Глава II обычное право и «деловые обыкновения»

1. Законы и подзаконные нормативные акты являются основными видами правовых норм, регулирующих общественные отношения, в частности, отношения, составляющие предмет регулирования в области гражданского права.

В государствах эксплуататорских формаций наряду с нормативными актами государственных органов применяются в известной мере и другие нормы, которые не исходят от государственной власти, а складываются в самой практике и применяются в жизни, хотя и не закреплены в писаной норме права.

Разумеется, ни одна норма права, не представляющая собой прямого приказа государственных органов, не может получить обязательного значения иначе, как при условии, что эта норма, хотя и, не исходит непосредственно от государственной власти, но все же так или иначе признана государством. Иное положение противоречило бы тому, что право выражает волю государства.

Нормы, сложившиеся в .процессе практики жизнн и прузнанные государством (в качестве дополнительной к государственным велениям формы выражения права), составляют обычное право.

Обычное право, имеющее в малоразвитом обществе исключительно большое значение, по мере развития хозяйственной жизни отступает на второй план: постепенность его образования и неопределенность содержания не отвечают требованиям усложнившейся общественной жизни. Но все же в эксплуататорском государстве обычное право имеет известное значение, как удобное средство для защиты интересов господствующего класса.

В частности, в дореволюционном русском праве обычное право применялось довольно широко. Достаточно сказать, что права и обязанности такого многочисленного класса, как крестьян-

63

ство, в основном определялись нормами обычного права. Именно все дела крестьян в волостных судах решались на основе норм обычного права; во всех других судах на крестьян распространялось действие обычного права по делам о наследовании, опеке и попечительстве. Обычное право применялось в качестве орудия, направленного на то, чтобы оставлять крестьянство в состоянии бесправия и угнетения. Наконец, в мировых и других местных судах применялось обычное право по ссылке сторон^ когда «применение обычаев дозволяется именно законом и в случаях, положительно не разрешенных законом» (уст. гр. суд., ст. 130). Закон 15 июня 1912 г. о преобразовании местного обычного права при наличии указанных условий во всех судах, но при этом на сторону, ссылающуюся на неизвестный суду обычай, была возложена обязанность доказать существование этого обычая.

2. Существует ли в советском гражданском праве в качестве одной из форм его выражения обычное право? По этому вопросу существуют два мнения.

Не вызывает споров положение, что обычное право не является в советском социалистическом государстве самодовлеющей формой правообразования. Речь может идти о признании обычного права (действующим именно в качестве норм права) только в тех случаях, когда сам закон ссылается на него и, следовательно, санкционирует его применение. Такого рода ссылка закона придаетобычаю силу закона, но не устраняет его особой природы как нормы, сложившейся «снизу», в практике жмзни;

поэтому «обычное право» может рассматриваться как особая форма правообразования.

Вопрос о том, какими путями и способами может быть осуществлено санкционирование норм обычного права государственной властью, вызывал споры. С. А. Голунским была высказана точка зрения, что санкционирование обычаев государственной властью возможно не только посредством закона, но и судебных решений (судебной практики). Вопрос о правильности или неправильности такого суждения не может быть решен без выяснения общего вопроса о значении судебной практики (об этом см. гл. IV, §4). Здесь же следует заметить лишь одно: если определенная норма складывается в практике суда, то формой правообразования и является судебная практика при условии, конечно, что государство допускает такую форму правообразования. Но если речь идет о применении норм, сложившихся в народной практике (с санкции закона), судебное решение опирается именно на ту норму закона, которая

С. А. Г о л v н с к и к. Обычай и право, «Советское государств:;. право» 1939 г. № 3, стр. 54.

64

отсылает к обычному праву, и является лишь формой обнаружения, признания нормы, а не формой правообразования.

Итак, нормы обычного права в советском гражданском праве применяются лишь в тех случаях, когда в законе содержится прямая отсылка к обычному праву. Такие отсылки встречаются в Земельном кодексе РСФСР (и земельных кодексах других союзных республик) и в Кодексе торгового мореплавания СССР. Однако .не все одинаково понимают значение этих отсылок. В этом-то и коренятся разногласия по поводу того, являются ли нормы обычного права одной из форм выражения гражданского права в СССР.

Сторонники положительного разрешения этого вопроса обращают внимание прежде всего на некоторые статьи Земельного кодекса РСФСР (и земельных кодексов других союзных республик). Отсылка к обычному праву имеется в трех статьях Земельного кодекса. Из них две (8 и 55 статьи Земельного кодекса РСФСР и соответствующие статьи земельных кодексов других союзных республик) в настоящее время не могут иметь силы, так как применение обычного права в них приурочивается к жизни земельных обществ, между тем после коллективизации сельского хозяйства земельные общества в нашей стране ликвидированы.

Сложнее обстоит дело с третьей, 77 статьей Земельного кодекса РСФСР (и соответствующими статьями кодексов дру-ность союзных республик). Статья 77 предусматривает возможность применения местных обычаев при разделке имущества кре^-стьянского двора (а следовательно, говорят сторонники первой точки зрения, и колхозного двора). По ст. 77 Земельного кодекса местные обычаи могут быть .применены при определении того, какое имущество следует признавать принадлежащим отдельным членам двора и, следовательно, не подлежащим разделу.

