Пучинский, Безбах - ГППЗС

Этот тезис основан на многократно доказанных и оттого ставших аксиоматическими положениях марксизма-ленинизма.

2. При определении социальной роли судопроизводства юристы капиталистического мира нередко обращаются к затасканной идее абстрактной справедливости. Без каких-либо комментариев П. Арчер заявляет: "...Разрешение спора в соответствии с правом предполагает соблюдение процессуальных норм, установленных для того, чтобы обеспечить его справедливое разрешение. Справедливость, как и истина, лежит на дне колодца, и процесс - это та лестница, с помощью которой ее достигают"*(59).

Живописный образ лестницы и колодца не может компенсировать отсутствия ответов на неудобные для буржуазной теории вопросы: как трактовать упомянутую справедливость, кому она гарантируется, чем обеспечена и т.п.? Читателю предоставлена свобода самому сделать вывод, что речь в данном случае идет о юридической гуманности, на которую вправе рассчитывать любой индивид. Такую уловку давно разоблачил и высмеял К. Маркс: "Какой глупой и непрактичной является вообще иллюзия, будто возможен беспристрастный судья, когда законодатель пристрастен! Может ли иметь какое-либо значение бескорыстный приговор, если закон своекорыстен? Судья может только с пуританской строгостью формулировать своекорыстие закона, только безоговорочно применять его. Беспристрастие в этом случае является формой приговора, но не содержанием его. Содержание предопределено законом"*(60).

Значит, максимальной удачей трудящийся человек должен считать такой исход важной для него юридической тяжбы, когда разбирательство гражданского дела завершается решением, в котором суд достаточно объективно применил нормы материального права. Но так как эти нормы изданы или санкционированы империалистическим государством, то и заложенная в них справедливость отражает нравы господствующего меньшинства. В обществе, разделенном на антагонистические классы, "справедливость" есть понятие глубоко классовое.

Нужно отметить еще один момент, без учета которого возникает опасность искажения действительности. К. Маркс для более контрастного изложения главной мысли использует условную фигуру абсолютно беспристрастного судьи, всегда одинаково бескорыстно и точно толкующего правовые нормы. Но живой, реально функционирующий деятель английской юстиции отнюдь не беспристрастен и его работа далеко не тождественна работе электронно-вычислительной машины, механически совершающей запрограммированные математические и логические операции.

В судейской корпорации Англии издавна доминируют консервативные настроения, и члены корпорации практически не создают ныне какой-либо серьезной оппозиции правительству, дисциплинированно проводят в жизнь его антинародные мероприятия. Они тратят много энергии и проявляют незаурядное умение, коль скоро возникает надобность дать реакционное толкование закону, имеющему относительно либеральное содержание. Лидер английских коммунистов Д. Голлан писал: "Не только парламент был представителем собственности и прибылей: судьи с исключительным, прямо-таки однообразным единодушием толковали навязанные народом парламенту прогрессивные законы так, что выступали в роли главных защитников последней линии обороны собственности". И далее: "Усердие, проявлявшееся судьями при защите права собственности, может сравниться только с рвением, с которым они сопротивлялись росту профсоюзного движения"*(61). Иначе говоря, судьи, разрешая отдельные конфликты, эффективно поддерживают характерную для эпохи империализма тенденцию развития правовой надстройки в реакционном направлении. Кризис демократической законности все больше деформирует ту справедливость, о которой любят говорить защитники буржуазного мира.

Конечная цель гражданского судопроизводства Англии, равно как и других империалистических держав, - охранять насущные интересы монополистического капитала, а вовсе не какую-то надклассовую справедливость. Но можно и должно назвать также более конкретные задачи, выполняемые

буржуазной гражданской юстицией.

3. Правящие классы создают прежде всего надежную охрану главного источника своего экономического и политического господства - отношений собственности. Капитализм утверждался на земном шаре под лозунгом: "Частная собственность священна

инеприкосновенна". Накапливаемые за счет прибавочной стоимости богатства были поставлены под защиту мощной государственной машины, одной из важнейших частей которой явились органы юстиции. Таким образом, центральная задача гражданского судопроизводства при капитализме состоит в том, чтобы в неприкосновенности сохранять имущество монополистических объединений и совокупного капиталиста - империалистического государства. Исчерпывающее раскрытие этого тезиса возможно на основе полного анализа процессуального права Англии и практики судов разных инстанций. Но и отдельные институты служат хорошей иллюстрацией. Например, английская юстиция действует быстро

ирешительно, когда нужно ликвидировать посягательство на недвижимое имущество. Правила Верховного суда были даже дополнены в 1970 г. специальным разделом, установившим упрощенную процедуру рассмотрения требований собственников земли или жилых помещений, захваченных нарушителями, о защите их владений.

