- •§ 2. Основными предпосылками формирования стилистики в качестве особой научной дисциплины явились три фактора:
- •§ 4. Итак, стилистика по своему характеру — наука сугубо функциональная, что и отразилось в истории ее формирования.
- •§ 8. Понимание языка как системы и ее функционирования предполагает двуаспектное его изучение: помимо строя языка исследование и функциональной его стороны.
- •§ 15. Охарактеризуем кратко каждое из указанных направлений стилистики, составляющие ее структурные разделы.
- •§ 26. Стилистические коннотации по природе своей (по происхождению и функционированию) неоднородны. Можно говорить о трех их разновидностях.
- •§ 33. Одним из центральных понятий функциональной стилистики является понятие о речевой системности функционального стиля.
- •§ 35. Покажем формирование речевой системности стиля на примере научной речи в сравнении ее с другими стилями, в частности с художественным.
- •§ 37. Вопрос о стилях языка и стилях речи — один из наиболее спорных в стилистике. Решение его связано, естественно, с более общей проблемой — определением языка, соотношением понятий языка и речи.
- •§ 41. Итак, наиболее конструктивным и объективно верным очевидно будет следующее решение рассматриваемого вопроса.
- •§ 44. Вопрос о разных степенях владения языком изучается в последние годы и с лингвокультурологических позиций.
- •§ 45. Проблема лингвистического и экстралингвистического в стилистике является одной из центральных. Так, в «Тезисах
- •§ 50. В настоящее время не существует более или менее полной классификации частных функциональных разновидностей, поэтому представленная далее систематизация неполна.
- •Общие сведения
- •§ 2. О средствах словесной образности как стилистических ресурсах речи
- •§ 6. Стилистические ресурсы словообразования
- •§7. Стилистические ресурсы морфологии
- •А. Именные формы
- •Б. Глагол и отглагольные формы
- •§ 8. Стилистические ресурсы синтаксиса.
- •А. Строй простого предложения
- •Б. Сложное предложение
- •В. Другие синтаксические явления
§ 50. В настоящее время не существует более или менее полной классификации частных функциональных разновидностей, поэтому представленная далее систематизация неполна.
Так, научный стиль подразделяется на подстили — собственно научный, научно-учебный, научно-технический, научно-популярный, представляющие собой как бы варианты научного стиля; последний подстиль добавляет к стилевым чертам научности черты популярности. Далее, каждая из этих разновидностей может быть подразделена по соотношению с отраслями науки (химия, физика, языкознание и т.д.), в связи с чем возникают различия, правда, прежде всего лексических, а иногда и некоторых иных особенностей речи. Жанр также влияет определенным образом на характер речи (ср. стиль монографии, статьи, автореферата, научной информации и т.д.). Наконец, стиль научных текстов различается по способу изложения: рассуждение, описание. Указанные факторы неравнозначны по стилеобразующей значимости.
Иногда говорят об особом производственном стиле, хотя этот вопрос специально не изучен. По-видимому, общение в разных отраслях производственной деятельности имеет общие черты и в то же время обнаруживает связь с той сферой научной (научно-технической) области, которую он практически реализует. Кроме того, выступая не столько в письменной, сколько в устной форме, он заключает в себе черты устно-разговорной речи. В результате это речевое образование в аспекте полевого структурирования находится на периферии научного (определенной отрасли научно-технического) стиля, а точнее, — на пересечении научно-технического с разговорным.
