!!Экзамен зачет 2023 год / Дювернуа_Н.Л._Чтения по гражданскому праву. Т. 1 _Учение_о_лице
.pdfпостроить на этом предположение смерти безвестно отсутствующего. Но текст псалма вовсе не рассчитан на юридическое применение этой презумпции, потому, во-1-х, что продолжительность безвестного отсутствия и вероятие возврата совершенно не одинаковы, при этом термине, для пропавших людей разного возраста, и во-2-х, потому, что пропадают люди и перешедшие за предел 70-летнего возраста. Псалом послужил основой только для презумпции смерти. Практика юридическая, в случаях этого рода, выработала особый порядок вызова отсутствующего и при неявке объявляла его умершим.
Со временем, однако, уяснилась важность не только вопроса, жив или умер пропавший, но и двух других: а) в какой момент он умер и b) достаточно ли предположения смерти или необходимо допустить еще предположение, что до определенного срока человек продолжал жить. По отношению к вопросу а практика разделялась между двумя мнениями: 1) что наступление 70 лет составляет презумптивный момент смерти, 2) что момент презумптивной смерти обосновывается не этим сроком, а определением суда о применении презумпции
кданному случаю (Todeserklarang - этот акт свойствен именно немецкой практике и удержан в новом код. 1896 г.). Преобладало первое мнение. Что касается вопроса b, то предположение смерти в срок такой-то, казалось бы, само собой дает основу для предположения жизни до этого срока. Но в случаях открывающегося для безвестно отсутствующего наследства заинтересованный должен обосновать судебное предположение длящейся жизни против возможных возражений о вероятности смерти. Поэтому эта презумпция и выделялась как особая.
Главнейшее неудобство в практике условливалось не этой методой презумпций, а свойством срока, не приноровленного к различию возрастов без вести пропадающих. При вялом средневековом обмене это неудобство мало чувствовалось. В новое время законодательства изменяют именно эту сторону дела. Прусский ландрехт принял 10 лет отсутствия без вести за достаточный срок для наступления последствий отсутствия. Счет идет, начиная с исчезновения или с наступления совершеннолетия пропавшему. При 65 годах вместо 10 лет принимается 5-летний срок для тех же последствий. У французов срок различен, смотря по условиям, от 4-10 лет. Пруссаки, как и саксонцы,
сохраняют die Todeserklarang (см.: Landr. II. I. § 665 и Sachs. Ges. - buch § 37 и
след.). Пруссаки считают презумпцию смерти, наступившей после вызовов (Edictalladung), силой судебного определения, саксонцы - силой наступившего срока. При сем, в вопросе о приобретении вновь доставшегося отсутствующему права, прусск. право презумпирует его прожившим 70, саксонское 90 лет. Близко
кэтим основам и остзейский свод (ср. ст. 524-528). По так назыв. силезской*(230) системе к вопросу о презумптивной смерти применялись общие положения о давности, истекшей со времени позднейших вестей (сперва 30-, потом 10-летней).
Ввопросе о браке прусск. ландр. допускает вступление оставшегося в новый брак, а если он не воспользовался этим, то оставляет старый брак в силе (см. указ. § и след.). Оригинально саксонское уложение. Оно требует присяги оставшегося, что вестей о пропавшем нет, и допускает новый брак (§ 1708); если не вступил в брак, то при возврате пропадавшего брак продолжается (1709). В
случае же вступления оставшегося супруга в другой брак и последовавшего возврата пропадавшего саксонское право допускает в течение полугода обремененному, таким образом, двойными узами супругу потребовать расторжения второго брака (1710).
Во 2-й половине истекшего столетия заметно в западных системах стремление приблизить, в определенных случаях, общие легальные термины предположительного наступления смерти к действительным событиям, угрожавшим жизни безвестно отсутствующих. Так, в Австрии закон 16 февр. 1883 г., вызванный пожаром Рингтеатра в Вене (8 дек. 1881 г.), стоившим жизни множеству людей, трупы коих нельзя было опознать, допускает доказывание на суде последовавшей при катастрофе смерти известных лиц независимо от общих сроков, допускающих только презумпцию смерти. То же видим во Франции, где закон 8 июня 1893 г. видоизменил ряд статей кодекса (86-92) в том же смысле, в особенности а) когда находящийся на борту судна утонул и труп не найден и b) когда жертвой катастрофы стало само судно с экипажем и пассажирами. В 1-м случае составляется протокол об исчезнувшем лице (proces-verbal de la disparition); во 2-м морской министр назначает следствие и объявляет о гибели судна и людей. То и другое представляется суду, и суд констатирует смерть названных лиц. Это декларативное определение суда служит основанием для записи события смерти в реестры гражданского состояния лица (см.: Art. 87 и 88 Code civ.)*(231).