Вторая задача буржуазного гражданского судопроизводства - охрана экономики империализма в ее движении, т.е. охрана капиталистической системы хозяйства. Непрерывным потоком идут через суды разнообразнейшие гражданские дела. Споры концентрируются на вопросах, касающихся договоров, патентов на изобретения, авторских полномочий, наследования, возмещения причиненного ущерба. Буржуазное правосудие не бесстрастный наблюдатель экономической жизни, оно активный ее участник. Юстиция стремится обеспечивать надлежащее развитие гражданского оборота, заставляя проигравших спор исполнять обязательства, компенсировать убытки.

Гражданский процесс Англии замаскировано наделяет множеством значительных и мелких привилегий бизнесменов. Для английской юстиции характерны бюрократическая волокита

ибольшие расходы тяжущихся. Но для торговых дел, где сторонами выступают купцы и промышленники, учрежден коммерческий суд и создан институт арбитража. Их главное достоинство - относительная быстрота разрешения правовых конфликтов, что отвечает интересам бизнеса, который не любит задержек и требует ускоренного обращения капиталов. Той же цели в значительной мере подчинено упрощенное и заочное производство. Кроме того, специальные законодательные акты закрепляют ряд изъятий из нормальных форм процесса для отдельных категорий гражданских дел (морские, наследственные

ит.п.), участниками которых обычно выступают собственники.

Бремя судебных расходов неизмеримо легче переносить капиталистам и землевладельцам, чем рядовым труженикам города и деревни. Надежный банковский счет позволяет его хозяину нанять более авторитетного адвоката, использовать все формы защиты, при необходимости затянуть производство. Кроме того, в английском гражданском процессе размер судебных издержек не растет пропорционально увеличению цены искового требования. Разбирательство мелкого, но запутанного дела может потребовать больших затрат, чем разбор претензии на крупную сумму, когда фактические обстоятельства ясны. Вообще, по мере возрастания суммы иска все более уменьшается процент, который по отношению к ней составляют издержки на ведение судопроизводства. Английское правосудие обходится богатому с его крупными делами дешевле, а бедному, выступающему по малым искам, дороже.

Охрана юстицией частной собственности и капиталистического хозяйства осуществляется путем защиты интересов конкретных представителей господствующего класса в многочисленных конкретных процессах. Английский процесс обеспечивает успех более сильному и ловкому противнику. Источником успеха является буржуазная состязательность и ее неразлучный компаньон - формальная истина.

Трудящийся человек, вынужденный быть участником гражданского дела, может рассчитывать максимально лишь на объективно догматическое применение к спору чуждого народу буржуазного законодательства. Но даже те выгоды, которые он

мог бы отсюда извлечь, нередко сводятся на нет неудачами чисто процессуального характера. Невмешательство английского суда в деятельность заинтересованных лиц по доказыванию означает, что на практике реальные преимущества имеет тот, кто сильнее экономически и юридически. Менее вооруженная сторона рискует потерпеть катастрофу, не сумев нейтрализовать контрудары оппонента.

Формальная истина вовсе не должна точно отражать объективные материально-правовые связи между тяжущимися, она есть лишь итог процессуальной борьбы. Значит, суд может применять закон к мнимым, но формально доказанным фактам и устанавливать мнимые, а не действительно существующие юридические отношения. Одним словом, буржуазный гражданский процесс, усиленно выполняя задачу охраны интересов капитала, дает ему дополнительные привилегии.

Можно ли считать задачей английского гражданского судопроизводства охрану и укрепление буржуазной законности? Отвечать на данный вопрос нужно, безусловно, критически анализируя общее состояние правопорядка в государствах империалистического лагеря на современном этапе. Ключом к пониманию наблюдаемых явлений должен служить известный тезис В.И. Ленина: "Эпоха использования созданной буржуазией законности сменяется эпохой величайших революционных битв, причем битвы эти по сути дела будут разрушением всей буржуазной законности, всего буржуазного строя, а по форме должны начаться (и начинаются) растерянными потугами буржуазии избавиться от ею же созданной и для нее ставшей невыносимою законности"*(62).