Официально-деловой стиль распадается на собственно законодательный, юрисдикционный, административный подстили, иногда выделяют еще и дипломатический. Они включают ряд жанровых разновидностей: кодекс, устав, инструкция, договор, приказ, акт, заявление и т.д. Жанрово-стилисти- ческие отличия в официально-деловом стиле заметнее, чем, например, в научном, т.е. внутренняя функциональная дифференциация в деловой речи ярче и определеннее. Далее, стилевые различия мотивируются тематикой содержания документа и узкой сферой его бытования. Так, например, стиль «Устава автомобильного транспорта РФ» отличается от стиля устава какой- либо политической партии (имеются в виду различия не в содержании, а в языке — и не только лексические). То же самое можно сказать о стиле международного договора и трудового соглашения. Стилевые различия обнаруживаются и в зависимости от функционального назначения текста (например, стиль «Уголовного кодекса» отличается от стиля «Уголовно-процессуального кодекса»). Наконец, стилевая дифференциация в этой сфере общения обусловлена отражением в высказывании характера издающего органа или инстанции; стилевые особенности зависят и от структурно-композиционного расчленения текста
129 |
Публицистический стиль оказывается особенно сложным и разветвленным, с многочисленными переходными (межстилевыми) явлениями. Основные его подстили — собственно публицистический в узком смысле слова (памфлеты, очерки и т.д.), газетный и политико-агитационный (воззвания, призывы, прокламации, выступления на митингах). Во второй
9 Заказ 23 половине прошлого века формируются подстили электронных СМИ (см. далее § 151—152). В свою очередь, каждый подстиль подразделяется по жанровым и иным особенностям. Кстати, жанровые различия здесь весьма ощутимы. В ряде случаев наблюдаются более или менее близкие стилевые особенности у группы жанров.
Весьма сложным оказывается внутристилевое расслоение газетной речи. Прежде всего стилевые различия в ней связаны с преобладанием в конкретном тексте одной из основных газетных функций — информативной или воздействующей. Кроме того, отличаются по стилевым особенностям некоторые специфические газетные жанры: репортаж, интервью, информация и др. Отличия стиля обусловлены и характером издающего органа, специализацией газеты, зависят они и от тематики содержания и авторского почерка. В газетных жанрах весьма ощутимы переходные, межстилевые влияния, например воздействие художественно-беллетристического стиля на очерк, фельетон, репортаж. Собственно, очерк является синтетическим, художе- ственно-публицистическим жанром, и это находит отражение в его стиле. Однако в целом газетный очерк отличается по стилю от собственно художественного.
Далее, газета, являясь популяризатором знаний в области техники, экономики и т.п., представляет в ряде своих материалов особую разновидность научно-популярного или научно-публицистического стиля. Воздействие научного стиля проявляется также в проблемных статьях, где дается аналитико-обобщенное изложение предмета речи. При всем разнообразии газетных материалов — что находит отражение в стиле речи — можно говорить об общих принципах построения газетной речи, об общности ее функции, структуры и стилевой окраски, следовательно, о газетном подстиле в целом.
Характерно в этом отношении исследование стилевых особенностей различных газетных жанров, представленное, например, в коллективной монографии (Стилистика русского языка. Жанрово-коммуникативный аспект стилистики текста. М., 1987). Даже при специальном внимании авторов к сгилистико-рече- вому своеобразию отдельных жанров налицо общие стилевые черты, характерные для газетной речи в целом: реализация установки на воздействие (отсюда экспрессивно-эмоциональный характер речи), прямая социальная оценочность и вместе с тем «переплетение» этих черте информативностью, т.е. в разных вариациях сочленение экспрессии и стандарта, о чем говорят В. Г. Костомаров (Русский язык на газетной полосе. М., 1971; Он же. Наш язык в действии. М., 2005) и Г.Я. Солганик (Лексика газеты. М., 1981; Он же. Практическая стилистика русского языка. М., 2006).
Публицистика как сфера массовой коммуникации имеет и другие разновидности. Выделяются радиопублицистика, кинопублицистика, телепублицистика. В каждой из них, помимо общих черт, свойственных публицистике, формируются свои лин- гвостилистические различия. Характеристику средств массовой коммуникации — телевизионной, радиоречи, а также экранной см. в разделе о функциональных стилях, а также в названиях, указанных в списке литературы.
Оговорки требует актуальный в настоящее время вопрос о рекламной речи, которая некоторыми авторами (например, Е.С. Кара-Мурза) выделяется в особую функциональную разновидность языка. Между тем по своему назначению, по целям и задачам общения и функциям рекламные тексты (речь) отличаются прежде всего проявлением определенной политики (в отношении результатов какой-либо деятельности) посредством открытого воздействия на адресата с целью привлечения его на свою сторону. А это сближает функции политики и публицистического стиля.