Немецкое имперск. гражд. Улож. 1896 г. держится, с одной стороны, метода презумпций и основанного на них судебного объявления без вести пропавшего умершим (Todeserklarang), с другой, приходит к судебному признанию последовавшей, в известных условиях, смерти лица, о коем нет вестей. Для презумптивной смерти и Todeserklarung требуется возраст (не менее 31 г.) и 10 лет отсутствия без вестей; если же пропавшему 70 лет, то реквизит безвестности ограничивается 5 годами. Счет безвестного отсутствия идет с последнего дня того года, когда человек исчез. - Рядом с этим идет не особенно удачно разграниченный ряд случаев безвестности, связанных с особыми обстоятельствами. Тут впереди поставлено исчезновение лиц, участвующих так или иначе в военных операциях (не исключая фотографов, репортеров и проч., хотя бы война представляла собой только фактические неприятельские действия, без объявления, как в Китае), в плавании на погибшем судне, или подвергшихся катастрофе. Сроки, в которые возможно доказывать их смерть и требовать судебного объявления их умершими, сокращены до 3-х и даже до одного года, когда гибель судна произошла в ближайших водах. При этом и событие смерти может быть отнесено к случаю, с коим связано исчезновение лица, а не к исходу презумптивного срока или к последовавшему судебному определению (см. ст. 13-20; для последнего положения о времени смерти, см. особ. ст. 18. П. 3 и 4). До указанного срока безвестно пропавший предполагается жившим (ст. 19).
Объявлению о последовавшей смерти предшествует, по требованию заинтересованных, вызывное производство суда, в округе коего имел место жительства пропавший, за коим следует определение суда о последовавшей смерти в срок, какой по обстоятельствам дела и указанным нормам будет
признан данному случаю соответствующим. Последствия для правоотношений подлежащего лица те же, что при несомненно наступившей смерти, разве бы предположения, на коих основано судебное определение, оказались не соответствующими впоследствии обнаруженным данным. В таком случае вернувшийся из безвестной отлучки восстановляется в своих семейных и имущественных правах. Однако вступлением супруга в другой брак прежний супружеский союз прекращается окончательно (ст. 1348; подробности в другом месте).
Русское законодательство в этом вопросе представляет собой наслоение разных эпох, мало согласованных внутренним образом. Старое законодательство разрабатывало вопрос нераздельно с цивильно-политической, административной и уголовной точек зрения, так что мы находим и ныне в составе действующего права положение об отлучке без паспорта, которая почитается безвестным отсутствием и в то же время побегом, произвольным оставлением отечества и проч. Все такие действия влекут за собой не только имущественные, но и тяжелые личные последствия (ср. Т. XIV. Уст. о пасп. ст. 41, замен. Положением о видах на жительство по Продолж. 1895 г. ст. 30. Т. IX. ст. 8, 7-я по изд. 1899 г. Улож. о наказ. ст. 325 и след. Также Уст. о наказ. ст. 58 и след.). В составе собственно гражданского законодательства удерживается двойственность норм по различию вопросов, подлежащих разрешению, по различию сословий и нахождения безвестно отсутствующих в военной службе. Для вопроса брачного права безвестное отсутствие служит поводом к расторжению брака и подлежит ведомству духовных судов (действовавшие до сего правила производства дел по Уст. дух. коне. ст. 230-236 заменены новыми на основ. Высоч. повел, от 14 января 1895 г.). Общий срок для ходатайства о расторжении брака 5-летний (54).