Проф. С. И. Вилынянский в статье «Обычаи и правила социалистического общежития»¹ отрицает возможность применения обычного права и в этом случае. Он обосновывает свой вывод тем, что во второй части ст. 7 Конституции СССР определено, какое имущество составляет собственность колхозного двора в целом. Поэтому вопрос о том, какое имущество нужно считать личной собственностью отдельных членов двора, должен теперь решаться не на основании обычаев, а в соответствии с Конституцией СССР, то есть всякое другое имущество в колхозном дворе, кроме перечисленного в ст.. 7 Конституции СССР, принадлежит отдельным членам двора.

¹ «Ученые записки Харьковского юридического института», 1954, стр. 10;

см. также статью С. И. Вильнянского «К вопросу об источниках советского права» в журнале «Проблемы социалистического права» 1939 г. № 4/5, стр. 62—71.

65

Однако едва ли такой вывод будет правильным во всех случаях. Часть 2 ст. 7 Конституции говорит только об одном:

перечисленные в ней имущества не могут находиться в личной собственности отдельных членов двора. Так, имеющаяся в колхозном дворе корова всегда является собственностью двора, если даже она постоянно находится на попечении одного и того же члена двора, например, жены главы двора. Но делать заключение, что всякое другое имущество составляет собственность не колхозного двора в целом, а отдельных его членов, нельзя. Например, домашняя обстановка не названа ^ ст. 7 Конституции, но разве она не может принадлежать всему двору в целом (хотя отдельные предметы и даже вся обстановка в другом конкретном случае могут принадлежать и отдельным членам двора)? Отсюда возможны и спорные случая, когда трудно определить, кому принадлежит то или иное имущество. Этот вопрос может неодинаково разрешаться в различных районах страны. Местные обычаи могут иной раз помочь разрешению спорного вопроса.

Авторы учебника гражданского права для юридических вузов (изд. 1944 г.) обращают внимание на то, что Земельный кодекс (РСФСР и других союзных республик) составлен в начальный период нэпа и явно имеет в виду не колхозный двор, а единоличное крестьянское хозяйство. Следовательно, ст. 77 Кодекса может быть применена только к разделам оставшихся (в ничтожном количестве) единоличных крестьянских хозяйств, ко не к разделу имущества колхозных дворов,

Однако никакой специальной нормы, регулирующей разделы колхозного двора, не имеется. Поэтому (поскольку регулирование имущественных отношений внутри колхозного двора на тех же началах, что и единоличных дворов, не связано с какими-либо существенными трудностями) следует, по нашему мнению, признать, что ст. 77 Земельного кодекса сохранила силу и относительно раздела колхозных дворов.

Конечно, обычное право, как и другие формы права, должно выражать волю господствующего класса. В связи с этим правильно замечание Г. Н. Полянской, что обычное право крестьянского трудового хозяйства постоянно регулировалось и направлялось государственной властью в русло, которое соответствовало политике рабоче-крестьяиского государства. Прав и С. И. Вильнянский, который замечает, что в осуществлении данной политики немалую роль играли ведомственные цирку-

См. Г. Поляне к-а я, Роль обычая в имущественных отношениях крестьянского двора в период проведения Октябрьской социалистической революции, «Советское государство и право» 1941 г. № 1, стр. 56.

5. И. Б. нобикк-й

66

ляры и инструкции, что именно таким путем были отобраны в обычном праве трудового крестьянства институты, которые соответствовали политике рабоче-крестьянского государства.

С помощью ведомот&енных циркуляров и инструкций признанные государством нормы обычного права облекались в письменную форму. Однако не все нормы обычного права превращены в различные нормативные акты государственных органов. Советский суд по смыслу ст. 77 Земельного кодекса может применить и обычай, не сформулированный ни в каком циркуляре, распоряжении и т. п., лишь бы он не противоречил основным принципам советского права и направлению советской

политики.

Таким образом, не упуская из виду указанное значение обычного права в рассматриваемом случае (ст. 77 Земельного кодекса), следует все-таки признать, что обычное право при разделах колхозныхдвор&в является одной из форм правообразования.

3. Есть еще одно указание в законе на обычное право, а именно: ст. ст. 89, 90, 106, 146 п. «а» Кодекса торгового мореплавания СССР. В этих статьях говорится, что продолжительность погрузки судна в порту определяется соглашением сторон, а при его отсутствии — сроками, обычно принятыми в соответствующих портах (ст. 89). «Сторонам предоставляется входить в соглашение о дополнительном по окончании срока погрузки сроке обождания (простое) и размере соответствующей платы, а также об уплате вознаграждения перевозчиком грузоотправителю за окончание грузоотправителем погрузки груза ранее срока, обусловленного в договоре морской перевозки. При отсутствии соглашения сторон, предусмотренного настоящей статьей, продолжительность простоя и размер платы перевозчику, а также размер вознаграждения грузоотправителя определяются согласно срокам и нормам, обычно принятым в соответствующих портах» (ст. 90).

Статья 106 Кодекса распространяет действие ст. ст. 89 и 90 на решение вопросов об условиях выгрузки и простоя в портах назначения, исчислении их срока и вознаграждения за простой, а также за окончание разгрузки ранее обусловленного срока.

В ст. 146 дается понятие частной аварии, как убытков по судну, грузу или фрахту, не относящихся к общей аварии, а затем перечисляются конкретные виды убытков, относящихся к частной аварии. В перечне указывается стоимость выброшенного за борт груза, перевозившегося на судне не в соответствии с обычаями, принятыми в морской торговле.