Вопрос этот пока остается дискуссионным. Другой дискуссионный вопрос — о стилевом статусе ораторской речи. Последнюю можно считать особым публицистическим подсти- лем, представляющим сложное взаимодействие письменно- публицистической и устно-публицистической речи. Вопрос о статусе ораторской речи в функционально-стилевом расслоении языка сложен. Это устная форма продуманной, обычно заранее подготовленной, искусной речи, предполагающей специальное воздействие на слушателей.
131
Однако ораторская форма речи неоднородна и тяготеет по ряду своих черт к тем функциональным стилям и соответствующим сферам, в которых она проявляется (ср. ораторская публицистическая речь, академическое красноречие, судебное красноречие). Это как раз тот случай, когда пересекаются функциональные стили и формы речи. Степень воздействия на стиль речи особенно сложного здесь комплекса экстралингвистических факторов требует специальных исследований. Очевидно одно: это сложная («синтетическая») функциональная разновидность речи, которая, в свою очередь, подразделяется на ряд других (зависящих преимущественно от предмета, содержания высказываний и сферы их использования). Вместе с тем все эти внутренние разновидности объединяет общая целевая установка — воздействие на слушателей с расчетом достижения заранее предусмотренного эффекта. В соответствии же с принципами классификации функциональных стилей ораторскую речь, очевидно, не следует включать в их число, «потому что, — по мнению В.П. Мурат, — нет такой специальной области, где люди постоянно и регулярно общались бы при помощи ораторского стиля» (Мурат В.П. Об основных проблемах стилистики. М., 1957. С. 23).
Самое общее стилевое расслоение художественной речи происходит, очевидно, в соответствии с тремя родами литературы: лирикой, эпосом, драмой. Отсюда — подстили: стихотворная речь в целом, художественно-прозаическая, драматургическая. Далее, общие стилевые различия обнаруживаются в зависимости от принадлежности текста к тому или иному жанру, методу изображения (романтизм, реализм), литературной школе, преобладающему способу изложения (повествование, описание); зависят они и от характера рассказа (например, сказовая манера изложения), наличия или отсутствия стилизации, кроме того, от идеи и темы, композиционных особенностей, системы образов и в очень большой степени (в отличие от других функциональных стилей) от авторской индивидуальности, от образа автора и иных факторов.
Несмотря на особую сложность, многоаспектность стилевой структуры художественной речи и непременное проявление в ней авторской индивидуальности, все же можно говорить об определенной стилевой общности художественной речи в целом и тем более — о стилевом единстве отдельного произведения. Художественная речь всегда содержит специфические стилевые черты, принципиально отличающие ее от стиля других сфер языкового общения. Обусловлены эти стилевые черты функциональным единством: использованием в речи языковых средств в эстетической функции. При всем том в известном смысле художественная речь «многостильна»: в ней находят отражение языковые элементы других функциональных стилей. (Важно, что это именно элементы, а не целостное отражение какого-либо другого стиля; они всегда выступают в измененной, а именно в эстетической функции.) Вместе с тем в художественной литературе есть и синтетические жанры (например, в области художественной публицистики). Кроме того, художественная литература представляет в ряде случаев своеобразное отражение устно-разговорной и (уже) разговорно-бытовой речи, которая, конечно, представлена в ней не фотографически и выступает опять-таки в эстетической функции. Таким образом, художественное произведение оказывается синтетическим стилистико-речевым явлением (см. далее § 54).
Разговорно-бытовая сфера общения, характеризующаяся в целом весьма четкими специфичными стилевыми особенностями, в то же время неоднородна в стилистическом отношении. Прежде всего выделяются разновидности устной и письменной (главным образом эпистолярной) речи. Кроме того, различаются собственно диалогическая форма речи (вопросно- ответная система, при этом двуголосный и многоголосный диалог из коротких реплик), беседы на разные темы, наконец, монологическая речь (рассказ о каких-либо событиях, происшествиях). Стилевые различия обусловлены также степенью близости говорящих, ситуацией общения, тематикой, узкоцелевым (индивидуальным) заданием, характером личности и настроением говорящих, их взаимоотношениями.
