3. Проблема цели в обязательствах как критерия их классификации

3.1. Первенство в постановке данного вопроса принадлежит М.М. Агаркову. Подчеркиваем, что речь в данном случае идет о новизне абсолютной, т.е. о том, что проф. Агарков не просто написал по этой теме раньше, чем это успел сделать проф. Новицкий в его исследовании, а впервые сформулировал ее в отечественной литературе в целом. В самом общем виде проблема состоит в следующем: имеет ли цель в обязательстве какое-либо юридическое значение и если да, то в чем оно состоит? Более общим образом вопрос может быть сформулирован так: занимает ли какое-либо место в правоотношении цель, ради которой это правоотношение установлено?

Первое же ее решение, предложенное М.М. Агарковым, оказалось, подобно нестандартности самой проблемы, весьма и весьма неожиданным: именно целями обязательств предопределяется, в конечном счете, круг оснований, из которых обязательства того или иного типа в принципе могут возникать. Можно сказать, что "...вопрос об основаниях возникновения обязательств - это, в конечном счете, вопрос о тех целях, которым служат обязательства (что неоднократно подчеркивает сам Агарков), если угодно, - о социальном назначении обязательственного права. Без освещения этого вопроса изучение категории обязательства было бы догматикой, оторванной от правовой реальности; описанием юридической материи, лишенным связи не только с конкретными условиями (экономическими, социальными и иными) общественной жизни, но и даже с иными правовыми институтами и категориями"*(17). А значит, цель в обязательстве - это то основание, в соответствии с которым должна быть построена если и не основная, то одна из центральных юридических классификаций обязательств. По М.М. Агаркову в соответствии с этим критерием надлежит выделять (1) обязательства, непосредственно направленные на выполнение плана и на удовлетворение материальных и культурных потребностей граждан; (2) обязательства, непосредственно направленные на защиту социалистической и личной собственности и (3) обязательства, непосредственно направленные на социалистическое распределение (см., соответственно, §§ 4-6 главы III "Обязательства по советскому гражданскому праву"). Соответственно строится им и система оснований возникновения таких обязательств: (1) первая группа обязательств - это обязательства из административных актов и (или) гражданско-правовых сделок; (2) вторая - обязательства, возникающие из причинения вреда (противоправного и, иногда, правомерного), неосновательного обогащения и из действия в чужом интересе без поручения; наконец, (3) третья группа включает в себя обязательства, возникающие из сделок, юридических поступков граждан, определенных событий, состояний и обстоятельств, в которых пребывают граждане.

3.2. Исследование вопроса о цели в обязательстве, проведенное И.Б. Новицким*(18), в высшей степени своеобразно.

Влияние взглядов М.М. Агаркова в этом исследовании непосредственно и несомненно, но простирается оно, если можно так выразиться, не на всю возможную глубину. И.Б. Новицкий следует этому влиянию до некоторой определенной точки, в которой вдруг неожиданно избирает другой путь - весьма краткий и, по большому счету, с точки зрения гражданского права, тупиковый. Именно: Новицкий "в кратких терминах" критикует буржуазные учения по этой проблеме, дифференцирует цели, которые преследуются обязательствами в социалистическом обществе, в соответствии с этой дифференциацией выделяет несколько видов обязательств, а затем, неожиданно сворачивает с дороги, проторенной Агарковым, в сторону... обобщения целей обязательств в социалистическом обществе. "Все эти разнообразные цели обязательств можно обобщить тем положением, что конкретной непосредственной целью обязательства в социалистическом обществе является удовлетворение материальных и культурных потребностей социалистического общества и его граждан"*(19); "...в качестве общей цели обязательств следует признать выполнение и перевыполнение народнохозяйственного плана"; "...конечную цель всего советского права, и в частности обязательственного права, можно сформулировать, как охрану и закрепление, общественных отношений первой фазы коммунизма и развитие их в направлении к высшей фазе коммунизма", т.е., любое обязательство в социалистическом обществе преследует одну и ту же цель. Правда, ученый тут же оговаривается, что "Эта единая общая цель раскрывается в множестве непосредственных конкретных целей отдельных обязательственных отношений, направленных на удовлетворение материальных и культурных потребностей всего народа в целом и отдельных граждан", т.е. по сути возвращает нас к работе М.М. Агаркова*(20).

