1) Сокращения

Сокращения, недопустимые в официальном языке, ныне весьма широко распространены как в письменной, так и устной неофициальной речи. Применение сокращений представляет единственную возможность избежать неловких построений, особенно в некоторых отрицательных вопросах, начинающихся с глагола.

Но сокращения снижают серьезность некоторых мест речи и могут ослабить выразительность, часто подчерки­ваемую отрицательными построениями.

2) Слэнг

Выражения слэнга, распространенные по крайней мере среди отдельных групп населения, не пользуются полными правами гражданства в словесном обиходе. К одному концу шкалы подобных выражений тяготеют почти полноценные слова, свойственные просторечию. Они обогащают язык и придают силу звучанию публично произносимой речи.

Но существуют грубые и не принятые в литературном языке слова и выражения, вроде «джент»(джентльмен), «посучить ногами» (потанцевать) и т. д.

3) «Увесистые» слова

«Увесистые» слова обладают большей аффективной силой, чем другие, отчасти благодаря прочным — приятным или неприятным — ассоциациям, которые они вызывают. Многие из них — «шлепнуть», «разбухнуть», «зашипеть», «скрипеть» и другие — звучат подобно тому, что обозначают. Они называются звукоподражательными. «Увесистые» слова могут быть сильным оружием, потому что они направлены непосредственно на эмоциональное восприятие. Если оратор говорит: «Мой противник — лжец»! — он применяет слово, сверхперегруженное таким ассоциативным смыслом, который не только оскорбит оппонента, но и покоробит аудиторию. Сказав, что противник «умышленно позволил себе неправильное утверждение» или «сознательно извратил факты», оратор действительно выразит то же, но без излишней эмоциональной нагрузки.

4) Технические термины

Можно с успехом применить несколько технических терминов, если им дать соответствующие определения и поставить в тесную связь с тем, что уже знакомо слушателю. Но следует выбирать слова, нуждающиеся в наи­меньшем количестве определений. Слушатели не могут усвоить множество определений в один прием. Нам всем известно по опыту, что действительно знать термин — значит уметь им пользоваться или по крайней мере не­однократно слышать, как им пользуются другие.

5) Академический жаргон

Столетиями письмо и речь — а вернее читатели и слушатели — страдали от того, что поэт Каупер назвал «трескучим академическим жаргоном». Желая казаться учеными, многие образованные и полуобразованные люди культивируют «ученую тарабарщину» с характерными для нее хождением вокруг да около и многословием.

Типичны такие выражения и обороты, в которых тонет содержание многих речей: с учетом различных факторов, определяющих данную ситуацию; оставив за собой право вернуться к частным и имеющим прямое отношение к вопросу исключениям; в координации с...; по мере отношения к рассматриваемой нами проблеме и т. д.

Г. ЭКОНОМИЧНОСТЬ

Джордж Эди однажды похвалил клуб «Лотос» как единственный клуб сотрапезников, где умеют заставить своих ораторов «пятиминутную речь сокращать в... восьмиминутную». Замечание бьет по одному крайне досадному недостатку, встречающемуся у большинства ораторов.

Отсутствие ясности и силы - обычный результат многословия, наиболее частого и наиболее дорогого порока как устной, так и письменной речи. Его порождают многие причины: неясность мышления, ведущая к повторениям и неожиданным отклонениям; недостаточный словарный запас, вызывающий обращение ко многим словам в тщетных попытках найти одно настоящее; пустословие из-за отсутствия мыслей; склонность к самолюбованию, толкающая на длинные высокопарные речи, и чрезмерная обстоятельность вместо надлежащего отбора материала.

Преодолеть многословие — все равно, что произвести прополку сада, где полезные растения не отличить от сорняков. Даже если отрывок написан и отредактирован, не всегда легко ткнуть пальцем в слова-паразиты.

При более тщательной обработке речи в отношении формулировок предложения становятся проще и короче, что будет отвечать современным вкусам в ораторском искусстве и ли­тературе. Следует обращать внимание, насколько пропорционально большее место в современных лучших литературных произведениях занимает простая, короткая фраза. Элегантность риторических оборотов производит сильное впечатление. Стоит отметить, какое сильное впечатление производят короткие и простые фразы в лучшей речи, произнесенной на конкурсе одной студенткой. Их простота вносит ясность в сопутствующие повторения и параллели.

Д. ОРИГИНАЛЬНОСТЬ

Язык и не может и не должен быть самобытным. В действительности он служит средством обще­ния, поскольку представляет условные, то есть общепринятые системы звуков с обязательным для всех значением. Таким образом, оригинальность выражений — только вопрос степени самобытности. Весьма редко возникает новое слово, и найти новое выражение далеко не обычное явление. Тем не менее, язык у одних ораторов свеж и оригинален, а у других он тусклый, банальный. Что вызывает такое различие? В основном разница в самих идеях.

1. ОРИГИНАЛЬНОСТЬ ИДЕЙ

Оригинальная идея, точно выраженная, уже есть оригинальное выражение. Оригинальность мысли живо ощу­щается в самобытном выражении, впрочем, если терминология конкретна. В этом случае примененный термин об­ращается непосредственно к чувственным восприятиям.

Как ни покажется странным, выражения, производящие самое сильное впечатление, наиболее подвержены опасности потерять свою самобытность из-за частого употребления. Таким образом, возникают стереотипы — довольно непривлекательное свойство языка весьма многих речей.

2. СТЕРЕОТИПЫ

Стереотип — это «избитое выражение, потерявшее точный смысл, вследствие всеобщего употребления, это штамп». Ораторы, особенно если приходится выступать не с заранее написанной или заученной речью, подпадают под власть стереотипов. Стараясь поддержать плавный ход речи, они, естественно, прибегают к таким оборотам, которые чаще всего слышали. Некоторые ораторы даже культивируют стереотипы, полагая, что слушатель сочтет их остроумными:

3. ОСОБЫЕ ПРИЕМЫ

а) Лозунг. В речах агитационного характера такие лозунги, как «масло вместо пушек», были в ходу у сто­ронников оказания Европе и Азии помощи экономического, а не военного характера; их психологическая на­правленность та же, что и в призывах коммерческой рекламы.

б) Риторические вопросы. Это вопросы, на которые не хотят и не ждут ответа. Их природа такова, что ответ уже заключен в них самих — несомненный и выразительный:

в) Ирония. Ироническое замечание содержит в себе скрытое утверждение, противоположное его букваль­ному смыслу. Ирония нередко встречается в обычной беседе и часто находит место в публичной речи, возбуждая интерес слушателя и придавая ей черты мягкого юмора.

г) Умолчание. Как и ирония, умолчание и гипербола особенно отвечают задачам юмористических речей. Первая фраза только что приведенного примера представляет прием умолчания.

д) Гипербола — нарочитое чрезмерное преувеличение. (Литота – преуменьшение)

е) Инверсия заключается в перестановке слов в предложении, нарушающей их обычный порядок.

ж) Антитеза применяется для усиления противопоставления путем соответствующих расстановок в тексте:

Антитезой пользоваться нетрудно, но в широком смысле слова она представляет собой ни более ни менее, как противопоставление идей то есть основное условие, необходимое для поддержания интереса к речи.

з) Метафора — это выражение или фраза, передающие сравнение, в котором называется один вид или объект вместо другого.

и) Уподобление сходно с метафорой, но в нем содержится уже более развернутое сравнение (с помощью слов «как», «подобно») одного вида предметов или идей с другим.

к) Градация (лат. «gradation» - постепенное возвышение, усиление) – расположение близких по значению слов в порядке нарастания или ослабления их эмоционально-смысловой значимости.

Для любого адресанта речи наиболее важно добиться грамматической правильности, точности, уместности и экономичности языка.⁸

Список литературы

1. Солганик Г.Я. Стилистика текста: Учеб. пособие. - М.: Флинта, Наука, 1997.-256 с., электронное издание http://provizitku.ru,

URL:http://provizitku.ru/yourisprudenciya/fiutr/solganik_g_ja__stilistika_teksta__ucheb__posobie__m___flinta__nauka__1997__256_s.html

2. Поль Л. Сопер Основы искусства речи, электронное издание, библиотека Якова Кротова http://krotov.info/,

URL: http://krotov.info/lib_sec/18_s/sop/er_00.htm

3. Руднев В. П. Энциклопедический словарь культуры XX века. — М., 2001, электронное издание, библиотека Максима Мошкова http://lib.ru/,

URL: http://www.lib.ru/CULTURE/RUDNEW/slowar.txt

4. Кожина М. Н. (ред.) - Стилистический энциклопедический словарь русского языка – 2006, электронная версия, библиотека http://www.twirpx.com/,

URL: http://www.twirpx.com/file/376748/

Приложение

Главная / Здоровье и молодость

06.05.09 / Бостон

Маша Гессен: Вирус использует слабости в общественном устройстве

Всемирная организация здравоохранения предупреждает: свиной грипп особенно опасен для развивающихся стран. Не вскользь так предупреждает, а очень обстоятельно и зримо: во время экстренного вечернего заседания Ученого совета ВОЗ, транслировавшегося в прямом эфире, в частности, по телеканалу CNN 29 апреля. Причина предупреждения понятна: по последним данным, из 590 заболевших в Мексике умерли 25, а в США из 226 заболевших – только один (это лабораторно подтвержденные случаи – в действительности, похоже, количество смертей в Мексике в нескольо раз выше). Непонятно только почему? Почему жители развивающихся стран больше рискуют умереть от гриппа? И что это значит для России? В этом имеет смысл разобраться, даже если непосредственная угроза свиного гриппа отступает, ведь через несколько месяцев начнется новый сезон гриппа – и угроза с большой вероятностью вернется.

Может статься, что уязвимость мексиканцев объясняется чем-то очень конкретным и очень специальным – например, генетическими отличиями. Но вряд ли: население США слишком генетически разнообразно и при этом слишком близко к Мексике, чтобы отличия были настолько разительными (не говоря уже о том, что вероятность генетически предопределенной сопротивляемости ранее невиданному вирусу сама по себе чрезвычайно мала). Остается версия ВОЗ: мексиканцы умирают оттого, что живут в развивающейся стране.

Чем отличается житель развивающейся страны от жителя страны развитой? У ВОЗ есть дежурный список: отсутствие хорошего современного медицинского оборудования, эффективных программ по выявлению заболевших, медикаментов и квалифицированных врачей, а также высокая плотность населения (даже в Нью-Йорке люди живут менее скученно, чем в Мехико – или в Москве), плохое питание и наличие других инфекций – таких, как туберкулез, ВИЧ и малярия. Первая половина списка к свиному гриппу отношения не имеет: он не лечится, и само по себе выявление заболевших на развитие эпидемии влияет мало. Ведь невозможно принудительно госпитализировать заболевших и всех, кто оказывался с ними рядом (если, конечно, речь не идет о Китае, где 350 человек просто заперли в гостинице от греха подальше).

Так что остаются плотность населения и фоновые инфекции. Другие специалисты добавляют к списку еще и нездоровую диету, и дурные привычки – потребление алкоголя и табака, более распространенное в развивающихся странах, снижает сопротивляемость организма. Все это относится к России в той же мере, что к Мексике (за исключением малярии – но ее отсутствие полностью «компенсируется» эпидемией туберкулеза). От себя добавлю еще один фактор: отсутствие понятия индивидуальной ответственности.

