Kolesnikova_A_V_Filosofy_novogo_vremeni

ТОМАС ГОББС

Выдержки из произведения Т. Гоббса даны по изданию: Антология мировой философии. В 4-х т. Т. 2. М.: Мысль, 1969. Т. 2. С. 309–340

ЛЕВИАФАН, ИЛИ МАТЕРИЯ, ФОРМА И ВЛАСТЬ ГОСУДАРСТВА ЦЕРКОВНОГО И ГРАЖДАНСКОГО

ЧАСТЬ I. О ЧЕЛОВЕКЕ Глава 1. Об ощущении

Что касается человеческих мыслей, то я буду их рассматривать сначала раздельно, а затем в их связи или взаимной зависимости. Взятые

раздельно, каждая из них есть представление или призрак какого-либо качества или другой акциденции тела вне нас, называемого обычно объектом. Объект действует на глаза, уши и другие части человеческого тела и в зависимости от разнообразия своих действий производит разнообразные призраки.

Начало всех призраков есть то, что мы называем ощущением (ибо нет ни одного понятия в человеческом уме, которое не было бы порождено первоначально, целиком или частично, в органах ощущения). Всё остальное есть производное от него. […]

Причиной ощущения является внешнее тело, или объект, который давит на соответствующий каждому ощущению орган непосредственно, как это бывает при вкусе и осязании, или опосредованно, как при зрении, слухе и обонянии. Это давление, продолженное внутрь посредством нервов и других волокон и перепонок тела до мозга и сердца, вызывает здесь сопротивление, или обратное давление, или усилие сердца освободиться. Так как это усилие направлено вовне, то оно кажется нам чем-тонаходящимсяснаружи.Иэтокажущееся,илиэтотпризрак,люди называютощущением.Вотношенииглазаэтоестьощущениесветаили определённого цвета, в отношении уха – ощущение звука, в отношении ноздрей – ощущение запаха, в отношении языка и нёба – ощущение вкуса, а для всего остального тела – ощущение жары, холода, твёрдости, мягкости и других качеств, которые мы различаем при помощи чувства. Все эти так называемые чувственные качества являются лишь разнообразными движениями материи внутри вызывающего их объекта, движениями, посредством которых объект различным образом давит на наши органы. […] Таким образом, ощущение во всех случаях есть по своему происхождению лишь призрак, вызванный (как я сказал) давлением,т. е.движениемнаходящихсявненасобъектов,нанашиглаза,уши

идругие предназначенные для этого органы. […]

∙201 ∙

Глава 2. О представлении

Никто не сомневается в той истине, что вещь, находящаяся в состоянии покоя, навсегда останется в этом состоянии, если ничто другое не будет двигать её; но не так легко соглашаются с тем, что вещь, находящаяся в состоянии движения, всегда будет в движении, если ничто другое не остановит ее, хотя основание в первом и во втором случае одно и то же (а именно что ни одна вещь не может сама менять своё состояние). […]

Раз тело находится в движении, оно будет двигаться (если чтонибудь не помешает этому) вечно, и, что бы ни препятствовало этому движению, оно прекратит его не мгновенно, а лишь в определённый промежуток времени и постепенно. […]

[…]Представления спящих мы называем сновидениями. Эти последние так же (как все другие представления) были раньше целиком

ичастями в ощущении.

[…]Представление, которое вызывается в человеке (или в какомнибудь другом существе, одарённом способностью иметь представления) словами или другими произвольными знаками, есть то, что мы обычно называем пониманием, и оно обще и человеку, и животному. Ибо собака, как и многие другие животные, по привычке будет понимать зов или порицание своего хозяина. Понимание же, составляющее специфическую особенность человека, состоит в понимании не только воли другого человека, но и его идей и мыслей, поскольку последние выражены последовательным рядом имён вещей, соединённых в утверждения, отрицания и другие формы речи…

Глава 3. О последовательности или связи представлений

Под последовательностью или связью мыслей я понимаю то следование мыслей друг за другом, которое называют (в отличие от речи, выраженной словами) мысленной речью. […]

