6. F.W. De Klerk -Nelson Mandela, 1990

Кавказская дилемма Шотландии

("Moscow News", Россия)

Scotland’s Caucasus dilemma

by Nathan Gray

Шотландцы, как и горцы российского Северного Кавказа, известны как люди суровые и свободолюбивые. В прошлом, как Шотландия, так и Северный Кавказ (особенно Чечня) неоднократно вели войны за независимость со своими большими соседями.

Однако, если на Кавказе проблемы по-прежнему зачастую решают с помощью насилия, то в Шотландии вопросы расширения автономии уже не первое десятилетие регулируются более мирными путями. В последнее время в ней остро встал вопрос о независимости, который должен быть решен на референдуме.

Алекс Салмонд (Alex Salmond), действующий премьер-министр Шотландии, возглавляет Шотландскую национальную партию (ШНП), не один десяток лет боровшуюся за независимость от Британии. Однако теперь он, как и лидер Чечни Рамзан Кадров – фигура намного более спорная, - судя по всему, думает, что внутри большой страны лучше, чем снаружи. 

У Салмонда и Кадырова есть одна общая черта: они оба – бывшие ярые сепаратисты, которые, придя к власти, научились мириться с отсутствием независимости и добиваться с помощью компромиссов наилучших условий для своих стран, входящих в состав других держав.

Scots, like the mountain peoples of Russia’s North Caucasus, are known for being a rugged, independentminded lot.Historically, both Scotland and the North Caucasus (particularly Chechnya) have fought several wars with their bigger neighbors for independence.

But while in the Caucasus matters are still often settled with violence, in Scotland questions of greater autonomy have for centuries been decided by more peaceful means. Recently, momentum has been building behind a push for independence, which is going to be decided by a referendum.

Alex Salmond, Scotland’s current first minister, is leader of the Scottish National Party, which has campaigned for independence from Britain for decades. But now he, like Chechnya’s more controversial leader, Ramzan Kadyrov, may be finding that it’s better to work within the larger nation than outside it.

The two leaders do have something in common: they are both former ardent secessionists who, once in power, are learning to deal with the reality of being part of a bigger country – and trying to get the best deal for their smaller nation by compromise.

Парламент в Эдинбурге, созданный в рамках мер 1997 года по деволюции, начал работу в 1999 году. Шотландское правительство контролирует вопросы здравоохранения, образования и поддержания правопорядка, в то время как британское правительство сохраняет контроль над такими областями, как экономика, оборона и внешняя политика.

С тех пор, как ШНП пришла к власти, в Шотландии нарастает стремление пересмотреть установленные в 1997 году условия. Салмонд намерен провести референдум в 2014 году, однако пока неясно, какие вопросы будут на нем задаваться.

Салмонд предпочел бы, чтобы вариантов выбора было три: статус–кво с условиями 1997 года, «максимальная деволюция» с полным контролем над налогообложением и расходами или полная независимость. Критики считают, что в таком случае результат референдума будет неоднозначным, и требуют четко сформулированного вопроса с ответами «да» и «нет». Однако опросы общественного мнения показывают, что, наряду с поддержкой полной независимости, хоть и весьма умеренной, идея большей свободы и самостоятельной ответственности за привлечение средств на социальные программы обществу нравится. 

The parliament in Edinburgh began in 1999, as part of a devolution settlement from 1997. The Scottish government has control over affairs such as law enforcement, health, and education, while the British government retains control over such areas as the economy, defense, and foreign policy.

Since the SNP came to power, momentum has been building for a reassessment of the 1997 settlement. Salmond is calling for a referendum in 2014, but controversy exists over what it will ask.

Salmond would prefer three questions: whether the voter would prefer the status quo, according to the 1997 settlement; maximum devolution, or “devo max,” which would grant full taxing and spending powers; or full independence. Critics see the threequestion referendum as ambiguous, and demand a clear-cut yes-or-no question. Surveys are indicating, however, that while there is lukewarm support for outright independence, greater freedom and responsibility to raise revenue for social programs appeal to the public.

Перед сторонниками полной независимости Шотландии стоит примерно та же проблема, что и перед чеченскими повстанцами - как сможет экономически выжить маленькая страна, особенно с учетом глобального экономического кризиса?

Националисты из партии Салмонда, взявшие на себя cсоциальные обязательства перед шотландским народом, могут потерять свою популярность, если им придется полагаться только на собственные силы, вводить жесткие меры по экономии и сокращать расходы. О необходимости финансировать независимую оборонную и внешнюю политику можно не говорить. 

Сейчас, когда в Лондоне консерваторы сокращают социальные расходы, а более либеральные шотландцы рассматривают свой парламент, как страховку от повторения тэтчеровских 1980-х, националисты, возможно, не захотят торопиться с лишними обещаниями.

В результате, Салмонд вполне может - подобно Кадырову - решить, что вариант с максимальной автономией внутри «Соединенного» Королевства и субсидиями выгоднее для его народа, чем неприветливые реалии полной независимости.

The problem facing those who favor full independence for Scotland is like that facing Chechen insurgents: How would their small nation survive economically – particularly given the global economic crisis?

Salmond’s nationalists, who have supported the social spending commitments to the Scottish people, may lose their popularity if they were to go it alone and had to implement a tough program of austerity and cuts. And that’s without having to manage Scotland’s independent defense and foreign policy.

At a time when the Conservatives in London are slashing public services, and more liberal Scots are seeing their parliament as a cushion against a repeat of the Thatcherite 1980s, the nationalists may not want to be too rash in making promises.

And like Kadyrov in Chechnya, Salmond may find that maximum autonomy within the “United” Kingdom (and the subsidies that offers) gives his people more than the chilly prospect of total independence.