Новые законоположения, в составе Устава гражд. судопр., определеннее выделяют одну цивильную сторону вопроса и по руководящим началам ближе подходят к французскому, чем к немецкому типу норм. Объявления умершим, Todeserklarung, наш новый закон не знает. Французское право, однако, много полнее разрабатывает материальную сторону вопроса; наше же преимущественно имеет в виду, по свойству источника, его процессуальную сторону (ср.: Code civil, особ. Effets de l'absence. Art. 120-143). Ряд относящихся сюда положений коротко дает такие руководящие начала. Всякий имущественно заинтересованный, а также прокурорский надзор возбуждают перед компетентным окружным судом дело о разыскании безвестно отсутствующего и о хранении его имущества. При достаточной юридической обоснованности такого ходатайства суд постановляет, в порядке охранительного производства, публикацию для вызова (в 3-х номерах "Сенатских объявлений", в одной франц. и одной немецкой газете) отсутствующего и назначение опекуна для защиты прав и охранения имущества его. Опека, действуя в этих целях, повторяет публикации (в "Сенатск. объявлениях" и "Губерн. ведомостях") каждые полгода. Через 5 лет после 1-го вызова, по просьбе заинтересованных, окружной суд приступает к заключительному акту, т.е. публикует об истекшем сроке, удостоверяется, через своего члена, в ненахождении разыскиваемого, и, по выслушании заключения прокурора, постановляет признать такого-то безвестно
отсутствующим с распубликованием этого постановления. До истечения 10-летнего срока со времени первого вызова это постановление не определяет окончательно, а лишь провизорно положение имущества отсутствующего, ибо, при появлении его ранее этого срока, имущество имеет быть ему возвращено со всеми доходами за вычетом издержек на сохранение, не выше 1 проц.*(232) (Уст. гражд. суд. ст. 1451-1460). Притязания безвестно отсутствующего к наследству, открывшемуся во время его отсутствия, несомненно, ограничены 10-летним сроком его отсутствия (1241 и 1246 ст. X т.). Есть ли истечение 10 лет со времени 1-го вызова термин, бесповоротный для прав отсутствующего к его собственному имуществу, - об этом не говорит наш гражданский кодекс. Французское законодательство, в указан, выше артиклях, дает подробные указания о положении имуществ безвестно отсутствующего, провизорном до той поры, когда уже нет вероятия ему вернуться (100-летний возраст), и когда, наконец, из состояния провизорного обладание наличных претендентов становится дефинитивным.
В цивилистике старой, частью и в современной, ставят вопрос, не следует ли, наряду с прекращением личности смертью человека естественной, признать такой же юридический эффект за гражданской смертью! Известно, что в связи с рецепцией, а частью и независимо от нее, такой юридический эффект действительно соединяли некогда с окончательным приговором уголовного суда, присуждавшим виновного к бессрочной потере всех прав состояния. Это была своего рода capitis deminutio maxima; и так как подобие этому низведению правоспособности могло служить положение раба, у которого nullum caput (§ 4. J. 1. 14), и рабство, в цивильном смысле, мы действительно, по выражению Ульниака, mortalitati fere comparamus (1. 209 de R. I.), то совершенно понятно, с
этой точки зрения, допущение юристами идеи mort civile в применении к тягчайшим уголовным приговорам (см.: Сергеевский. Уголовн. пр. 3-е изд. 1896. с. 192). Эта идея выражена в Code Napoleon. Art. 25, где приговоренный к смертной казни (Code civ. Art. 23), к travaux forces a perpetuite (бессрочная каторга) и к deportation (ссылка в места удаленные, без права отлучки, Code penal. Art. 18) рассматривается как граждански умерший. Консеквенции этой идеи главнейшим образом следующие: открытие наследства, прекращение брака (свободный супруг рассматривался как вдовый, а если сожительство длилось, то оно было с точки зрения права незаконным и дети внебрачными), утрата всех гражданских и публичных прав (С. с. Art. 25). Это было действительное приближение к положению рабскому. Но дело в том, что институт рабства есть нам совершенно чуждый и что от этой фикции прижизненной, так сказать, смерти терпели ни в чем не повинные люди. Идея гражданской смерти заключала в себе несомненную фальшь и осуждалась не только в юридической литературе, но отвергалась даже самим первым консулом. Это не помешало ей продержаться, с некоторыми смягчениями, в практике французской юстиции до 1854 г., когда закон 31 мая провозгласил ее отмену. La mort civile est abolie (Art. 1 назв. закона,
см.: Les codes francais par Tripier С. с. Art. 22, примеч. 1). Несмотря на глубокую деградацию гражданской правоспособности, которую влекут за собой окончательные уголовные приговоры для осужденного по отношению к прежнему его состоянию, действующее право не возбраняет ему в будущем гражданского
правообщения абсолютным образом. Нам надлежит, стало быть, трактовать этот вопрос не в учении о прекращении личности, а в учении об умалении объема или о низведении правоспособности гражданской, хотя бы в отдельных моментах это
инапоминало юридический эффект естественной смерти. После закона 31 мая 1854 г. экзаменаторы во Франции освещали новое положение дела вопросом, допустимо ли вступление в брак с собственной вдовой? Бельгия еще ранее этого, уже в 1851 г., отменила фиктивную гражданскую смерть осужденного
(Planiol n° 384 и след.).