С. И. В и л ь н я н с к и и. Обычаи и правила социалистического общежития, «Ученые записки Харьковского юридического института», вып. 5, 1954, стр. 8.

67

Таким образом, и в этом законодательном акте имеется отсылка к обычному праву.

4. В советской юридической литературе высказано мнение, что в ст.ст. 89 и 90 Кодекса торгового мореплавания СССР речь идет не об обычном праве, а о «деловых обыкновениях».

Чем же отличается обычное право от так называемых «деловых обыкновений», «заведенного порядка», «обычаев гражданского оборота»?

Основное различие между указанными категориями состоит в том, что обычное право в тех рамках, в каких его применение разрешается законом, представляет собой нормы права. Деловое обыкновение, заведенный порядок и т. п. представляют собой не норму права, а особое .средство восполнить содержание воли сторон в конкретном правоотношении, если в какой-либо части эта воля не выражена прямо. Обычай (если он не бытовой, а юридический) есть правовая норма и, следовательно, обязателен. Деловое же обыкновение—лишь распространен-* ная, но ни для кого не обязательная практика. Ознакомление с этой практикой позволяет судить о том, как разрешается большинством участников деловых отношений тот или иной вопрос, возникающий при известных обстоятельствах, как «принято» его разрешать.

Установившееся деловое обыкновение представляет собой образчик, которым можно воспользоваться, но который (в отличие от правового обычая) не является обязательным². Поэтому деловое обыкновение применяется только в том случае, если оно прямо предусмотрено в договоре или из договора следует, что стороны имели намерение подчинить свои отношения действию того или иного обыкновения,

Поскольку обычное право может иметь значение источника права только при условии прямого допущения законом его применения, постольку и деловые обыкновения или обычаи гражданского оборота могли бы иметь обязательное значение, лишь при условии прямого санкционирования их законом. Между тем, нигде в законе такой отсылки нет. Поэтому применение деловых обыкновений зависит от сторон. Если стороны в конкретном договоре исчерпывающим образом выразили свою волю по всем пунктам договора, то для применения деловых обыкновений вообще не будет места. Но если стороны не сполна определяют все вопросы, возникающие на почве того отношения, в которое они вступают, то можно считать, что для тех де-

См. С. И. Вильнянский, Обычаи и правила социалистического общежития, «Ученью записки Харьковского юридического института», вып 5, 1954, стр. 14.

² См. В. В. 3 а л е с с к и и, Источники советского морского права (автореферат диссертации), М., 1952, стр. 9.

68

талей отношения, которые они не сочли нужным определить в своем соглашении, стороны не имеют в виду каких-либо индивидуальных определений, а подчиняются общепринятым правилам, обычной практике. Таким образом, деловая практика, заведенный порядок имеет диспозитивное значение в отношении содержания договора: правила заведенного порядка восполняют пробелы в содержании договора как предполагаемая воля сторон.

Именно потому, что деловые обыкновения не являются нормами права, особой формой правоюбразования, они применяются и в тех случаях, когда на это нет соответствующей ссылки в законе: поскольку стороны сами могли бы определить данный пункт, допустимо (в тех же границах) применить и обычаи оборота (например, относительно характера тары или упаковки поставляемой продукции).

5. Можно согласиться с предложенной С. И. Вильнянским следующей формулировкой некоторых признаков различия между правовым обычаем и деловым обыкновением: 1) установление существования обычая (это—вопрос права и входит в обязанность суда, тогда как .наличие принятого обыкновения—вопрос факта и требует доказательств от сторон); 2) обыкновения должны быть известны, сторонам (во всяком случае должно предполагаться намерение сторон им подчиниться, а правовой обычай обязателен для сторон, независимо от того, знали ли они о его существовании и имели ли намерение ему подчиниться) ; 3) применение юридического обычая может быть допущено только в том случае, если закон отсылает к нему, деловое же обыкновение (поскольку это не норма права) применяется независимо от специальной отсылки со стороны закона;

4) в международном частном праве принципы, применяемые в случае коллизии правовых норм (законов и обычного права), не относятся к деловым обыкновениям.

Деловые обыкновения иногда ^ служат для истолкования волеизъявления сторон (например, оговорки о продаже товаров «сиф» или «фоб» и т. п. истолковываются в определенном смысле, принятом в практике².

См. С. И. Вильнянский, Обычаи и правила социалистического общежития, «Ученые записки Харьковского юридического института», вып. 5, 1954,-стр. 15.

² Оговорка «сиф» (во внешнеторговых сделках купли-продажи, осуществляемых с помощью морского транспорта) означает, что покупная цена охватывает цену товара, расходы по доставке товара в порт его погрузки на пароход, расходы по погрузке, оплату фрахта, расходы по страхованию •товара. Термин «сиф» представляет сочетание начальных букв трех английских слов: соз! (цена), епэигапсе (страхование), Гге^Ы: (фрахт).

69

6. Возвращаясь к точке зрения С. И. Вильнянского о том, что в ст. ст. 89 и 90 Кодекса торгового мореплавания СССР речь идет не об обычном праве, а о деловых обыкновениях, следует остановиться на обосновании им своей точки зрения.

Стороны, не указавшие в договоре методов исчисления сроков погрузки и размеров вознаграждения, считаются давшими свое согласие на применение обычно принятых в практике данного порта способов разрешения этих вопросов. Следовательно, заключает С. И. Вильнянский, в ст.ст. 89 и 90 сделана отсылка не к обычному праву, а к деловому обыкновению.

