Одно из многих

Педагоги входят в класс, и я представляю им небольшой «симфонический оркестр», который исполняет музыкальную сюиту. Потом мы обсуждаем зачин урока.

— Мне кажется, зачин интересен, необычен.

— Это очень сложная форма тренинга. Дирижер был не­брежен, и мы не могли «играть» согласованно.

— Воображаемый оркестр напоминает упражнение «песня под дирижера».

— По-моему, зачин не удался. Обстоятельство надуманное, работа с воображаемыми инструментами приблизительная. Воображаемые инструменты, воображаемые ноты,— все это провоцировало неправду.

— Комментарии мешали дирижеру. Говорить и дирижиро­вать одновременно — это ложная ситуация.

— Мне кажется, что возможен такой зачин. Мне было не­трудно держать воображаемый контрабас, но дирижер музы­кально нас не объединял.

Педагог подытожил:

— По-моему, замысел зачина давал все возможности пол­ноценного, грамотного тренинга, но они не использованы. Оркестр воображаемых инструментов возможен, но вообра­жаемые ноты не нужны. Эта ошибка принудила и дирижера, и всех к изображению.

Тренинг. Первое задание: вспомнить дорогу в г. Пушкин. Потом проводили наблюдения за объектом в полукруге и ис­полняли песню под дирижера.

Новые упражнения. Передача «импульсов». Суть упражне­ния в том, что один из полукруга наблюдает, как передается толчок от одного студента к другому. Передать надо незамет­но, а наблюдающий должен уловить момент передачи. Если толчок пойман, то наблюдает другой, тот, который не сумел передать «импульс» незаметно.

«Эстафета». В этом упражнении по заданному ритму с хлопком надо дать руку соседу слева и взять за руку соседа справа. Это упражнение варьируется по ритмам.

Упражнение «шарманка» — хлопками надо «спеть» песню, передавая хлопок соседу.

«Машинка» — текст: «Что отдал, то твое, что спрятал, то пропало»,— Шота Руставели.

Тренинг закончили бесшумными перестройками полукруга под заданный счет — «чистая перемена» (так называется в те­атре пауза, -когда переставляется декорация) и упражнениями «зеркало», «режиссер и актер», «интересный факт» с мячом в позиции «я — диктор». Затем из полукруга совершили пере­ход в просмотровую позицию со стулом (грузом) «через ру­чей», «через лед» для просмотра домашних заданий. Почти дословно записал, что говорили нам сегодня. «Любое упражнение, даже из серии настроечных, может быть через определенные предлагаемые обстоятельства на­правлено на комплексный тренинг, когда тренируется вся сумма элементов органического процесса в условиях сцени­ческого вымысла «если бы».

Упражнения тренинга дают необходимый результат, если не нарушаются условия. Это как обязательный режим для больного. Рекомендации врача пойдут на пользу, если соблю­дается режим. А у нас есть тенденция упрощать, облегчать условия упражнения. У нас, как и в музыкальном и балетном воспитании, рабочие тренировочные нагрузки и даже перена­пряжение необходимы. После того как выработаются привыч­ки (условный рефлекс), они дают свободу в овладении элемен­тами мастерства.

Несколько замечаний по показанным этюдам.

В этюдах никого не надо играть, действуйте по условию: «что, если бы это происходило со мной» в предлагаемой обста­новке, которая должна быть оправдана и в которую надо верить непрерывно и безусловно. Среда (где происходит дей­ствие) тоже предлагаемые обстоятельства.

Чтение в этюде (письма, телеграммы, книги, приказа, нот и т. д.) должно быть настоящим, т. е. надо брать книгу, письмо и читать. Иначе создается ложь — я делаю вид, что читаю. Ведь в жизни чтение сопровождает внутренний текст. Давайте проверим».

Вчерашний командир дня читает дневник прошлого заня­тия. Он соглашается, что во время чтения у него еще был и внутренний текст, который возникал в зависимости от кар­тин — «киноленты внутреннего видения».

«О воображаемом партнере в этюде. Живой партнер влияет на мое поведение, возникает общение, связь, зависимость от него. Воображаемый партнер создает фальшь.

В этюде есть событие, а значит, есть и цель поведения — чего я добиваюсь, к чему стремлюсь? Эту цель и событие я знаю до того, как начал играть этюд, но по ходу этюда все должно происходить сиюминутно, заново, как в первый раз. В этом-то и заключена суть импровизационного самочувствия. Как же репетировать этюд для показа, не заучивая пове­дение, оценки, как не утратить свежесть? Вопрос в том, что 72мы репетируем, что повторяем. В репетиции обычно мы ищем путь, логику поведения в данном событии. Нельзя фиксиро­вать, заучивать средства (как) достижения цели, необходимо только вскрыть причины — что, зачем и почему? Репетируя этюд, мы накапливаем знания предлагаемых обстоятельств, пробуем (не заучиваем) оценки, обнаруживаем препятствия и ищем способ их преодоления. Показывая этюд в классе, мы как бы заново проходим путь, проложенный на репетиции.

На прошлом занятии было предложено в домашнюю работу над этюдом, кроме непосредственного партнера, взять наблю­дателя за работой — куратора. Это очень полезная форма и для авторов этюда, и для наблюдающего. Но в любом деле важно соблюсти правила. Куратор не должен выполнять роль режиссера-постановщика, он «зеркало», отражающее, т. е. подмечающее ошибки товарища. В репетиции я как бы через куратора вижу свои ошибки и стараюсь их преодолеть. Мно­гие этюды, показанные сегодня, выглядят, как маленькие постановки. Очевидно, кураторы неверно поняли свою задачу. Может быть, они преждевременно введены нами, и потому отменим их до лучших времен».