Тот же процесс устранения первоначально весьма развитой идеи гражданской смерти замечается и в немецких законодательствах, особенно с той эпохи, когда всякий след понятия рабства, возникшего хотя бы и на чужой почве, стал безусловно отвергаться в его применении на разных немецких территориях. Ныне гражданская правоспособность, согласно действующему кодексу 1896 г., прекращается только физической смертью человека.
Смерть политическая, которую мы находим со времени обильных заимствований, сделанных нами из западных систем в эпоху Петровских реформ, и в нашей практике, составляла, несомненно, совершенно чуждое и в силу этого не выдержанное в своих консеквенциях на практике понятие (Сергеевский. Указан, место). В теперешнем применении лишение всех прав состояния, хотя бы бессрочное, не может быть по своему юридическому эффекту уподоблено смерти, ибо оно не пресекает для осужденного возможности постепенного возрождения гражданского правообщения в будущем,
ивсе понятие гораздо правильнее сопоставить с явлениями изменения, хотя бы очень глубокого, правоспособности человека, чем с физической смертью.
Точно так же нельзя уподоблять цивильного эффекта принятых на себя обетов иночества естественной смерти человека. Это отрицают ныне западные кодексы, которые в старину допускали это уподобление (ср.: Прусск. ландрехт Т. II. 11. § 1199 и след.), и, несмотря на обет нищеты, новое Уложение (§ 310) не допускает для монашествующих юридического действия принимаемого ими на себя обязательства уступить все будущее свое имущество монастырю. Сомнителен также вопрос, может ли, без особого разрешения государственной власти, иметь юридический эффект дарение с их стороны монастырю и наличного их имущества в размере, превышающем 5000 марок {Дернбург. Das burgerl. Recht. § 48. III. Пр. 8).
Соответственно этому и наши обеты иночества не могут быть точным образом отнесены к способам прекращения гражданской личности человека, хотя отдельные юридические последствия отречения от мира действительно уподобляются эффекту прекратившегося существования человека умершего. В чем заключается это подобие смерти и где оно кончается, об этом мы скажем именно в учении об изменениях гражданской правоспособности человека в разных случаях, к которому мы и переходим. Здесь заметим только, что и для инока наш действующий закон не возбраняет безусловно возврата в мир, хотя и сопровождает таковое тяжелыми последствиями (см.: Суворов Н.С. Учебник церковного права. 2-е изд. 1902. § 112, особ. с. 415).
§18. Видоизменения право- и дееспособности отдельных людей по
условиям физическим и общественным. - А. Пол. - В. Возраст, способы измерения. - Venia aetatis. - Цивильная незрелость инородцев. - С.
Здоровье; средневековые воззрения. - Указ Петра о свидетельствовании дураков в Сенате. - Низведение гражд. дееспособности на Западе и в нашем праве. - Расточители
Мы принимали цивильную правоспособность как одинаковое достояние всех людей на известной степени культуры. Если бы, однако, гражданская правоспособность и, в особенности, дееспособность была действительно равной для всякого, без видоизменения и приноровления ее к фактическим различиям, существующим между людьми в действительности, то это было бы насилием над жизнью, часто прямо вредным для интересов самих правоспособных субъектов. Задача юридических норм заключается в приближении, а не в удалении от условий действительности.
Видоизменения право- и дееспособности отдельных людей, неравенство в праве, в этом смысле, допускаются во всякой развитой системе цивильных правоотношений. Некоторые из них связаны с физическими свойствами людей и никогда не изгладятся вполне ни из какой системы права; другие условлены успехами культуры в данном обществе и удерживаются в той или другой системе частью как остатки прошлых исторических судеб, частью соображениями политическими, религиозными, административными, системой карательных мер и проч.