Объясняю. В Мексике вскоре после начала эпидемии остановилось все. Закрылись школы и офисы. Пишет приятель из Мексики: «Дети бегают по улицам счастливые – пятый день нет школы. Масок никто не носит». Что делают в это время взрослые, тоже понятно: в результате вынужденного безделья пьют и курят больше обычного, то есть только понижают себе иммунитет. То есть риск инфекции если и снижен, то совсем ненамного – ведь люди продолжают общаться, – зато повышается риск, что болезнь будет протекать тяжело. При этом у людей есть ощущение, что кто-то где-то борется с эпидемией – вот ведь как жизнь изменилась.

В США за то же время подготовлены памятки, которые, похоже, есть везде – в телевизоре, в газетах, в рюкзаке каждого ребенка, приходящего домой из школы. В памятках написано: если у вас или у вашего ребенка симптомы гриппа, сидите дома, пейте много жидкости. В остальном – мойте руки как можно чаще, с мылом, не меньше 20 секунд. Пользуйтесь жидкостью для дезинфекции рук, содержащей не менее 60% алкоголя. Чихайте и кашляйте в рукав, а не в ладони. Не трогайте себя за лицо. Мало того, что это все дельные советы – в совокупности они дают важный сигнал: ответственность за твое здоровье – на тебе. Могу засвидетельствовать: в спортивных залах люди стали с удвоенной тщательностью протирать за собой тренажеры (дезинфицирующие слафетки для этого есть в любом зале), в метро, кажется, у каждого второго с собой дезинфицирующая жидкость (вышел из метро – протер руки), и даже дети малые научились чихать и кашлять в рукав. Таким образом, снижается риск не только заболеть свиным гриппом, но и подхватить какую-нибудь сопутствующую инфекцию, которая усугубит течение болезни.

Что делает Россия? Вводит «спецмеры». Запрещает ввоз мяса (не имеющего никакого отношения к гриппу) и вводит «спецконтроль» в аэропортах. Главный санитарный врач Геннадий Онищенко рапортует, что проинформировал «высшее руководство России». Нет чтобы проинформировать школьников. Вместо этого первый зам руководителя фракции «Единой России» в Думе, доктор, между прочим, медицинских наук, сообщает всей стране, что никакого свиного гриппа не существует, а если бы он был, то надо было бы есть чеснок. Таким примитивным способом она делает то же, что и Онищенко, то есть говорит: «Не бойтесь. У нас все под контролем».

Сдается мне, предупреждение ВОЗ об особой опасности для развивающихся стран в полной мере относится к России. Бойтесь. И мойте руки.

Главная / Дети

09.09.09 / Москва

Уважаемая Татьяна Викторовна!

Вчера моя дочь впервые за два с небольшим года ее школьного опыта пришла домой огорченная тем, что ей сказал учитель. Огорчило ее то, что Вы попросили купить ей новый дневник и заполнить его аккуратно.

Для Вас, может быть, ее огорчение — и то, что я сочла нужным написать Вам по этому поводу письмо, — явится неожиданностью. Но для меня (и для нее, даже если в неполные 8 лет она не очень хорошо может выразить это словами) эта история затрагивает ключевой вопрос: вопрос права ребенка на ошибку.

Вы дали детям задание заполнить дневник вместе с родителями. Возможно, Вы имели в виду, что дневник заполнят родители. Однако сказали Вы вовсе не это. Елка поняла так, что она должна самостоятельно заполнить дневник, обращаясь ко мне за помощью по мере необходимости. Процесс заполнения титульных страниц дневника затянулся почти на все воскресенье: Елке было нелегко, так как в американской школе ее не учили писать прописью и наши домашние занятия русским не дали ей необходимых навыков. Несмотря на сложности, от моей прямой помощи она наотрез отказалась. Для нее это стало делом принципа, и две титульные страницы она заполнила самостоятельно, потом, как у нас заведено, самостоятельно проверила свою работу, нашла все (!) ошибки и исправила их.

Вышло неаккуратно.

Получился процесс обучения, в котором самостоятельная работа, самостоятельная же проверка и самостоятельное исправление ошибок играют ключевую роль. Надо отдать должное Елкиному характеру: несмотря на то, что результат ее работы Вас возмутил, она по-прежнему им гордится — думаю, потому, что знает, чего ей это стоило, — и не хочет покупать новый дневник. И она совершенно права. Новый дневник я куплю ей только тогда, когда она сама того захочет. Пока же неаккуратный вид титульных страниц никак не может воспрепятствовать использованию дневника: расписание предметов в дневник я внесла сама, так что никаких неудобств для Вас Елкин почерк не создаст.

Я не педагог, и хотя и мне самой, и моим детям пришлось учиться по самым разным методикам и здесь, и в Америке, у меня нет своего мнения по поводу того, надо ли учить детей писать прописными буквами и когда это следует делать (в Америке, например, считают, что не раньше пятого класса — это слишком сложно для малышей, чтобы быть им полезным). Но вот что я знаю совершенно точно: упор на результат вредит образованию на любом уровне. Понимание ценности упорной самостоятельной работы — большая редкость, и учитель просто обязан пестовать его в ученике. Даже если получается неаккуратно.

С уважением,

Маша Гессен

Мама ученицы 2«А» класса Пироговской школы Елки Гессен

Главная / Реакция

17.09.09

Маша Гессен: А вы проверяете визу у домработницы?

Генеральный прокурор Великобритании уволила домработницу, у которой истек срок визы.

Генеральный прокурор Великобритании Патрисия Скотланд уволила свою домработницу, 27-летнюю гражданку Тонга. Это случилось после того, как пресса сообщила, что у женщины давно истек срок действия визы, и она, таким образом, пребывает в стране незаконно.

Британский закон предусматривает суровое наказание для тех, кто нанимает нелегальных иммигрантов. Тем, кто делает это осознанно, грозят два года тюрьмы и штраф неограниченного размера. Найм нелегала по неосторожности обойдется в 10 тысяч фунтов. Работодатели обязаны самостоятельно проверять статус своих работников-иностранцев.

Ограничения на трудоустройство в Великобритании были введены в 2006 году, когда Патрисия Скотланд работала в министерстве внутренних дел. Она была одним из инициаторов этих нововведений. Ее домработница постоянно проживает в Великобритании, она замужем за британским гражданином.

Главная / Реакция

28.04.10

Маша Гессен: Власти Таиланда проявляют жесткость, когда беспорядки мешают туристам.

В Бангкоке впервые с начала беспорядков правительственные войска открыли огонь по демонстрантам

В столкновениях были ранены 18 человек, один человек погиб. Как пишет Thai News Agency MCOT, войска стреляли резиновыми пулями.

Демонстранты следовали колонной к открытому рынку на севере Бангкока, несмотря на предупреждение властей, что они не потерпят протестов за пределами зоны, уже занятой оппозицией. Глава оппозиции Наттавут Сайкуа заявил: «Мы не боимся».

Из-за обострения ситуации в Бангкоке многие страны предостерегают своих граждан от поездок в Таиланд без «особой необходимости». К осторожности уже призвали власти России, США, Великобритании, Швеции, Японии и Германии.

Сокращение потока отдыхающих может привести к проблемам в экономике страны, так как туризм — одна из важнейших статей дохода Таиланда, ежегодно составляющая 6 процентов ВВП. В сфере туристического бизнеса работает 15 процентов населения. Правительство Таиланда уже заявило, что поток туристов в этом месяце уменьшился на треть, а общее число отдыхающих за год может сократиться на миллион, пишет Reuters.

Беспорядки в Таиланде начались после того, как в начале апреля сторонники Объединенного фронта борьбы за демократию и против диктатуры (так называемые краснорубашечники), поддерживающие бывшего премьера Таксина Чиннавата, заняли исторический центр Бангкока и 7 апреля попытались штурмовать парламент. После попытки штурма в городе было введено чрезвычайное положение. «Краснорубашечники» требуют отправить нынешнее правительство в отставку, распустить парламент и назначить дату новых выборов.

10–11 апреля, когда начались столкновения «краснорубашечников» с полицией и армией, пострадали более 800 человек, более 20 погибли.

5. Главная / Еда и алкоголь

09.05.10

Маша Гессен: Моя бабушка возила еду на передовую

В конце 90-х годов я записала серию интервью с обеими своими бабушками (обе, дай им Бог здоровья, живы, сейчас одной 90 лет, другой — чуть меньше). В их рассказах о войне огромное место отводилось еде — точнее, хроническому голоду, который делал воспоминания о той или иной пище особенно яркими.

Одна бабушка об эвакуации помнила в первую очередь то, что в Ашхабаде в магазинах по первоначалу продавали крабовое мясо в консервах, вкусное и дешевое. Другая отправилась из того же Ашхабада через всю страну к ссыльной матери в алтайский Бийск отчасти потому, что мать написала, что в Бийске на рынке продают картошку. Она же рассказывала, что на всю жизнь невзлюбила селедку, потому что запах напоминал ей тот запах, который стоял в жилище, когда там жарили на рыбьем жире. Еще она рассказывала, что в Бийске все пили «морковный чай», то есть кипяток с морковными очистками, а она предпочитала кипяток в чистом виде — от него она не испытывала того острого разочарования, что от морковного чая, отхлебывая который всякий раз ждала ощутить вкус чая настоящего.

А вот отрывок из разговора с этой моей бабушкой, Эстер Яковлевной Гессен, о ее жизни в самом начале войны. Ей тогда было 18 лет, и она была студенткой Института философии, литературы и истории (ИФЛИ); в Москву она приехала в 1940-м году из Белостока, города в оккупированной советскими войсками части Польши, где остались ее родители. Теме еды в этом разговоре отведено совершенно особое место.

ЭГ: Мы внезапно разбогатели в это время. Потому что моя соседка по комнате, Эдя, ездила на зимние каникулы к себе, под Гродно. И там познакомилась с советским военным летчиком. Они виделись всего какую-то неделю, зимой, а переписывались до самой войны. Началась война, мы еще живем в общежитии на Стромынке, и вдруг Эдя получает перевод — я теперь боюсь сказать, на какую сумму, но это больше, чем годичная наша стипендия. От этого летчика. Который пишет: «Дорогая Эдя, я ухожу на фронт, боюсь, что я оттуда не вернусь, и поэтому посылаю тебе свои сбережения. Я надеюсь, что они тебе пригодятся».

До войны мы с Эдей жили на мою стипендию целый семестр. Мои родители немного денег присылали, но это все было на посылки в варшавское гетто, то есть для родственников, а я делала вид, что мне хватает стипендии. Я с той поры ненавижу пшенную кашу, потому что единственное, что я могла себе позволить в столовой — это пшенная каша. Месяцами ела эту проклятую пшенную кашу, я ее в рот с той поры не беру. Так что когда пришел этот перевод для Эди, не было никаких вопросов, мы, так сказать, этими деньгами пользовались вместе. Нас тогда выселили из общежития, и мы переехали в комнату к нашей однокурснице — ей комната досталась от умершего отца, сама она там не жила. Комната была в квартире в Калашниковом переулке, между Никитскими воротами и Арбатской площадью, и туда же к нам переехала жить Лена Зонина (переводчица, впоследствии — подруга Жана-Поля Сартра, а тогда — одногруппница моей бабушки. -М.Г.), пока ее мама была в больнице. И мы жили, понимаешь, втроем совсем неплохо, и вино покупали на эти наши деньги. Вот такой был трогательный летчик. Он действительно погиб, между прочим.

МГ: И тогда же ты пошла работать, возить продовольствие на фронт?

ЭГ: И я, и Эдя. Мы закончили курсы водительские и пошли работать на ГАЗ-АА, это полуторки такие, грузовики.

МГ: Куда вы на них ездили?

ЭГ: У нас было две основные ездки — в место под смешным названием Главресторантрест, и на окопы. Сначала мы ездили по разным точкам, на птицекомбинат, еще куда-то за продуктами, потом привозили в этот самый ресторантрест. Оттуда ехали на окопы.

