровень в основном безграмотного населения. Всё это явным образом не способствовало становлению характерного для буржуазного общества менталитета политико-правового участия в политической жизни страны. Эти связи носили опосредованный, скользяще-поверхностный характер для населения, которое было готово передать политической партии, а, в конечном счете, и государству патронально-покровительственную функцию защиты своих интересов. До Февраля 1917 года эту функцию выполняло самодержавие. Придя к власти, большевики, используя традиции российской государственности управления обществом через бюрократически-чиновничий аппарат, органичным образом объединили две направляющие большевистско-марксистскую идиому - диктатуру пролетариата, основанную на необходимости контроля партии большевиков над обществом и исторически сложившуюся бюрократическую модель российской государственности. В этом смысле правление большевиков-коммунистов было продолжением российского самодержавия как системы управления страной, без участия институтов гражданского общества, зачатки которого существовавшие при самодержавии (политические партии, земства и Государственная Дума) были уничтожены. Интеллигенция как системный компонент, способствующий формированию свободомыслия, была за десятилетия коммунистической диктатуры подвержена жесточайшему контролю. Буржуазия как социальная страта формообразующая ментальность и институты буржуазного общества (парламентаризм, принцип разделения властей, политические и гражданские свободы и т.д.) была уничтожена.

Советское общество было превращено партийной диктатурой в тоталитарное государство. Партийность как явление в России была окончательно уничтожена в 20-е годы и на долгие годы перестала существовать. В результате был нарушен континуитет партогенеза в России, что пагубно повлияло на процесс его строительства.

Коммунистическая партия стала выполнять функции государства и в итоге стала партией-государством. Исторически большевизм в России выполнил задачу экономической и социальной модернизации российского общества. Окончание этого периода, которое приходится на послевоенное время (50-60-е годы), повлекло за собой имплицитно рост благосостояния населения и поиск у него новых нерестриктивных культурных, социальных и иных смыслов. Хрущёвская «оттепель» стала символом такой умоперемены в сознании советского общества, и что более важно она возродила в умах интеллигенции зачатки инакомыслия, способствовала складыванию гетерогенно и эндогенно оппозиционных взглядов коммунистическому режиму, что привело к появлению во второй половине 60-х годов ХХ века, диссидентства, как первого антисистемного и антисоветского движения. Это было началом оформления политического движения в СССР вне рамок партийно-государственной политической системы. Именно, диссидентство стало во многом основой для идеологического и политического конструкционизма, которое сформировало в 70-е годы, протестное, антисоветское движение, которое стало формообразующим для создания демократическо-либеральных организаций (дискуссионных клубов). Возникшие в это время такие политические объединения носили интеллигентский характер. Их идеология не имела чётко очерченных границ и программ, кроме широкого спектра от протестного до антикоммунистического содержания и общих положений либеральной доктрины, имманентно поверхностно понимаемой интеллигенцией из-за продолжительного отсутствия (в течение десятилетий Советской власти) влияния либерализма на умы в России и его традиций.

В момент гибели коммунистического государства оппозиционная интеллигенция смогла генерировать только «программу разрушения», но не сумела создать «программу созидания». Демократическим формированиям был присущ интеллигентский унилатерализм, отсутствие чётко организационной структуры и осознанной программы, не окончившийся процесс артикуляции политических интересов внутри движения. Отсутствие широкой социальной базы и устоявшихся идеологических императивов, эндогенная слабость формирующегося демократическо-либерального спектра не позволила создать либерально-демократической оппозиции сильной партии. Видимо и само оппозиционное движение на рубеже 80-90-х годов ХХ века ещё не было готово к созданию политических партий из дискуссионных клубов. Последние не обладали лимитом времени, чтобы перерасти и институализироваться в политические партии. Демократическая оппозиция следовала за разворачивающимися событиями, а не впереди них. Однако не следует думать, что либерально-демократические формирования плыли по течению. Их организационная рыхлость и отсутствие профессионального партийного аппарата компенсировалась опорой на революционную/реформистскую и политическую эйфорию масс, которые также стремились к переменам в этот исторический момент крушения коммунизма в России.