Связь мыслей, или мысленная речь, бывает двоякого рода. Перво-

го рода связь не упорядочена, не скреплена определённым намерением

ине постоянна. В ней нет захватывающей мысли, которая владела бы следующими за ней мыслями и направляла бы их к себе как к желательной и страстной цели. В таком случае мысли, как говорят, блуждают

икажутся не подходящими друг к другу, подобно тому как это бывает во сне. […] Однако и в этой беспорядочной скачке мыслей часто можно открыть определённое направление и зависимость одной мысли от другой. […]

Второго рода связь более постоянна, так как она упорядочивается каким-нибудь желанием или намерением. […] Так как цель благодаря

∙202 ∙

силе произведённого ею впечатления часто приходит на ум, то, если мыслиначинаютблуждать,ониопятьбыстроприводятсявпорядок.[…]

Глава 4. О речи

Хотякнигопечатаниеиявляетсяостроумнымизобретением,ононе имеет большого значения по сравнению с изобретением письменности. […]

Это было полезное изобретение для продления памяти о прошлом

идля взаимной связи человеческого рода, рассеянного по столь многим

иотдалённым областям земли. […] Но наиболее благородным и выгодным из всех других изобретений было изобретение речи, состоящей из имён, или названий, и их связи; при их помощи люди регистрируют свои мысли,вызываютихвпамяти,еслионибыливпрошлом,исообщаютих друг другу для взаимной пользы и общения. Без способности речи у людей не было бы ни государства, ни общества, ни договора, ни мира, так же как этого нет у львов, медведей и волков. […] Общее употребление речисостоитвтом,чтобыперевестинашумысленнуюречьвсловесную, или связь наших мыслей – в связь слов. Польза от этого двоякая.

Первая – это регистрация хода мыслей. Так как мысли имеют склонность ускользать из нашей памяти, заставляя нас, таким образом, возобновлять весь процесс их формирования заново, то ускользнувшие мысли могут быть снова вызваны в памяти при помощи тех слов, которыми они были обозначены. Первое применение имён состоит, таким образом, в том, что они служат метками для воспоминания. Вто- рое– втом,чтомногиелюди,пользующиесяоднимиитемижесловами, обозначают (при помощи их связи и порядка) друг другу свои понятия или мысли о каждой вещи, а также свои желания, опасения или другие чувства. В силу этого их применения они и называются знаками. […]

Способ, благодаря которому речь служит для запоминания последовательности причин и следствий, состоит в применении имён и их связи. Из имен некоторые суть собственные и относятся лишь к одной вещи, как, например, Пётр, Джон, этот человек, это дерево; некото-

рые же общи многим вещам, например человек, лошадь, дерево. Каждое из этих последних, хотя и является одним именем, есть имя различных, особых вещей и в отношении всех их в совокупности называется всеобщим, причём в мире нет ничего более общего, кроме имен, так как

каждая из наименованных вещей индивидуальна и единична. […] Некоторые из всеобщих имен обладают большим объёмом, дру-

гие– меньшим,причёмименабольшегообъемазаключаютвсебеимена меньшего объёма, некоторые же, кроме того, имеют одинаковый объём

∙ 203 ∙

и взаимно включают друг друга. Например, имя тело имеет более широкое значение, чем слово человек, и содержит последнее в себе, а имена человек и разумное одинакового объёма и взаимно включают друг друга.Однакоздесьследуетзаметить,чтоподименемневсегдаразумеется, как в грамматике, одно только слово, но иногда совокупность многих слов. Так, все эти слова – тот, кто в своих действиях соблюдает за-

коны своей страны, – составляют лишь одно имя, равнозначное слову справедливый. […]

Глава 5. О рассуждении и научном знании

[…]Человек превосходит всех остальных животных способностью исследовать при восприятии какой-либо вещи, каковы будут её последствия и какого эффекта он может достигнуть при её помощи. […]

Однако это человеческое превосходство связано с противоположной привилегией, а именно привилегией абсурдов, которым не подвержено ни одно живое существо, кроме человека. А из людей более всего подвержены им те, кто занимается философией. Очень верно Цицерон где-то сказал, что нет такого абсурда, которого нельзя было бы найти