Речь идет о разрушении законности формально-демократического плана, т.е. институтов и норм, которые при свободной конкуренции были угодны капитализму, а на стадии империализма, когда резко возросла активность трудящихся и их массовых организаций, начали ему мешать. Издание (особенно парламентом) нормативных актов явно реакционного содержания далеко не всегда приемлемо, так как будоражит общественное мнение, рождает протесты внутри страны и за ее пределами. Мрачный опыт фашистских диктатур

не прошел для человечества бесследно. Правящие круги начали искать выход в умалении значения закона и переносе центра тяжести на административную и судебную деятельность. Буржуазные идеологи, далекие по своим научным интересам от конкретных проблем судопроизводства, обратили усиленное внимание на судебный процесс, не без оснований доверяя ему функцию координирования правопорядка. Тихая, относительно малоприметная, но каждодневная и эффективная деятельность аппарата юстиции позволяет менять внутренний смысл уже имеющихся нормативных актов, расширять или сокращать область их применения, наполнять конкретным содержанием новейшие законодательные акты, статьи которых имеют нарочито неопределенный характер, толковать "каучуковые" формулировки и т.п. Происходит накопление количественных изменений, причем моменты качественных скачков не всегда легко распознавать. Лишь тщательное сопоставление норм и практики на крайних точках каких-то отрезков времени помогает обнаруживать эскалацию буржуазного права по направлению к реакции. Это путь далеко не прямой, он изобилует зигзагами, отступлениями, компромиссами.

Нужно, однако, констатировать, что разрушение при империализме буржуазно-демократической законности не тождественно ликвидации норм права вообще и предоставления судьям возможности разрешать дела исключительно по личному усмотрению. Имущественные отношения, экономическая действительность требуют определенной юридической регламентации, достаточно стабильно и единообразно понимаемой органами юстиции. Такой регламентацией занимается государство в целом, никому полностью не передоверяя осуществление этой функции. "...В организации и деятельности государственного механизма основных капиталистических стран, - констатирует В.А. Туманов, - суду отведено более скромное место, чем во многих юридико-технических конструкциях. Ни в одной из этих стран нет ничего даже отдаленно похожего на "правление судей"*(63).

Итак, буржуазная юстиция, несомненно, защищает угодный империалистическим кругам правопорядок. Но этот правопорядок

не совпадает с той абстрактно-логической моделью, которая конструируется методом догматического обзора имеющегося нормативного материала без учета практики. Подобное расхождение дает о себе знать: контуры истинного права размываются, утрачивают четкость, возрастает удельный вес судейского произвола.

Положение кардинально не меняется, несмотря на то, что английские суды непосредственно своими решениями формируют юридические нормы. Эта их функция не продукт империализма, она зародилась на ранних этапах феодального общества. Судейское правотворчество, конечно, далеко от анархизма, развитие прецедентного права есть достаточно хорошо управляемый процесс, поддающийся централизации. Главные прецеденты создают Апелляционный суд и палата лордов, за которой остается последнее слово при корректировке судебной политики по сколько-нибудь значительным юридическим вопросам. Нижестоящие инстанции затем реализуют идущие сверху указания.

Новые веяния затронули и британскую правовую систему: сокращаются юридические гарантии, увеличивается неопределенность в правовых отношениях, возрастает роль судейского усмотрения. Глубинные тенденции империализма имеют многочисленные выходы на поверхность. Так, налицо явное ослабление обязывающей силы прецедента, например провозглашение лордом-канцлером в 1966 г. декларации о несвязанности палаты лордов ее собственными ранее вынесенными решениями по судебным делам.

Наконец, еще один вопрос: можно ли утверждать, что английское правосудие выполняет функцию воспитания. Ответ должен быть положительным, суд вкладывает свою долю в широкую и непрерывно осуществляемую кампанию по идеологической обработке населения. П. Арчер заявляет: "Те, кому доводилось хотя бы раз в жизни переступить порог суда, чувствовали, что они вступают в историю. Мантии и парики, старомодный этикет и давно вышедшая из обихода терминология - все это вызывает у непосвященного впечатление, подобное тому, которое производит средневековый храм. Оно

глубже, чем впечатление, производимое... внушительным полисменом, стоящим у входа в судебный зал. Традиционный церемониал невольно внушает уважение, а уважение является более действенным оружием, чем страх. Ни одна судебная система не могла бы эффективно осуществлять правосудие без уважения граждан"*(64).

Характерно, что ударение сделано на торжественность церемониала, мудреную терминологию и необычную одежду его участников, т.е. внешние черты правосудия. К ним надлежит отнести и умышленно подчеркиваемые объективность и беспристрастность суда по отношению к сторонам. Эта театральность дезориентирует немало людей, отвлекая их внимание от сущности буржуазной юстиции. Правительство Англии и в настоящее время стремится модернизировать, сделать более привлекательной внешнюю обстановку ведения процессов. Закон о судах 1971 г. обязывает надлежащие административные учреждения возводить новые здания для органов юстиции, снабжать необходимой мебелью залы заседаний и другие помещения судов различных наименований и т.п.

