- •Глава 1. Особенности научного познания и его роль в современной цивилизации
- •Наука в техногенном мире
- •Глобальные кризисы и проблема ценности научно-технического прогресса
- •Специфика научного познания
- •Главные отличительные признаки науки
- •Научное и обыденное познание
- •Глава 2. Генезис научного познания
- •Состояние «преднауки» и развитая наука
- •Духовная революция Античности. Философия и наука
- •Идея экспериментального естествознания
- •Глава 3. Эволюция подходов к анализу науки
- •Карл Поппер и проблема демаркации
- •Концепция исследовательских программ И.Лакатоса
- •Нормальная наука Т.Куна
- •Концепция неявного знания М. Полани и многообразие научных традиций
- •Трудности и проблемы
- •Глава 4. Строение науки как традиции
- •На что похожа наука
- •Понятие куматоида
- •Социальные куматоиды и социальные эстафеты
- •Типы и связи научных программ
- •Наука и социальная память
- •Исследовательские и коллекторские программы
- •Эстафетная модель науки
- •Пути формирования науки
- •Конфликт программ и понятие модели
- •Глава 5. Новации и их механизмы
- •Типы новаций в развитии науки
- •Разнообразие новаций и их относительный характер
- •Новые методы и новые миры
- •Незнание и неведение
- •Что такое открытие?
- •Традиции и новации
- •Концепция «пришельцев»
- •Явление монтажа
- •Традиции и побочные результаты исследования
- •Движение с пересадками
- •Метафорические программы и взаимодействие наук
- •Проблема стационарности социальных эстафет
- •Глава 6. Традиции и феномен знания
- •«Третий мир» Карла Поппера
- •Знание как механизм социальной памяти
- •Строение знания и его содержание
- •Понятие репрезентатора
- •Описания и предписания
- •Репрезентация в художественном мышлении
- •Глава 7. Наука как система с рефлексией
- •Понятие рефлексирующей системы
- •Что такое научная рефлексия?
- •Сократический диалог и рефлексия
- •Аналогии с естествознанием
- •Парадоксы рефлексии и проблемаисследовательской позиции
- •Рефлексия и деятельность
- •Рефлексивная симметрия и связи научных дисциплин
- •Эпизод в становлении палеогеографии
- •Рефлексивная симметрия
- •Рефлексивная симметрия и симметрия знания
- •Предмет-предметные и программно-предметные дисциплинарные комплексы
- •Объектно-инструментальные дисциплинарные комплексы
- •История науки и кумулятивизм
- •Глава 8. Эмпирический и теоретический уровни научного исследования
- •Понятия эмпирического и теоретического(основные признаки)
- •Структура эмпирического исследования
- •Эксперименты и данные наблюдения
- •Систематические и случайные наблюдения
- •Процедуры перехода к эмпирическим зависимостям и фактам
- •Структура теоретического исследования
- •Теоретические модели в структуре теории
- •Особенности функционирования теорий. Математический аппарати его интерпретация
- •Основания науки
- •Идеалы и нормы исследовательской деятельности
- •Научная картина мира
- •Философские основания науки
- •Глава 9. Динамика научного познания
- •Взаимодействие научной картины мира и опыта
- •Картина мира и опытные факты на этапе становления научной дисциплины
- •Научная картина мира как регулятор эмпирического поиска в развитой науке
- •Формирование частных теоретических схем и законов
- •Процедуры конструктивного обоснования теоретических схем
- •Логика открытия и логика оправдания гипотезы
- •Логика построения развитых теорий в классической физике
- •Особенности формирования научной гипотезы
- •Парадигмальные образцы решения задач
- •Особенности построения развитых, математизированных теорий в современной науке
- •Применение метода математической гипотезы
- •Особенности интерпретации математического аппарата
- •Глава 10. Научные революции и смена типов научной рациональности
- •Феномен научных революций
- •Что такое научная революция?