вкнигах философов. Причина этого очевидна: ни один из них не начинает своих рассуждений с дефиниций, или объяснений, тех имён, которыми они пользуются; этот метод применялся лишь в геометрии, благодаря чему её заключения стали бесспорными. […]

… Способность к рассуждению не есть нечто врождённое подобно ощущению и памяти, а также не нечто приобретённое одним лишь опытом подобно благоразумию, а что она приобретается прилежанием: прежде всего, в подходящем употреблении имён, во вторых, в усвоении хорошего и правильного метода, который состоит в продвижении вперёд от элементов, каковыми являются имена, к суждениям, образованным путём соединения имён между собой, и отсюда к силлогизмам, которые суть связи одного суждения с другим, пока мы доходим до знания всех связей имён, относящихся к интересующей нас теме, именно это и на-

зывают люди научным знанием.

[…]Резюмируем. Свет человеческого ума – это вразумительные

слова, однако предварительно очищенные от всякой двусмысленности точными дефинициями. Рассуждение есть шаг, рост знания – путь, а благоденствие человеческого рода – цель. […]

Если богатый опыт есть благоразумие, то богатство знания естьмудрость. Ибо хотя мы обычно обозначаем именем мудрость и то и другое, однако римляне всегда различали между prudentia и sapientia, приписывая первое свойство опыту, а второе – знанию. […]

∙ 204 ∙

Глава 11. О различии манер

[…] Учения о праве и несправедливости постоянно оспариваются как пером, так и мечом, между тем как учения о линиях и фигурах не подлежат спору, ибо истина об этих последних не задевает интересов людей, не сталкиваясь ни с их честолюбием, ни с их выгодой или вожделениями. Я не сомневаюсь, что если бы истина, что три угла треу-

гольника равны двум углам квадрата, противоречила чьему-либо праву на власть или интересам тех, кто уже обладает властью, то, поскольку это было бы во власти тех, чьи интересы задеты этой истиной, учение геометрии было бы если не оспариваемо, то вытеснено сожжением всех книг по геометрии.

Глава 12. О религии

[…] Постоянный страх, всегда сопровождающий человеческий род, шествующий как бы во тьме благодаря незнанию причин, должен по необходимости иметь какой-нибудь объект. Вот почему, когда нельзя найти видимого объекта, люди считают виновником своего счастья или не-

счастья невидимого агента или невидимую силу. В этом смысле, может быть, следует понимать слова некоторых древних поэтов, говоривших, что боги были первоначально созданы человеческим страхом, и это в отношении богов (т. е. в отношении многобожия язычников) совершенно справедливо. Однако признание единого бога, предвечного, бесконечного и всемогущего, может быть легче выведеноиз желания людей познать причины естественных тел и их различных свойств и действий, чем из страха людей перед тем, что с ними может случиться в будущем. […]

Глава 13. О естественном состоянии человеческого рода в его отношении к счастью и бедствиям людей

Природа создала людей равными в отношении физических и умственных способностей, ибо хотя мы наблюдаем иногда, что один человек физически сильнее или умнее другого, однако если рассмотреть всё вместе, то окажется, что разница между ними не настолько велика, чтобы один человек, основываясь на ней, мог претендовать на какое-ни- будь благо для себя, на которое другой не мог бы претендовать с таким же правом. […]

Там,гденетвласти,способнойдержатьвподчинениивсех,людине испытывают никакого удовольствия (а напротив, значительную горечь) от жизни в обществе. […]

… Мы находим в природе человека три основные причины войны: во первых, соперничество; во вторых, недоверие; в третьих, жажду славы. […]

∙ 205 ∙

Отсюда очевидно, что, пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех. Ибо война есть не только сражение, или военное действие, а промежуток времени, в течение которого явно сказывается воля к борьбе путём сражения. […]