Однако это соображение само по себе ничего не говорит против признания в ст. ст. 89 и 90 отсылки к обычному праву:

смысл всякой диспозитивной нормы состоит в том, что сторонам предоставляется возможность своим соглашением определить то или иное отношение; если такого соглашения не последует, вступает в действие норма права. Но только в большинстве случаев диапозитивная норма излагается в обратном порядке: дается общее правило, а к нему присоединяется оговорка: «если иное не будет установлено соглашением сторон». Например, в ст. 25, ч. 2 ГК говорится: «Принадлежность следует судьбе главной вещи, если в договоре или ааконе особо не оговорено противное»; а в ст. ст. 89—90 Кодекса торгового мореплавания прежде всего указывается на право сторон определить отношение своим соглашением, и на случай, если его не последует, должны применяться правила, «обычно принятые» в соответствующем порту. Это вполне соответствует типичной диспозитивной норме.

Однако вопрос, поставленный С. И. Вильнянским, этим не снимается. Общее правило, которое применяется при отсутствии специального соглашения сторон, может представлять собой норму закона, обычного права или деловое обыкновение.

В данном . случае—отсылка к срокам и нормам, «обычно принятым» в псрту. Данное выражение можно понять, вообще говоря, я в смысле нормы обычного права и делового обыкновения. С. И. Вильнянский истолковывает его во втором смысле и приводит следующие соображения. Хотя, говорит он, Всесоюзной Торговой. Палатой сформулированы и изданы «обычаи» важнейших морских портов СССР, но по своему содержанию это не обычное право, а деловая практика. Например, в них указано, как понимать те или иные выражения, употребленные в договоре морской перевозки, какие работы при погрузке

Оговорка «фоб» есть сочетание начальных букв трех слов: 1гее оп Ьсагй («свободно на борту парохода») и означает, что в покупную цену включаются цена самого товара, расходы по доставке товара в порт его погрузки на пароход расходы по погрузке.

70

относятся за счет грузоотправителя, а какие—за счет перевозчика и т. п. Эти деловые обыкновения обязательны для сторон наравне с условиями, прямо выраженными в договоре, потому что на них надо смотреть как на подразумеваемое дополнение к-договору.

Надо сказать, что такие особенности, как .объяснение отдельных выражений и т. п., не решает .вопроса о характере правил, о которых идет речь. Даже в норме закона иной раз дается объяснение того или иного выражения (например, примечание к ст. 182 ГК: «Владением признается дом с примыкающими к нему жилыми и служебными дворовыми постройками») .

Далее, С. И. Вильнянский обращает внимание на то, как получают определенную редакцию эти «обычаи». Они издаются Всесоюзной Торговой Палатой, разрабатываются с участием клиентуры. Указанное .обстоятельство также не имеет суще- < ственного значения для решения вопроса.

• Роль Всесоюзной Торговой Палаты как органа, фиксирующего обычая торговых портов, не особенно значительна. Если возникает спор о существовании или содержании обычая, его опубликование в определенной редакции в сборнике Всесоюзной Торговой Палаты имеет, разумеется, известное значение (так как помогает при установлении содержания обычая), но не решающее. Факт существования обычая и его содержание в каждом случае устанавливается судом или Морской арбитражной комиссией, рассматривающими дело. В процессе установления стороны не лишены права доказывать существование иных обычаев, по сравнению с зафиксированными Всесоюзной Торговой Палатой. Морская арбитражная комиссия или суд своими решениями устанавливают существование или несуществование обычая, на который ссылаются стороны, содержание обычая, признают правильным то или иное истолкование содержания и т. п.

Это и понятно, ибо обычаи торговых портов фиксируются не регулярно, а через значительные промежутки времени, в течение которых появляются новые обычаи, меняются старые и т. ;т., и с данным обстоятельствам Морская арбитражная комиссия и суд те могут не считаться.

Ссылка С. И. Вильнянскогю на недостаточное значение издаваемых Всесоюзной Торговой Палатой сборников обычаев

Наряду с Всесоюзной Торговой Палатой обычаи иногда фиксируются и управлениями портов в виде сводов обычаев. Например, обычаи Кеменско-го торгового порта с приписными пунктами; свод портовых обычаев Архангельского торгового порта и др. См. В. В. 3 а л е с с к и и, Источники советского морского права (кандидатская диссертация), М., 1952, стр. 118.

71

торговых портов правильна, но этот факт не играет существенной роли для решения вопроса. Поскольку употребленное в ст. ст. 89, 90, 106 Кодекса торгового мореплавания СССР выражение, что в советских портах к отношениям по операциям погрузни и разгрузки применяются правила, обычно принятые в соответствующих портах, можно, вообще говоря, понимать двояко (и в смысле правовых обычаев и, в смысле обыкновений торгового мореплавания), вопрос о применении обычного права нельзя решить, основываясь только на тексте названных статей. Вполне возможно, что деловые, торговые обыкновения. как сложившаяся практика, которой придерживаются в виде общего правила в определенном круге отношений, могут перерасти в обычаи, то есть стать правовыми норм.ами. Но в от. 146, п. «а» (о которой, кстати сказать, С. И. Вильнянский не упоминает) уже прямо названы «обычаи, принятые в морской торговле».

