!Корпоративное право 2023-2024 / Статья Уставный капитал хозяйственного общества в современн

--------------------------------

<1> Любопытно, что этот "Модельный закон" готовился и изменялся не Национальной конференцией разработчиков единообразного права штатов (National Conference of Commissioners on Uniform State Laws), а Американской ассоциацией адвокатов (American Bar Association) и потому формально не считается "единообразным правом" (uniform law) рекомендательного характера, хотя фактически и выполняет аналогичные функции.

<2> См.: Engert A. Kapitalgesellschaften ohne gesetzliches Kapital: Lehren aus dem US-amerikanischer Recht // Das Kapital der Aktiengesellschaft in Europa. Zeitschrift fur Unternehmens- und Gesellschaftsrecht. Sonderheft 17. S. 754 (и указанная там литература).

Основную задачу капитала корпорации здесь обычно усматривают не в защите интересов кредиторов, а в ограничении возможностей "распределения имущества" (distribution) корпорации между ее членами путем его сохранения для случаев несостоятельности. При этом в американском праве неплатежеспособность (insolvency) не влечет обязанности открывать конкурсную процедуру, что отличает эту категорию от собственно банкротства (bankruptcy). Англо-американская правовая система защищает кредиторов компании иными, нежели требование наличия "твердого капитала", и, как считается, "более гибкими" способами, прежде всего с помощью самостоятельно оформляемого конкретными кредиторами обеспечения ее договорных обязательств перед ними (nexus of contracts). Кроме того, в условиях "конкуренции корпоративных правопорядков" между отдельными штатами наиболее "удобный правопорядок" выбирают учредители (особенно крупные "институциональные инвесторы") и будущий менеджмент корпорации без учета интересов ее мелких кредиторов (в частности, наемных работников).

На практике реальное и эффективное обеспечение получают в основном экономически сильные кредиторы, например банки, предоставляющие кредит, или крупные поставщики либо покупатели товаров, что лишь ухудшает положение более слабых кредиторов (например, граждан-потребителей и наемных работников компании), не говоря уже о требованиях из деликтов, которые невозможно заранее обеспечить, а также о требованиях налоговых органов. Теоретически возможные переговоры с потерпевшими от деликтов всегда направлены на заведомое ухудшение их положения в сравнении с благоприятным для них статусом, предусмотренным деликтным правом, а предоставление налоговым требованиям государства преимуществ при неплатежеспособности (банкротстве) корпорации неизбежно осуществляется за счет интересов мелких "договорных" кредиторов.

Для повышения защиты кредиторов англо-американское корпоративное законодательство вынуждено усиливать ответственность директоров компании, особенно на случай совершения ими рискованных сделок в период "предбанкротства" (хотя в ряде случаев размер предъявляемых им требований заведомо превышает размер их личного имущества, а сама эта возможность создает для управляющих высокий риск, сдерживающий их инициативу), а также ужесточает нормы законодательства о несостоятельности и банкротстве. Кроме того, американские суды гораздо чаще европейских прибегают к процедуре "снятия корпоративной маски" (piercing of corporate veil), привлекая к ответственности перед кредиторами и миноритариями корпораций их менеджмент и контролирующих участников. В европейской литературе отмечается, что в американском корпоративном праве этот институт играет "очень значимую роль" (по данным М. Луттера, в судебной практике США ежегодно имеет место до четырех тысяч подобных случаев), поскольку с позиций "прагматического реализма" "отрыв" корпорации от ее участников рассматривается как простая фикция (хотя и здесь "снятие корпоративной маски" в целом представляет собой скорее исключение, чем правило) <1>. В континентальном европейском праве значение института "проникновения за корпоративные покровы" (das Durchgriff durch den Schleier der Gesellschaft), как правило, "ничтожно": он применяется главным образом к "компаниям одного типа" либо к некоторым взаимоотношениям "материнских" и "дочерних" обществ <2> (если не считать современной испанской судебной практики, в последнее время ставшей относительно широко использовать этот институт) <3>.

--------------------------------

<1> Stelzer M.A. Beschrankte Haftung und unternehmerische Verantwortung. Wien; Graz. 2011. S. 201 - 202.

<2> См., например: Meier-Hayoz A., Forstmoser P. Schweizerisches Gesellschaftsrecht. 10. Aufl. Bern, 2007. S. 55 - 57, 399 - 400, где, в частности, приводится решение Федерального суда Швейцарии от 2 марта 2006 г., в котором последний расценил акционерное общество с одним участником как "индивидуальное предпринимательство с ограниченной ответственностью".