Такова в самых общих чертах внутренняя дифференциация функциональных стилей.
§ 51. Следует еще раз подчеркнуть, что в языковой действительности как в любом сложном объекте нет резких границ между стилистико-функциональными разновидностями, отмечается немало переходных явлений. Например, в современной научной речи появились многочисленные жанры так называемой вторичной литературы (разнообразные реферативные и аннотирующие издания), отличающиеся, конечно, по стилю от собственно научных жанров (первичной литературы). Вопрос о степени этих отличий еще недостаточно изучен, однако уже ясно, что они несущественны, хотя интуитивно весьма ощутимы. В связи с широким развитием техники, разрушением «барьера» между наукой и производством появляется немало жанров, совмещающих в себе черты научного и делового стилей, — патенты, тексты инструктивного характера, объясняющие, как обращаться со сложной техникой, и т.д.
Подобные пограничные явления (как результат в основном взаимодействия функциональных стилей), наблюдаемые в конкретных текстах (не только научно-делового, научно-популярного характера, но и других), дают основание некоторым специалистам-стилистам усомниться в существовании «чистых» стилей, а отсюда и в реальности классификации функциональных стилей и даже вообще в возможности соответствующих системати- заций, адекватных языковой действительности. Однако это — недоразумение, основанное, как указывалось в главе «Вопрос о стилях языка и стилях речи...», на недоучете диалектики общего и единичного, абстрактного и конкретного. Всегда можно найти отдельный конкретный текст, отличающийся по стилю от средней нормы данного функционального стиля, к которому он все же относится и который он реализует, так как в целом обладает специфическими чертами последнего. Текст может быть наделен и рядом других черт, например заимствованных от других стилей, что обусловлено своеобразием экстралингвистических факторов и условий общения при формировании данного текста. Это, однако, не бросает тень на существование функциональных стилей и реальность их классификации. Так, Д.Н. Шмелев пишет: «Основные разновидности языка реализуются в конкретных высказываниях и текстах, естественно отражающих их нормы, но это отражение может быть в разных случаях неполным и непоследовательным, что не должно ставить под сомнение объективное существование самих норм...» (разрядка наша. — М.К), т.е. и функциональных стилей (Шмелев Д. И. Русский язык в его функциональных разновидностях. М., 1977. С. 167).
Так, например, в сфере научного общения есть не только собственно научные тексты, но и научно-популярные, при этом разных «рангов» популяризации. (В отличие от научно-популярных научно-художественные тексты, по нашему мнению, выходят за пределы научного функционального стиля и находятся на пересечении двух соответствующих стилей, представляя своеобразный гибрид.) В сфере правовых отношений наличествуют публичные выступления адвокатов (судебное красноречие), столь далекие от «сухой» деловой речи. (Заметим, что здесь значительно изменяется базовая основа экстралингвистических факторов, на которую наслаивается не только устная, ораторская, форма, но и целевая задача высказывания — воздействие на слушателей, т.е. фактор, как бы заимствованный из другой сферы общения.) В разговорно-бытовой сфере есть рассказ (повествование) человека, обладающего «даром речи» (с признаками художественной речи). Все это нисколько не мешает реальному существованию (и описанию в науке) соответствующих функциональных стилей и явлений их взаимодействия.
Нельзя впадать в крайность, фактически отрицать существование «чистых» текстов, представляющих собой в наиболее полном виде специфику соответствующего функционального стиля и являющихся (так же как и «синтетические», переходные) отражением языковой действительности. Так, например, в той же научной, деловой или художественной сферах преобладающее большинство (при несущественных вариациях) составляют все-таки тексты, в достаточно «чистом» виде представляющие специфические черты соответствующих функциональных стилей. См. высказывание Д.Н. Шмелева: «Вкрапления в чисто научный текст элементов разговорной речи говорят не о неопределенности стилей... Сам факт осознания вкраплений свидетельствуете существовании стилей» (разрядка наша. — М.К.) (Русский язык в его функциональных разновидностях. С. 32).
