Глава 11. Страх.

— Все! — чья-то назойливая тень заслонила солнце, и Гарри недовольно поморщился, открывая глаза. — На сегодня я свободен, как бесхозная сова.

На фоне неба четко вырисовывался высокий стройный силуэт. Волосы, разметавшиеся от быстрого бега, подсвеченные яркими лучами, словно нимб. А он действительно похож на ангела, рассеянно подумал Гарри.

— Отмучался? — спросил он, заслоняя рукой лицо.

— С Трансфигурацией — да, — Малфой сделал неопределенный жест. — Как прошли Заклинания?

Гарри пожал плечами.

— Прошли, и Мерлин с ними. Если ты не заметил, ты мешаешь мне отсыпаться.

— Нормальные люди спят у себя в комнате, Поттер, — Драко расстелил на траве мантию и вытянулся рядом с Гарри, опираясь на локти. — Только гриффиндорцы могут валяться у озера в надежде, что их сон никто не потревожит.

— В комнате ты бы мне точно не дал поспать, — хмыкнул тот, закрывая глаза.

— Поттер, спать надо по ночам, — наставительно сказал Драко.

— По ночам я читаю учебники.

Драко усмехнулся и, сорвав травинку, стал вертеть ее в пальцах.

— И зачем я тебя послушал? — спросил он. — Жил бы сейчас — и горя не знал. Нет же, приспичило зачем-то диплом получить…

— Малфой, мы и так нарываемся, — не открывая глаз, сказал Гарри. — Хочешь, чтобы тебя из школы выперли?

— Кстати, заметь, выперли бы именно меня. Тебе-то как раз здесь позволено что угодно, если ты еще не понял.

— Ну и что? Я все равно не остался бы в Хогвартсе без тебя.

— Значит, мы просто уехали бы раньше.

— Не торопись умереть, Малфой, ты же слизеринец, — пробормотал Гарри. — Успеешь еще… и умереть, и уехать. Осталось-то — всего ничего.

— Это твое «ничего» было бы более приятным, если бы не нужно было сдавать экзамены.

— Мне, между прочим, их тоже сдавать приходится, — Гарри повернул к нему голову и приоткрыл один глаз. — И, в отличие от тебя, я не обладаю ни талантом зельевара, ни способностями к превращениям, ни фотографической памятью, чтобы запоминать лекции.

— С чего ты взял, что у меня фотографическая память? — голос Драко чуть дрогнул.

— Наблюдал, — хмыкнул Гарри. — Подскажи мне, Малфой, это у тебя с детства или…

— Или, — хмуро ответил Драко, отворачиваясь. — Чем дальше, тем сильнее проявляется.

— С каких пор?

— С недавних. Я сам удивился, когда понял, что любой текст могу по памяти с одного прочтения цитировать.

Гарри помолчал, кусая губы.

— Еще есть какие-нибудь… перемены? — негромко спросил он.

— Ты же за мной наблюдаешь, — буркнул Драко.

— А я рассеянный, — возразил Гарри. — Могу кучу важных вещей не заметить.

— Поттер, — Драко вздохнул. — Давай с другого края начнем. В тебе самом что-то новое… есть?

Гарри пожал плечами.

— Есть, — он перевел взгляд в небо, следя за парящей над Запретным Лесом птицей. — Меня никто не слышит, когда я сзади подхожу.

— «Кошачья походка», — кивнул Драко. — Про это я и раньше знал.

— Что с нами происходит, Малфой? — тихо, с каким-то странным отчаянием спросил Гарри.

Драко помолчал, подбирая слова.

— Тебя это пугает? — прошептал он, наконец. — Да?

— Я просто не понимаю… что это. И почему.

— Поттер, помнишь… Еще когда мы собирались в Малфой-Менор, я предупреждал тебя… что нам нельзя…

— Помню, — выдохнул Гарри, закрывая глаза. — Это оно? Ты уверен?

— Не знаю, — Драко перевернулся на бок и подпер голову рукой. — Наверное. Все равно это должно было начаться… когда-нибудь.

— Черт… — Гарри снова прикрыл лицо руками. — Сколько еще, как ты думаешь?

— Осталось? Понятия не имею, — Драко пристально смотрел на гриффиндорца. — Поттер, ты жалеешь, что…

— Нет! — Гарри приподнялся на локтях, отвечая возмущенным взглядом. — Нет, что ты! Никогда…

Выражение глаз Драко чуть смягчилось, напряжение и тревога ушли глубже, на самое дно. Но не исчезли. Они никогда не исчезали.

— Я просто хочу разобраться, — добавил Гарри. — Понять, чего ожидать дальше. И вообще… почему, в итоге, это должно привести к смерти? Как это будет, Малфой? Просто крыша съезжать начнет?

— Начнет… — пробормотал Драко и усмехнулся. — Поттер, я слышу голоса, которые доносит ветер. Я слышу запахи кухни, лежа в собственной спальне, и знаю, что подадут на завтрак. Я различаю людей по отзвукам их мыслей. Я ненавижу скопления народа, потому что от гула и скрежета их извилин можно оглохнуть.

Он вздохнул.

— Сегодня я засомневался, правильно ли ответил на вопрос, и просто вычитал нужный ответ из головы МакГонагалл. И, знаешь, мне показалось, что, если бы я покопался там подольше, я бы тоже смог научиться превращаться в кота. Поттер, я схожу с ума, наверное.