<3> См.: Merkt H., Spindler G. Fallgruppen der Durchgriffshaftung und verwandte Rechtsfiguren // Das Kapital der Aktiengesellschaft in Europa. Zeitschriftfur Unternehmens- und Gesellschaftsrecht. Sonderheft 17. S. 275; Lutter M. A.a.O. S. 12.

В конечном итоге все это ведет к преимущественной защите корпоративным правом интересов участников корпорации, а не ее кредиторов, которые защищаются другими отраслями законодательства (договорным, деликтным, трудовым, законодательством о несостоятельности и банкротстве, о рынке ценных бумаг и др.). Так, деятельность директоров (управляющих - корпоративного менеджмента) в американском корпоративном праве во многом определяется business judgment rule, известных у нас под именем "внутренних регламентов" (а также неизвестными у нас правилами биржевого законодательства, например, требующего теперь в некоторых случаях согласия общего собрания акционерного общества на эмиссию новых акций, котируемых затем на биржах). Указанные акты в американском праве служат прежде всего защите директоров компании от исков конкурсных управляющих или кредиторов, основанных на предполагаемом нарушении директорами их обязанностей по заботливому ведению дел корпорации: бремя доказывания таких нарушений возлагается на истца, а совет директоров (директор) доказывает соблюдение названных правил (содержание которых неизвестно третьим лицам). Поэтому в американской судебной практике иски к директорам о нарушении названной обязанности достаточно редко предъявляются кредиторами компаний или в их интересах - гораздо более распространены иски участников корпораций к их менеджменту о нарушении "обязанности соблюдать лояльность" по отношению к компании (duty of loyalty) <1>.

--------------------------------

<1> Engert A. A.a.O. S. 783.

В соответствии с правилами RMBCA защита кредиторов появляется только в случае неплатежеспособности компании, предотвращение которой становится главной задачей "корпоративного менеджмента". С этой целью "критерий состоятельности" (Solvency test), при отсутствии которого корпорациям запрещено "распределение имущества" между участниками (акционерами), в подп. 1 и 2 § 6.40(c) RMBCA сформулирован как "двухступенчатый". Первую "ступень" составляет "тест на ликвидность", или проверка "добросовестной неплатежеспособности" (equity insolvency test), который должен гарантировать, что после такого "распределения" компания при обычном течении дел будет по-прежнему в состоянии в срок платить по своим обязательствам. Последствием его несоблюдения становится "добросовестная неплатежеспособность" (insolvency in the equity sense, или equitable insolvency), т.е. "простая" неплатежеспособность, при которой отсутствует необходимость прибегать к конкурсной процедуре, но возможна ликвидация компании. Вторую ступень составляет "балансовый тест" (balance sheet test), в результате которого компания должна гарантировать, что общая сумма ее активов покрывает общую сумму ее долгов. Последствием нарушения этого теста становится "банкротная неплатежеспособность" (bankruptcy insolvency, или insolvency in the bankruptcy sense), связанная с необходимостью проведения конкурсной процедуры, т.е. собственно банкротства.

Это различие важно для директоров ("менеджмента") компании, которые могут быть привлечены к дополнительной личной имущественной (а в ряде случае - административной и даже уголовной) ответственности за ненадлежащее ведение ее дел. В первом случае речь идет о необходимости проявления директорами обычной заботливости, а во втором - о необходимости использования советом директоров компании и его членами надежного критерия для проверки ее состоятельности, чтобы обезопасить себя от возможных требований кредиторов. Здесь важную роль играет, с одной стороны, способ оценки активов компании (§ 6.40(d) RMBCA допускает применение "любых разумных методов" такой оценки), а с другой - право кредиторов на оспаривание любых действий компании, объективно ведущих к появлению у них убытков (law of fraudulent transfers, по сути, являющееся разновидностью известного европейскому праву "Паулианова иска" <1>).

--------------------------------

<1> Такое требование в США регулируется специальным Модельным законом 1984 г. (Uniform Fraudulent Transfer Act - UFTA) и соответствующими законами отдельных штатов (подробнее о правовом режиме несостоятельности и банкротства в американском корпоративном праве см., например: Engert A. A.a.O. S. 768 - 778).