§ 52. Представленная выше классификация функциональных стилей не является единственной. Известны попытки дать систематизацию на других исходных основаниях. Так, Д.Н. Шмелевым предложена характеристика стилей на основе структуры речевого акта (Там же. С. 40, 56 и след.). Однако при этом следует учесть, что структура речевого акта не является дифференциальным признаком для классификации функциональных стилей, так как она присутствует во всякой речи, в любой сфере (очевидно поэтому автор оперирует названными известными функциональными стилями).
Имеются также попытки положить в основу определения функциональных стилей и систематизацию последних «социально- ролевой» принцип. А.К. Долинин, например, считает, что «функциональные стили — это не что иное, как обобщенные речевые жанры, т.е. речевые нормы построения определенных, достаточно широких классов текстов, в которых воплощаются обобщенные социальные роли — такие какученый, администратор, поэт, политик, журналист и т.п.» (Стилистика французского языка. Л., 1978. С. 60). Однако перечень этих ролей (в других местах книги автора и в работах по социальной психологии) продолжается почти до бесконечности: роль клиента, пассажира, покупателя, отца, учащегося, влюбленного, зрителя и т.д. Таким образом, исследователь здесь, в сущности, идет не ог общего, не от языка, не от собственно социального и лингвистического аспекта речи (хотя выше и упоминались «обобщенные формы»), но от индивидуального, от говорящего индивида: «Стиль речи — речевое произведение в целом сигнализирует... признаки говорящего (пишущего)...Мы воспринимаем эти сигналы и судим по ним о человеке» (разрядка наша. — М.К.) (Там же. С. 36—37). Это верно, но этот индивидуализированный частный признак не может быть дифференциальным для систематизации более общих социально-речевых сущностей, обладающих признаками стилевого разнообразия.
Конечно, всякое высказывание принадлежит говорящему, но в лингвистической классификации исходить следует из типичных особенностей речи. Одна и га же социальная роль может быть «сыграна» разными людьми по-разному в смысле характера речи, т.е. стиля. При ориентации на типовой образец социальной роли тем не менее существенны различия речи разных говорящих в роли пассажира, или покупателя, или отца и т.д. (в зависимости от их общей культуры, социальной принадлежности, связей с диалектной средой, темперамента и т.д.). Именно это вызывает сомнения в правомерности прямого перенесения ролевого принципа из социальной психологии в лингвостилистику, хотя сама по себе указанная классификация интересна и могла бы быть принята в качестве дополнительной. Однако это все же аспект собственно социологический, а не функционально-стилистический.
Функциональные же стили, выделяемые с учетом сущностных характеристик языка (связь с видами деятельности, соответствующими формами сознания), отличаются устойчивыми нормами употребления (принципами отбора и сочетания языковых единиц), более или менее строгими и специфичными для каждой сферы, и давней традицией.
§ 53. Итак, представленная в первой части главы классификация, очевидно, является наиболее обоснованной и целесообразной именно для лингвостилистики, хотя как будто и дается на экстралингвистических основаниях (а в конечном счете на лингвистических, поскольку речь идет о функциональном аспекте языка, языке как речевой деятельности и как «действительном сознании»). Обобщая сказанное, подчеркнем, что при всем стилевом разнообразии речи последнее не противоречит возможности ее систематизации по известным функциональным стилям, которые представляют собой полевые структуры. Ядерные, центральные их жанры наиболее полно и в «чистом виде» выражают специфику стиля, периферийные — менее, но сохраняют основные специфические черты. Вместе с тем стили взаимодействуют, у них есть переходные явления и пограничные зоны.
Между тем еще не до конца решенные вопросы «внутристи- левой» дифференциации требуют дальнейшего научного изучения, под которым понимается комплексный подход с привлечением данных смежных наук. Тем не менее лингвостилистика должна изучить это явление, описать и объяснить его (к тому же с учетом перспектив развития) и дать нормативно-сти- листические рекомендации. Ср. замечание А.С. Мельничука: «Закрепляясь в сознании исследователей... абстрактная система языка заменяет... представление о действительной природе языка, оттесняя саму мысль о необходимости ее изучения. В современном языкознании этому способствует неправильная интерпретация положения о самостоятельности науки о языке, о необходимости ее размежевания с другими науками, в частности с психологией» (курсив наш. — М.К.) (Язык как развивающаяся реальная система// II Всесоюзная научная конференция... «Диалектика развития языка»: Тезисы докладов. ML, 1980. С. 6).