Мы группируем эти разнообразные условия неравенства в две категории, условия физические (status naturalis) и условия общественные (status civilis), влияющие на видоизменения право- и дееспособности. Первые суть: пол, возраст, здоровье. Мы их рассмотрим впереди. Резкой грани провести между той и другой категорией условий нельзя. Положение женщины определяется так или иначе не по условиям только природным, но и по условиям общественности. Ограничение дееспособности расточителя составляет как бы переход от условий физических к общественным, ибо мотовство, хотя связано нередко с болезненным состоянием воли, и у римских юристов сближалось с сумасшествием, но в то же время в этом понятии мотовства есть, несомненно, и некоторая социальная окраска.
А. Пол. - Влияние на правоспособность. - Латинский мир. - Народные правовоззрения нового времени. - Средние века. - Современные кодексы. - Русское право
Пол (status sexus). Различие полов составляет постоянное физическое условие некоторого неравенства правоспособности людей на самых различных ступенях культуры. Принадлежность к тому или другому полу представляет, таким образом, необходимое условие известности правоспособности отдельных людей. Редко, и в виде уродства, принадлежность к тому или другому полу не может быть определена вполне и неизменно. Понятие гермафродитизма знакомо вам из римского права. Современные цивильные системы, согласно
началам права римского, допускают неизвестность пола, как состояние временное, которое в результате должно дать преобладание признаков принадлежности человека к тому или другому полу (в прусск. ландр. к 18-летнему возрасту). Баварское законодательство допускало гермафродитизм длящийся, и тогда выход из неизвестности достигался выбором пола, к коему хочет себя причислить гермафродит.
Прежде чем определилась эта чисто физиологическая и цивильная точка зрения на различие полов, случаи такого уродства вели к ужасным последствиям. В XVI веке, в Дармштате, известен случай крещения младенца сомнительного пола сперва именем Елизаветы, потом Иоанна и превращения Иоанна опять в Елизавету. Неясность пола казалась нарушением законов миротворения, и суеверные толкователи этих законов не нашли лучшего средства доставить им торжество, как предав несчастного человека сожжению.
Влияние различия полов на правоспособность определяется частью общими условиями юридического быта, частью воззрениями на природу женщины, физически и психически менее мощную, чем у мужчины.
В праве римском легко заметить связь приниженной правоспособности женщины в праве гражданском с положением ее в праве публичном. В последнем она до самого позднего времени ab omnibus officiis publicis remota est. Это последствие того, что у женщины нет commimio comitiorum. Участие в комициях было в основе невозможным для женщины, так как долгое время между организацией народного собрания и системой военной защиты удерживалась очень тесная связь. Призвание женщины ограничивалось семейной средой, где в семье агнатской она не служила звеном для дальнейшей агнатской связи и составляла, таким образом, finis familiae. Покуда жива была связь гражданской правоспособности с политическим положением граждан, женщина не могла выйти из-под опеки, составляющей для нее тяжесть, когда опекунами были агнаты, и, наоборот, составляющей тягость для опекуна, если он был посторонним лицом. Вместе с обособлением цивильной правоспособности от условий политического положения лица в империи равноправность полов в гражданском праве делает быстрые успехи. Подробности известны из курсов истории римского права. Рядом с этим римляне нередко выдают свой взгляд на природу женщины, легче допускающую постороннее влияние в вопросах права, особенно права цивильного, строгого, формального, которое все vigilantibus scriptum est. Женщина способна обязываться сама за себя, но когда обязательство принимается за другого (intercessio), в случаях поручительства, ей предоставлено возражать на основании Sc. Vellejanum. Женщина может дать согласие мужу на продажу ее приданого недвижимого, но не на залог его. Итак, здесь не столько стеснена свобода, сколько предупреждена опасность сделок, которые всего легче могут стать ловушкой для непредусмотрительных, каковы именно сделки поручительства и залога. Это римская оценка психической природы женщины, вовсе не более, чем мужчины, склонной к уступке наличного обладания, но более подвижной и легкой (levitas muliebris) на обещания там, где последствия не тотчас дают себя знать. St. Vellejanum действовал в землях реципированного права весьма долгое время и был отменен во Франции в
1606 г., в Пруссии в 1869 г.*(233)