Поскольку защита интересов кредиторов здесь осуществляется только в период наступившей или грозящей неплатежеспособности, она получила название "системы последующего (ex post) контроля", в отличие от континентальной концепции "твердого капитала", олицетворяющей "систему предварительного (ex ante) контроля". При этом попытки замены традиционного механизма "предварительного контроля", связанного с системой "твердого капитала", механизмом "последующего контроля", по сути, определяемого законодательством о банкротстве, должны учитывать, что "процесс несостоятельности представляет собой ситуацию, в которой как раз и прекращают действовать правила общего имущественного права", а это обстоятельство с гражданско-правовых позиций делает содержание рассматриваемых систем несопоставимым <1>.

--------------------------------

<1> Paulus C.G. Das Recht der Insolvenzanfechtung und Glaubigerschutz // Das Kapital der Aktiengesellschaft in Europa. Zeitschrift fur Unternehmens- und Gesellschaftsrecht. Sonderheft 17. S. 450.

Система "последующего контроля" и ответственности директоров компании нуждается в серьезном "юридическом сопровождении" и в силу этого неизбежно связана с большими судебными издержками <1>. Поэтому-то она активно поддерживается не столько крупным бизнесом, лишь формально не заинтересованным в "транзакционных издержках" по формированию и поддержанию "твердого капитала", сколько выражающими его и свои собственные интересы "корпоративными юристами". Это обстоятельство наглядно проявилось и у нас, в частности, при обсуждении в Министерстве юстиции РФ проекта новой редакции ГК РФ в виде настойчивых предложений оппонентов заменить императивные законодательные нормы о создании хозяйственных обществ и формировании их уставного капитала "последующим контролем" за их деятельностью, осуществляемым лишь при возникновении признаков банкротства корпораций.

--------------------------------

<1> По-видимому, неслучайно "на европейском континенте расходы на правовую помощь являются несопоставимо более низкими, чем legal costs в США" (Книпер Р. Основные проблемы правового сотрудничества // Актуальные проблемы частного права. Liber amicorum в честь академика М.К. Сулейменова. Алматы, 2011. С. 11).

К необходимым при этой системе судебным издержкам добавляются расходы по страхованию ответственности менеджмента, которые также вынуждена нести компания. Все эти постоянные ("текущие") расходы корпорации, возникающие при системе "последующего контроля", фактически обычно значительно превышают ее возможные разовые расходы, необходимые при системе "предварительного контроля" (минимальный уставный капитал, расходы на регистрацию компании и независимую оценку неденежных вкладов). В соединении с высоким риском и большим размером потенциальной ответственности менеджмента и контролирующих участников такая система не снижает, а в конечном итоге значительно повышает "транзакционные издержки", не предоставляя взамен никаких особых преимуществ, тогда как система "твердого капитала" в любом случае сокращает названные издержки, по крайней мере те, которые вынуждены нести кредиторы корпорации <1> (т.е. третьи лица - все иные участники имущественного оборота).

--------------------------------

<1> Mankowski P. A.a.O. S. 501.

Поэтому в современной европейской литературе предложения о введении в континентальное право системы "последующего контроля" обычно оцениваются как "попытка изменить хорошо функционирующую систему, заменив ее системой, которая уже принесла с собой плохой опыт" (в том числе в виде опасности ухода от ответственности перед корпорацией и ее кредиторами тех учредителей и участников, которые успели выйти из нее задолго до наступления ее неплатежеспособности) <1>.

--------------------------------

<1> Pentz A., Priester H.-J., Schwanna A. A.a.O. S. 69 - 70, 87 - 88.

4. При присоединении к Евросоюзу (ранее - ЕЭС) Великобритании и Ирландии, корпоративное право которых в целом отвергло континентальную систему "твердого капитала", возникло серьезное противоречие в содержании отдельных национальных правопорядков. Попыткой снятия различий англо-американского и европейского континентального подходов к "системе контроля" за имущественным состоянием корпораций стало принятие Евросоюзом (ЕЭС) в 1976 г. Второй директивы, закрепившей европейские требования к "твердому капиталу", однако распространяющей свое действие только на акционерные общества <1>. Из-под ее действия были выведены континентальные общества с ограниченной ответственностью и их английский аналог в виде private limited company. Поэтому при трансформации требований Второй директивы в национальное законодательство Великобритания и Ирландия реформировали только нормы о капитале "публичных компаний" (public company, т.е. акционерных обществ в европейском понимании), для которых было введено требование минимального уставного капитала, четверть которого подлежала оплате на момент их создания, но оставлен в неприкосновенности имущественный режим "частных компаний" (private company).

