!Корпоративное право 2023-2024 / Статья Уставный капитал хозяйственного общества в современн

--------------------------------

<1> Из стенограммы Круглого стола "Создание Международного финансового центра: юридические вопросы" // Первый Петербургский международный юридический форум 20 мая 2011 г. СПб., 2011. С. 61 - 62.

Еще более откровенно высказался по этому поводу президент московской межбанковской валютной биржи Р.А. Аганбегян: "...в Америке принятие Sarbanes-Oxley Act об ответственности директоров <1> привело к тому, что из российских эмитентов на американском рынке за последние годы разместились единицы, потому что уровень ответственности и стоимость страховки таковы, что в Лондоне размещаться выгоднее. Что касается Англии, она сейчас принимает свой так называемый Bribery Act, который очень похож на американский Foreign Corrupt Practices Act с очень широкими полномочиями. Под него подпадают в том числе компании, которые имеют листинг в Лондоне, их директора, менеджмент и т.д. Это создает для нас, как это ни интересно звучит, уникальные возможности, в том числе для возвращения большей части собственного рынка, ушедшего за рубеж. Но сам по себе он не вернется. У нас регуляторно так получилось, что создано достаточно большое количество барьеров для доступа инвесторов к нам. ...Законодательная работа по снятию этих барьеров может привести к тому, что возникнет целый ряд магнитов здесь, которые позволят эту ликвидность, фактически, и рынок вернуть сюда, что послужит очень мощным стимулом развития экономики в России" <2>.

--------------------------------

<1> В действительности этот Федеральный закон 2002 г., принятый после ряда громких скандалов, связанных с фальсификацией отчетности несколькими крупнейшими американскими энергетическими корпорациями (совершавшейся не без помощи некоторых известных аудиторских фирм), приведших к многомиллиардным убыткам и закончившихся привлечением к уголовной ответственности их менеджеров, в основном посвящен правилам об обязательном аудите и обязанностях публикации финансовой отчетности; важно также, что он распространяется на все компании, функционирующие на американском рынке, включая иностранные (примеч. авт. - Е.С.).

<2> Из стенограммы Круглого стола "Создание Международного финансового центра: юридические вопросы" // Первый Петербургский международный юридический форум 20 мая 2011 г. С. 64 - 65.

Таким образом, высказан недвусмысленный призыв к созданию максимально льготных юридических условий для любых "инвесторов", включая разного рода недобросовестных лиц и откровенных мошенников, которых названные деятели, видимо, считают наиболее подходящими "инвесторами" и "игроками" на отечественном финансовом рынке. Ведь именно "финансовая индустрия", т.е. банковский и биржевой капитал, в наибольшей степени заинтересованы в максимальном притоке "инвестиций" и свободе их использования. Поэтому развитие отечественного корпоративного, особенно акционерного, законодательства (пока крупный бизнес традиционно предпочитает организационно-правовую форму акционерных обществ, для которого она, собственно, и создавалась) волнует представителей "финансовых кругов" даже больше, чем давно устаревшее и во многом не отвечающее минимальным современным стандартам российское биржевое и банковское законодательство (в котором нет и не предвидится даже намека на "диспозитивность"), и тем более - налоговое законодательство, которое в современных развитых правопорядках определяет не только их "инвестиционную привлекательность", но, как уже отмечено, в значительной мере и общие тенденции развития их корпоративного права <1>.

--------------------------------

<1> На "доминирующую роль" налогового права в развернувшемся в Евросоюзе "соревновании корпоративных правопорядков" давно указывают в западноевропейской литературе (см., например: Kleininger E.-M. Wettbewerb der Privatrechtsordnungen im Europaischen Binnenmarkt. Mohr Siebeck, 2002).

Слов нет, в рыночной экономике банки и биржи действительно являются одним из основных "локомотивов" экономического развития, а организуемые ими "финансовые потоки" составляют ее "кровеносную систему". Но почему именно их групповые интересы должны определять все содержание и развитие не только акционерного, но и общегражданского законодательства, тем более такого его акта, как Гражданский кодекс? Ведь последний в качестве "экономической конституции" по самому своему существу призван закрепить тщательно продуманный и взвешенный баланс частных и публичных интересов, интересов крупного и малого бизнеса, особо защитив "слабую сторону" (граждан-потребителей и корпоративных миноритариев), а также кредиторов ("третьих лиц" - всех остальных участников имущественного оборота) и учесть при этом интересы общества и государства в целом. "Разбалансировка" сложного механизма гражданско-правового регулирования, особенно в нынешних условиях еще не завершившегося в России становления рыночных начал и их правового оформления <1>, может вести лишь к различным и весьма серьезным негативным последствиям.

--------------------------------

<1> С этой точки зрения нелишне также указать, что практически во всех высокоразвитых правопорядках "объединения капиталов" (акционерные общества, общества с ограниченной ответственностью и их аналоги, формально исключающие ответственность участников по долгам корпорации), играя важную экономическую роль, отнюдь не преобладают в количественном отношении: в Германии и Австрии они составляют примерно 15% от общего числа предпринимателей (здесь основную часть составляют индивидуальные предприниматели и "объединения лиц" - полные и коммандитные товарищества с соответствующими налоговыми льготами), во Франции и Великобритании - соответственно 43% и 58%, а в США - лишь около 20% (хотя здесь на их долю приходится более 80% торгового оборота) (Stelzer M.A. Beschrankte Haftung und unternehmerische Verantwortung. S. 12 - 15). Эта ситуация принципиально отличается от российской, где 3,2 млн. хозяйственных обществ "противостоят" примерно 1200 хозяйственных товариществ и где недавно появившиеся предприниматели "генетически" боятся рисковать каким-либо имуществом.