Не случайно в современном языкознании все более развиваются комплексные методы исследования, которым принадлежит большое будущее. Весьма перспективны они и для функциональной стилистики, а также для лингвистики и стилистики текста. См. об этом высказывание Г.В. Колшанского (Коммуникативная функция и структура языка. М., 1984. С. 126).
Вопрос о правомерности выделения художественного стиля среди других функциональных стилей
§ 54. Обычно среди функциональных стилей называют и художественный или художественно-беллетристический (В.В. Виноградов, Ю.А-Бельчиков, Р.А. Будагов, А.И. Ефимов, И.Р. Гальперин, Б.Н. 1оловин, А.К. Долинин, В.Г. Костомаров, Э.Г. Ризель, Г.Я. Солганик и многие другие отечественные ученые, а также зарубежные — Б. Гавранек, К. Гаузенблас, С. Гайда, М. Елинек, Й. Мистрик и др.). Имеется и иная точка зрения, согласно которой нет основания в числе функциональных стилей выделять особый художественный стиль (В.Д. Бондалетов, О.А. Крылова, Л.Ю. Максимов, Н.А. Мещерский, А.К. Панфилов, Д.Н. Шмелев и др.)- В качестве аргументов этого последнего положения обычно отмечают:
1) язык художественной литературы не включается в понятие литературного языка;
2) язык художественной литературы многостилен, незамкнут; вбирая в себя прочие функциональные стили, он в то же время не имеет специфических языковых примет;
3) у языка художественной литературы особая, эстетическая функция.
Конечно, язык художественной литературы, точнее, художественный функциональный стиль, занимает особое место среди других стилей хотя бы потому, что реализуемая в нем эстетическая функция выражается в весьма специфичном использовании языковых средств. В связи с этим в известном смысле справедливо разделение всех стилей на художественный и нехудожественные.
Общепризнано различие понятий «литературный язык» и «язык художественной литературы». Здесь особенно важно то, что нормы литературного языка и языка художественной литературы не вполне совпадают: язык художественной литературы использует, помимо нормативного, и фонд внелитературных языковых средств.
Таким образом, нельзя смешивать понятия «язык художественной литературы» и «литературный язык», однако не следует их и разрывать. Взаимоотношения между этими понятиями и явлениями весьма сложны. Русский национальный литературный язык и его нормы формируются под влиянием языка художественной литературы. Собственно, литературным общенародный язык становится в большой степени в результате именно «обработки» его писателями. Художественная литература — мастерская, в которой шлифуются нормы литературного языка. Язык художественной литературы — это образец литературного языка, на который равняются в отборе языковых средств и в ре- чеупотреблении, это критерий правильности речи, своего рода идеальная норма (имеется в виду авторская речь). Кроме того, при всей специфичности использования языка писателями язык их произведений не становится качественно иным явлением (это не какой-то особый язык), иначе он не был бы понятен народу. Не случайно художественные тексты являются основным материалом (в том числе и иллюстративным) грамматик и словарей литературного языка.
По вопросу соотнесения понятий «литературный язык» и «язык художественной литературы» следует сказать, что они, безусловно, не тождественны. «Язык художественной литературы» — это одна из разновидностей литературного языка, т.е. эти понятия соотносительны как общее, родовое и видовое. Использование языка в сфере художественной литературы в эстетической функции не превращает его в какую-то новую субстанцию, не аннулирует его коммуникативной функции (напротив, эстетическая функция существует на базе коммуникативной). Очень удачно по затронутому вопросу выразился, как мы уже отмечали, Ю.А. Бельчиков: «Язык художественной литературы, будучи явлением искусства, не утрачивает своей лингвистической субстанции, он «обязательно ориентирован на нормы литературного языка» (Бельчиков Ю.А. Стилистика // Русский язык. Энциклопедия. М., 1997. С. 540). Нельзя забывать, что эстетическая функция — это функция языковая (Д.Н. Шмелев). Таким образом, функциональная стилистика не отождествляет понятия «литературный язык» и «язык художественной литературы», различает их, соотносит, но не разрывает как две совершенно разные сущности.