--------------------------------

<1> Директива от 13 декабря 1976 г. N 77/91/EEC (Совета Европейского экономического сообщества) для координации защитных предписаний, которые государства-члены адресуют компаниям в смысле абз. 2 ст. 58 Договора о Евросоюзе (ЕЭС) в интересах участников компаний и третьих лиц в отношении создания акционерного общества, а также сохранения и изменения размера его капитала, с тем чтобы обеспечить равноценность этих предписаний ("Директива о капитале", или Вторая Директива ЕС; опубликована 31 января 1977 г. в Вестнике ЕЭС N L 26, с. 1 и сл.; изменения внесены Директивой от 6 сентября 2006 г. N 2006/68/EC (Вестник ЕС. N L 264. С. 32 и сл.)).

Этим было положено начало различиям в статусе "публичных" и "частных компаний" <1>, которыми и у нас теперь (особенно в "альтернативных проектах" новой редакции ГК РФ) предлагается заменить либо традиционное европейское деление корпораций на акционерные общества и общества с ограниченной ответственностью, либо идущее из тех же англо-американских источников деление российских акционерных обществ на "открытые" и "закрытые".

--------------------------------

<1> Такое деление корпораций теперь последовательно закреплено в английском праве (в частности, Законом о компаниях 2006 г.), а из числа континентальных европейских правопорядков им воспользовалась только Италия, в 2004 г. закрепившая в ст. 2325-bis Гражданского кодекса деление своих акционерных обществ (societa per azioni, S.p.A.) на общества, "обслуживающиеся рынком капитала", акции которых котируются на "регулируемых рынках" (т.е. "публичные компании"), и на общества, акции которых "в существенном объеме находятся в постоянном владении" (т.е. "частные компании").

После внесения изменений во Вторую директиву ЕС в 2006 г. и принятия как Евросоюзом, так и его странами-участниками законодательства, допустившего свободное перемещение по его территории национальных юридических лиц, возник "рынок организационно-правовых форм", характеризующий прежде всего конкуренцию между английскими private limited company (созданными и действующими фактически без минимального уставного капитала и вообще с символическим составом имущества) и традиционными европейскими (по сути - германскими) обществами с ограниченной ответственностью. В свою очередь, он породил новые сомнения в целесообразности дальнейшего существования "твердого капитала", не обеспечивающего "полную защиту" интересов кредиторов и не гарантирующих компании от банкротства, но заставляющих предпринимателей нести "большие и неоправданные издержки" по формированию и поддержанию минимального или иного "твердого" капитала.

Впервые вопрос о возможности отказа от "системы твердого капитала" и переходе к "альтернативным способам защиты интересов кредиторов" возник в Комиссии ЕЭС еще в 2001 г. и тогда же был передан на рассмотрение "Экспертной группы высокого уровня в области корпоративного права" ("группы Винтера"). Названная группа в своем докладе 2002 г. <1> (фактически также во многом основанном на положениях американского RMBCA 1984 г.) указала, что минимальный уставный капитал в современных условиях является не более чем "проверкой на серьезность" при создании компании и неспособен выполнять защитную функцию в отношении ее кредиторов, хотя и не создает особых препятствий для предпринимательства. Поэтому законодательные требования к такому капиталу можно сохранить, но не следует ужесточать. Однако в целом для Европы необходимо создать новую, "альтернативную концепцию защиты капитала компаний", ориентированную на американские правила, с чем, по существу, согласилась и Комиссия ЕЭС в решении от 21 мая 2003 г., признавшая возможной замену "твердого капитала" системой иных, "альтернативных способов защиты" интересов кредиторов <2>.

--------------------------------

<1> См.: Winter J. Bericht der Hochrangigen Expertengruppe auf dem Gebiet des Gesellschaftsrechts uber moderne gesellschaftsrechtliche Rahmenbedingungen in Europa vom 04.11.2002 (http:// www.europa.eu.int/ comm/ internal_market/ company/ docs/ modern/ report_de.pdf; http://eur-opa.eu.int/ comm/ internal_market/ de/ company/ company/ modern/ ndex.htm).

<2> См.: Engert A. A.a.O. S. 745; Pellens B., Sellhorn T. Zukunft des bilanziellen Kapitalschutzes // Das Kapital der Aktiengesellschaft in Europa. Zeitschrift fur Unternehmens- und Gesellschaftsrecht. Sonderheft 17. S. 471 - 472.

