новая папка 2 / 48820
.pdfИз романсов о Сиде
5
Конский топот, говор шумный,
Клик, и беганье, и стон,
Иоружья звук - в Бургосе,
Упалаты короля.
Вышел спешно из покоев Дон Фернандо, сам король;
Все придворные бояре Вслед ему пошли к дверям.
У дверей стоит Химена,
Разметавши волоса,
Обливается слезами,
Пала в ноги королю.
А дон Дьег - с другого края;
Триста храбрых с ним мужей,
И меж ними сам дон Родриг,
Из кастильцев молодец.
Все сидят на мсках верхами,
Только Родриг на коне;
Все тут в замшевых перчатках,
А в железных он один;
Все они в шелку и в злате,
Он же в латах боевых.
И народ, как их завидел,
И весь двор, как вышел к ним,
Все вскричали: "Посмотрите,
Отрок Гормаса убил!"
Тут дон Родриг оглянулся,
Громко молвил: "Кто из вас Графа смертию обижен,
Друг, иль ближний, иль родной?
Пусть хоть конный он, хоть пеший Выйдет". Все ему в ответ: "Разве черт с тобою драться Выйдет на свою беду".
Триста всадников поспешно Все слезали с мсков своих,
Королю к руке ходили;
Лишь остался на коне Родриг. "Слезь с коня, сын Родриг,-
Тут сказал ему отец,-
Поцелуй Фернанду руку".
-"Если ты велишь, пожалуй:
Яс охотою сойду".
16
От венца из церкви божьей Дивный двинулся их ход:
Родриг впереди с Хименой,
С нею рядом важно шел
Сам король за их отца,
Подле ж Родрига почтенный
Лаин Кальво архирей,
Аза ними длинным рядом
Идругие господа.
Праздничные вновь вороты
Ксвадьбе сделаны нарочно,
Ими во дворец вошли.
Улицей повсюду в окнах Все развешаны ковры,
А травою и цветами Вся усыпана земля.
До дворца от самой церкви
Спеснями бежал народ;
Сбубнами, с колоколами,
Свосклицаньем провожал.
Альвар-Фанец (он у Сида Друг был первый из друзей),
Слуг за ним бежало пропасть,
Сам украшенный рогами,
Шел одетый он быком.
Антолин, ездок искусный,
Ехал на осле верхом.
Пелаец, большой потешник,
Нес с горохом пузыри И бросал во весь народ.
Помирал король со смеху,
И пажу, который дамам На смех черта представлял,
Насмешил и напугал,
Дал он горсть мараведисов Между черни раскидать.
Сам король за праву руку Вел Химену ко дворцу;
Встречу вышла королева,
И придворные за ней;
Как ни весело шло прежде,
Веселей еще пошло.
Сыпали из окн пшеницы Так, что в шляпу королю И за пазуху Химене Тьма насыпалася зерн;
Ипо зернышку все вынул,
Ив присутстве королевы,
У Химены сам король.
Как завидел Альвар-Фанец,
Так и заревел быком: "Голова не так завидна,
Как рука у короля".
- "Четверик ему пшеницы Дать,- сказал король,- а ты Обойми его, Химена;
Он изрядно подшутил".
Всюду шумное веселье;
Лишь в Хименниной душе Нет его: в великом счастьи Радость к сердцу не дойдет;
Все шумят, она ни слова:
Ей и слов уж не найти.
21
Счастье, слава, власть, богатство,
Все сокровища земные Суть ничто: так на воде Пузырек из капли вскочит И исчезнет в тот же миг.
Дон Фернандо, он, великий
(И недаром прозван так),
Всей Гишпании властитель,
Ждет последнего часа.
На одре простертый смерти,
Мысли в вечность устремил;
Все он земли, всё драгое Разделил уж по сынам.
Чей вдруг голос раздается В опечаленном дворце?
То инфанты дон Урраки Плач, рыдание и стон.