— Тебе снятся кошмары? — спросил Гарри, глядя на него.

— Нет, — покачал головой Драко. — Ты же знаешь, что нет. Ты бы почувствовал.

— Что, вообще? За все это время ни разу?

— Ни разу, Поттер. Как и тебе. За исключением того случая…

— Малфой, это другое, — раздраженно бросил Гарри. — Я тебе сколько раз говорил. Огня там не было. Просто обычный сон.

— Мне не показалось, что он был обычный, — тихо возразил Драко.

Гарри вздохнул.

— Это просто сон, — повторил он, отводя глаза. — Стихийных кошмаров я не видел уже давно. Хотя они, вроде, должны быть, у нас обоих. И должны, по идее, усиливаться — вместе со всем остальным.

— Должны, — кивнул Драко. — Только у меня их точно нет. Может, это ты их блокируешь?

— Разве что — не нарочно, — задумчиво проговорил Гарри. — Я, кстати, тоже людей различаю. Только не по звукам, а по теплу. Ощущения от тел… разные.

— Ни черта себе, — хмыкнул Драко. — Нет, звуки легче.

— Для тебя. Я от этой какофонии уже бы с ума сошел…

— Кстати, — внезапно вспомнил Драко. — Меня Снейп к себе вызвал. У тебя, случайно, нет предположений, что ему от меня вдруг понадобилось?

Гарри дернулся, оборачиваясь к нему.

— А что тебе передали?

— Просто, что он хочет меня видеть. Сегодня. Какой-то третьекурсник из Равенкло утром сообщил.

Гарри молчал, кусая губы.

— Не дергайся, — поморщился Драко. — Я от тебя сам нервничать начинаю.

— Знаю я, что ему надо, — с горечью сказал Гарри, снова откидываясь на спину. — Я, Малфой, вчера с Дамблдором беседу имел. Наконец-то. Так что с сегодняшнего дня должны были начаться делегации… в нашу сторону.

— Сказал ему, что уходишь?

— Да, — кивнул Гарри. — Я, в общем, и не рассчитывал, что он поймет… Но он совсем взбесился.

— И что? — осторожно спросил Драко.

— И ничего, — отрезал Гарри. — Мы немного в ссоре теперь. Но из Ордена я все равно ухожу. Сказал ему, что мои отношения с Волан-де-Мортом — это мои отношения, и что сейчас я близок к тому, чтобы поставить их идеалы добра на одну метлу с идеалами Темного Лорда. Что я уже не вижу разницы между ними. А он мне ответил… ну, ты понимаешь, что он мог мне ответить. Что мои родители отдали за меня жизнь, а я веду себя, как избалованный ребенок, и все в таком духе…

— Поттер…

— В общем, все свелось к тому, что у меня проблемы с психикой.

— Ну, в некотором смысле это так и есть, нет?

— Разве? Здесь неприменима человеческая точка зрения. Я давно уже не человек, не стоит судить обо мне… по их меркам.

Драко тяжело вздохнул и перевернулся на спину.

— Если превращение в стихийного мага можно было бы обратить, Дамблдор уже бы это сделал, — сказал он сквозь зубы. — Чего бы это ему ни стоило. Даже если пришлось бы положить ради этого весь Орден Феникса. Поттер, они все равно не оставят тебя в покое.

— Знаю, — прошептал Гарри. — Я уверен, Снейп именно это и попытается сейчас сделать. Он ближе всех к тебе, значит, его и будут использовать… чтобы надавить на тебя. А кто-то другой попытается надавить на меня. Малфой, они просто будут изо всех сил нас растаскивать. В разные стороны.

— Да? — Драко хищно усмехнулся. — Тогда пойду я, пожалуй, действительно — пообщаюсь со Снейпом. Очень хочется посмотреть, как он попробует этого добиться.

От Гарри полыхнуло тихой, тоскливой беспомощностью. Драко сел, глядя ему в глаза.

— Поттер, — негромко сказал он. — Это же просто смешно. Улыбнись немедленно.

Беспомощность сменилась упрямым отчаянием.

— Сделаем это красиво, Поттер, — Драко сжал его пальцы. — Во мне умирает эстет, и он хочет насладиться зрелищем их несуразных попыток повлиять на нас.

— Ты уверен? — приподнял бровь Гарри.

— В чем? Что попытки будут несуразными или что это будет зрелище?

— Что…

— Ну?

— Что не захочешь…

— Поттер, а в глаз? — Драко упрямо сжал губы. — Тебе бы было приятно, если бы я в тебе сомневался?

— Ты всегда во мне сомневаешься, — пожал плечами Гарри.

Отчаяние понемногу отступало.

— Так-то лучше, Поттер, — хмыкнул слизеринец. — Сделаем это красиво.

— Сделаем это весело, — прошептал Гарри, глядя на него.

— Тебе, я чую, будет веселее, — вздохнул Драко. — Ветер доносит до меня сомнения Грэйнджер, она уже минут десять за холмом топчется.

— Слышу, — ухмыльнулся Гарри. — То ли мешать не хочет, то ли подойти боится.