Требование об отмене Второй директивы и предусмотренной ею системы "твердого капитала" для акционерных обществ как "чрезмерного" или "избыточного" в развернутом виде было обосновано группой под руководством Джонатана Рикфорда (Interdisciplinary Group on Capital Maintenance, состоявшей как из ученых и практиков, так и из представителей английских министерств и предпринимательских объединений), созданной в апреле 2003 г. британским Советом по стандартам отчетности и Центром корпоративного права Британского института международного и сравнительного права. Группа Рикфорда в своем докладе (переданном в Комиссию ЕС в мае 2003 г. и опубликованном в 2004 г.) предложила заменить традиционную европейскую систему защиты интересов кредиторов в виде "твердого капитала" компании другими, более эффективными и "дешевыми" способами, прежде всего в виде "системы последующего контроля", ключевым звеном которой должна была стать публичная "проверка состоятельности" компании - известный Solvency test <1>.

--------------------------------

<1> Rickford J. Reforming Capital. Report of the Interdisciplinary Group on Capital Maintenance // European Business Law Review. 2004. P. 919, 968, 979 - 981.

Образцом для названного "теста" в предложениях группы Рикфорда фактически послужили даже не столько положения RMBCA, сколько их упрощенный вариант, принятый в новозеландском Законе о компаниях 1983 г.: "ориентированный на будущее время ликвидационный тест" и "ориентированный на прошедшее время балансовый тест", причем последний, по мысли группы Рикфорда, не является обязательным, а только "дополняет" первый тест, допуская "распределение имущества" даже при отсутствии полного "покрытия" обязательств компании ее активами, т.е. это еще более либеральный подход, нежели закрепленный американским правом <1>. Выводы группы Рикфорда были поддержаны правительством Великобритании, которое настоятельно потребовало от Европейской Комиссии ответа на данную инициативу.

--------------------------------

<1> Подробную оценку "теста на состоятельность" в предложениях группы Рикфорда см.: Veil R. Kapitalerhaltung - Das System der Kapitalrichtlinie versus situative Ausschuttungssperren // Das Kapital der Aktiengesellschaft in Europa. Zeitschriftfur Unternehmens- und Gesellschaftsrecht. Sonderheft 17. S. 96 - 100; Pellens B., Sellhorn T. A.a.O. S. 475 ff.

5. С иной позиции выступила Рабочая группа "Капитал в Европе" Центра европейского экономического права, созданная германскими специалистами по корпоративному праву, в отличие от сугубо британской группы Рикфорда, с участием других европейских ученых в этой области (из Франции, Австрии, Испании, Италии, Нидерландов, Польши) во главе с известным профессором Боннского университета Маркусом Луттером. Выводы группы Луттера поставили под серьезное сомнение предложения группы Рикфорда, прежде всего относительно целесообразности введения "теста на состоятельность": с одной стороны, этим открывается возможность свободного распределения (выплаты) вкладов участников и создания "ажиотажа" ("финансовых пирамид"), а с другой стороны, не предполагается проведение данного "теста" независимым аудитором; в результате единственным последствием необоснованности результатов проведенного Solvency test становится личная ответственность осуществившего его менеджмента и обязанность участников корпорации по возврату неправомерно полученного имущества. Альтернативой этой ситуации становится либо дорогостоящее страхование ответственности управляющих компанией, либо привлечение для проведения "теста на состоятельность" профессиональных оценщиков. И в том, и в другом случае денежные и временные затраты заведомо превысят расходы, требуемые "системой твердого капитала" <1>.

--------------------------------

<1> Lutter M. A.a.O. S. 10 - 11.

Было также отмечено, что "система последующего контроля" за имущественным положением компании, практически нацеленная на ситуацию ее несостоятельности (банкротства) и связанная с установлением дополнительной ответственности перед кредиторами как ее "корпоративного менеджмента" (за виновное нарушение обязанностей тщательного ведения дел компании), так и участников общества, обязанных к дополнительным вкладам, неизбежно подталкивает судебную практику к необходимости "проникновения за корпоративные покровы", что, по сути, означает отказ от самой конструкции юридического лица как традиционно общепризнанного "корпоративного щита" от требований кредиторов. Иначе говоря, здесь привлекательная возможность создания корпорации-"пустышки" неизбежно оборачивается против своих учредителей (участников), таким образом, косвенно вновь подтверждая невозможность создания и функционирования юридического лица без уставного капитала.