Много аналогического возможно заметить в видоизменениях правоспособности женщины у новых народов. В начале их истории, как и в удержавшихся до сих пор соответствующих стадиях развития племенных прав на наших восточных окраинах, положение женщины подавленное, едва приметное в явлениях юридического быта*(234). Речь идет о мужах, о сильных (см. начальные слова Русск. Правды), а не о слабых, которые способны существовать только под охраной чужой силы. В делах имущественных новая культура права резче, чем у римлян, различает обладание поземельное от имущества движимого. В 1-м в особенности ясно сказывается связь политического строя с системой защиты и с обладанием поземельным. В иных формах, чем у римлян, в германской системе сказывается та же тесная связь женщины с семьей, с домоводством (выразительное изречение народной мудрости: des Weibes Welt das Haus; des Marines Haus die Welt); и при наследовании ей приходятся на долю те вещи, которые нужны для семейного обихода, или вообще меньшая мера участия в дележе, хорошо выраженная немецким словом Spindeltheil (Spindel - веретено), в противоположность с Schwerttheil (Schwert - меч), на которую притязает мужчина. С обособлением сословий правоспособность женщин видоизменяется по различию этого характерного для феодального быта условия. Там, где виднее связь имущественного обладания с политическим положением лица, в сословии феодальных господ, правоспособность женщин именно в отношении к особым формам этого обладания ниже правоспособности мужчин. Для средних веков это имело место в особенности в вопросах поземельной собственности. Женщины были вовсе не способны самостоятельно владеть ленами, очень принижались в праве наследования, не могли завещать, ведать опеку над малолетними.
В другом классе, городском, торговом, где не это обладание смешанного, цивильно-политического характера определяло положение лица, а первенствующая роль принадлежала богатству движимому, промышленности, капиталу, половые различия ранее утрачивают влияние на правоспособность. Существенно, стало быть, и здесь, как во многих других вопросах равноправности, обособление права гражданского от публичного. Женщины, самостоятельно ведущие торговое, ремесленное дело, совсем не различаются в их правоспособности от мужчин в средние века.
Естественно, что в историческом процессе, вместе с падением основ феодального быта и обособлением права гражданского от публичного, произошло в новое время, содействием государства, как в императорскую эпоху в Риме, значительное сближение правоспособности обоих полов в сфере гражданских правоотношений. Новые кодексы следуют римской максиме (L. 195 pr. D. de V. S. 50, 16): положения, определяющие права мужчин, применяются и к женщинам, как равноправным, если, в виде исключения, закон не ограничивает в особенности женщин (Прус, ландр. I. 1. § 24).
Положение замужней женщины есть, однако, во многих отношениях совершенно исключительное и зависимое от этого ее особого семейного состояния. Мы встретимся с условиями, его определяющими, в изложении институтов права брачного. Независимо от этого, ограничения в праве наследования играют ныне роль главным образом там, где есть особые, а не
общие цивильные источники прав, которые удержались, напр., в Германии, для высшего дворянства, для крестьянских имуществ, как не поглощенные еще новой жизнью остатки средневековых установлений.
Независимо от таких уклонений гражданская правоспособность обоих полов по кодексу 1896 г. совершенно сближена.
Французское законодательство принимает еще во внимание, как общее видоизменяющее условие дееспособности лица, различие пола и возраста, при оценке сделок, совершенных по принуждению (С. с. Art. 1112). Особые нормы удержались до последнего времени во французск. праве для некоторых понятий семейного права (Art. 381, 391), для опеки и для эффекта векселя, подписанного женщиной-некоммерсанткой (Code de com. 113). Умаление способности женщины быть свидетельницей при совершении актов отменено законом 7 дек. 1897 г., видоизменившим art. 37, 980 С. с. и ряд положений о нотариальных актах. Возбужденный девицей Chauvin, доктором прав, вопрос о причислении ее к сословию адвокатов, отвергнутый парижским сословием, решен утвердительно Палатой в общем смысле в июле 1899 г.
В разнообразных, действующих на русской почве юридических нормах возможно различить множество оттенков неравноправности, условленной различием полов, свидетельствующих о различии культурного состояния разных слоев населения империи. В эту пестроту норм легко внести некоторую закономерность при помощи аналитических приемов, коими мы пользуемся для объяснения юридических явлений. Достаточно для этого определить культурное состояние данного племени, характерные черты общественного строя, степень обособленности институтов приватного права, и с помощью этих данных легко уяснится необходимость неодинакового положения женщины в разных сочетаниях этих условий у наших инородцев, в разных слоях русского общества, в законах и нравах наших западных окраин.