— И правильно делает, я так считаю, — Драко встал и поднял мантию, отряхивая ее от налипших травинок. — Пока нас боятся, Поттер, мы неуязвимы.

Губы Гарри тронула едва заметная улыбка. Он вдруг подумал, как это здорово — лежать, раскинув руки, на траве у озера, глядя снизу вверх на смеющегося Малфоя. И знать, что это никогда не закончится. Где бы они ни были.

— Дома увидимся, — бросил ему Драко, закидывая мантию за плечо.

— Конечно… — прошептал Гарри, закрывая глаза.

Дома. Где же еще.

— Грэйнджер! — донесся до него нарочито удивленный голос уходящего слизеринца. — Сто лет тебя не видел! И как хороши были годы, прошедшие без тебя, ты же даже не представляешь!

— Позер… — усмехнулся Гарри, пряча предательскую улыбку.

* * *

Она топталась, словно боясь подойти и обжечься, не решаясь сделать первый шаг. Не обязательно было открывать глаза, чтобы увидеть, как она прикусывает губу, поглядывая на него исподлобья, словно прикидывая, с какой стороны зайти, чтобы не получить сдачи сразу же.

— Садись, не бойся, — хмыкнул Гарри, хлопая по мантии рядом с собой. — Я не кусаюсь, что бы ни говорили об этом в Ордене.

— Я и не боюсь, — холодно возразила Гермиона, садясь рядом с ним. — С чего ты взял?

— Слышу, — пожал плечами Гарри. — Извини.

Она вздохнула. Гарри выпрямился и сел рядом с ней, положив голову на руки.

— Ты хорошо выглядишь, — негромко сказал он.

— Да? Спасибо… — рассеянно отозвалась девушка. — Ты же на меня не смотришь.

— Я чувствую, Герм, — пальцы Гарри машинально поправили завиток ее волос. — Мне теперь не обязательно смотреть, чтобы видеть.

Она напряженно молчала, вглядываясь в небо.

— Как ты, Гарри? — внезапно спросила она.

— Хорошо, — неуверенно ответил он. — Почему должно быть иначе?

— Просто… я скучаю по тебе, — тихо сказала Гермиона.

Гарри оцепенело молчал. Она говорила правду.

— Рона нет… — продолжала девушка. — Тебя больше нет. Скоро выпускной вечер, Гарри. А мы все уже умерли. Так… несправедливо…

На какую-то долю секунды он почувствовал жалость к ней. В конце концов, его бывшая боевая подруга действительно осталась одна. Мысль о том, что она заслужила происходящее, как и все они, пришла следом, но успокоила слабо.

— Дамблдор сказал мне… — добавила она, обернувшись. Карие глаза казались совсем светлыми от яркого солнца. — Почему мы потеряли тебя, Гарри? Когда это случилось?

— Риторические вопросы, Герм, — вздохнул он, отводя взгляд. — Это случалось каждый день в течение последнего года. Теперь, наверное, уже поздно что-то менять.

— Я просто хочу понять тебя! — с жаром воскликнула девушка. — Гарри, просто понять! Я столько лет тебя знала… мы столько пережили вместе…

— Я знаю, — кивнул он.

— Они все говорят, что ты изменился. Я хочу понять, каким ты стал, Гарри.

— Ты не поймешь, — усмехнулся он. — Не потому, что ты глупая, или я не захочу объяснить. Просто… я действительно больше не человек, Герм. Гарри Поттер мертв уже несколько месяцев. Он умер даже раньше, чем Рон. Я успел оплакать его и похоронить. Не надо ворошить мертвых. От этого никому не станет лучше.

— Гарри, не смей так говорить! — в ее голосе зазвучало отчаяние.

— Что ты хочешь от меня, Герм? — почти со злостью спросил он. — Чтобы я расплакался у тебя на плече, вспоминая старые времена? Чтобы я поверил в то, что ты пришла сюда по своей воле?

— А по чьей же еще! — выкрикнула девушка.

— Тогда что мешало тебе прийти раньше? Вчера, позавчера, неделю назад?

— Ты… — она сжала кулаки и отвернулась. — Ты теперь совсем не бываешь в башне.

— Если ты не заметила, я там больше не живу, — процедил Гарри. — Я собрал вещи и переехал оттуда почти под звуки аплодисментов.

— Ты сам виноват, что к тебе так относятся, — вздохнула Гермиона. — Зачем ты так с нами, Гарри? Зачем ты сбежал от нас?

— Сбежал? — Гарри изумленно выгнул бровь. — Почему ты думаешь, что мне было, от чего бежать? Я поступил так, как хотел и как собирался. Ваши мысли по этому поводу для меня вторичны.

— Тебе что, с ним лучше, чем с нами? — вдруг спросила она, кусая губы. — С Малфоем? Я не верю, Гарри.

Он невольно фыркнул.

— Лучше… Герм, с ним просто по-другому. Я не смогу объяснить.

— Он что-то сделал с тобой, — упрямо продолжала девушка. — Наверное, опоил приворотным зельем.

Не удержавшись, Гарри захохотал, падая на спину и закрывая лицо руками.

— Гарри! — Гермиона возмущенно толкнула его в бок. Он зашелся в приступе смеха. — Перестань! Я сказала что-то смешное?

— Ох… не то слово, — он всхлипывал, вытирая выступившие слезы. — Ну, с чего ты это взяла?