МГ: Это по Волоколамскому шоссе?

ЭГ: Да. И это была самая нервная ездка. Потому что в кузове у меня теперь были продукты и два грузчика. А полуторка эта на малых оборотах всегда глохла. Заводить ее надо было такой ручкой спереди. И вот только эти грузчики мои запустят лапу в винегрет — как я им стучу, чтобы они вышли и заводили машину. И они, конечно, кроют меня трехэтажным матом.

А вот по дороге обратно мы часто задерживались, потому что обстрелы были. Нам совершенно не хотелось умирать, и мы выбегали, бросали машины, прятались в кювет, а когда заканчивалась стрельба, мы опять заводили их и ехали.

Кроме того, нельзя было фары зажигать. Мы далеко не всегда успевали засветло вернуться. Нас предупреждали - «старайтесь» - и мы старались. Но вот едешь, улицы не освещены, окна все занавешены, темно, как в могиле.

МГ: Я так понимаю, этот мат, услышанный от грузчиков, сослужил тебе потом неплохую службу.

ЭГ: Это было уже позже, в Бийске, когда я устроилась на работу в литейный цех. Я там была единственная девушка, и вообще кроме меня там работали одни уголовники. И вот эти уголовники на спор — у меня, еще с польских времен, были наручные часики, редкость по тем временам — и вот я смотрю на руку: только что они там были, а сейчас их там нет! И так мне стало обидно, что я сама разразилась трехэтажным матом, как я слышала от грузчиков. Это произвело на этих уголовников такое большое впечатление, что часы мне вернули.

Главная / ХХ век

24.07.10

Маша Гессен: На смерть Дэниэля Шорра

В пятницу в Вашингтоне в возрасте 93-х лет умер великий журналист Дэниэль Шорр.

Последние 25 лет он работал политическим комментатором на Американском общественном радио, причем держали его там, несмотря на слегка «трясущийся» старческий голос, явно не из сентиментальных соображений, а потому, что острее и проницательнее него комментатора не было.

В конце 90-х я собирала материал для книжки о моих бабушках, одна из которых служила цензором в Главлите, работала с иностранными корреспондентами в Москве. В списках корреспондентов, аккредитованных в то время, я обнаружила Дэниэля Шорра из CBS, и страшно обрадовалась, ведь, казалось, все остальные американцы, работавшие в Москве в конце 40-х – начале 50-х, уже умерли. Я позвонила Шорру, чтобы взять у него интервью по телефону, но он потребовал, чтобы я приехала в Вашингтон. Не потому, что он не давал интервью по телефону — и давал, и брал постоянно — а потому, что он хотел посмотреть на внучку своего цензора.

Вид мой его явно разочаровал.

— Я надеюсь, вы не похожи на свою бабушку?

— Похожа.

— Маленькая красивая еврейская женщина? — Шорр совсем огорчился.

Оказывается, аккредитованные в Москве в середине 50-х иностранные корреспонденты держали пари. Никто из них, разумеется, цензора никогда не видел — она сидела за занавесочкой на Центральном телеграфе, откуда все корреспонденты были обязаны отправлять свои статьи — и все, разумеется, хотели знать, кто этот цензор. На самом деле, все они мою бабушку неоднократно видели, ведь она была обязана ходить на пресс-конференции для иностранных корреспондентов, чтобы потом сверять со своими записями поступавшие депеши. Бабушка ходила под видом журналистки, кажется, ТАСС, но никому, разумеется, не могло прийти в голову, что эта красивая девушка и есть цензор. Шорр так вообще был уверен, что это «большой мужик — он делал такие жирные пометки карандашом». Вот почему он так огорчился: конечно, после нашего телефонного разговора он знал, что the guy who butchered my copy (так он выразился в заметке, которую написал на следующей неделе) был женщиной, но его воображение нарисовало ему совсем другого типа женщину. Правда, минут через пять оживился: «Сегодня обзвоню всех ребят — то-то они удивятся». Оказывается, вовсе не все тогдашние корреспонденты к этому моменту умерли, просто никто кроме Шорра не работал уже в журналистике.

Шорр рассказал мне, как дурил мою бабушку (это, надо сказать, мало кому удавалось, что бабушка признавала без гордости, но с некоторым удовлетворением: «если бы я ошибалась, меня бы уже не было в живых»): когда представители МИДа «порекомендовали» перестать говорить «здесь пятнадцать слов вычеркнуто», он стал обильно цитировать «Алису в стране чудес», в надежде на то, что слушатели поймут, что он ведет репортаж из зазеркалья. А передавая сообщение советского правительства о том, как в стране роскошно растет уровень жизни, он сказал: «И вы можете рассказать об этом шахтерам, вы можете рассказать об этом швеям, но главное — вы можете рассказать об этом морским пехотинцам». Ну как могла моя бабушка знать, что по-английски tell it to the marines — это примерно «расскажи это своей бабушке»? Бабушке Шорр велел передать «привет — остальное вычеркнуто цензурой».

После Москвы, где он стал первым американским журналистом, взявшим интервью у советского лидера в прямом эфире — Хрущев появился на CBS в июне 1957 года — Шорр работал в Вашингтоне, где попал в «список врагов» Ричарда Никсона. Этот самый список, выплывший в ходе Уотергейтского скандала, Шорр зачитал в прямом эфире — и тут и обнаружил свою фамилию. В 1976 году Шорра уволили с CBS за то, что он слил в другое издание информацию о противозаконных действиях ЦРУ (CBS эту информацию использовать в эфире не разрешил). После этого Шорр работал на CNN, но в середине 1980-х там тоже возникли редакционные разногласия — его опять уволили, и в возрасте почти 70-ти лет он начал карьеру на Общественном радио. Его политические комментарии появлялись, кажется, еженедельно до самой его смерти. А последний политически-журналистский скандал с его участием произошел в 2006 году, тоже касался ЦРУ — и Шорр тоже оказался прав. Умер он после короткой болезни, меньше чем через две недели после записи своего последнего радиокомментария, в окружении своей семьи.

Какая прекрасная жизнь.

Главная / Наука и технологии

24.11.10

Маша Гессен: Ген любви к генетике

Депрессивные мыши, счастливые чернобурки, жертвы жертв холокоста и прелесть генетики как универсального объяснения всего.

Газета The Telegraph сообщает потрясающую новость: посттравматический синдром может передаваться по наследству — не посредством воспитания, а генетическим путем. Например, уровень кортизола — гормона, вырабатывающегося в стрессовых ситуациях — часто оказывается пониженным у людей, переживших холокост (а это, в свою очередь, один из признаков ПТСД), а также у их детей. «Ученые утверждают, что это объясняется врожденными изменениями, а не воспитанием», — пишет газета.

Это не «британские ученые» шалят — это скорее журналист насильно поженил мышей и людей. Речь в статье идет вообще об эпигенетике — самой интересной, на мой взгляд, области современной науки. Эпигенетика — наука о том, как могут наследоваться изменения фенотипа, если не меняется генотип. Почему, например, у членов одного и того же семейного клана, унаследовавших генетическую предрасположенность, скажем, к шизофрении, заболевание развивается не всегда? Очевидно, есть влияние воспитания, образа жизни — возможно, даже диеты, — но в чем именно оно заключается? И способны ли внешние факторы «включать» и «выключать» или хотя бы «приглушать» действие тех или иных генов — таким образом, чтобы эта «выключенность» или «приглушенность» передавалась по наследству?

Один из основателей эпигенетики — советский генетик Дмитрий Беляев, который в 50-е годы восстанавливал науку: собирал опальных генетиков по всему Советскому Союзу (кто работал воспитателем в детском саду, кто — тапером в ресторане) и создавал институт в новосибирском Академгородке. Главный эксперимент Беляева — и один из самых выдающихся в истории генетики вообще — это эксперимент со «злыми» и «добрыми» чернобурыми лисицами и крысами. Вопрос, который поставил Беляев, звучит просто: что случилось с собакой? Ну посудите сами: собаки бывают размером с ньюфаундленда и размером с той-пуделя, патлатые или с гладкой шерстью, да и вообще «голые», с носами любой формы и т. д. И все эти поразительные изменения произошли с собаками примерно в мгновение ока, с точки зрения генетики. Если исходить из того, что мы знаем о количестве спонтанных мутаций, происходящих в каждом поколении, то волку, для того чтобы мутировать в той-пуделя, должны были понадобиться миллионы лет (даже если представить себе, что кто-то изначально задался целью вывести именно крошечную кудрявую собачку и производил соответствующий отбор). Беляев предположил, что кроме известных уже науке генетических мутаций и искусственного отбора происходило что-то еще.

Беляев начал эксперимент с чернобурых лисиц, потому что они похожи на собак, но при этом никогда не поддавались одомашниванию. Его сотрудники делили чернобурок на тех, кто агрессивно реагировал на людей, и тех, кто людей не очень боялся, — и скрещивали внутри групп, продолжая направленный отбор по этим двум признакам. Очень скоро из второй группы получились совершенно домашние лисы — я видела, как они забираются на руки к сотрудникам питомника, облизывают их лица и отказываются слезать (хотя вообще брать их на руки и оказывать им внимание запрещено — с обеими группами следует обращаться одинаково). А потом Беляев показал, что у бесстрашных полудомашних лисиц ускоряются определенные изменения фенотипа: меняется окрас и другие внешние признаки (хвост, например, встает трубой — в норме так бывает только у щенков чернобурок), меняется репродуктивный цикл и многое другое. Одна из теорий, объясняющих эти явления: у беременных веселых и добрых лисиц низкие уровни гормонов стресса, и они влияют на то, что у плода «включаются» или «не включаются» определенные гены. Последователи Беляева предполагают, что тут и проявляется эпигенетика: низкий уровень гормонов стресса передается из поколения в поколение генетически (все эти лисы — «добрые»), в результате «выключенность» определенных генов тоже передается из поколения в поколение, хотя в самих генах мутации не происходит.

Надо сказать, что еще совсем недавно эпигенетика была совершенно маргинальным направлением в науке. Когда я показывала рукопись своей книги о генетикеэкспертам, они меня заклевали за главу о Беляеве: лженаука, мол. А теперь эпигенетика — это передовое направление: американские Национальные институты здоровья сейчас спонсируют около 100 разных исследований, посвященных влиянию среды на выраженность генов. В одном исследовании, например, предпринимается попытка выяснить, какие генетические изменения будут у крыс, чьих родителей пичкали опиатами.

А статья в газетеThe Telegraph рассказывала на самом деле не о жертвах холокоста, а о мышах, которых изучали швейцарские ученые. Там выяснили, что, если мышат мужского пола отлучать от мамы на первые две недели жизни, у них развивалась депрессия. А потом уже у них рождались депрессивные мышата; потомство таких травмированных самцов впоследствии было также депрессивным. Гипотеза авторов исследования заключается в том, что у мышат, отлученных от мамы, не «включились» определенные гены — и эта их «выключенность» по наследству передалась детям; фактор воспитания тут можно исключить, потому что травмированные отцы — как и вообще самцы у мышей — не участвуют в воспитании потомства.

И эти ученые действительно предполагают, что такие же механизмы могут действовать и у людей.

И вот тут журналист написал: ну как с жертвами холокоста и их детьми, например. У нас в редакции статья вызвала настоящее возмущение. «Лженаука!» — вскричал один из редакторов. «Ахинея», — ответствовал другой. На самом деле предположение, выдвинутое журналистом британской газеты, не так абсурдно: эксперименты, проведенные в лаборатории Беляева, показывают, что базовый уровень гормонов стресса (таких, как кортизол) передается по наследству, без изменений в ДНК, во всяком случае у крыс — и дело может быть как раз в «приглушенных» в силу внешних обстоятельств генах.