Собственное русское законодательство крайне слабо отражает разнообразие условий, в коих находится правоспособность женщин. В старых памятниках нашего права ее отнюдь нельзя назвать подавленной. Напротив, Уложением царя Алексея Михайловича честь женщины ценится дороже, когда суд имеет восстановить ее против посягательств, чем честь мужчины. Выше (см. Введен.) была указана скала этой оценки для мужчин. Статья 99 гл. X (мы берем характернейшую; все подробности любопытны, но не могут быть здесь исчерпаны) говорит: "а будет кто-нибуди обесчестит непригожим словом чью жену, или дочь девку, или сына неверстаного, какова чину нибуди, и женам и дочерям и то по суду и по сыску править за их бесчестье: жен против мужня оклада вдвое, дочери девке против отцова оклада вчетверо, сыну неверстанному вполы".
Различие правоспособности имущественной, однако, частью уже в ту пору определившееся и удержавшееся до сего времени, весьма ощутительно и близко соответствует принятым нами выше критериям для определения приближения и удаления от равноправности полов. Это принижение правоспособности женщин у нас не абсолютное, а относительное, и выражается в особенности при встрече мужчин и женщин в правах наследования. В линиях нисходящих ближайшее право наследования принадлежит детям мужского пола
(1127). Указная часть дочерей при живых сыновьях есть для недвижимостей 1/14, для движимостей 1/8 (1130); для усыновленного зак. 12 мар. 1891 г. указал, при неимении у усыновителя сыновей, наследование в равных долях с дочерьми в имении благоприобретенном (Т. X. Ч. I. ст. 1561). В боковых линиях сестры при родных братьях и их потомках обоего пола не имеют права на наследство (1135). Вот характерные черты относительной неравноправности женщин. Нетрудно угадать их основы в старых (не чисто цивильных) воззрениях на имущество недвижимое как на главнейший фонд, составлявший источник службы государству. Там, где нет этого условия, в движимом имуществе, доля участия женщины тотчас повышается. В местных нормах, утвержденных действующим законом, особое свойство недвижимости еще резче дает себя чувствовать. Литовск. стат. не допускает дочерей к наследованию отцу, при наличности мужского потомства, вовсе и ограничивает притязание дочерей приданым (ст. 1133). В губерниях и уездах Закавказского края (в пределах Грузии, Имеретии и Гурии, для христианского населения, туземного) братьям предоставлено оставлять за собой указную часть из недвижимого имения, следующую сестрам, удовлетворяя их деньгами по цене имения (ИЗО, прим.).
Абсолютного характера видоизменений правоспособности женщин наше гражданское законодательство вовсе не знает. Нет не только половой опеки, но нет препятствий женщине (матери) самой нести опекунскую обязанность (229).
Вопроса об ограничении правоспособности женщины не в силу принадлежности к полу, а в силу союза брачного, в коем может состоять женщина (ограничение в праве обязываться векселем, распространенное и на девиц неотделенных, ограничения в праве жены наниматься без согласия мужа), мы здесь не касаемся*(235).
В. Возраст. - Способы измерения. - Venia aetatis. - Грани возраста в нашем законодательстве. - Положение инородцев
Возраст (status aetatis). Рядом с этим неизменным условием правоспособности надлежит поставить другое, постоянно изменяющееся условие дееспособности цивильной, зрелость человека, физическую и умственную, которая во всяком праве рассматривается как важный момент, определяющий способность осуществлять право и отвечать за свои действия в гражданском смысле.
Свойство зрелости и способ определять его в человеке, понятным образом, в высшей степени условны. Едва ли в какой-либо другой системе именно цивильная сторона этого вопроса разработана так тщательно и всесторонне, как в праве римском. Прежде всего, в определении зрелости человека надлежит различать цель, для которой требуется зрелость, для сознания своих интересов, прав и интересов других лиц, для половых функций, для расширения круга и интересов и прав, или для простого их охранения in statu quo. Все это различия крайне важные и прямо влияющие на определение зрелости человека.
В связи с нормальным ходом развития людей для гражданского права в