7. В. В. Залесский правильно констатирует существование правовых обычаев ряда советских морских торговых портов, зафиксированных Всесоюзной Торговой Палатой. Он показывает, что в отдельных советских торговых портах складывались различные обычаи под влиянием ряда факторов: степени ме-х/анизапии данного порта, характера грузопотока, идущего через порт, природных условий порта и др. Например, определение нормальных сроков на погрузку и выгрузку зависит прежде всего от норм погрузки (выгрузки), а эти нормы в свою очередь обусловливаются организацией труда портовых рабочих, степенью оснащенности порта необходимыми механизмами^ т. д. Срок нахождения судна в порту зависит от своевременности предоставления ему причала, времени, затрачиваемого на оформление грузовых и иных документов, и пр.

Влияние разнородных факторов обусловило различия обычаев портов. Конечно, обычаи советских торговых портов имеют и много общего. Это объясняется единой системой советского народного хозяйства, единством предмета регулирования. Например, общий для всех портов обычай требует, чтобы капитан судна давал нотис-извещение о готовности судна к погрузке мли выгрузке грузоотправителю или получателю; или—что момент начала течения сталийного времени определяется в зависимости от срока подачи нотиса и т. д.

Существование обычаев подтверждается тем, что ряд правил применяется судом и Морской арбитражной комиссией как правовые нормы.

8. Наряду с этим широко применяются и обыкновения (деловые обыкновения) как сложившееся в практике единообразное решение различных вопросов, возникающих по поводу договора морской перевозки. При заключении данного договора

72

стороны считаются с обыкновениями, так как их постоянное применение в практике доказывает жизненность и пригодность тех решений, которые указываются деловыми обыкновениями. Обыкновения торгового мореплавания фиксируются в типовых формах чартеров. Их разработкой занимается Всесоюзное объединение «Совфрахт».

Но обязательного значения эти обыкновения не имеют.

Обыкновения, записанные в типовых чартерах, во многом сходны с соответствующими обычаями торговых портов.

При фрахтовании иностранных судов применяются в некоторых случаях типовые чартерЫ, выработанные за границей объединениями судовладельцев. Такая типовая формане является безусловно обязательной. При заключении конкретного договора фрахтования советские организации добиваются включения тех или иных дополнений или же необходимых изменений типовых условий чартера.

«Обыкновения» нередко называются «деловыми обыкновениями». Действительно, они складываются в деловой практике торгового мореплавания. Их содержание .в значительной мере-определяется характером груза, направлением перевозки и другими обстоятельствами, имеющими значение в практике торгового мореплавания. В типовых формах (или в конкретном документе, составляемом данными сторонами) делаются ссылки на сложившиеся, установленные обыкновения. Такая ссылка заменяет специальные пункты договора и упрощает его заключение.

9. В итоге следует признать, что ст. ст. 89, 90, 106, 146 Кодекса торгового мореплавания открывают в известных пределах возможность применения норм обычного права². Вместе с тем, практика торгового мореплавания показывает, что и в данной области применение обычного права не только не расширяется, то определенно идет на убыль. Портовые обычаи постепенно вытесняются приказами, инструкциями Министерства морского флота Союза ССР и другими нормативными» актами. В этой специальной области также сказывается общее положение, что в социалистическом государстве с плановым хозяйством, с активной деятельностью государственной власти нормы обычного права не являются подходящими. Медленные

Чартер—договор морской перевозки с условием представления для перевозки всего судна, его части или определенных судовых помещении.

² В круг исследуемых источников не включены международные соглашения, имеющие немалое значение, например, в такой специальной области, как торговое мореплавание. Это—специальная область международного права.

73

темпы их возникновения, отсутствие направляющего действия государственной власти делают обычное право не соответствующим темпам развития социалистического хозяйства и задачам социалистического права как активной силы, воздействующей на базис. Будучи выражением незаметно складывающихся процессов жизни, человеческой практики, обычное право не отвечает плановости социалистического хозяйства: обычаи складываются случайно, без определенного плана, и потому в Советском государстве им не только не может принадлежать большого значения, но они вообще почти не могут иметь места.

Гл ав а III ПРАВИЛА СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ОБЩЕЖИТИЯ

1. Вопрос о том, можно ли считать правила социалистического общежития одной из форм правообразования, является спорным в советской юридической литературе. Содержащееся в Конституции СССР требование, чтобы каждый гражданин уважал правила социалистического общежития (ст. 130), а также указание Закона о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик (ст. 3), что суд своей деятельностью воспитывает граждан „СССР в духе преданности родине и делу социализма, точного и неуклонного исполнения советских законов, бережного отношения к социалистической собственности, дисциплины труда, честного отношения к правилам социалистического общежития, давали иногда 0анования к тому, чтобы приравнять правила социалистического общежития к закону или, по крайней мере, признать их за отдельный источник права, за одну из форм социалистического правообразования.

Так, в учебнике гражданского права для юридических вузов (1938 г., т. 1, стр. 51) сказано, что значение правил социалистического общежития как источника права вытекает из ст. 130 Конституции СССР. Равным образом, в учебнике гражданского права (1944 г., т. 1, стр. 320) правила социалистического общежития применительно к вопросу о противоправности упущения трактуются наравне с законом: «Противоправность упущения может быть основана не только на специальных предписаниях закона, но и на принципиальных положениях, содержащихся в ст. 130 Конституции СССР».

Статья 3 Основ законодательства Союза ССР, союзных и автономных республик, утвержденных Законом Верховного Совета СССР от 25 декабря 1958 г., среди формулируемых ею задач суда также указывает на воспитание граждан б духе уважения к правилам социалистического общежития (Ведомости Верховного Совета СССР» 1959 г. № 1, ст. 12).