Еще один из наших редакторов добавил, что знаком с целой компанией детей людей, переживших холокост — они дружат с детства и зовут сами себя «жертвами жертв». И вот тут, пожалуй, для меня обнаруживается самая интересная часть популярного разговора о генетике. Вообще в том, что страхи и тревожность передаются по наследству, нет никакой новости: пока вы читаете эту заметку, в какой-нибудь точке земного шара психолог непременно пытается убедить своего клиента в том, что его страхи не имеют никакого отношения к действительности, а лишь навязаны мамочкой или папочкой. И даже конкретно то, что у детей жертв холокоста наблюдается низкий уровень кортизола и это связано с риском развития ПТСД, тоже известно по крайней мере лет десять.

Но штука в том, что эпоха психологии заканчивается и начинается эпоха генетики. Происходит это прямо сейчас, буквально у нас на глазах. Я вот, например, периодически завожу в поисковую строку газеты The New York Times слово gene и смотрю, что будет. Сегодня мои сети принесли, в частности, «ген самоцензуры» (телевизионная рецензия) и «обвинительный ген» (экономическая статья). В прошлом мне попадались «ген куклы Барби» (есть у всех девочек с рождения) и «ген мошенничества» (обнаруживается у игроков определенной бейсбольной команды). Десять и даже пять лет назад никаких таких генов в газете не мелькало — слово появлялось только в строго научном контексте или в качестве имени собственного. Но лет пять назад — вскоре после того, как израильский ученый Ричард Эбштейн обнаружил «ген поиска новых ощущений» и «ген альтруизма», а еще кто-то поймал «ген суточных ритмов» — произошел скачок, и язык генетики стал стремительно вытеснять язык психологии в повседневных объяснениях человеческого поведения.

Так что я готова поспорить: генетика непременно найдет объяснение посттравматическому синдрому у детей жертв холокоста, никуда не денется.

Главная / Как жить

Маша Гессен / 01.12.10

Зачем человеку «ягуар»

У человека должна быть идиотская мечта. У меня их несколько. Я, например, уже много лет мечтаю о черном королевском пуделе и непременно его когда-нибудь заведу, еще и назову Чарли, кто знает. Но еще дольше я мечтаю о том, чтобы писать рецензии на автомобили.

С некоторой натяжкой можно сказать, что я больше четверти века пишу статьи на острополитические темы, редактирую журналы и издаю книжки только для того, чтобы когда-нибудь получить возможность злоупотребить служебным положением и начать писать про тест-драйвы. Вот так, как я сделаю это прямо сейчас.

Я начинаю с «ягуара». Даром что кошка — это, конечно, своего рода королевский пудель среди автомобилей: никто не сомневается в его родословной, но человек, являющийся владельцем «ягуара», автоматически вызывает подозрение в социальной чуждости: скорее всего, он либо носит усы, либо является банкиром лет под 60, либо он вовсе наркоторговец и «ягуар» у него белый. У одного моего приятеля есть белый XJ6 76-го года — он извлекает его со стоянки для редких выездов из Нью-Йорка, обычно требующих длительных подготовительных процедур, по окончании которых он гордо ходит вокруг машины. «Ты как наркоторговец со своим белым “ягуаром”», — неизменно фыркает его жена. «Согласись, это куда лучше, чем наркоторговец без “ягуара”», — неизменно отвечает он.

Последние несколько лет дизайн-директор «Ягуара» Йен Кэллам борется за омоложение и прочее облагораживание облика типичного владельца «ягуара».

Кэллам вообще возглавляет свою службу уже больше десяти лет, но «ягуар» как институция разгоняется совсем не быстро — и новый XJ, с которого я начинаю свою карьеру водителя-описателя, является вехой и в карьере Кэллама, машиной, которая призвана окончательно вывести «ягуар» из категории автомобилей для пожилых банкиров.

Меня в любом разговоре об автомобилях больше всего беспокоит вопрос «зачем?». Я принадлежу к тому поколению американцев, которое принципиально рассматривает автомобиль как средство передвижения. Это поколение первым начало покупать японские машины и хвастаться родителям, что эти машины а) не тратят бензина и б) не ломаются. После красного «мицубиси кольт» 1984 года у меня был серебристый «мицубиси кольт» 1989 года, и в этом выражалась моя принципиальность (моя беспринципность выражалась в трате 700 долларов на опциональную светящуюся панель во всю невпечатляющую задницу этой машинки).

Примерно в это же время мой отец купил машину своей мечты — «линкольн таун-кар». Я помню, как я села за руль «таун-кара» и поехала куда-то в темноте, в дождь, — было отчетливое ощущение, что я веду немаленький катер по волнам черного-черного моря, а вот ощущение дороги под колесами отсутствовало как класс. Зачем? Все, что мне удалось сказать в качестве похвалы папиной покупке: «В салоне все детали продуманы, даже пепельницы закрываются с таким классным звуком».

Что я тогда знала — что я вообще до знакомства с «ягуаром» знала о том, что такое «все детали продуманы» в салоне? Для того чтобы познать все детали, да и просто для того, чтобы освоить функции всех кнопок, потребовалось бы прожить с XJ какую-то жизнь. У меня с ним была всего неделя, так что, например, предназначение четырех разных кнопок на двери, меняющих положение водительского сиденья (вдобавок к обычным кнопкам и рычагам на собственно сиденье), осталось для меня загадкой.

Впрочем, это как спрашивать, зачем цвет подсветки душевой кабинки в пятизвездочной тайской гостинице меняется каждые 15 секунд: затем, что избыточность — необходимая принадлежность такого рода роскоши.

«Кожаный диван, деревянный буфет, часики со стрелочками, — принялся перечислять мой приятель-автомеханик Саша Назаров, когда я позвонила ему обсудить машину. — Были же часики со стрелочками?»

«Были, — подтвердила я. — Со стрелочками и с подсветкой».

«Это тяжело, — вздохнул Саша. Он имел в виду тяжесть не моральную или эстетическую, а физическую: количество кожи, натурального дерева и металла в салоне «ягуара» утяжеляет и без того большую машину. — Резвость ему не по жанру, не по погонам».

Я, собственно, спросила Сашу, почему в первые дни, в условиях города, «ягуар» напомнил мне скорее носорога: мне казалось, что он тяжеловат на подъем, но, когда разгонится, неостановим. Он меня, в общем, немного пугал.

«Это типично английский подход: если у вас что-то не получается — сделать вид, что вам это не по ранжиру, — продолжил Саша. — Но это и не машина, которая изначально предполагалась для того, чтобы топтать узкие дорожки городов. Это хищник, созданный для полета». Я думаю, в прошлой жизни автомеханик Назаров был поэтом.

В воскресенье мы с детьми поехали на «ягуаре» в Звенигород — почему-то мне показалось, что в условиях ближнего Подмосковья хищников надо выгуливать на Новорижском шоссе. По дороге туда мы ехали, как люди — не больше 120 километров в час, и я пыталась понять, зачем под рулем лепестки, позволяющие вручную менять передачу. Поняла: ни зачем — шестиступенчатая автоматическая коробка безупречна, спорить с ней даже такому контроль-фрику, как я, не имеет никакого смысла.

А вот на пути обратно в город мы встали в пробке. Когда она рассосалась, чувство облегчения, совмещенное с появившейся после часа за рулем «ягуара» уверенности, позволило мне впервые выжать педаль газа «в пол». И вот тут вдруг стало понятно, зачем эта машина. Затем, что на трассе она набирает скорость, ни на долю секунды не отпуская дорогу. Она останавливается практически как вкопанная. Она позволяет приблизиться вплотную к едущей впереди машине. Мне даже показалось, что она заставляет меня это делать. Увидев в зеркале заднего вида кошачью морду, все — то есть все — уходили в правый ряд. Я ускорялась еще больше. Стыдно за свое агрессивное поведение мне стало сильно позже — пока что я чувствовала себя всемогущей. Как наркоторговец с белым «ягуаром», только круче.

Продолжалось все это, наверное, несколько минут. То есть все происходило так быстро, что мне не удалось даже убрать дурацкую самодовольную улыбку с лица, когда гаишник остановил меня за почти трехкратное превышение скорости (160 в черте города). То, что он не отобрал у меня права, я не могу объяснить ничем, кроме, возможно, магии «ягуара».

К счастью, мои дети в это время уже спали на заднем сиденье. Поэтому их версия ответа на вопрос, зачем человеку «ягуар», чуть отличается от моей.

Главная / Культура

Маша Гессен / 21.02.11

Не читала, но скажу: «Над пропастью во ржи»

У каждого из нас есть стойкая инстинктивная идиосинкразия по отношению к книгам, которых мы не читали и по большей части впредь читать не намерены. В нашей новой рубрике мы пытаемся разобраться в природе своих антипатий.

Есть книги, которые мы впитываем из окружающей нас культуры, хотим мы этого или нет. Цитаты из них, не спросясь, занимают место в нашей памяти. Персонажи и образы, заимствованные из них, населяют мир вокруг нас, как бы противны нам ни были все эти коты-бегемоты и юноши в клетчатых штанах. В какой-то момент мы принимаем решение не читать эту успевшую уже опостылеть книгу: про нее и так все понятно, и в первую очередь — то, что она нам не нравится.

Я, например, никогда не стану читать «Над пропастью во ржи». Хотя меня пытались заставить.

В нашей первой американской квартире не было ничего, только надувные матрасы, которые умные люди присоветовали привезти на первое время. Зато к квартире прилагалось подвальное помещение, в котором можно было хранить несуществующие у нас вещи. Первая экспедиция показала, что в подвале уже хранится небольшой стеллаж, полный книг. Воодушевленные находкой родители перетащили его наверх, так что теперь у нас были четыре надувных матраса и один стеллаж с книгами — типичная интеллигентская квартира.

Среди книг обнаружился экземпляр The Catcher in the Rye, и родители, воодушевившись еще больше, стали заставлять меня его читать. Из их восторженных слов я поняла, что для них в этой книге была вся Америка — страна, в которую они меня только что, против моей воли, притащили.

Вы, любители Сэлинджера Дж. Д., хоть помните, с чего начинается эта книга? С нытья и ворчания. Этого я вам не скажу, того не расскажу, а жизнь моя — жестянка. Мерзкий тип. Родители, так любившие эту книгу, стали вызывать у меня нового качества подозрения. А уж эта их хваленая Америка — тем более.

За прошедшие 30 лет я только укрепилась в своем мнении об этой книге. А еще поняла, что все читающие подростки делятся на две категории: сэлинджеры и бахи (зачитывающиеся Ричардом Бахом). Сэлинджеры — упивающиеся самокопанием нытики. Бахи — точно так же, как и сэлинджеры, никем не понятые подростки, но их реакция на враждебную действительность: «Я прорвусь и всех порву». Я — на стороне бахов.

Что же касается литературных достоинств «Над пропастью во ржи», то я не сомневаюсь, что имею о них исчерпывающее представление. Не прочитав Сэлинджера, я прочитала такое количество его последователей, подражателей и даже продолжателей — по долгу службы мне пришлось прочитать даже неавторизованное «продолжение» «Ржи», — что, когда я сегодня взяла в руки The Catcher in the Rye, я убедилась: сам Сэлинджер уже кажется вторичным по отношению к порожденной им же культуре. Конечно, он в этом, строго говоря, не виноват, как не виноваты в том же самом Набоков или Бродский, но простить я ему этого все равно не смогу. Потому что если у Набокова или Бродского подражатели заимствуют второстепенные, но легко узнаваемые особенности литературного стиля, то у Сэлинджера заимствуют мировоззрение, а точнее, отношение к себе-герою. Сэлинджер породил целую литературу жалости к себе.