- •Научная революция как выбор новых стратегий исследования
- •Глобальные научные революции: от классической к постнеклассической науке
- •Исторические типы научной рациональности
- •Глава 11. Предмет философии техники
- •Что такое философия техники?
- •Что такое техника?
- •Техника в исторической ретроспективе
- •Как в технике формировалось рациональное обобщение?
- •Проблема соотношения науки и техники
- •Линейная модель
- •Эволюционная модель
- •Техника науки и технические науки
- •Специфика естественных и технических наук
- •Технические науки и прикладное естествознание
- •Технические и естественные науки – равноправные партнёры
- •Фундаментальные и прикладные исследования в технических науках
- •Глава 12. Физическая теория и техническая теория. генезис классических технических наук
- •Структура технической теории
- •Теоретические схемы и абстрактные объекты технической теории
- •Эмпирическое и теоретическое в технической теории
- •Функционирование технической теории
- •Анализ и синтез схем
- •Аппроксимация теоретического описания технической системы
- •Формирование и развитие технической теории
- •Основные фазы формирования технической теории
- •Эволюционное и революционное развитие технической теории
- •Глава 13. Современный этап развития инженерной деятельности и проектированияи необходимость социальной оценки техники
- •Классическая инженерная деятельность
- •Становление инженерной профессии
- •Изобретательская деятельность
- •Инженерные исследования
- •Проектирование
- •Системотехническая деятельность
- •Этапы разработки системы
- •Фазы и операции системотехнической деятельности
- •Кооперация работ и специалистов в системотехнике
- •Социотехническое проектирование
- •Техническое изделие в социальном контексте
- •Новые виды и новые проблемы проектирования
- •Проблема оценки социальных, экологических и других последствий техники
- •Цели современной инженерной деятельности и её последствия
- •Оценка современного научно-технического прогресса: конструктивные решения
Явление монтажа
Но явление монтажа возможно и в чистом виде, т. е. без каких– либо миграционных процессов, без перехода исследователя из одной области науки в другую. Как правило, в поле зрения учёного имеется большое количество методов, большое количество образцов исследовательской деятельности, и он имеет возможность их выбирать и различным образом комбинировать. Большинство реально используемых методик несут на себе следы такой монтажной работы. Можно показать, что они представляют собой комбинацию из более элементарных методов, которые встречаются повсеместно и в самых разнообразных ситуациях.
Проиллюстрируем это на примере двух экспериментов, взятых из разных областей знания. Первый описан в широко известном курсе общей физики Р. В. Поля. Допустим, что мы поставили килограммовую гирю на толстый дубовый стол, нас интересует, деформируется стол при этом или нет. Р. В. Поль предлагает следующий экспериментальный метод. На столе установлены два зеркала, на одно из которых направляется световой пучок. Пробегая между зеркалами, он отбрасывается на стену и даёт на ней изображение источника света. На стене нанесены деления, чтобы следить за перемещением светового указателя. Всякий прогиб крышки стола наклоняет зеркала, что вызывает смещение указателя относительно шкалы. Благодаря большой длине «светового рычага» (около 20 метров) чувствительность установки очень велика.
Сравним этот эксперимент с другим, который предлагает К. А. Тимирязев для наблюдения за ростом растений. Говоря точнее, Тимирязева интересует влияние света на скорость роста. Через блок перекинута шелковинка, на одном конце которой привязана гирька, а на другом – маленький крючок из тонкой проволоки. Крючком подхватывают верхушку стебля, а на блоке устанавливают зеркальце. Пучок света, падая на зеркальце, отбрасывается на стену, на которой нанесена шкала. Если стебель растёт, зеркальце поворачивается вместе с блоком, и световой указатель смещается относительно шкалы.
Не трудно видеть, что эти эксперименты похожи друг на друга, хотя и реализованы в разных конкретных ситуациях, при изучении разных явлений. Если отвлечься от специфики изучаемого материала, то они отличаются друг от друга только несущественными техническими деталями. Но технические детали нас вообще не должны здесь интересовать. Покажем, что оба эксперимента смонтированы из деталей, которые, вообще говоря, независимы друг от друга и встречаются в совсем иных комбинациях.