75

В работе Б. С. Антимонова «Значение нины потерпевшего

при гражданском правонарушении» сказано: «Соблюдение правил социалистического общежития возведено у нас в ст. ст. 12 и 130 Конституции СССР в категорию норм основного закона...». «Суждение о противоправности поведения потерпевшего основано в советском гражданском праве не на факте нарушения интереса потерпевшего, а на сопоставлении действий потерпевшего с его правовой обязанностью, с его долгом, вытекающим из закона и правил социалистического общежития».

На противоположной позвздии стоят авторы учебника теори.и государства и права (1949 г.): «Многие из обычаев, сложившихся в нашем социалистическом обществе, при всем их огромном значении для установления правильных взаимоотношений в коллективе, не имеют, однако, юридического значения и не обеспечены государственным принуждением. Сюда относятся многие обычаи, сложившиеся -на почве нового отношения к труду, соревнования в работе, товарищеской взаимопомощи, в семейном быту, во взаимоотношениях советских граждан на производстве, в учебе, в общественных местах, при совместном участии в празднествах и т. п.

Все эти неписанные нормы образуют в своей совокупности то, что называется правилами социалистического общежития»².

В учебнике теории государства и права (1955 г.) читаем:

«Под правилами социалистического общежития понимаются все те п р. а в и л ,а, которые в соответствии с установившейся в социалистическом обществе передовой идеологией регулируют взаимоотношения членов этого общества. Огромная часть правил социалистического общежития включена в право, то есть выражена и закреплена в нормах права... Большая часть их носит неюридический характер»³.

2. М. П. Карева в работе «Право и нравственность в социалистическом обществе»⁴ различает правила социалистического общежития в широком и узком смысле. Под правилами социалистического общежития в широком смысле М. П. Карева понимает все нормы, действующие в социалистическом обществе и выражающие его передовые взгляды, следовательно, и нормы права.

Другими словами, в этом широком смысле, с точки зрения

^! Б. С. А н т и м о н о в. Значение вины потерпевшего при гражданском правонарушении, Госюриздат, 1950, стр. 118, 121.

² «Теория государства и права», Госюриздат, 1949, стр. 389.

³ «Теория государства и права», Госюриздат, 1955, стр. 328.

⁴ М. П. К а р.е в а. Право и нравственность в социалистическом обществе. Издательство Академии наук СССР, 1951, стр. 74.

76

М. П. Каревой, правила социалистического общежития являются синонимом социальных норм вообще. Такое понимание правил соответствует самому термину: «правила» равнозначны «нормам», правила социалистического общежития—социальные нормы. Однако не такое значение имеет это понятие в ст. 130 Конституции СССР: правила социалистического общежития упоминаются наряду с законами. Отсюда ясно, что Конституция относит к правилам социалистического общежития не все социальные нормы, а только определенную их категорию. Поэтому для выяснения характера правил социалистического общежития в советском гражданском праве широкое значение данной категории ничего не дает.

Правила социалистического общежития в узком смысле, с точки зрения М. П. Каревой,—новые обычаи, складывающиеся на основе социалистической морали. Однако данное определение не выявляет характерных черт правил. Прежде всего М. П. Карева сама оговаривается, что правила социалистического общежития нельзя просто отождествить с правилами социалистической морали. Таким образом, это—отдельная (от общих норм морали) категория социальных норм. Указание М. П. Каревой на то, что правила социалистического общежития складываются на основе социалистической морали, не выявляет специфических особенностей правил: при отсутствии в социалистическом обществе противоположности между правом и моралью можно говорить и об их родстве. В чем специфика правил социалистического общежития—из сказанного не ввдно.

Приведенное положение М. П. Карева подтверждает примерами социалистического соревнования. Право активно способствует развитию социалистического соревнования, закрепляя лежащую в его основе норму социалистической морали о том, что труд есть дело чести, доблести, геройства. Право предусматривает меры поощрения передовиков социалистического соревнования, обеспечивает организационные условия для выполнения участниками соревнования взятых на себя обязательств. Вместе с тем право не обязывает членов социалистического общества соревноваться друг с другом, не применяет каких-либо юридических санкций к тем, кто не участвует в соревновании или не выполняет принятых в соревновании обязательств. Словом, отношения, возникающие между участниками социалистического соревнования, не рассматриваются как юридические. Определять и конкретизировать правила социалистического соревнования предоставлено общественной инициативе самих масс. Отношения социалистического соревнования имеют не юридический, а моральный характер. По выражению М. П. Каревой, участие в социалистическом соревновании

77

вошло в неписанный кодекс морали каждого сознательного советского человека.

В процессе социалистического соревнования вырабатываются обычаи, которые регулируют порядок вызова на соревнование, общий характер выставляемых взаимных обязательств, применительно к каждой отрасли труда, к специфике каждого производства, порядок проверки соревнующимися хода выполнения обязательств и достигнутых результатов и т. д.

Таким образом, в правилах социалистического общежития, регулирующих отношения по соревнованию, конкретизируются нормы коммунистической морали, определяющие и отражающие отношения советских людей к труду.