Показательно, что Д.Н. Шмелев, в одной из своих последних работ «смягчивший» категоричность прежних взглядов по рассматриваемому вопросу, отмечает, что «эстетическая функция объединяет все виды словесных художественных произведений» (Грамматические исследования... 1989. С. 22). Именно она и определяет принципы и закономерности речевой организации художественных произведений, создавая их специфику, отличную от других функциональных стилей. Это самая общая (инвариантная) черта художественной речи, не препятствующая, однако, проявлению индивидуально-авторского и жанрового многообразия художественной литературы.
Выведение художественной речи за пределы функциональных стилей обедняет наше представление о функциях языка, создает ложное мнение о том, что эстетическая функция ему не присуща. Между тем использование языка в эстетической сфере — одно из высших достижений литературного языка, и от этого ни литературный язык не перестает быть самим собой, используясь в художественном произведении, ни язык художественной литературы не перестает быть проявлением литературного языка.
Учитывая особенности взаимоотношения литературного языка, языка художественной литературы и других функциональных стилей, художественная речь в аспекте принятого нами определения функционального стиля не может быть выведена за пределы существующей системы функциональных стилей.
По вопросу о многостипьности отметим следующее.
Несмотря на кажущуюся многостильность художественной речи, последняя использует лишь отдельные черты и элементы других стилей,а не выражает их сти- листико -речевую системность (причем большая часть специфичных для других стилей элементов остается не отраженной в художественной речи). Не только художественный, но никакой другой функциональный стиль не создается совокупностью каких-либо специфических языковых средств (тем более одной окраски); они лишь часть (и не главная) стилевой специфики того или иного функционального стиля. Вкрапления в художественный текст отдельных языковых единиц из других функциональных стилей можно назвать многостильностыо только с позиций стилистики ре- су р с о в; с точки же зрения функциональной стилистики в этом случае нет многостильности, поскольку функциональный стиль создается не совокупностью (не суммой) стилистически маркированных единиц, а специфической в каждом из них речевой организацией (системностью).
Кроме того, элементы других стилей используются в художественной речи в эстетической функции, а не в той, которую они выполняют в тех стилях, откуда взяты. Заметим также, что художественная речь, несмотря на яркое проявление в ней авторской индивидуальности, отличается достаточным единством речевой стилистической системности и специфики, которые четко отделяют художественную речь в целом от всякого другого функционального стиля (см. далее о художественно-об- разной речевой конкретизации в главе «Художественный стиль»).
Наличие эстетической функции у художественной речи как раз и составляет ее специфику, на основе которой следует выделять художественную речь в особую функционально-стилевую разновидность (как это делается в отношении и других функциональных стилей с учетом принципа их классификации); это один из существенных стилеобразующих признаков функционального стиля. Следовательно, наличие специфики у художественных текстов в виде эстетической функции служит аргументом не против отнесения этого типа речи к функциональным стилям, а за включение его в эту систему (ср.: в научном — речевая экспликация познавательно-коммуникатив- н о й функции; в официально-деловом — коммуникация через предписующе-долженствующую установку деонтического мышления и т.д.).
Очевидно, нерешенность обсуждаемого здесь вопроса проистекает отгого, что исследователи, придерживающиеся и той и другой точек зрения, не учитывают возможности рассмотрения одного объекта — художественной речи (текста) — в разных аспектах: с точки зрения функциональной лингвостилистики и как произведения художественной литературы, воплощающего эстетическую функцию языка. К тому же в последнем случае наблюдается абсолютизация эстетической функции и противопоставление ее коммуникативной. Упускается из виду то, что эстетическая функция — это лишь преобразование все той же коммуникативной функции, но не «ликвидация» ее в эстетической сфере; в противном случае было бы невозможно общение посредством произведений искусства слова, понимание художественного произведения читателем.
Стилистические ресурсы русского языка как предмет исследования лингвистической стилистики