— Я же вижу, как ты на него смотришь, — сквозь зубы бросила она. — И как он смотрит на тебя.

— Мы просто… ох, Герм, я не знаю, как объяснить…

— Друзья? — насмешливо спросила она.

— Нет, — покачал головой Гарри. — Друзья, Герм, — это намного меньше. Я не могу подобрать слово.

Она вдохнула, чтобы задать следующий вопрос, и Гарри на мгновение остолбенел от неожиданности, когда понял, что она сейчас скажет.

— Вы любовники, — процедила она. Утвердительно.

— Нет, — прошептал Гарри. — Ты не поймешь, правда.

— Я была в вашей комнате! — выкрикнула Гермиона. — Гарри, там всего одна кровать! Зачем ты лжешь?

— Ты не поймешь, — упрямо повторил он. — И прекрати молоть чепуху.

— Это не чепуха, — она с силой дернула его за руку. — Гарри, я смотрю на вас — и вижу двух влюбленных голубков. Вы даже прикасаетесь друг к другу, как…

— Нет, — с нажимом повторил он, глядя ей в глаза. — Ты понятия не имеешь, что может связывать стихийного мага и его наставника. И что для них значит физический контакт. Но это не имеет ничего общего с сексом.

— Что-то мне не показалось, что это просто физический контакт, — ответила Гермиона.

Гарри хмыкнул, закрывая глаза.

— Он не… он не способен никого любить, Гарри. Этот слизеринский гаденыш может только брать, пользоваться и бросать. Видимо, ты сейчас необходим ему, чтобы смыться от папочки, вот и все.

— Может, он мне тоже необходим? Для чего-то другого? — спросил он. — Или, может, я стал таким же гаденышем, пока вы занимались своими интригами? Не стоит так беспокоиться обо мне, Герм. И, поверь, мне совершенно не интересно, способен он любить или нет. Это не имеет значения.

— Ты что… ты… любишь его, Гарри? — с каким-то растерянным отчаянием спросила она, пристально глядя на него.

Он открыл глаза и посмотрел на нее. Она кусала губы. Волнуется.

— Да, — спокойно ответил он. — Люблю. Это все?

— Как… как Джинни? Раньше? — напряженный взгляд.

— Я никогда не любил Джинни так, как люблю его, — ровно ответил Гарри. — Я вообще никого никогда так не любил. Это другая любовь, Герм. Я действительно больше не человек. Не надо искать во мне проявления человеческих чувств.

— Ты что, не можешь прямо ответить на вопрос? — хмыкнула она. — Это просто игры в слова. Любовь всегда одна и та же, просто ты не хочешь принять…

— Принять что? — перебил он ее. — Ты пытаешься все свести к простейшим понятиям. В твоей голове не умещается, что можно быть готовым отдать свою жизнь за человека, с которым даже не спишь. И не собираешься. Но это твоя проблема, Герм, а не моя.

— Он пользуется тобой, — повторила Гермиона. — Ты просто этого не видишь.

— Все пользуются всеми, — мягко возразил Гарри. — Все, понимаешь? Мне плевать на это. Лишь бы это было… с пользой. А не для удовлетворения самолюбия или еще чего.

Гермиона вспыхнула.

— Любовь, Гарри — это способность жертвовать, — сказала она. — Видишь ли, мне не кажется, что он пожертвовал бы ради тебя хоть чем-то.

— Если ты не заметила, он УЖЕ пожертвовал всем, что у него было, — ответил Гарри, снова закрывая глаза. — Но ты ведь, и правда, не заметила. Ты была слишком занята, выискивая во всем вражьи интриги.

— Он никогда не полюбит тебя, Гарри, — упрямо повторила Гермиона.

— Да при чем здесь взаимность, Герм? — устало вздохнул он. — Любовь — это желание отдавать, а не брать. Если тебе это не известно.

— Любовь без взаимности — это путь к страданиям, — возразила девушка. — А я не хочу, чтобы ты страдал.

— Это привязанность — путь к страданиям, — усмехнулся Гарри. — Ты умница, но ты опять все напутала. И вообще, знаешь, это довольно забавно, когда семнадцатилетняя школьница корчит умное лицо, разъясняя всем, что такое любовь. Тебе это чувство все равно не знакомо.

Щеки Гермиона заалели, как от удара.

— Ты об этом не знаешь, — процедила она.

— Зато я слышу, что ты несешь по данному вопросу. И слушать тебя было бы смешно, если бы не было так грустно, Герм. Поэтому — закрыли тему. Это предложение.

— Что такого он мог сделать для тебя, Гарри? — помолчав, негромко спросила Гермиона. — Такого, чтобы заставить тебя… вот так… Он же… он слизеринец! Он Малфой!

— Как ты обожаешь на все ярлычки развешивать… — покачал головой Гарри. — Вот теперь я могу точно сформулировать, почему я ушел от вас. Меня достали вот эти ваши куцые ярлычки. Вы упрощаете все, что не можете вместить в собственные представления о мире, вместо того, чтобы расширить их.

Он приподнялся на локтях и посмотрел на нее.