И это совершенно невыносимо.

Главная / Как жить

02.03.11

Женевский автосалон: Некого полюбить

Репортаж главного редактора сайта «Сноб»

Хотелось бы чего-нибудь захотеть. Это не экзистенциальная проблема, а автомобильная: раньше всегда была какая-нибудь машина, о которой можно было мечтать как о своей следующей, а теперь — совершенно нечего хотеть. Хожу по Женевскому автосалону и ищу себе объект желания. Последней машиной, которую мне хотелось, была Honda Civic VIII — уникальная модель, которая почти не претерпела изменений на пути от концепта к производству. Она тут стоит, вся такая стремительная и каплеобразная, но она у меня уже есть. Или вот можно было бы захотеть Honda CR-Z, но я уже хотела ее однажды, когда мне было 20 лет, а она была на полметра короче и называлась Honda CR-X. Теперь у нее появился электромотор и заднее наносиденье (когда она была не Z, а X, она была двухместной), но этого недостаточно, чтобы пробудить во мне хоть что-нибудь.

К концу дня я поговорю об этом с Лоуренсом ван ден Акером, главным дизайнером компании «Рено» и автором трех из — я не шучу — четырех интересных концептов на этом шоу. Лоуренс со мной не согласится. «Я, когда был моложе, — скажет он, — влюблялся подряд во всех девочек в классе, а теперь я стал разборчивее. Может, и вы тоже?» Но я не стала разборчивее, это девочки стали скучными.

Ключевой вопрос тут в природе желания. На каждом стенде меня пытаются убедить в том, что мне нужен электромотор или по крайней мере гибрид либо двигатель, которой работает на природном газе. И почти нигде не пытаются воздействовать на какие бы то ни было органы, кроме совести. Вместо концепт-кара «Лексус» представил уже существующий кроссовер RX-450, который можно описать только как просто белую машину. Главное в ней — то, что она гибрид, потребляет от 3,8 литра бензина на 100 километров и портит воздух только на 8,7 грамма углекислого газа на километр (это очень мало). В концепт-каре «Тойоты» самое интересное — это то, как в сером (сером!) покрытии кузова отражаются зеленые лампочки павильона. А рядом гордо выстроились «приусы» — машина, уничтожившая секс в автомобилестроении. Самый успешный автомобиль последнего десятилетия. Многомесячные очереди американцев выстраиваются, чтобы заплатить значительно больше, чем стоят более красивые и надежные машины того же класса — торжество пуританской эстетики. «Есть целая группа людей, которые хотят быть мобильными, но не хотят испытывать чувство вины», — говорит ван ден Акер с некоторой мечтательной завистью: уж на что некоторые модели «Рено» скучны, но добиться такой стерильности, какой достиг «Приус», французы не смогут никогда.

Почти все новые модели выглядят так, будто их сгладили и примяли. У концепт-кара «феррари» такой вид, будто на него упал метеорит. Он — плоский. Ну и красный, да. Тут же в ряд стоят обрубки «феррари» под названием Abarth — они начали продаваться в конце прошлого года. По цене, достигающей 50 тысяч долларов, можно купить малолитражку с пластмассовой приборной доской — но с логотипом «феррари» и креслами «феррари». Представляют эти пузырьки инженерной мысли — они все-таки выжали 180 лошадиных сил из 1,4-литрового двигателя — девушки в таких красных кожаных сапогах, которые, кажется, даже без девушек в эти машинки не влезли бы.

А рядом с концепт-карами «Мазды» стоят мальчики в приспущенных черных джинсах и черных кожаных кедах. А концепты похожи на все остальные — один внедорожник, один спорткар, и чтобы понять, что это «мазда», надо найти глазами логотип. А я когда-то мечтала о Mazda Miata — той, которую начали делать в 1989 году, стильную и стилизованную под 60-е годы. Рядом стоит Mazda MX-5, которую производят и сегодня, но от веселой «миаты» в ней ничего не осталось — все гладко. «Когда я была моложе, —  ворчу я, — можно было издалека отличить силуэт одной машины от другой. А вон там “порше”, которую так приплюснуло, что издали она выглядит как “ягуар”».  «Когда мы были моложе, — объясняет ван ден Акер, — “Мерседес” делал три машины. А теперь — сорок одну. Всякий раз, когда какая-нибудь компания придумывает новую линейку, кто-то создает аналог».

В попытке повторить фокус «приуса» каждая компания пытается влюбить посетителя в какую-то технологию (не понимая, видимо, что в случае с «приусом» имеет место любовь все-таки не к технологиям, а к некой эстетической позиции, выдающейся за позицию этическую). «Форд», например, рекламирует технологию Sync, обещающую голосовое управление всем. «Если вы импульсивны и хотите выпить кофе в незнакомом районе», — рассказывает девушка в рекламном видео. Вот от новых моделей (или это старые модели) «Форда» ощущение примерно такого порядка «импульсивности». Девушка в оранжевой футболке пытается показать мне, как работает голосовое управление в реальности. Мы садимся в машину, она подключает свой айпод и командует: «Слушать песню The sun is coming». — «Простите, — отвечает механический голос, — пожалуйста, произнесите команду». И так пять раз. Солнце не выходит.

Я вообще могла бы продолжать долго. Но четыре машины мне понравились, причем две из них — совершенно неожиданно. Две из них («Ниссан» и «Судзуки)» уже в производстве, две («Сааб» и «Рено») — концепты. «Судзуки» сделал новый Swift — это крошечный недорогой автомобиль, в новом изводе он как-то окреп и возмужал — крыша немного спустилась к хвосту (это, правда, сделали в этом году абсолютно все), а задние фонари выступили, будто у них выросли мышцы. В салоне по-прежнему дешевый пластик, зато у машины появился постоянный полный привод. Идеальный крошечный вездеходик для московской зимы: 1,2 литра, расход топлива 5,5 литра на 100 км, а парковать можно перпендикулярно тротуару.

Новый ниссановский кроссовер Juke — это такой слегка надутый жук. Эта машина уже в производстве и в продаже, но удивительным образом ее силуэт таки можно отличить от других. Внутри машина меньше, чем снаружи — маленький багажник, крошечный по ощущениям салон, но очень остроумный: в отсутствие всякой стилизации дизайнеры взяли то, что им больше всего нравится в машинах. Получился жук, лопающийся от гордости, что он автомобиль. Кажется, примерно такое же чувство должно быть и у водителя.

Концепт-кар «Сааба» не похож вообще ни на что. Это бальзам на сердце, которое «Сааб» разбил мне еще в 90-е, начав делать самые обыкновенные машины. То, что они показали в Женеве, — это капсула из стали и стекла, с поднимающимися ломаными дверьми, с квадратным рулем, минималистичным и одновременно космическим дисплеем и колесными дисками с лопастями. Совершенно непонятно, что может остаться от этого, когда машина дойдет до производства.

«Выставочные машины — они как трейлеры фильмов, — говорит Лоуренс ван ден Акер. — Как секс на одну ночь, а не брак». Его моделей ждали на этой выставке: «Рено» переманил его из «Мазды» не так давно, и в этом году он должен был показать свои первые модели для страдающей от отсутствия дизайна компании. Показал три концепт-кара, соответствующих трем, как он выражается,  этапам жизни: любви (красный спорткар), приключениям (оранжевый внедорожник) и семье (желтый семейный автомобиль). Семейный автомобиль разделен на две зоны: любовь (передние сиденья обнимают друг друга) и дети — задняя зона сложена из разноцветных кубиков, принимающих разные положения, чтобы создать сиденья или плоскую полку. Невозможно представить, чтобы это безумие сохранилось в производственной модели. Я про это даже и не спрашиваю, а спрашиваю только про suicide doors — двери, распахивающиеся в разные стороны, не то чтобы совсем невиданная вещь в автомобилестроении. «Да что вы, — отмахивается ван ден Акер, — это первое, чем придется пожертвовать». Но пообещал, что ни при каких обстоятельствах не пожертвует новой, придуманной им для «Рено» яркой и слегка агрессивной «мордой».

Главная / Политика

25.04.11

Маша Гессен: Медведев в «Октябре»

Что такое «специальное мероприятие», почему сотрудники «Сноба» не могут войти в собственный офис и зачем нам нужен телеканал «Дождь».

К концу рабочего дня все сотрудники проекта «Сноб» получили удивительного содержания письмо: «В связи с проводимыми специальными мероприятиями вся территория комплекса "Красный Октябрь" с 17:00 24.04.2011 по 20:00 25.04.2011 будет закрыта для входа людей или въезда автотранспорта. Соответственно, офис "Сноба" будет также недоступен».

Письмо подтвердило разнесшийся среди московских журналистов получасом ранее слух: в понедельник президент России приедет на «Красный Октябрь» — бывшую шоколадную фабрику, где разместились редакции целого ряда изданий, архитектурная школа «Стрелка» и ряд других замечательных предприятий, — и «случайно» заглянет на телеканал «Дождь». Слух немедленно пошел в перемолку: так вот, мол, почему «Дождь» снял с эфира проект «Поэт и гражданин», так вот, мол, почему уволилась главный режиссер телеканала Вера Кричевская, так вот, мол, почему мы в понедельник не сможем войти в собственный офис... Сделали пару звонков: таки да, сотрудников «Дождя» в понедельник будут пускать на работу — правда, строго по спискам.

Будучи журналистом, а также женщиной, я не меньше других люблю пообсуждать слухи — правда, как правило, не публично. Но в нашей перевернутой действительности слухи давно уже являются не только чуть ли не главным источником информации, но еще и куда более правдивым зеркалом общества, чем все средства массовой информации, вместе взятые. Это потому, что в нашей перевернутой действительности категорически не принято называть что бы то ни было по имени. От страха, от стыдливости и просто по дурной привычке.

Причина, по которой мы не можем попасть в собственный офис, стыдливо прикрывается словами «специальные мероприятия». При этом лишенные возможности работать и зарабатывать деньги арендаторы «Красного Октября» — среди них не только сайты и журналы, но и многочисленные кафе, рестораны и клубы — надо полагать, понимают, что «специальные мероприятия» — дело государственной важности, поэтому не протестуют — это уже от страха. Как раз в эти выходные я редактировала интервью бывшего главного редактора радиостанции «Эхо Москвы» Сергея Корзуна, которое будет опубликовано в майском номере журнала «Сноб», посвященном 1991 году. Так вот, Корзун вспомнил, как во время августовского путча, когда «Эхо» то и дело отключали от эфира, писал жалобы: радиостанцию лишали рекламного времени, мешали зарабатывать деньги. Теперь другое время.

Теперь такое время, когда приготовления к публичному визиту главного публичного политика страны являются — нет, конечно, не государственной тайной, потому что у этого термина есть вполне конкретное юридическое значение, — а секретом. И это означает, в частности, что журналисты кремлевского пула обязаны заниматься противопоказанным журналистам делом: хранить чужие секреты. И хранят, как могут — от страха лишиться работы.

Так политика перестает быть публичной и становится политикой сплетен и пересудов. Возьмем предысторию предполагаемого визита Дмитрия Медведева на телеканал «Дождь». Едва начав вещание, «Дождь. Optimistic Channel» немедленно оказался отключен от всех кабельных и спутниковых провайдеров. Причина известна. Телевидение, даже самодельное, даже такое, каким «Дождь» тогда был — в эфире шла бесконечно обаятельная, но совершенно бессодержательная картинка ремонта и обустройства в офисах будущего телеканала, — это средство, которым не должен обладать никто, кто не обладает одновременно государственной властью. Но никто из участников причину прямо не назвал и не назовет — кто от стыда, кто от страха, кто просто потому, что так не принято.