Вот почему всё, что характерно для времени войны, когда каждый являетсяврагомкаждого,характернотакжедлятоговремени,когдалюди живут без всякой другой гарантии безопасности, кроме той, которую им дают их собственная физическая сила и изобретательность. В таком состоянии нет места для трудолюбия, так как никому не гарантированы плоды его труда, и потому нет земледелия, судоходства, морской торговли, удобных зданий, нет средств движения и передвижения вещей, требующих большой силы, нет знания земной поверхности, исчисления времени, ремесла, литературы, нет общества, а, что хуже всего, есть вечный страх и постоянная опасность насильственной смерти, и жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна. […]

Однако никто из нас не обвиняет человеческую природу саму по себе. Желания и другие человеческие страсти сами по себе не являются грехом. Грехом также не могут считаться действия, проистекающие из этих страстей, до тех пор пока люди не знают закона, запрещающего эти действия; а такого закона они не могут знать до тех пор, пока он не издан, а изданным он не может быть до тех пор, пока люди не договорились насчёт того лица, которое должно его издавать. […]

Состояние войны всех против всех характеризуется также тем, что при нём ничто не может быть несправедливым. Понятия правильного

инеправильного, справедливого и несправедливого не имеют здесь ме-

ста. Там, где нет общей власти, нет закона, а там, где нет закона, нет несправедливости. […]

Указанное состояние характеризуется также отсутствием собственности, владения, отсутствием точного разграничения между моим

итвоим. Каждый человек считает своим лишь то, что он может добыть,

илишь до тех пор, пока он в состоянии удержать это.

Глава 17. О причинах, возникновении и определении государства

[…] При установлении государства люди руководятся стремлением избавитьсяотбедственногосостояниявойны,являющегося[…]необходимым следствием естественных страстей людей там, где нет видимой власти, держащей их в страхе и под угрозой наказания, принуждающей ихквыполнениюсоглашенийисоблюдениюестественныхзаконов[…].

В самом деле, естественные законы (как справедливость, беспри-

страстие, скромность, милосердие и (в общем) поведение по отноше-

∙ 206 ∙

нию к другим так, как мы желали бы, чтобы поступали по отношению к нам) сами по себе, без страха какой-нибудь силы, заставляющей их соблюдать, противоречат естественным страстям, влекущим нас к пристрастию, гордости, мести и т. п. А соглашения без меча лишь слова, которые не в силах гарантировать человеку безопасность.

Такая общая власть, которая была бы способна защищать людей от вторжения чужеземцев и от несправедливостей, причиняемых друг другу, и, таким образом, доставить им ту безопасность, при которой они могли бы кормиться от трудов рук своих и от плодов земли и жить в довольстве, может быть воздвигнута только одним путём, а именно путём сосредоточения всей власти и силы в одном человеке или в собрании людей, которое большинством голосов могло бы свести все воли граждан в единую волю. […] Это больше, чем согласие или единодушие. Это реальное единство, воплощённое в одном лице посредством соглашения, заключённого каждым человеком с каждым другим таким образом, как если бы каждый человек сказал каждому другому: я уполномочиваю этого человека или это собрание лиц и передаю ему моё право управлять собой при том условии, что ты таким же образом передашь ему своёправоисанкционируешьвсеегодействия.[…]Вэтомчеловекеили собрании лиц состоит сущность государства, которая нуждается в следующем определении: государство есть единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путём взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтёт необходимым для их мира и общей защиты.

Тот, кто является носителем этого лица, называется сувереном, и о нём говорят, что он обладает верховной властью, а всякий другой является его подданным.

Глава 31. О царстве Бога при посредстве природы

[…] Для того чтобы мы могли знать, какого рода поклонение богу диктует нам естественный разум, я начну с его атрибутов. Прежде всего очевидно, что мы должны приписать Богу существование, ибо никто не может иметь намерение воздавать почести тому, что он считает несуществующим.

Во-вторых, недостойно говорили о Боге и отрицали его существование те философы, которые утверждали, что мир или душа мира есть Бог. Ибо под Богом мы понимаем причину мира, а сказать, что мир есть Бог – значит сказать, что мир не имеет причины, т. е. что Бога нет.