С этой точки зрения нетрудно видеть, чьим узким интересам служит упорно навязываемое отечественному законодательству безграничное расширение диспозитивности в корпоративном праве, ведущее к его постепенной "замене" договорным правом. Европейский опыт законодательного развития в этой области показывает не только разнообразные возможности противостояния такому эгоистическому подходу, но и фактическую неэффективность попыток "сокращения транзакционных издержек" корпораций, в действительности оборачивающихся их постоянным ростом (особенно за счет становящихся необходимыми расходов на "юридическое сопровождение" их деятельности).

"Свобода договора" в корпоративном праве, вытекающая из "неолиберальных" постулатов "экономического анализа права" (Law and Economics), многим современным, в том числе отечественным, исследователям представляется одной из вершин научной методологии, основанной на междисциплинарных подходах. Между тем ее существо выглядит гораздо более простым, если не сказать примитивным. В ее основе лежат весьма упрощенные взгляды экономистов на некое абстрактное "право", под которым в действительности, конечно, понимается исключительно правопорядок американского типа. Отсюда, между прочим, следует и применение принципиально ошибочного категориального аппарата: например, одним из центральных становится понятие "property rights", которое у нас почему-то переводится как "права собственности" (а не как "имущественные права"), чем полностью игнорируется традиционное континентальное различие вещных и обязательственных прав.

"Исходной клеточкой" для анализа становится самая простая сделка купли-продажи товара, поскольку в ней наиболее ясно отражается чисто экономический акт товарообмена. Поэтому такой подход дает "сбой", как только ситуация хоть немного усложняется, например, речь идет о такой разновидности купли-продажи, как продажа недвижимости с условием пожизненного содержания продавца; он становится совсем непригоден при анализе, например, наследственного права. При этом полностью игнорируются всякие особенности конкретных правопорядков, вызванные спецификой их национального и культурно-исторического развития, что лишает такой подход какой-либо научной ценности, например, в сфере вещного права (где англо-американские estate и interests никак не сопоставляются с европейскими вещными правами).

В результате "исчерпывающее" объяснение правовых явлений на базе "теории сокращения издержек" и "эффективных рыночных механизмов" приводит к выработке "идеальных законодательных решений" ("модельных законов"), которые затем повсеместно навязываются любым правопорядкам без каких бы то ни было различий: так, "закон о финансовом лизинге предлагался международной финансовой корпорацией (IFC) от Албании через Грузию и вплоть до Китая вне зависимости от какого-либо контекста" <1>. Если такой путь в известных пределах и допустим в сфере правового регулирования международного экономического обмена, то он абсолютно бесперспективен применительно к большинству конкретных институтов национального гражданского права - от исковой давности и представительства до завещательного отказа.

--------------------------------

<1> Книпер Р. Указ. соч. С. 4.

Выше уже было показано, что, например, в области корпоративного права даже между правопорядками государств - участников Евросоюза сохраняются исторически сложившиеся серьезные различия, причем речь идет не только об английском и европейском континентальном праве: германская и романская (французская) системы правления акционерным обществом, олицетворяющие собой соответственно "дуалистическую" и "монистическую" модели, пока что не демонстрируют никаких тенденций к сближению, что совершенно необъяснимо с точки зрения необходимости постоянного сокращения "transaction costs". Поэтому и основанные на данном подходе попытки замены корпоративно-правового регулирования договорным и всемерного "внедрения" в корпоративное право чужеродного ему принципа свободы договоров представляют собой лишь неизбежный результат "пропагандируемого с квазирелигиозным усердием всеблагого действия свободной игры сил, в которую право по возможности не должно вмешиваться", т.е., в сущности, давно известной "политической программы развития laissez faire" - классического свободного капитализма XIX в. <1>, от которой как будто бы отказалась современная "антикризисная" экономика.

--------------------------------

<1> Reimann M. Einfuhrung in das US-amerikanische Privatrecht. 2. Aufl. Munchen, 2004. S. 266.

Разумеется, зарубежный правовой опыт далеко не всегда может служить бесспорным ориентиром для развития отечественного корпоративного права (хотя именно его в этом качестве все время привносят в законопроектную деятельность наши экономисты и бизнес-адвокаты). Следует, однако, учитывать не только российские реалии лишь недавно начавшего формирование рыночного хозяйства, но и принципиально различные подходы и пути высокоразвитых зарубежных правопорядков. На этой основе отечественному законодателю предстоит вновь сделать исторически важный выбор между опробованным многовековым опытом, глубоко продуманным и научно разработанным европейским путем и быстро сформированным подходом, приспособленным к "простым" и "очевидным" рыночным реалиям и "потребностям бизнеса" и его "юридического сопровождения".

КонсультантПлюс надежная правовая поддержка

www.consultant.ru

Страница 1 из 23