С тех пор «Дождь» всеми силами пытается пробиться в эфир, и отчасти телеканал в этом преуспел. Кто-то смотрел его в интернете, в конце концов каналу удалось договориться о том, чтобы «Дождь» включили в базовый пакет услуг спутникового телевидения «НТВ+». Главное, «Дождю» удалось обозначить свое присутствие. «Дождь» делает человеческие новости. Он способен на дерзости стилистические, как сатирический проект «Поэт и гражданин», и профессиональные, как интервью с помощницей судьи Данилкина Натальей Васильевой. Но проблемы собственно телеканала остаются фигурой умолчания. А тут уже речь даже не о кафе, которое вопреки всем законам и логике лишили возможности зарабатывать деньги в течение суток, а о средстве массовой информации, которое по определению является общественным институтом. Я помню, как в середине 90-х телеканал НТВ боролся за круглосуточный доступ к «четвертой кнопке», боролся практически в прямом эфире, Евгений Киселев тогда выступал с бесконечно пафосными речами о том, как необходимо каналу круглосуточное вещание. Пытался влиять на общественное мнение, которое могло бы повлиять на власть. Теперь другое время.

Теперь такое время, что если Дмитрий Медведев в понедельник «случайно» заглянет на телеканал «Дождь», а потом телеканалу чудесным образом откроют выход во всевозможный эфир, то это будет, хоть и странно устроенной, но безусловной победой добра над злом. Кто знает, может, доживем и до того дня, когда о публичных действиях публичных политиков обществу будут рассказывать прямо, не ведая ни страха, ни стыда — может быть, даже в прямом эфире, как это умеет делать телеканал «Дождь».

Главная / Политика

Маша Гессен / 05.07.11

Выпили за сидельцев

Накануне грандиозного концерта в поддержку Ходорковского в Страсбурге собрались лучшие люди России.

Набор тем светской беседы на сегодня известен: зачем Прохоров полез в политику, почему не зарегистрировали ПАРНАС, выпустят ли когда-нибудь Ходорковского, и еще немножко Стросс-Кана. Заметим, кстати, насколько светская беседа за последние месяцы политизировалась — что на московской кухне, что в зале ресторана в Страсбурге. Последнее, впрочем, не случайно.

Гидон Кремер организует тут концерт под названием «Музыка свободы». Страсбург выбран за символичность: здесь находится Европейский суд по правам человека — последняя и, в общем, единственная надежда на правосудие для Ходорковского и других сидельцев. Страсбург хорош еще и тем, что сюда могут приехать не только соратники Ходорковского из России, но и члены многочисленного клана юкосовских беглецов, живущие в Прибалтике, Лондоне, некоторых других европейских странах (такие беглецы, как Павел Ивлев или Леонид Невзлин, приехать не могут: обоих разыскивает Интерпол, поэтому американский гражданин Ивлев носу не кажет из Америки, а Невзлин бывает только в тех трех странах, которые не собираются его выдавать). Пока Кремер и другие музыканты — Евгений Кисин, Миша Майский, Марта Аргерих и кремеровский оркестр — репетируют в огромном Дворце съездов (так и называется), горстка самых видных членов этого международного круга ЮКОСа собирается в ресторане на Кафедральной площади.

Жанр такого сборища хорошо известен еще с советских времен: тогда богатые американцы собирались на банкеты, чтобы собрать деньги для политзаключенных или отказников. Сегодня деньги никто не собирает — их будут собирать завтра, во Дворце съездов, но в остальном все то же самое: перепела, фаршированные фуа-гра, и разговоры о тюрьме. Вот адвокат Каринна Москаленко, которая давно уже большую часть своего времени проводит в Страсбурге, нахваливает мускат из Эльзаса: «Вот такой, как должен быть», — и вот она же произносит тост: «За наших сидельцев. За тех, кто уже давно ничего такого не пьет. Дай бог...» Эхом разносится: «Дай бог...»

Заходит бывший премьер-министр Михаил Касьянов.

— Как дела? — спрашивает кто-то.

— Ну что, жив пока, — Касьянов улыбается своей фирменной белозубой улыбкой, которую даже тут уже все успели забыть, так давно Касьянова не показывают по телевизору.

— По нынешним временам это уже достижение, — светски отвечают ему.

Касьянов садится рядом с Мариной Филипповной Ходорковской — они неплохо знакомы — и между ними завязывается милая беседа. ПАРНАС, говорит Касьянов, не зарегистрировали потому, что боятся резкого скачка его популярности, ведь для этого нужно лишь, чтобы народ вдруг поверил, что альтернатива Путину возможна. Сам Касьянов, неожиданно для меня, верит, что Путин может выпустить Ходорковского — после мартовских выборов, в порядке имитации либерализации.

— Неужто он опять к власти придет? — сокрушается Марина Филипповна.

— Он может быть только президентом или премьер-министром, — объясняет ей Касьянов, — потому что только так можно влиять на силовые структуры. Но премьер-министром быть рискованно, тебя может уволить президент. Поэтому он с трудом уже досиживает этот срок, чтобы вновь стать президентом.

— Но он же сажает страну, — говорит Марина Филипповна.

— Ну, вы про государственные интересы говорите, а я — про удержание власти, — говорит Касьянов.

Я Касьянову не верю, не выпустит Путин Ходорковского никогда. Одна из основных черт его характера — мстительность. Мало того, что это означает, что он не прекратит мстить Ходорковскому за неизвестную нам обиду, это еще и значит, что он не может себе представить, что Ходорковский, выйдя на свободу, не будет мстить ему, Путину. Интересно, мне кажется, что обоим мужчинам чрезвычайно трудно представить себе образ мышления, кардинально отличный от собственного. Отчасти поэтому Ходорковский сел: несмотря на все предупреждения, он не мог себе представить, что с ним поступят так глупо и жестоко. Отчасти поэтому Путин не может его выпустить: не может представить себе, что Ходорковский, как он и обещал в одной из первых написанных в тюрьме статей, не будет графом Монте-Кристо.

Слева от меня сидит женщина по имени Галя Аккерман, эмигрантка 70-х годов, последние 27 лет живущая в Париже. Она только что перевела на французский язык сборник статей Ходорковского. Странно, говорит, было читать человека, который в 80-е годы действительно свято верил в Родину и в комсомол — ей казалось, такие давно повывелись. Но этот, похоже, был искренен, как искренен и сейчас. А это, говорит она, «вызывает большую человеческую симпатию».

— Теперь будут лучше условия для свиданий, — говорит Касьянов, наклонившись к Марине Филипповне, имея в виду, что в колонии, в отличие от московской тюрьмы, дают длительные свидания.

— Там то же самое, что в Краснокаменске, — говорит Марина Филипповна. — Три дня раз в три месяца. Но в Краснокаменске было хорошее общежитие, а тут — две комнаты.

Имеется в виду, что в колонии есть всего лишь две комнаты для свиданий. При этом заключенных больше тысячи, каждому положено три дня раз в три месяца — алгебра тут никак не складывается, человеко-дни выходят далеко за пределы возможностей комнат.

— Не забывайте, что в Краснокаменске тоже сначала все было плохо, — вклинивается Каринна Москаленко. — Это они для вас подстроились. И эти подстроятся.

— Да, — мечтательно говорит пожилая женщина, — там было две комнаты, в одной диван и два кресла и тумбочка для телевизора, а вторая комната — спальня, с хорошей кроватью.

— Даже шоссе построили, — добавляет Москаленко. А затем, наклонившись ко мне, говорит: — Там всем бром дают, — и, увидев мое не вполне понимающее лицо, поясняет: — Он очень влияет на потенцию. Очень. А это убивает пуще тюрьмы, — она говорит сейчас не конкретно о Ходорковском, а о сотнях тысяч других заключенных. — Столько видела разбитых судеб.

— Бром дают всем, — громогласно и со знанием дела говорит бывший диссидент Владимир Буковский.

— Я столько образцов собирала, — говорит Москаленко, — возила их лондонскому токсикологу. Но бром очень быстро вымывается. А у меня интуиция, что его подтравливают. Но то, что у меня есть, отражает только некоторые яды. У меня только ногти и волосы, не к столу будь сказано.

Вскорости выносят десерт: шоколадный мусс с шариком ванильного мороженого.

Главная / Как жить

19.07.11

Российская теннисистка больна раком, но вам об этом знать ни к чему

Почему в России болезнь — это постыдный секрет.

В день своего 22-летия российская теннисистка Алиса Клейбанова сообщила, что она больна раком. «Я давно ничего не писала, и сегодня я решила объяснить, почему последнее время я не участвую в соревнованиях. Для меня сейчас непростое время. У меня лимфома Ходжкина, это такой вид рака. Я лечусь в Италии, все идет хорошо, но требуется много терпения, и настрой должен быть позитивным, чтобы все это выдержать».[1]

Британская газета Guardian, американская The Washington Post, новостное агентство AFP немедленно опубликовали статьи о сообщении Клейбановой. Все крупные российские СМИ промолчали. Заявление теннисистки появилось в пятницу — и ни в выходные, ни в понедельник никто так и не «отписался». Для западных журналистов эта история является важной новостью спорта: Алиса Клейбанова входит в третий десяток лучших теннисисток мира, и она в некотором смысле обязана была объяснить, почему выпала из турниров. Еще важнее человеческая история: рассказы о том, как селебрити борется с серьезной болезнью, — это всегда и важно, и интересно для читателя. Российские же издания предпочитают болезнь стыдливо скрыть: сайт sports.ru, например, поздравил Клейбанову с днем рождения, но ни слова о болезни (вечером того же дня, правда, сайт в другом разделе, с тегом «светская хроника», опубликовал ее письмо).

Сюзан Зонтаг писала, что у каждого из нас двойное гражданство — в царстве здоровых и в царстве больных, и в течение жизни мы проводим время в обоих «государствах». У каждого успешного российского спортсмена тоже по факту двойное гражданство: в России и в мире. Алиса Клейбанова повела себя по правилам большого мира: рассказала все как есть и попросила своих поклонников о поддержке. Но, как это бывает, когда мы пытаемся усидеть меж двух стран, оказалась непонятой на родине.

В книге «Болезнь как метафора» Зонтаг писала о том, что о раке не говорят отчасти из-за мистического страха заразиться. Ее книга была даже не началом разговора, а репликой где-то в середине беседы, продлившейся всю вторую половину ХХ века. Разговор прошел мимо России, но в результате того разговора о раке не только давно уже рассказывают заболевшим, но и заболевшие рассказывают друг другу и, при случае, всему остальному миру. Потому что миру это необходимо.

Чем дольше мы живем, тем вероятнее, что рано или поздно мы заболеем раком. После определенного возраста рак, с точки зрения статистики, становится распространенной болезнью. Иными словами, для современного человека рак — это часть жизни. Брак — рождение ребенка — рождение второго ребенка — развод — повторный брак — смерть близких — усыновление ребенка — рак. Не все из нас переживут все эти вехи, но ассортимент это вполне обычный. Вероятность того, что женщина родит троих детей, меньше, чем вероятность того, что она заболеет раком груди. Послания из «царства больных» — один из важных способов передачи опыта: так мы учим друг друга жить. Передача этих посланий — одна из функций медиа, а также важная часть роли селебрити в обществе: в некотором смысле такого рода «обучение» примером и есть то, зачем нам нужны знаменитости.