Во-первых, в обоих случаях речь идёт о зависимости явлений. Нас интересует, вызывает ли гиря, положенная на стол, его деформацию или влияет ли освещение на рост растения. Это обуславливает общую схему обоих экспериментов, состоящую в том, что мы, изменяя одни компоненты ситуации, фиксируем состояние других: растение либо освещается, либо нет; гиря либо кладётся на стол, либо с него снимается. Это настолько часто встречающийся приём, что на него даже легко не обратить внимание. Второй компонент – «световой рычаг». Он вовсе не обязательно связан с первым. Можно, например, исследовать не зависимость роста от освещения, а поставить задачу измерить скорость роста. К. А. Тимирязев показывает, что эксперимент может быть смонтирован и иначе. Можно, например, заменить световой указатель длинной лёгкой стрелкой. Прибор будет, разумеется, менее чувствительным, но в принципе он пригоден для решения тех же задач.
Но в приведённых экспериментах есть и ещё один элемент, который очень часто присутствует в различных научных исследованиях. Этот элемент – постановка меток. Нам необходимо пометить положение светового указателя на стене, ибо в противном случае мы можем не заметить никаких изменений. В данном случае метка позволяет идентифицировать место, но с аналогичной целью можно метить и другие объекты. При этом будет меняться техника реализации метода, но не сам метод. Вот несколько примеров метода меток из разных областей знания: кольцевание птиц с целью наблюдения за их перелётом, мечение муравьёв в муравейнике с целью проследить судьбу отдельного муравья, бутылки с записками в океане для составления карты морских течений, ионизация объёма газа в трубе с целью измерения скорости потока, широко известный метод меченых атомов. Не следует, вероятно, думать, что все эти методы построены по образцу друг друга, но все они имеют один общий корень в истории Культуры: уже первобытный охотник, заламывая ветку, чтобы отметить свой путь, пользовался этим методом.
Традиции и побочные результаты исследования
Как уже отмечалось, в сферу неведения мы проникаем непреднамеренно, т. е. побочным образом. Это значит, что, желая одного, исследователь получает нечто другое, чего он никак не мог ожидать. А всегда ли мы замечаем такие побочные результаты наших действий, всегда ли мы способны их выделить и зафиксировать? Какие факторы при этом играют решающую роль?
Вот как Луиджи Гальвани описывает своё открытие, сыгравшее огромную роль в развитии учения об электричестве: «Я разрезал и препарировал лягушку и, имея в виду совершенно другое, поместил её на стол, на котором находилась электрическая машина, при полном разобщении от кондуктора последней и на довольно большом расстоянии от него. Когда один из моих помощников остриём скальпеля случайно очень легко коснулся внутренних бедренных нервов этой лягушки, то немедленно все мышцы конечностей начали так сокращаться, что казались впавшими в сильнейшие тонические судороги. Другой же из них, который помогал нам в опытах по электричеству, заметил, как ему казалось, что это удаётся тогда, когда из кондуктора машины извлекается искра. Удивлённый новым явлением, он тотчас же обратил на него моё внимание, хотя я замышлял совсем другое и был поглощён своими мыслями. Тогда я зажёгся невероятным усердием и страстным желанием исследовать это явление и вынести на свет то, что было в нем скрытого».
Вильгельм Оствальд в своей «Истории электрохимии» комментирует это описание следующим образом: "Перед нами здесь типичная история случайного открытия. Исследователь занят совсем другими вещами, но среди условий его работы оказывается налицо, между прочим, такие условия, которые вызывают новые явления. Случайности этого рода встречаются гораздо чаще, чем об этом может поведать нам история, ибо в большинстве случаев такие явления или вовсе не замечаются, или если и замечаются, то не подвергаются научному исследованию. Поэтому, кроме случайности здесь существенно важно ещё «до невероятности страстное желание» исследовать новый факт. Вот такое-то желание очень часто отсутствует, потому ли, что первоначальная задача, поставленная себе исследователем, поглощает весь его интерес, так что все новое служит лишь помехой, с устранением коей все дело и кончается, или потому, что исследователь создаёт себе временное «объяснение», удовлетворяющее до известной степени его пытливость".