— Он дал мне больше, чем кто бы то ни было, Герм, — негромко сказал Гарри. — Он научил меня тому, что я не мог найти нигде, ни у кого. Он подарил мне настоящую жизнь, и мне плевать, сколько она продлится. Он заставил меня стать самим собой, вопреки чужим ожиданиям. Он помог мне сделать выбор, мой собственный выбор. Он столько раз спасал мне жизнь, что я запутаюсь, если попробую сосчитать! О чем мы спорим, Герм?

Она беспомощно закусила губу.

— Я не хочу снова потерять тебя, Гарри, — прошептала девушка.

— Тогда перестань мне доказывать, что Малфой — это плохо, — пожал он плечами. — Я и сам знаю, что у него полно недостатков. Но это не перечеркивает всего остального.

— Черт возьми, это же МАЛФОЙ! — возмутилась она. — Малфой, Гарри! Ты забыл, как он…

— Да, — перебил он ее. — Хочешь остаться рядом — забудь и ты. Хотя, знаешь, я не верю, что у тебя это получится.

— Почему?

— Общение с нами требует стальных нервов, Герм, — ухмыльнулся Гарри. — Если я еще могу по старой памяти щадить твои чувства, то он этого точно делать не станет.

— Даже ради тебя? — съязвила Гермиона.

— А я никогда его об этом не попрошу, — спокойно ответил Гарри. — Видишь ли, я считаю, что он прав. И делаю тебе одолжение, когда стараюсь не вести себя так же, как он.

Девушка на мгновение задохнулась, возмущенно глядя на него.

— Тебе стоит выучить, что мы с ним слегка отличаемся от вас, — продолжил Гарри. — И не пытаться лезть к нам со своими мерками.

— То-то ты ко мне со своими не лезешь, — процедила она.

— Я — другое дело, — пожал плечами Гарри. — Я тебя вижу насквозь, а ты вообще не понимаешь, что мной движет, и из чего я теперь состою. Хочешь — можешь считать это скотством и нечестной игрой. Но, если тебе поручили втереться к нам в доверие, то тебе действительно стоит начать с того, что хотя бы попытаться понять нас. Иначе ничего не получится.

— Мне кажется, я и так все понимаю, — резко ответила Гермиона.

— В таком случае, могу тебя заверить, долго тебе не выдержать, — усмехнулся Гарри. — Рекомендую отбросить предубеждения и попробовать еще раз.

Гермиона хмыкнула, отворачиваясь.

— Вот поэтому я и ушел из Ордена, — негромко сказал он ей в спину.

— Почему? — почти безучастно спросила Гермиона.

— Дамблдор дал тебе невыполнимое задание. Идиотское и невыполнимое.

— Что ты заладил — Дамблдор, Дамблдор…

— Невозможно обмануть стихийного мага, понимаешь? Невозможно понять его, если ты — всего лишь человек. Невозможно заставить его доверять кому-то. А он вынуждает тебя это делать. Только ты все равно проиграешь, Герм.

— Что ж ты тогда все еще разговариваешь со мной? — вздохнула девушка. — Если уверен, что у меня такие сложные планы?

— Я обещал Малфою, что это будет весело, — почти равнодушно ответил Гарри. — То, как я отреагирую на ваши попытки повлиять на нас. И, знаешь, это действительно забавно. Считай, что я дал тебе шанс. До выпускного вечера.

— Почему до выпускного? — переспросила она.

— Потому что — потом я планирую уехать.

— Куда?

— Туда, где вас не будет, — Гарри выпрямился и сел рядом.

Гермиона молчала, кусая губы.

— Да, — сказал Гарри, перебивая ее мысли.

— Что? — рассеянно обернулась она.

— Мне надоело ждать, пока ты задашь вопрос. Да, он поедет со мной.

— Ты что, можешь читать мои мысли?

Гарри встал и выдернул из-под нее свою мантию, заставляя ее подняться.

— Могу, — спокойно сказал он. — И не только твои. Поверь мне, ничего интересного.

Она изумленно моргнула.

— Что, об этом тебя Дамблдор не предупредил? — ухмыльнулся Гарри. — Говорю же, старый интриган. Идем, Герм, у меня еще полно дел на сегодня.

Он повернулся и стал взбираться на холм, оставив за собой ошеломленно хлопающую ресницами девушку.

* * *

Надо же, ухмыляясь, думал Гарри, шагая к замку. Хитрецы какие, Мерлин ты мой. Шпионку подослали. Умереть можно от хохота.

Он был зол. Что-то из того, о чем говорила Гермиона, все же царапнуло его по остаткам души, и он не мог толком разобраться, что именно. Ее попытки продемонстрировать, что она способна говорить о Роне? Намеки на времена, когда все они были вместе? То, что она искренне скучала по нему все это время? Что?

А, может, просто то, что, дай им волю, и все они тут же кинутся линчевать Малфоя. Гарри было плевать, кто и что думает о них обоих. Но выслушивать это, объяснять, обороняться, доказывать… Ох, черт, скорей бы уже уехать отсюда! — с тоской подумал он. Куда угодно, лишь бы подальше. Не видеть больше этих лиц, не чувствовать их попыток скрыть неприязнь и непонимание. И Малфой перестал бы, наконец, так замораживаться… наверное.