Поиск на имя Алисы Клейбановой на сайте газеты «Коммерсант» выводит рейтинги Ассоциации теннисисток за 5 и 12 июля. Ни авторы биографии теннисистки на сайте sports.ru, ни даже авторы русскоязычной статьи о ней в Wikipedia не добавили информацию о болезни к истории жизни Алисы Клейбановой (англоязычная статья, конечно, немедленно обновилась). Будто то, что Клейбанова сказала о своей болезни — возможно, главное и самое тяжелое публичное заявление, которое ей когда бы то ни было приходилось делать, — это досадная неловкость, которую стоит скрыть от посторонних глаз. Это уже даже не отсталость, это диагноз.

[1.] Перевод с английского.

[Уточнение: сообщение о письме Алисы Клейбановой на сайте sports.ruбыло опубликовано в разделе "Теннис". Приносим извинения за неточность]

Главная / Политика

19.08.11

Путин и путч

Почему нынешняя власть неспособна праздновать двадцатилетие победы демократии над переворотом? Потому что она этому перевороту не противостояла.

Утром 19 августа 1991 года мэр Ленинграда Анатолий Собчак был в Москве. Председатель Ленсовета Александр Беляев был за городом. Депутаты Ленсовета начали собираться в Мариинском дворце с 7 часов утра, но к 10 часам все еще не было кворума, чтобы объявить заседание открытым. Как раз в это время началось телевизионное выступление начальника Ленинградского военного округа генерала-полковника Виктора Самсонова, объявившего в городе чрезвычайное положение. В конце концов заместитель председателя, бородатый 30-летний биолог Игорь Артемьев, встал, как он позже вспоминал, «на ватных ногах» и объявил открытым заседание президиума. Неформальный лидер ленинградских демократов Марина Салье назвала происходящее «военным переворотом», а на трибуну в это время поднялся контр-адмирал Виктор Храмцов, явившийся на заседание, чтобы представлять ГКЧП. Он еле успел открыть рот, когда рядом с ним появился известный своим темпераментом депутат Виталий Скойбеда и дал Храмцову в морду.

Как раз в это время в зал вошел срочно вернувшийся из отпуска Беляев. Он громко призвал присутствовавших к порядку, затем обратился к лежавшему на роскошном паркетном полу контр-адмиралу и спросил, имеется ли у того документ, подтверждающий введение в городе чрезвычайного положения. Документа не оказалось, и Беляев объявил, что никакого чрезвычайного положения нет. Храмцов отполз, а Ленсовет приступил к работе: планированию сопротивления, формированию координационного комитета и формулированию заявления по поводу произошедшего — была принята формулировка Салье «военный переворот». Периодически кто-то задавался вопросом, как связаться с мэром, но ни по одному из известных депутатам телефонов Собчак не обнаруживался.

Мэр сам позвонил в Ленсовет, как раз когда депутаты закончили сочинять. «Мы сказали, что мы собираемся на телевидение, чтобы как можно скорее известить город о том, что это путч, — рассказывает Салье. — Он сказал: "Не надо паники, не надо никакого обращения, вы меня ждите". Мы все равно попробовали попасть на телевидение, но нас не пустили. И мы стали ждать Собчака, и ждали его долго»¹.

Как все демократы федерального масштаба, присутствовавшие в тот день в Москве, Собчак провел утро на даче Ельцина. После совещания Ельцин уехал в Белый дом, а демократы разлетелись по своим регионам. Прежде чем вылететь из Москвы, однако, Собчак позвонил в Ленинград и распорядился поставить ОМОН охранять все входы и выходы в здание ленинградского телевидения. Об этом он рассказал в интервью газете «Московские новости», опубликованном 26 августа. Зачем он установил такую охрану — учитывая, что путчисты уже выступили по ленинградскому телевидению, — он не объяснил. Но Салье с Беляевым очевидно не пустил на телевидение именно установленный Собчаком ОМОН.

Депутаты ждали, к Мариинскому дворцу стекался народ, а Собчак все не появлялся. Потому что, прилетев в Ленинград, Собчак поехал не в Мариинский, а к генералу Самсонову в штаб Ленинградского военного округа. «Почему я так поступил — не могу объяснить до сих пор, — писал он позднее в воспоминаниях. — Видимо, сработала интуиция, потому что, когда я приехал на Дворцовую площадь в штаб округа, там шло заседание местного ГКЧП в кабинете у командующего округом генерала Самсонова. (…) Наш разговор закончился тем, что генерал дал слово не вводить войска в город, если не произойдут какие-либо чрезвычайные события, а я пообещал обеспечить в городе спокойствие и безопасность».

Тем временем разлетевшиеся по регионам демократы начали отзванивать в штаб, организованный при Моссовете, и докладывать, что их города отказываются признавать ГКЧП и его чрезвычайное положение и принимают те или иные меры для сопротивления. В Москве, например, Гавриил Попов распорядился отключить свет и воду в помещениях советов ветеранов, использовавшихся путчистами. Из Ленинграда подобного звонка не поступило. Собчак, в отличие от своих коллег, избрал тактику сидения на двух стульях: он совершал все ожидаемые от демократа символические действия, но с большим опозданием и только после переговоров с путчистами.

От Самсонова Собчак наконец поехал в Мариинский, где его кабинет охранялся группой автоматчиков под личным руководством заместителя мэра Владимира Путина. На площади перед дворцом к тому времени собрались уже несколько десятков тысяч человек. Собчак вышел на балкон и произнес речь, но не свою: известный на всю страну оратор просто зачитал обращение Ельцина и членов российского правительства. После девяти вечера Собчак вместе с вице-мэром, контр-адмиралом Вячеславом Щербаковым, отправился на Ленинградское телевидение, где произнес уже свою собственную речь — как он умел, вдохновенную и запоминающуюся. Это была важная речь: ленинградское телевидение транслировало на всю страну, и речь Собчака стала практически единственным выступлением против ГКЧП, услышанным общенациональной аудиторией. Но для Собчака важно было то, что содержание речи, включая призыв к ленинградцам выйти на следующий день на демонстрацию, было заранее согласовано с генералом Самсоновым, установившим условия места и времени проведения и содержание лозунгов.

После телевизионного выступления Собчак исчез. Фактически его администрация разделилась: командовать сопротивлением остался вице-мэр Щербаков, а Собчак с Путиным и автоматчиками провели следующие два дня в бомбоубежище Кировского завода.

Вячеслав Щербаков все эти дни спал у себя в кабинете в Мариинском дворце, сдвинув пять стульев. В первый вечер, укладываясь спать, он снял пиджак и обнаружил на лацкане иголку-«жучок», которую решил не трогать, рассудив, очевидно, что лучше знать, где у тебя «жучок», чем не знать этого.

С завода, однако, можно было записывать радиообращения, что Собчак и сделал, по крайней мере один раз — и с этим связана одна из самых странных историй этих трех странных дней. На второй день кризиса Марина Салье сидела на телефонах в организованном в Мариинском штабе, когда туда позвонил взбешенный вице-президент Александр Руцкой. «И начал на меня орать: "Что за ерунда, что вы там делаете, что там зачитал Собчак?" — "Я не знаю, у меня не была включена оттуда трансляция". — "Приказ он зачитал! Какую должность он зачитал? Что это за главный военный начальник? Я ничего не понимаю"». Понять действительно было сложно, но произошло вот что. Руцкой, назначенный Ельциным командовать армией, издавал приказы, назначая новых, демократических начальников военных округов. Единственным способом довести эти приказы до сведения военных частей и местных жителей было зачитать их по радио. Руцкой издал приказ, снимавший подконтрольного ГКЧП Самсонова и назначавший на его место Щербакова, а Собчак, зачитывая приказ, заменил в нем должность, сделав Щербакова не начальником военного округа, а «главным военным начальником». В таком виде приказ появился и в ленинградских газетах. Таким образом, в городе сохранялось двоевластие, никто не знал, кому должны подчиняться войска, а Собчак продолжал сидеть на двух стульях.

Именно в этот период Путин стал «правой рукой» Собчака, а с вице-мэром Щербаковым у Собчака вскорости вовсе расстроятся отношения. И тут имеет смысл вернуться к истории о том, как Путин стал работать у Собчака. Согласно версии, изложенной в подготовленной к выборам 2000 года книге интервью «От первого лица», Путин понравился Собчаку, и тот позвал его к себе на работу. Путин, как честный человек, счел нужным предупредить его, что он является офицером КГБ, на что Собчак сказал: «Ну и хуй с ним», приходи работать все равно (матерное слово предполагаю, в книге оно обозначено отточием). Это очевидная сказка: Собчак, даже по мнению многих его сторонников, был самовлюбленным и малоприятным человеком, но он не был полным идиотом и уж точно неплохо ориентировался в табели о рангах, то есть прекрасно понимал, что человек на тогдашней путинской должности — заместителя ректора Ленинградского университета по внешним связям — обязан быть кагэбэшником. Другое дело, что Собчак мог сознательно выбрать, кого к нему внедрят.

В 2000 году Путин рассказал своим официальным интервьюерам, что та часть зарплаты, которую он получал в КГБ, значительно превышала то, что ему платили у Собчака, сначала в Ленсовете, а потом в мэрии. Однако, рассказывал он, в какой-то момент его попытались шантажировать связью с КГБ, и он немедленно подал рапорт об отставке. Который, правда, был потерян. Не совсем понятно, как Путин знал, что рапорт потерян — вероятно, потому, что продолжал получать зарплату в КГБ. Во второй раз, как он рассказал, он ушел в отставку прямо 20 августа 1991 года, на второй день путча, для чего Собчак позвонил лично Крючкову и «отпросил» Путина. Я спрашивала многих бывших офицеров КГБ и двух ученых — специалистов по КГБ, насколько реально то, что посреди путча Крючков занимался отставкой ленинградского подполковника: никто не верит. Впрочем, это были очень странные дни, полные необыкновенных событий.

Утром 21 августа Вячеслав Щербаков спал на своих пяти стульях в своем кабинете. «Просыпаюсь, чувствую, кто-то надо мной стоит, — рассказал он в интервью сотруднику питерского «Мемориала» в 2008 году. — Анатолий Александрович подъехал. "Спите-спите, Вячеслав Николаевич. Все нормально, все хорошо. Я вас поздравляю". Я раз — и за воротник, а иголки нет. То есть кто-то из моего очень близкого окружения ее поставил, и он же ее вынул, чтобы потом не обнаружили. Кто-то работал на другую сторону».

Последние 10 лет Салье из соображений личной безопасности живет далеко от Москвы и Петербурга и почти не разговаривает с журналистами, но мне удалось с ней поговорить.

Главная / Как жить

29.08.11

Шесть причин, по которым я не уезжаю из России

Маша Гессен

Мне очень часто задают этот вопрос. А еще чаще предлагают мне, в том или ином варианте, «чемодан, вокзал, Израиль». И это понятно, когда, кажется, полстраны если не уезжает, то говорит об отъезде. Последнюю неделю социальные сети гудят по поводу заметки читательницы «Газеты.ру»: «Девять причин, по которым я уезжаю из России». Я прочитала эту заметку и согласилась почти со всем, что в ней написано. И при этом я не хочу уезжать. Почему? Кажется, причины выбирать то или иное место жительства — для меня, во всяком случае, — не такие крупномасштабные, как причины, по которым, например, я могу проголосовать за ту или иную партию. Я объездила полмира, и я понимаю, что для меня качество жизни определяется скорее чем-то трудно уловимым: то ли плотностью воздуха, то ли высотой неба. Я попробовала описать, почему меня держит Москва. Причин оставаться действительно меньше, чем причин уезжать. Но для меня они, кажется, важнее.