В правилах социалистического соревнования отражаются и иные нормы коммунистической морали: патриотизм, забота об укреплении социалистического государства и т. д. Правила социалистического общежития в области соревнования представляют собой, пишет М. П. Карева, социалистический обычай, содержащий выработанные трудящимися и вошедшие в жизнь организационные формы, посредством которых осуществляется соревнование и воплощаются в жизнь нормы коммунистической морали.

Следовательно, правила социалистического общежития представляют собой разновидность норм морали, а не норм права. Это—социальные нормы, правила поведения в обществе, но защищаемые, как и все нормы морали, только средствами общественного воздействия.

3. Итак, правила социалистического общежития являются одной из категорий социальных норм. Этот первый признак можно считать бесспорным.

Правила социалистического общежития, имея своей идейной основой нормы коммунистической нравственности и своим содержанием новые, социалистические отношения людей в той или иной области жизни и деятельности, представляют собой определенные организационные формы, выработанные общественностью, детализирующие и конкретизирующие общие принципы коммунистической нравственности.

Этой характеристики правил социалистического общежития придерживается по существу и С. А. Голунский, когда пишет, что на почве новых бытовых условий, при социалистических условиях труда в жизни складываются различные обычаи и ^правила социалистического общежития; что такие обычаи и правила—«большая общественная сила, закрепляющая завоевания

М. П. Карев а. Право и нравственность в социалистическом обще-стес, Издательство Академии наук СССР, 1951, стр. 75.

78

социализма, содействующая перевоспитанию людей и успешному движению вперед, к коммунизму».

4. Одинаково неправильно, по-нашему, как признавать правила социалистического общежития нормами права, так и отрицать за ними всякое юридическое значение.

Из требования ст. 130 Конституции СССР уважать правила социалистического общежития было бы неправильно, на наш взгляд, делать вывод, что таким образом правилам придана сила юридической нормы. Статья 130 свидетельствует о том, что в Конституции СССР выражена связь между социалистическим правом и социалистической нравственностью².,

Конституция СССР возлагает на советских граждан не только юридические, но и нравственные обязанности. Это направляет и судебную деятельность: при объяснении норм права суд не должен игнорировать и правила социалистического общежития. Данное положение, однако, не предрешает того, в каком качестве должны учитывать суды правила социалистического общежития—одной из форм правообразования (источника права) или в каком-нибудь ином качестве. Приведенные указания Конституции СССР и Основ законодательства о судо-устройств"е Союза ССР, союзных и автономных республик 1958 года, заменивших Закон о судоустройстве СССР 1938 года, относительно обязанности советских граждан уважать правила социалистического общежития не дают основания сделать вывод, что в случае нарушения этих правил к .нарушителям можно применить меры государственного принуждения. Между тем характерной чертой всякой нормы права является именно защита ее принудитёлынымм мерами государственной власти.

Таким образом, Хотя правила социалистического общежития по содержанию представляют собой обычаи, складывающиеся в социалистическом обществе, однако это—обычаи, не снабженные организованной государственной защитой. Поэтому они не могут ни войти в состав обычного права, ни- получить значение самостоятельной формы права.

С. И. Вильнянский в одной из работ³ указывал еще один признак различия между нормами обычного права и правилами социалистического общежития: правовой обычай может применяться только в случаях, прямо указанных в законе, соблюдение же правил социалистического общежития есть общая обязанность, установленная Конституцией СССР.

¹ С. А. Г о л у н с к и и, Обычай и право, «Советское государство и право» 1939 г. № 3. стр. 53.

² См. О. С. Иоффе, Ответственность по советскому гражданскому праву, изд. ЛГУ, 1955, стр. 88.

³ С. И. В и л ь н я н с к и и, К вопросу об источниках советского права, «Проблемах социалистического права» 1939 г. № 4/5, стр. 67.

79

Правила социалистического общежития в отдельных случаях могутбыть закреплены в законе или подзаконных нормативных актах (такие примеры можно найти среди правил торговли и др.). Но в этих случаях происходит перерождение норм: они превращаются в нормы права и защищаются мерами государственного принуждения. Если такого «превращения» не происходит, то есть если правила социалистического общежития не восприняты законом (или подзаконным нормативным актом), они не являются правовыми нормами.

5. Более правильное и точное определение природы правил социалистического общежития (применительно к советскому гражданскому праву) дается в работах С. И. Вильнянского и Е. А. Флейшиц.

Правила социалистического общежития не являются нормами права вообще и самостоятельной формой выражения (источником) советского гражданского права. Нельзя, например^, норму ст. 30 ГК о недействительности сделки, совершенной с целью, противной закону, распространить на сделки, совершенные с целью, противной правилам социалистического общежития. Однако неправильно было бы утверждать, что правила социалистического общежития не имеют никакого отношения к советскому гражданскому праву.

С. И. Вильнянский определяет значение правил социалистического общежития для гражданского права следующим образом: правила социалистического общежития служат для советского суда объективным морально-оценочным критерием для характеристики поведения людей.

В качестве оценочного критерия правила социалистического общежития играют большую роль и в других (кроме гражданского) областях права. Например, ст. 74 УК РСФСР гласит: хулиганство, т. е. сопряженные с явным неуважением к обществу, действия... и т. д.². При решении вопроса, что же отнести к таким действиям, суд, конечно, воспользуется в качестве подсобного критерия правилами социалистического общежития. Так и в гражданском праве. Суду при разрешении гражданскоправовых споров необходимо исследовать фактические обстоятельства дела, оценить поведение спорящих. При

См. С. И. В и л ь н я н с к и и. Обычаи и правила, социалистического общежития, «Ученые записки Харьковского юридического института», вып. 5, 1954, стр. 22. Р. О. Халфина («Значение и сущность договора в советском социалистическом гражданском праве», 1954, стр. 181) характеризует правила социалистического общежития как критерии правомерности поведения граждан в том или ином конкретном случае.