∙ 207 ∙

БЕНЕДИКТ СПИНОЗА

Выдержки из произведения Б. Спинозы даны по изданию: Антология мировой философии. В 4-х т. Т. 2. М.: Мысль, 1969. С. 350–364, 381, 385–400.

ЭТИКА, ДОКАЗАННАЯ В ГЕОМЕТРИЧЕСКОМ ПОРЯДКЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ О БОГЕ Определения

1. Под причиной самого себя (causa sui) я разумею то, сущность чего заключает в себе существование, иными словами, то, чья природа может быть представляема не иначе как существующей.

2. Конечной в своём роде называется такая вещь, которая может быть ограничена другой вещью той же природы. Так, например, тело называется конечным, потому что мы всегда представляем другое тело, ещё большее. Точно так же мысль ограничивается другой мыслью. Но тело не ограничивается мыслью, и мысль не ограничивается телом.

3. Под субстанцией я разумею то, что существует само в себе и представляется само через себя, т. е. то, представление чего не нуждается в представлении другой вещи, из которого оно должно было бы образоваться.

4. Под атрибутом я разумею то, что ум представляет в субстанции как составляющее её сущность.

5. Под модусом я разумею состояние субстанции, иными словами, то, что существует в другом и представляется через это другое.

6. Под Богом я разумею существо абсолютно бесконечное, т. е. субстанцию, состоящую из бесконечно многих атрибутов, из которых каждый выражает вечную и бесконечную сущность. […]

7. Свободной называется такая вещь, которая существует по одной только необходимости своей собственной природы и определяется к действию только сама собой. Необходимой же или, лучше сказать, принуждённой называется такая, которая чем-либо иным определяется к существованию и действию по известному и определённому образу. […]

Аксиомы

1. Всё, что существует, существует или само в себе, или в чём-либо другом.

2. Что не может быть представляемо через другое, должно быть представляемо само через себя.

∙ 209 ∙

3. Из данной определённой причины необходимо вытекает действие, и, наоборот, если нет никакой определённой причины, невозможно, чтобы последовало действие.

4. Знание действия зависит от знания причины и заключает в себе последнее. […]

Те о р е м а 1. Субстанция по природе первее своих состояний.

Те о р е м а 5. В природе вещей не может быть двух или более субстанций одной и той же природы, иными словами, с одним и тем же атрибутом. […]

Те о р е м а 6. Одна субстанция не может производиться другой субстанцией. […]

Королларий. Отсюда следует, что субстанция чем-либо иным про-

изводиться не может. […]

Те о р е м а 7. Природе субстанции присуще существование. […]

Те о р е м а 8. Всякая субстанция необходимо бесконечна. […]

Те о р е м а11. Бог,илисубстанция,состоящаяизбесконечномногих атрибутов, из которых каждый выражает вечную и бесконечную сущность, необходимо существует. […]

Те о р е м а 13. Субстанция абсолютно бесконечная неделима. […]

Те о р е м а 14. Кроме бога, никакая субстанция не может ни существовать, ни быть представляема. […]

Те о р е м а 15. Всё, что только существует, существует в Боге,

ибез Бога ничто не может ни существовать, ни быть представляемо.

[…]

Схолия. Есть люди, которые воображают, будто Бог подобно че-

ловеку состоит из тела и души и подвержен страстям. Но уже из доказанного ясно, как далеки они от познания истинного Бога. […] Ибо все,которыекаким-либообразомразмышлялиобожественнойприроде, отрицают телесность Бога. […]

Те о р е м а 17. Бог действует единственно по законам своей природы и без чьего-либо принуждения.

Те о р е м а 18. Бог есть имманентная причина всех вещей, а не действующая извне. […]

Те о р е м а 19. Бог, иными словами, все атрибуты Бога – вечны.

[…]

Теорема20. СуществованиеБогаисущностьего– одноитоже.

Те о р е м а 24. Сущность вещей, произведенных Богом, не заключает в себе существования. […]

Те о р е м а 25. Бог составляет производящую причину не только существования вещей, но и сущности их. […]

∙210 ∙