Гарри чувствовал, что стены Хогвартса давят не на него одного. Жить в этом замке становилось почти невыносимо. И дело было даже не во взглядах и перешептываниях, и не в том, что он, по сути, был вынужден пробираться, как вор, каждый вечер в их комнату — права выехать из Гриффиндорской башни ему так никто и не дал. Просто его не оставляло ощущение, что покой будет только сниться и ему, и Драко до тех пор, пока школа не останется позади. Словно каждый камень в стене следил за ними, настороженно выискивая, не делают ли они чего-нибудь запрещенного. Не задумывают ли что.

Я схожу с ума, обреченно подумал Гарри. Малфой прав, у меня паранойя. Я, вообще, могу спокойно дышать, только когда наступает темнота — и, засыпая с ним рядом, лгать сам себе, что окружающего мира не существует. Только тогда мне кажется, что никто и ничто не может угрожать нам. Да и то… скорее, раньше казалось.

Он вздохнул, вспоминая тот самый дурацкий кошмар, который так напугал Драко несколько дней назад.

Ему снился темный коридор Норы, на втором этаже — и крики Флер, доносящиеся из спальни. Полуоткрытые двери, мелькание пятен света, и запах крови, будоражащий воздух. И сжавшаяся в беспомощном ужасе тонкая фигурка Рона у стены, его рыжие волосы, запрокинутое, побелевшее от страха лицо, стянутые заклятием руки.

Высокий, худой Пожиратель Смерти, в маске и капюшоне, неспешной, предвкушающей походкой приближающийся к Рону. Во сне Гарри твердо знал, что это — Люциус, теперь его невозможно было не узнать, спутать с кем-то. Он смотрел в глаза, скрытые под прорезями маски, и задыхался от невозможности кинуться, вмешаться, разорвать на части это холодное существо.

Треск ломающейся палочки, обломки летят в сторону, и тонкие пальцы тянутся, хватают огненные кудри, откидывая голову. Запах отчаяния и надвигающейся смерти. Безысходность.

А потом рыжие пряди почему-то превратились в светлые, распахнутые глаза Рона налились знакомой серой глубиной, и лицо его перетекло, почти мгновенно меняясь, в лицо Драко. Гарри закричал — что было сил, а Люциус уже протягивал вторую руку к белоснежной шее, так трогательно обнаженной, и пальцы Драко беспомощно царапали стену, губы беззвучно шевелились, но Гарри знал, слышал, что он пытается позвать его. Докричаться до него. Слышал — и не мог сдвинуться с места, словно тоже был парализован заклятием.

Короткий удар — туда, где билась тонкая жилка — и из шеи Драко хлынула кровь. Гарри кричал, захлебываясь от отчаяния, глаза застилали слезы, он не мог оторвать взгляд от страшной, рваной раны, и ему казалось, что сердце вот-вот разорвется, потому что это неправда, Драко не может умереть, никогда, никак…

Проснувшись от собственного крика, он подскочил, как ужаленный, все еще задыхаясь, и скорее почувствовал, чем услышал, что Малфой рядом, совсем рядом, так близко, и Гарри вцепился в его плечи, как сумасшедший, дернул к себе, заставляя откинуть голову, и вдруг увидел бьющуюся тонкую жилку на шее, ту самую… На мгновение ему показалось, что он все еще видит кровь, струящуюся из рваной раны. И испугался, что, если прикоснуться губами, можно будет ощутить солоноватый привкус…

Он приник к Драко, зарылся в него лицом, тяжело дыша и чуть не плача, и все никак не мог решиться разжать объятия, отпустить его. Малфой замер в его руках, и они сидели так, пока Гарри, наконец, не смог заставить себя пошевелиться и выдавить что-то наподобие извинений, и сердце Драко почему-то билось с такой силой, словно он снова находился на грани истерики — или просто был нечеловечески взволнован…

Гарри плохо помнил ту ночь, намного хуже, чем сам сон. Голова у него тогда соображала, примерно как и должна была, видимо, после тяжелого ночного кошмара. Наутро ему было неловко, и он пытался пробормотать Малфою, что не хотел пугать его, но тот довольно хмуро оборвал все поползновения одним тяжелым пронзительным взглядом, и больше они об этом не говорили. Разве что Драко пару раз осторожно спрашивал, что же ему приснилось, но Гарри так и не собрался ему ответить.

Да и что было отвечать? «Мне приснилось, что ты умер, и я испугался»? Глупо, особенно учитывая, что один раз Малфой и вправду уже умер. И вряд ли ему нравится об этом вспоминать.

Я сойду с ума, если он снова когда-нибудь умрет, подумал Гарри.

Он остановился, прислонившись к дереву. Что бы между ними ни было, почему-то теперь, когда они почти все время проводили вместе, в чем-то им стало еще тяжелее, чем раньше. Была какая-то нарастающая недоговоренность… и наступающее временами дурацкое ощущение, будто что-то не так. Словно Гарри отрицал нечто яркое и очевидное, подменяя это привычной реальностью. Словно они оба это отрицали.

Я люблю его, вздохнул Гарри. Я не сомневаюсь в этом, что бы там это слово ни значило. Я хочу, чтобы он был рядом, это абсолютно точно. Мне претит даже мысль о том, что его может не быть со мной. Мне хорошо и легко с ним — почти всегда, он единственный, с кем я рад разговаривать, с кем мне нравится молчать. Я восхищаюсь им, его силой и его настойчивостью, его легкостью, его умом, его аристократической педантичностью. Его острым языком, его чувством юмора.