² См. «Сборник действующих постановлений Пленума ВерхивЕОго Суда СССР, 1924—1957 гг.», Госториздат, 1958, стр. 38—39.

80

решении этой задачи советский суд руководствуется, в частности, правилами социалистического общежития.

Суды применяют законы и иные нормы права, а не правила социалистического общежития. Но при оценке фактов они пользуются правилами социалистического общежития, как добавочным оценочным критерием. Например," если предъявлен иск о выселении лица «а том основании, что оно своям поведением делает невозможным для других жильцов совместное проживание с ним в одной квартире, суду приходится проверить, действительно ли так ведет себя ответчик. Для ответа на вопрос суд сопоставляет факты, характеризующие поведение ответчика, с правилами социалис-пического общежития и, пользуясь этим критерием для оценки, выносит решение.

Е. А. Флейшиц убедительно показала, что в ряде случаев невозможно, например, применить ст. 403 ГК РСФСР без обращения к правилам социалистического общежития. Противоправность действия, которое влечет за собой обязанность возместить причиненный вред, пишет Е. А. Флейшиц, заключается в том, что, противореча праву в объективном смысле, это действие нарушает и субъективное право лица, которому причиняется вред. Но в чем именно состоит субъективное право (в совершении каких действий н т.п.), закон те может исчерпывающим образом определить ввиду разнообразия конкретных жизненных положений, к которым должна применяться соответствующая норма права. На данный вопрос отвечают обычно правила социалистического общежития. Это соображение относится и к определению содержания обязанностей, возлагаемых нормами права.

Не лишен значения указанный критерий и при решении вопроса о том, можно ли признать существование грубой или легкой неосторожности, считать ли владение в конкретном случае добросовестным или недобросовестным и т. п. Важное значение имеет этот критерий при применении ст. 1 ГК, по которой государство отказывает в охране права, осуществляемого в противоречии с его социально-хозяйственным назначением. В те годы, когда широко применялась ст. 33 ГК, правила социалистического общежития помогали установить признак кабаль-ности заключаемой сделки. . ,

Правила социалистического общежития могут быть названы в самом прямом смысле критерием для оценки поведения людей. Например, в гражданском судебном процессе -возник вопрос: как расценить поведение (действие или бездействие)

См. Е. А. Флейшиц, Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения, Госюриздат, 1951, стр. 41 -и ел.

81

одной из сторон, если другая считает, что та должна была •вести себя при рассматриваемых обстоятельствах иным образом? Если между сторонами заключен договор с более или менее точным указанием обязанностей сторон, решение вопроса не представит затруднений. Но при отсутствии таких указаний суд сравнит поведение данного лица с тем, как оно должно было бы вести сстя с точки зрения правил социалистического общежития и таким образом получит ответ на вопрос.

Не превращаются ли тем самым правила социалистического общежития в частицу соответствующей кормы? Не восполняется ли здесь содержание соответствующей нормы или не превращаются ли тем самым правила социалистического общежития в средство конкретизации правовых норм? Нет, само требование определенного поведения установлено нормой права, и правила социалистического общежития ничего к содержанию нормы не добавляют. Они лишь помогают оценить определенное поведение и тем облегчают разрешение спорных вопросов.

Таким образом, в качестве критерия оценки поведения людей в обществе правила социалистического общежития имеют немалое практическое значение, помогая применению правовых норм.

6. Указанный оценочный критерий используется при разрешении ряда вопросов. Поэтому представляется целесообразным предложение проф. М. М. Агаркова—включить в будущий новый Гражданский кодекс специальные отсылки к правилам социалистического общеж.ития. Например, в вопросе об исполнении обязательств следует указать, что способ исполнения обязательства не должен противоречить правилам социалистического общежития; при исполнении обязательств должник обязан приложить усилия, требуемые правилами социалистического общежития, и т. п.

7. В некоторых случаях необходимость соблюдения правил социалистического общежития предусматривается уставами различных общественных организаций (уставом КПСС, уставом ВЛКСМ, уставом профессиональных союзов СССР и т. д.>. При. нарушении членами данных организаций правил социалистического общежития к нарушителям применяются меры общественного воздействия, допускаемые уставом организации. В этой категории правил социалистического общежития особенно ярко выступает та их черта, что по содержанию рассматриваемые социальные нормы являются одной яз организащион-

«Информационный бюллетень ВИЮН» 1939 г. № 1, Юриздат, тезисы доклада М. М. Агаркова.

82

ных форм социалистического общежития. Поскольку нарушение этой категории социальных норм влечет за собой не принудительные меры государственной власти, а меры общественного воздействия, приходится признать их нормами морального порядка.

Таким образом, правила социалистического общежития имеют своим содержанием не только отношения между гражданами. Приведенные примеры правил социалистического общежития, заключающихся в уставах различных общественных организаций, показывают, что эти социальные нормы могут выставить известные требования к поведению гражданина в отношении социалистической организации. Так, возникшая в социалистическом государстве новая категория обязательств (обязанность советского гражданина предотвращать вред, угрожающий государственной социалистической собственности), получившая юридическое значение, основана на требованиях правил социалистического общежития.