В грустном черном покрывале Со слезами подошла,
У подножия кровати На колена пред отцом Пала и, лобзая руку,
Жалобу взнесла к нему: "Где, родитель, установлен Богом иль людьми закон,
Чтоб, как ты, сынам для пользы Без наследства кинуть дочь?
Все ты области и земли Между братьев разделил,
А меня одну, родитель,
Дочь свою ты позабыл.
Государь, коль так, то, стало,
Я не дочь твоя: хотя бы Незаконной плод любви Я была, природы голос Ты бы слышал и тогда.
Если в чем, отец владыко,
Виновата пред тобою,
Назови мою вину;
Если ж нет ее, что скажут О тебе в чужих землях?
Что сказать всем добрым людям О правдивом короле,
Кто для дочери невинной Правду при смерти забыл?
В свет входя, мужчина сильный
Средства сам в себе найдет Приумножить достоянье;
Праздным им отдать все то,
Что добыть трудами должно,
Есть, родитель, сыновьям Не добро, а униженье;
Но скажи: что может дочь?
Женщине чем жить на свете?
Без защиты на земле,
Ей осталась в послушаньи И служении вся честь.
Коль отец мне не оставит Ни угла в земле своей,
Я бегу в чужую землю.
Там,- прости жестокость слова,-
Чтобы скрыть, как ты жесток,
От отца я отрекуся,
Он отрекся ж от меня.
Так и быть, по белу свету Я скиталицей пойду;
Жаль моей лишь крови царской:
Я забыть о ней боюся,
Как и сам забыл отец".
Так с рыданьем и слезами Дон Урраки речь лилась.
Кончила; и со вниманьем Отходящего отца
Ожидали все ответа:
Слов последних короля.
22
Короля молчать заставить Может женщина одна.
Дон Фернанд, добыча смерти,
Слышит дочери укор;
Внем еще довольно силы
Онадменной воздохнуть,
Но едва-едва достало На последние слова:
"Если б, дочь моя, ты слезы Вместо суетных богатств Об отце так проливала,
О! тогда б душа моя Позже с телом разлучилась;
Но когда твой гордый плач У одра моей кончины Требует лишь благ земных,
Посмотри: я умираю,
Много ль их возьму с собой?
Я хвалю творца благого,
Подкрепившего меня Дать ответ тебе и душу От греха твою отвесть;
О своей, надеюсь твердо,
Что ее бог пустит в рай:
Слов твоих огонь ей вместо Очищенья от грехов.
Рассуди сама и молви:
Час последний, смерти час,
Вряд ли выбран был счастливо Душу скорбью отягчать.
Ты завидуешь, что братьям Земли роздал я одним;
Но забыла долг и бремя,
Возложенные на них:
Долг - им охранять их землю,
Бремя - ею управлять;
Ты ж ни в чем не знаешь нужды Бедны братья и с добром,
Ты ж безо всего богата;
Лицам, званья твоего,
Кто сыскать не может равных,
Никакой и нужды нет,
Разве век отжить спокойно В монастырской тишине.
Ты мне дочь, но я стыжуся Ныне быть твоим отцом,
Ивиню себя в том только,
Что не выучил добру.
Дочь ты матери почтенной,
Но судя со слов твоих,
Молоком питалась вредным У кормилицы дурной.
Ты грозишь в чужую землю Убежать, о дочь моя!
Кто словам дал столько воли,
Сбросил иго и стыда;
Так, он в сердце уж бесчестен,
Кто бесчестным хочет быть.
Но мне легче, чтоб из тела Грешный дух твой излетел,
Чем позор почтенной крови Видеть в дочери моей.
Я хотел сперва, чтоб братья Содержали вас, сестер;
Но теперь велю вам, дети,
Чтоб вы все меня равно После смерти поминали,
Слушайте, что вам велю:
Бедных вас я не оставлю После жалобы твоей.
Род ваш знатен, благороден,
Пол ваш немощен и слаб;
И за тем в удел Замору,
Город крепкий и большой,
Я дарю тебе, Уррака.
Честных много в нем мужей,