Его красотой. Да, несомненно — глупо отрицать, что Малфой нечеловечески, безумно совершенен. Я пялюсь на него, как идиот, когда он одевается, когда читает, сидя у камина, положив книгу на пол между согнутых коленей и обхватив голову. Когда он смеется, когда задумывается. Это как наваждение, которое уже не прервешь.

Гарри невольно вспомнил, как у него сорвало крышу, когда он в первый раз увидел Драко обнаженным. К этому зрелищу невозможно было привыкнуть, скорее, он просто смирился с тем, что теперь всегда будет жить в таком же сорванном состоянии. Потому что — проще было согласиться выглядеть идиотом, чем пытаться бороться с собственным сердцем, когда Драко вытягивался под одеялом рядом с ним, и его руки обвивались вокруг плеч Гарри. Бывший гриффиндорец помнил, что он чувствовал, впервые засыпая с ним рядом. И это чувство не изменилось с тех пор. Он по-прежнему называл его счастьем. Наверное, это и было оно — самое важное между ними. То, ради чего можно было бросить вызов всем, отказаться от всего…

Вот оно, понял Гарри. Вот, что так резануло по ушам, из-за чего хотелось вернуться и влепить Гермионе пощечину. «Вы любовники». Черт. Черт!

Почему это показалось таким… оскорбительным? Словно вываляли в грязи, ткнули носом во что-то, от чего захотелось взвыть и закидать ее еще более нелицеприятными словами, чтобы все ее домыслы застряли у нее в глотке, так и не превратившись в брошенные в лицо фразы.

Это было слишком… личным, чтобы называть это вот так.

Он не знал, что чувствовал к нему Драко. Он всего лишь понимал, что его не отталкивают, что ему позволяют быть рядом, позволяют замирать, проваливаться в это безумно родное тепло. Позволяют быть живым и почти счастливым.

А еще он помнил глаза Малфоя, когда тот первым же утром после переезда зашел в ванную и уставился на две зубные щетки, стоящие в стаканчике на раковине. Гарри, увидев его в зеркале, обернулся, но Драко не шевелился, молча глядя на хрустальный стаканчик, не обращая внимания на вопросительный взгляд. Это был еще один необъяснимый, непередаваемый момент, когда Гарри показалось, что окружающего мира не существует. Есть только они двое, и больше ничего. Он не мог объяснить, что увидел тогда в глазах Драко, как не мог объяснить и того, что с самого первого дня тот стал упорно называть их общую комнату «домом». Словно это была их личная маленькая магия, способная противостоять всему, что их окружало.

За последнее время истерики слизеринца почти сошли на нет, но Гарри был уверен — они просто затаились в глубине. Малфой был собран и сдержан, временами зол, и часто сидел по ночам на подоконнике, глядя в окно и думая о чем-то, чем совершенно не жаждал делиться. Его мучила бессонница, а, значит, его мучило и что-то еще. Бессонница не приходит сама по себе. Возможно, он просто не уверен в собственном будущем, решил для себя Гарри; было бы даже странно, если бы он совершенно не волновался о нем.

Это разделяло их все больше, но Гарри заставлял себя молчать. Малфой знает, что я всегда буду рад его выслушать, повторял он сам себе в минуты сомнений. Невозможно быть открытыми друг другу во всем, и, пока это не превращает его в истерика, он имеет право жить с этим самостоятельно.

И все же, Гарри отдал бы все, чтобы Драко перестал закрываться и уходить в себя. Наверное, поэтому он так ждал выпускного бала. Это все Хогвартс, думал он. Все эти чертовы стены и люди с их проклятыми домыслами. Еще не так давно Драко был напуган, сбит с толку, раздавлен тем, что случилось с ним. Как только они уедут отсюда, все изменится. Не может не измениться. Они заслужили покой, оба. Они имеют на это право.

Его внимание отвлекло хлопанье крыльев над головой. Гарри посмотрел вверх. Хедвига спикировала ему на плечо и уселась, уцепившись коготками за мантию.

— Спасибо, милая, — Гарри, улыбаясь, погладил ее, отвязывая от лапы маленький сверток. — Я уж думал, ты не успеешь сегодня.

Сова довольно ухнула и взмыла в небо. Гарри проводил ее взглядом, прикрывая ладонью глаза от яркого солнца. Все будет хорошо — обязательно. Не может не быть.

* * *

Драко лежал ничком на кровати, зарывшись лицом в подушку, и ждал. Это почти успело войти в привычку — каждый день, каждую минуту просто ждать, ничего не предпринимая. Что бы он ни делал, куда бы ни двигался, чем бы ни занимался — все это время по сути он только ждал.

Это становилось невыносимым, но Малфои всегда отличались терпением. Что ему еще оставалось?

Если не думать ни о чем из того, что заставляло стискивать зубы и сдерживать рвущуюся наружу злость, то он был почти счастлив в последнее время. Если сравнить со всей его предыдущей жизнью — о, Драко был уверен, что сравнивать просто незачем. Поттер был рядом, живой, горячий, с его пронзительными, так тепло смеющимися глазами — что он мог еще пожелать? Они были вместе, насколько это вообще возможно… Даже больше, чем возможно.