Классификация обязательств, проведенная И.Б. Новицким по критерию их цели*(21), с содержательной стороны ничем не отличается от классификации М.М. Агаркова; с формальной же стороны ее специфика состоит, во-первых, в перемене мест второй и третьей группы обязательств, во-вторых, в несколько ином распределении обязательств между этими всеми тремя группами и, в-третьих, в вызванном этим перераспределением изменении наименований второй и третьей групп обязательств. Объяснил это проф. Новицкий следующим образом: "...предложенная проф. Агарковым классификация отчасти соединяет в одну группу обязательства, по существу весьма различные (договоры, обязательные к заключению на основании плана между определенными социалистическими организациями, и договоры, заключаемые между гражданами), отчасти разъединяет однородные обязательства (обязательства, возникающие по издательскому договору, по авторскому свидетельству изобретателя), непосредственно связанные (на одной стороне) с планированием, оказываются оторванными от обязательств, возникающих на основе народнохозяйственного плана, и включаются в третью группу, наряду с алиментными обязательствами, не имеющими с ними ничего общего. Эти недостатки не позволяют принять классификацию проф. Агаркова и вынуждают нас остановиться на предлагаемой здесь классификации, при которой основное деление случаев возникновения обязательств проводится по характеру обязательств (подразделения внутри каждой из этих основных категорий делаются, исходя из характера фактического состава, т.е. способа возникновения обязательств)".

3.3. Нужно ли вообще в таком случае было классифицировать обязательства по целям, достижению которых они служат, затем лишь только, чтобы потом, в § 6, одним взмахом пера "перечеркнуть" эту классификацию, а в § 8 - вновь ее воспроизвести лишь в несколько модифицированном виде? В конце концов, от изложения этого вопроса можно было бы вообще отказаться: как указывалось выше, М.М. Агарков был первым, а к 1950 г. - и единственным, кто его затрагивал. У читателя, не слишком знакомого с творчеством и заслугами Ивана Борисовича, может сложиться впечатление, что он просто не уяснил для себя смысла работы, которую до него проделал М.М. Агарков, или несколько "увлекся" полемикой с предшественником-конкурентом и закончил параграф о целях в обязательстве (§ 6) просто из принципа в пику оппоненту, взгляды которого в действительности в тайне разделял (об этом свидетельствует § 8). А, быть может, все объясняется просто желанием сделать очередной политико-идеологический реверанс? Все эти предположения, конечно, допустимы, но вероятность их весьма невысока.

Видимо, существовала какая-то другая причина, заставившая И.Б. Новицкого остановиться на полпути, потом вовсе с него свернуть, но лишь с тем, чтобы через параграф снова к нему возвратиться. Об этом свидетельствует несколько следующих признаков. Первый - это искусственность разрыва вопроса о цели в обязательстве на два параграфа - 6-й и 8-й. Конечно, такой разрыв можно объяснить тем, что И.Б. Новицкий не разделял мнения М.М. Агаркова о зависимости оснований возникновения обязательств от тех целей, которые они преследуют*(22). Но это объяснение противоречило бы позиции самого проф. Новицкого, который самой попытке классификации обязательств, предпринятой проф. Агарковым, дал высочайшую положительную оценку*(23). Второй признак - это подозрительная краткость параграфа 6-го о цели обязательств; третий - ничем не оправданное "вклинивание" в единый по сути материал о цели и основаниях возникновения обязательств 7-го параграфа, не имеющего непосредственного отношения ни к предшествующему, ни к последующему (о санкции в обязательстве). Ни одному из этих фактов мы не можем дать логического объяснения. Значит, существовало какое-то обстоятельство, лежащее вне логики, вне юридической методологии, и вообще вне юриспруденции, оставшееся за пределами работы, которое и вынудило И.Б. Новицкого сделать так, как он в конечном итоге и поступил.

Судя по цитированным выше замечаниям из § 8, проф. Новицкий вполне разделял мнение М.М. Агаркова о существовании зависимости между целями обязательств и основаниями их возникновения. Тогда получается, что § 6, или, во всяком случае, завершающая его сентенция о том, что все обязательства в социалистическом обществе преследуют одну единую цель, нужно рассматривать как картину, написанную поверх другой, дабы сокрыть эту последнюю, как суррогат тех рассуждений, которые ученый в действительности думал изложить, но предпочел сокрыть. Но он ведь их не сокрыл, а изложил, в другом, правда, месте, но тем не менее! А, может быть, сам § 6 должен был получить дальнейшее развитие, в конечном счете - упереться в вопрос о санкции в обязательстве*(24) и лишь через его посредство выйти на проблему оснований? И не должно ли было появиться между ними еще одного звена, тоже напрямую предопределяемого целями обязательств - их содержания? Но тогда нужно было бы вопрос о цели выносить на первое место, и лишь после него исследовать содержание, санкцию и основания. Или решающую роль сыграл все-таки формально-логический фактор: параграфом о теории и видах оснований возникновения обязательств И.Б. Новицкий просто открыл соответствующую главу (II) об основаниях возникновения обязательств? Но и в этом случае следовало бы поменять структуру работы: сначала рассказать о санкции, затем - о целях и от них выйти на связанный с ними вопрос об основаниях (кстати, именно так структурирована работа М.М. Агаркова) - чего, казалось бы, проще?! Кто знает...