Но, в конечном счете, главным фактором, от которого зависят результаты усилий судов по воспитанию граждан, является внутреннее содержание их деятельности. Суд эксплуататорского общества фактически выполняет задание, в котором заложено глубокое противоречие. Он должен укреплять в сознании трудящихся уважение к частной собственности, монополистической экономике, государству, праву, морали, традициям, религии, чуждым народу и направленным против его интересов. Такое "воспитание" равноценно грандиозному обману. Неудивительно, что в настоящее время успехи буржуазной юстиции на идеологическом фронте не отличаются прочностью и долговечностью. Забастовки, депрессии, инфляция, кризисы и другие социальные конфликты заставляют суд отбрасывать "излишнюю" щепетильность и быстро идти на выручку господствующего класса. Это разрушает доверие широких масс трудящихся к юстиции и проповедуемым ею идеалам.

4. Какое место занимает процессуальное право в юридической надстройке Англии? Исторически английское материальное право длительное время развивалось путем создания определенных форм исков (судебных приказов). Для любого требования надлежало отыскивать наиболее приемлемую из уже освоенных практикой разновидностей исков. Имелось значительное количество приказов специальных наименований. Каждый из них заранее фиксировал, каким должно быть основание притязания, его предмет, содержание защиты. Требование, не укладывавшееся в рамки какого-либо приказа, судами отвергалось.

Р. Давид пишет по этому поводу: "Если мы хотим понять английское право, никогда не следует забывать о первоочередном значении процесса по отношению к материальному праву... В средневековой Англии больше интересовались процессом, чем самим правом"*(65). Глубокий анализ этого тезиса, на первый взгляд как будто бы неплохо иллюстрированного, показывает его ошибочность.

Основой любого строя является экономический базис. В классовом обществе имущественные отношения непосредственно регламентированы юридическими нормами отраслей материального права, значительная часть этих норм относится к праву гражданскому. Что касается процессуального права, то оно есть "...только форма жизни закона, следовательно, проявление его внутренней жизни"*(66). С точки зрения юридико-технической не исключена возможность обозначения материальных норм процессуальной терминологией. Однако если четко разграничить видимость и сущность, окажется, что процесс не играет роли лидера по отношению к гражданскому праву.

Гражданское процессуальное право Англии гарантирует должный уровень выполнения юстицией ее главнейших задач, что имеет существенное значение для эксплуататорских классов. Гражданский процесс действительно занимает непропорционально большое место в буржуазном обществе. Источники и проявления указанной диспропорции хорошо раскрыты марксистско-ленинской теорией.

"Людям, не посвященным в тайны юриспруденции, - указывает К. Маркс, - трудно понять, каким образом в самых простых судебных процессах неожиданно встают правовые вопросы, которые возникают не из существа данного судебного дела, а из предписаний и формул судопроизводства. Умение оперировать этими правовыми формулами делает человека адвокатом, как умение отправлять церковные обряды делает человека брамином. Как в процессе развития религии, так и в процессе развития права форма превращается в содержание"*(67). Конечно, неожиданные зигзаги судопроизводства зачастую являются результатом умышленных акций противника. Ранее уже говорилось о формальной истине, устанавливаемой в результате процессуальной борьбы неравных сторон. Именно формальная истина - неотъемлемая черта юстиции эксплуататоров - противоестественно увеличивает роль процессуального права в Англии и иных капиталистических государствах.

Принцип формальной истины сохраняется благодаря концентрированному влиянию ряда факторов. Среди них немаловажное место занимают значительные издержки и запутанность английского процесса. Это признают и критикуют многие юристы и политические деятели. Сложность процессуального права Англии усугубляется тем обстоятельством, что фактически единообразного регламента для всех судов какой-либо одной инстанции или для всех разновидностей гражданских дел не имеется. Магистратские суды, суды графств, Высокий суд (не говоря уже о многочисленных трибуналах) действуют неодинаково. Для каждого из названных учреждений юстиции разработана особая процедура, которая регламентирована специальными и в разное время изданными нормативными актами. Таким образом, единая на первый взгляд отрасль - гражданское процессуальное право - дробится на части.

Более того, три отделения Высокого суда отличаются друг от друга не только компетенцией, но также еще и деталями процедуры. Формы деятельности отделения королевской скамьи, канцлерского отделения и отделения по семейным делам не