Вместе с тем при оценке современных американских подходов была отмечена их известная близость к европейским: если уставный капитал компании, в сущности, представляет собой абстрактную сумму, некое "нетто-имущество", не подлежащее распределению между ее участниками и гарантирующее этим права кредиторов, то аналогичное по сути значение приобретает и требование американского корпоративного права о возможности выплат дивидендов (или иного распределения имущества компании между ее участниками) только при превышении или "избытке" (surplus) стоимости имеющегося капитала. В законодательстве штатов Делавэр и Нью-Йорк (в которых зарегистрировано большинство американских корпораций) к этому общему требованию добавляется необходимость соблюдения условия о том, что компания не является и не станет неплатежеспособной (Solvency test). Более того, используемый в штатах Делавэр и Нью-Йорк "критерий превышения" имущества компании над ее обязательствами основывается на понятии "зафиксированного капитала" (stated capital), представляя собой стоимость активов компании за вычетом ее долгов и "фиксированного капитала" <1>, который, следовательно, принципиально мало чем отличается от европейской категории минимального уставного капитала.

--------------------------------

<1> Engert A. A.a.O. S. 762 - 763.

Однако по своей практической эффективности "критерий фактического превышения" имущества явно уступает европейским правилам о поддержании размера уставного (твердого) капитала, поскольку размер "фиксированного капитала", его оценка и изменения определяются исключительно по усмотрению совета директоров корпорации, не говоря уже о том, что и сам "тест на состоятельность" отнюдь не требует, чтобы размер "нетто-имущества" компании после распределения между ее участниками "превышал ноль" (не допускается лишь отрицательная величина); поэтому, даже по словам американских комментаторов, вся эта система напоминает "швейцарский сыр, состоящий главным образом из дырок" <1>. Европейская концепция "твердого капитала" создает гораздо более четкий критерий допустимости "распределения" имущества компании между ее участниками. "Преимущества" же закрепленного американским корпоративным правом индивидуального подхода, сильно ориентированного на конкретные ситуации, достигаются в нем "ценой" правовой неопределенности.

--------------------------------

<1> Manning B., Hanks J.J. Legal Capital. 3rd ed. Foundation Press, 1990. P. 194 (цит. по: Engert A. A.a.O. S. 762 - 763, 796).

Стоит отметить и наличие в отдельных американских штатах (Калифорния, Аляска) гораздо более строгих, чем даже европейские, правил относительно обязанности компаний сохранять определенный объем собственного имущества при его частичном "распределении" между участниками. Так, нормы Корпоративного кодекса Калифорнии 1975 г. требуют, чтобы после любого "распределения" имущества корпорации между ее участниками (включая "невыплаченную прибыль") соотношение ее активов и долгов составляло бы минимум пять к четырем, причем все "краткосрочные обязательства" компании должны быть либо полностью покрыты стоимостью ее оборотных средств, либо их соотношение также должно составлять минимум пять к четырем. При этом названные правила ориентируются на достаточно жесткие Общепризнанные принципы отчетности (Generally Accepted Accounting Principles - GAAP), исключающие, например, учет и оценку таких активов, как "клиентела" (Goodwill) <1>.

--------------------------------

<1> Engert A. A.a.O. S. 764 - 766.

Учитывая достоинства и недостатки как американского, так и европейского подходов, группа Луттера со своей стороны предложила для рассматриваемой ситуации "дуалистическое" решение: для сохранения определенного имущества компании после распределения его части между участниками необходимо либо составление компанией баланса, соответствующего требованиям Четвертой директивы ЕС о годовой отчетности, либо составление баланса по упрощенной системе отчетности <1>, подлежащего, однако, проверке и становящегося основой для будущего распределения имущества компании после дополнительного подтверждения его целесообразности с помощью "теста на состоятельность". Такой компромисс не идеален, но допустим; подобный подход уже закреплен законодательством многих штатов США, а также Новой Зеландии, в которых Solvency test рассматривается только как дополнение к Balance-Sheet-Test. Вместе с тем было отмечено, что связанная с этим необходимость кардинального пересмотра законодательства о балансах и отчетах и переход на иную систему отчетности не только потребуют серьезных организационных усилий со стороны государственных органов, но и значительно увеличат расходы предпринимателей по их составлению <2> (т.е. повысит "транзакционные издержки", постоянное сокращение которых составляет предмет особых забот реформаторов).