1. Распорядок дня. Я — сова. Мне нельзя звонить раньше 10 часов утра, а если вы хотите получить вменяемого собеседника, то лучше звонить после полудня. И я работаю до двух-четырех часов утра. В России у меня есть возможность построить свой рабочий график именно таким образом — и при этом не быть исключительно внештатником; насколько я знаю, ни в одной другой стране это невозможно.

2. В некотором смысле подпункт первого пункта. Москва — город, в котором можно соблюдать мои часы жизни, не беспокоясь при этом, что закроется магазин, я никогда не схожу в кино и т. д. Даже Нью-Йорк по сравнению с Москвой пользуется славой «города, который никогда не спит» незаслуженно.

3. Детское образование. У меня есть большие претензии к современной российской школе даже в лучших ее проявлениях. Но при всех недостатках школы мои дети растут в потрясающей питательной среде. Музыке и живописи их учат лучшие учителя на свете. Но главное, их окружают мои друзья и дети моих друзей, и перекрестное опыление, которое все они получают, составляет важнейшую часть их образования. Кроме того, дети с очень раннего возраста становятся полноценными жителями большого города, что само по себе подпитывает их впечатлениями, знаниями и умениями.

4. Продолжение предыдущего пункта и самое главное. У меня есть друзья буквально по всему миру. Это близкие мне по духу, по интересам, по взглядам на мир люди, так что никаких глупостей о том, как только в России можно поговорить про важное и умное, я писать не буду. Но все-таки только в России такой разговор может длиться, например, два дня подряд. Здесь для меня правильная плотность человеческого общения, здесь границы личного пространства расположены именно там, где они должны быть, чтобы мне было комфортно.

5. И еще. Я люблю готовить, кормить гостей и ходить в гости. Не только и не столько на званые ужины, когда приглашения рассылаются за несколько недель, соблюдается очередность комнат и блюд, и все расходятся, выдержав положенную паузу после десерта. То есть я так люблю, но еще больше я люблю приглашения из серии «а пошли ко мне» и трапезы, сочиненные на ходу.

6. Иными словами, это мой город и моя страна. Мне категорически не нравится власть этой страны. Меня коробит от проявлений нетерпимости, которые встречаются на каждом шагу, и еще больше коробит от всепроникающей коррупционной гнильцы. Я не подумаю о том, чтобы мои дети получали высшее образование здесь: они просто не станут образованными людьми, если не уедут хотя бы на несколько лет после школы. В большинстве случаев я и члены моей семьи вряд ли станем здесь лечиться. О климате я уже не говорю. И при этом я хорошо себя чувствую в Нью-Йорке, английский язык для меня такой же родной, как и русский. Но мне не кажется, что это повод для того, чтобы уйти из дома. Именно потому, что это моя страна, я считаю, что мое право и моя обязанность — делать что могу, чтобы изменить то, что мне не нравится. Ну а с климатом я как-нибудь смирюсь.

Главная / Политика

03.09.11

Маша Гессен:Что мы знаем о Беслане

Как по крайней мере половина России, я услышала о захвате школы в Беслане по радио, в машине, по дороге на работу: я ехала с торжественной линейки в школе, куда мой сын в тот день пошел в первый класс. До этого мы год прожили в Америке, где я занималась повышением своей профессиональной квалификации — тогда, через пару лет после 11 сентября, это означало почти исключительно изучение терроризма: абсолютное большинство моих одногруппников так или иначе пытались проникнуть глубже в эту тему. В частности, я прослушала курс Луизы Ричардсон, подробно разбиравшей огромное количество террористических «кейсов». Поэтому, когда я приехала на работу и мы стали обсуждать, как будем писать о Беслане, я сказала: «Будет штурм. Штурм бывает всегда». И это правда: захват заложников террористами всегда заканчивается штурмом; истории известно одно исключение, и это Буденновск.

И все равно в это невозможно было поверить. А то, какой именно будет штурм — что танки, подошедшие вплотную к зданию школы, будут в нее стрелять, невозможно было вообразить. В это до сих пор трудно поверить, и это, видимо, одна из причин, по которым мы плохо помним, что именно произошло в Беслане: все помнят, что погибли дети, но мало кто помнит, что спустя месяцы был суд, что суд этот, поразительным образом, был открыт для публики, продолжался долгие месяцы и позволил, на основании показаний свидетелей, воссоздать четкую хронологию того, что произошло в Беслане и закончилось убийством более трехсот человек семь лет назад.

1 сентября огромное количество журналистов ринулись в Беслан, где собственно и расположен главный аэропорт Северной Осетии, обслуживающий Владикавказ. Рейсы на Беслан были отменены, вслед за ними и рейсы в другие относительно близлежащие города, так что лететь приходилось через Ростов-на-Дону, оттуда более шестисот километров на машине. Но два самых известных на Кавказе русскоязычных журналиста так и не долетели до Ростова. Корреспондент Радио «Свобода» Андрей Бабицкий был задержан в аэропорту Внуково: его якобы заподозрили в том, что у него в багаже взрывчатка; спустя несколько часов его отпустили, но вылететь на Кавказ он так и не смог. Анну Политковскую никто не задерживал, но она зарегистрировалась на три рейса, прежде чем смогла вылететь в Ростов. Перед вылетом она несколько раз говорила по телефону с Ахмедом Закаевым, представителем президента самопровозглашенной Чеченской республики Аслана Масхадова, и получила от него предварительное согласие на участие Масхадова в переговорах с террористами, даже в отсутствие гарантий безопасности для находившегося в розыске чеченского лидера. В самолете Политковская потеряла сознание; к тому времени как самолет приземлился, она впала в кому. Два дня спустя ее в тяжелом состоянии доставили в Москву, где врачи констатировали отравление неизвестным токсином, нанесшим тяжелейший вред почкам, печени и эндокринной системе.

В результате Беслан стал практически единственным крупным событием, связанным с Чечней, о котором Политковская почти не писала. Однако одна ее статья была поразительной: 28 августа 2006 года Политковская опубликовала в «Новой газете» выдержки из служебной переписки МВД, из которых следует, что человек, задержанный за четыре часа до захвата школы, предупредил о готовящемся теракте. Его предупреждение было проигнорировано, даже дополнительных мер предосторожности в День знаний в Беслане не было.

Во время кризиса в Беслане фактически действовали два разных оперативных штаба. Один подчинялся президенту Северной Осетии Александру Дзасохову, другой — ФСБ. Работа штабов не то что не была скоординированной, периодически между ними происходили столкновения. В первые часы кризиса террористы передали записку с номером мобильного телефона и списком из пяти человек, с которыми они хотели вступить в переговоры. В списке была фамилия Дзасохова. Но когда президент республики попытался пройти в школу, окружившие ее федеральные бойцы не позволили ему это сделать. Дзасохов продолжил попытки организовать переговоры: на второй день кризиса он связался с Закаевым и достиг с ним договоренности, которой днем раньше уже достигла Политковская: оставалось попытаться организовать проезд Масхадова на территорию республики, города и школы. Кроме того, Дзасохов организовал переговоры с участием бывшего президента Ингушетии Руслана Аушева. Тот вывел из школы двадцать шесть человек — женщин с грудными детьми. Он также вынес письмо, адресованное Владимиру Путину и содержавшее список требований: независимость для Чечни, вывод войск, окончание военных действий.

Очевидно, что террористы были готовы к переговорам. В подобных случаях в большинстве стран кризис затягивается надолго — бывает, что на несколько недель, а бывает, что и больше чем на год: власти сначала договариваются о гуманных условиях содержания заложников, о поставках еды и питья для них, потом пытаются вызволить самых слабых и ненужных, потом других — берут, иными словами, террористов измором и одновременно готовят хорошо спланированный, максимально безопасный для заложников штурм. Но Москва отказывалась вступать в какие бы то ни было переговоры.

В час дня 3 сентября бойцы МЧС, в соответствии с соглашением, достигнутым накануне Аушевым, убрали с территории школы тела мужчин, убитых террористами в первые часы кризиса. Спустя несколько минут прозвучали два взрыва. К этому моменту большинство заложников находились в спортивном зале. Они были обезвожены — многие начали пить собственную мочу. Они знали, что помещение, буквально набитое людьми, заминировано: они видели, как террористы подвешивали взрывчатку. Два террориста постоянно держали ногу на педалях, соединенных с минами.

Но два взрыва, прозвучавшие с промежутком в считанные секунды, не имели никакого отношения к этим педалям. По свидетельствам очевидцев, они стали результатом двух выстрелов из гранатометов по спортивному залу. Иными словами, стреляли федералы. Выжившие заложники описывали «огненный шар», ворвавшийся в помещение, и огромную дыру, образовавшуюся в потолке. Начался пожар.

Террористы пытались спасти себя и заложников: часть заложников — тех, кто еще был способен передвигаться самостоятельно, — погнали из физкультурного зала в столовую. Тех, кто остался в зале, заставили встать в окнах, из которых уже повылетали стекла, и кричать русским солдатам, что они стреляют по заложникам, по женщинам и детям. Они и стреляли — из танков, минометов и огнеметов, все это с самого близкого расстояния. Многие из тех, кто погиб в спортивном зале, сгорели заживо. Местная милиция пыталась остановить стрельбу — кто-то из милиционеров, по свидетельствам очевидцев, чуть ли не кидался на танки. Стрельба продолжалась. Всего погибли 312 человек, включая десять бойцов ЦСН ФСБ, пытавшихся спасти заложников.

Это, в самых общих чертах, то, что мы знаем о Беслане семь лет спустя. Есть версия, что и сам теракт, и его трагическая развязка были частью заговора, как-то связанного с прозвучавшей десять дней спустя инициативой Путина об отмене выборов губернаторов. Я думаю, все гораздо хуже: это не заговор, это устройство нашей жизни и нашего государства. Оно таково, что повседневная неразбериха и пренебрежение человеком превращается в невообразимую жестокость.

Главная / Наука и технологии

14.09.11

Маша Гессен: Он ушел из математики из-за такой заботы.

Самому известному российскому математику предложили баллотироваться в РАН

Все 20 человек ученого совета Санкт-Петербургского отделения института им. Стеклова проголосовали за выдвижение математика Григория Перельмана в академики РАН,сообщает газета «Известия».

Григорий Перельман — один из самых известных математиков в мире, лауреат премии Филдса, доказавший гипотезу Пуанкаре, одну из семи «задач тысячелетия», и отказавшийся от этой премии размером в 1 миллион долларов.

Выдвижение не означает, что Перельману присвоено звание академика РАН. Пока это значит, что Григорий Перельман может баллотироваться на этот пост. Математик Юрий Матиясевич, академик, сотрудник института имени Стеклова, так пояснил это выдвижение в интервью «Известиям»: «Мы выдвинули его за научные заслуги, его согласие требуется только после выдвижения».

Григорий Перельман много лет не общается ни с прессой, ни с научным математическим сообществом, поэтому, примет ли он предложение баллотироваться на пост академика РАН, пока не известно.

Выдвижение комментирует Маша Гессен, автор книги о Григории Перельмане Perfect Rigor: A Genius and the Mathematical Breakthrough of the Century («Совершенная строгость: гений и задача тысячелетия»).

1Далее Маша Гессен

2Солганик Г.Я. Стилистика текста

3Вадим Руднев. Словарь культуры XX века

4Кожина М. Н. (ред.) - Стилистический энциклопедический словарь русского языка - 2006

5ТомашевскийБ. В. Стилистика

6Кожина М. Н. (ред.) - Стилистический энциклопедический словарь русского языка - 2006

7Д.Э. Розенталь и М.А. Теленкова Словарь-справочник лингвистических терминов

8Поль Л. Сопер Основы искусства речи