В этом комментарии обращают на себя внимание следующие два обстоятельства: вопервых, Оствальд склонен сводить успех в подобных условиях к чисто психологическим особенностям учёного, к его «до невероятности страстному желанию» исследовать новый факт, во-вторых, с его точки зрения, это желание исчезает, если новое явление удаётся сравнительно легко объяснить. А если не удаётся? Этого вопроса Оствальд специально не ставит, но фактически на него отвечает в своём последующем анализе.
«Самое интересное во всей этой истории, – пишет он, – то, что у Гальвани не было вовсе основания приходить в столь большое волнение. Что электрические разряды вызывают сокращения мышц, было известно уже и раньше. В такой же мере было известно, что электрический разряд вызывает близ себя электрические процессы и в таких проводниках, которые с первичной цепью вовсе не связаны; явление это называлось „обратным ударом“ разряда. Если бы Гальвани обладал всеми научными познаниями своего времени, ему не трудно было бы создать себе целую теорию по поводу наблюдаемого им явления, так что
пытливость его могла бы быть вполне удовлетворена».
Может показаться, что мы приходим к довольно тривиальному результату: исследователь обращает внимание на те явления, которые он не может пока объяснить. А зачем обращать внимание на то, что давно понятно? Но, во-первых, уже это означает, что случайные открытия существенно обусловлены не только теми традициями, в рамках которых имел место неожиданный эффект, но и всей совокупностью традиций эпохи или по крайней мере данной науки. А, во-вторых, дело не просто в трудностях объяснения. Явление должно обратить на себя внимание, оно должно потребовать объяснения, а для этого оно должно не укладываться в существующие представления, должно противоречить им. Одно дело, просто встретить незнакомого человека (мало ли мы их встречаем!), другое, – встретить его там, где мы ожидали только близких друзей.
В целом возникает следующая картина. В рамках некоторой достаточно традиционной работы типа препарирования лягушки, мы отмечаем новый и неожиданный эффект. Дело не в том, что эффектов подобного рода не было до сих пор, и не в том, что наряду с отмеченным, не было каких-то других эффектов. Короче, дело не в характере объективной ситуации. Все определяется всеми другими традициями, той нормативной средой, в которой мы работаем. Именно эта среда выделяет случайный эффект, не принимая его в качестве чего-то обычного.
Нельзя не сказать в этой связи несколько слов о «невежестве» Гальвани, которое отмечает Оствальд. «К счастью для науки, – пишет он, продолжая уже приведённые выше рассуждения, – познания его не были столь широки» Но ведь Гальвани не был физиком, он был биологом и практикующим врачом, в Болонском университете он занимал первоначально кафедру практической анатомии, а позднее – кафедру гинекологии и акушерства. В свете этого Гальвани можно считать своеобразным «пришельцем», но в физику он приносит не новые программы, а способность удивляться тому, что физиков уже не удивляет.
Примером аналогичной фиксации побочного результата может служить открытие Д. И. Ивановского. Изучая мозаичную болезнь табака и используя традиционный для того времени метод фильтрования, Ивановский получает совершенно неожиданный результат: метод не срабатывает, тщательно отфильтрованный сок больного растения сохраняет свои заразные свойства. Этого нельзя не заметить, ибо это противоречит традиции. «Случай свободного прохождения заразного начала через бактериальные фильтры – пишет Ивановский, представлялся совершенно исключительным в микробиологии». Ивановский настолько поражён, что предполагает первоначально, что фильтруется не сам возбудитель, а яд, растворенный в соке больного растения. Перед нами типичный случай побочного эффекта. Однако выделение и закрепление этого эффекта происходит в той же традиции, видоизменяя, разумеется, её функции: метод фильтрования становится теперь методом обнаружения «фильтрующихся вирусов».