Драко вздохнул. Почему, когда хочется соврать, что все хорошо, это всегда получается так криво? Ничего ведь не хорошо, на самом-то деле. Он пытался не думать о том, что их ждет, все это время пытался, и не мог. Он даже так и не спросил Поттера, куда именно они собираются ехать — глупая, наивная попытка сделать вид, что ему не обязательно беспокоиться об этом. Довериться гриффиндорцу, закрыть глаза на ситуацию, в которой оказался наследник рода Малфоев, и верить, что тот все решит за него. Немыслимый идиотизм, если разобраться.

Поттер не двужильный, он такой же человек, как и Драко. Разве что, порядочности побольше, да, может быть, сострадания. Иначе чем еще объяснить этот его порыв переехать сюда, к изгою Слизерина, из Гриффиндорской башни? Размякший и перепуганный напрочь Малфой однажды, не удержавшись, попросил его остаться, потому что понял, что темнота раздавит его, если он останется в ней один, и Гарри решил задачу в корне — остался совсем.

Да, результат Драко устраивал. Черт, если быть честным, то о таком результате он даже боялся мечтать. И все же… все же. Не самое приятное чувство — жить, впитывая то, в чем нуждаешься даже больше, чем в воздухе, и понимать, что тебе всего лишь делают одолжение. Драко проклинал себя за слабость и нерешительность, но так и не собрался с духом, чтобы попросить Поттера… о чем? Уйти и снова оставить его одного? Не меньшая глупость. Он хотел быть с ним, но не хотел этой его гриффиндорской снисходительности. И не мог найти другого объяснения его поступкам.

И это давило, заставляя отгораживаться и отказываться от его тепла, особенно, когда Драко больше всего в нем нуждался.

С другой стороны, они были нужны друг другу, это очевидно. Неважно, кто кому и насколько больше — но это он знал наверняка. И еще. Было что-то еще, чего Драко никак не мог понять, чему никак не получалось подобрать определение. Что-то, что так нахально влезло в их жизнь с той ночи, когда Поттеру приснился кошмар.

Гарри кричал во сне, задыхаясь, и поначалу перепугал Драко до полусмерти — тот даже успел подумать в ужасе, что это опять начинается очередной приступ со шрамом. Но потом Поттер проснулся, тут же сжавшись в комок, сел, тяжело дыша и давя хриплые стоны, и Драко, поняв, что ему всего лишь приснился страшный сон, как мог, полез его успокаивать. Отнял его руки от лица, и Гарри, видимо, осознав, кто с ним рядом, рванулся к нему, обхватил так, что затрещали ребра; Драко почти упал ему на грудь. Ладонь Гарри легла на затылок Драко, зарывшись в его волосы, и тот невольно выгнулся, запрокидывая голову… А потом горячие, жаркие губы Гарри прильнули к его шее.

Это было почти сумасшествием — то, что Драко пережил за несколько первых секунд. Он даже не сразу понял, что происходит, пока настойчивые губы скользили к плечу, слегка прикусывая кожу, а потом снова выше, дальше; он почувствовал прикосновение к своей шее влажного, сводящего с ума языка… Он замер, боясь пошевелиться, боясь оттолкнуть Гарри и прервать поцелуй — и в то же время пугаясь того, что будет, если он не остановится.

С телом творилось что-то невообразимое. Оно отказывалось подчиняться, бессильно откинувшись в руках Поттера, оно тянулось к нему, растекалось под его губами, и Драко краем ускользающего сознания подумал — как хорошо, когда ты в таких сильных и крепких объятиях, когда ты знаешь, что они удержат тебя.

Сопротивление, если оно и было, оказалось сметено почти сразу. Драко кусал губы, чтобы не застонать, сжавшись в руках Гарри и почти молясь про себя о том, чтобы он не останавливался. Это превратилось в наваждение, сладкое, бесконечное счастье, от которого захватывало дух и темнело в глазах, в какой-то феерический полет — только они двое, и жар горячих губ на шее.

А потом Гарри замер, прижавшись лбом к его плечу, все еще обнимая его.

— Ты жив… — повторял он, и руки сжимались все крепче. — О, Мерлин, ты жив…

Драко тяжело дышал, боясь сказать хоть слово. Ему казалось, что он мгновенно сойдет с ума, если Поттер хотя бы попытается… еще раз… Но он не попытался. Только не очень внятно извинился за то, что напугал его своими воплями, и, глядя на него, Драко вдруг понял, что Гарри, похоже, не очень понимает, что произошло, и произошло ли хоть что-нибудь…

Он промолчал. Да и что было сказать? «Ты поцеловал меня, и, черт, кажется, мне это нравилось»? Драко подозревал, что в какой-то мере он все же успел сойти с ума. Немного. Раз был почти готов брякнуть ему такое.

Это было бы нечестно, убедил он сам себя в конце концов. Все равно что обвинять человека в том, что он сделал, когда был под Империо. Или пьян. Или еще по какой-то причине не отдавал себе отчет в своих действиях.

Это просто сон, решил он. Мало ли, какие кошмары снятся Поттеру по ночам. Об этом просто стоит забыть.

Он постарался, а Гарри, похоже, и не о чем было забывать. В любом случае, это не изменило их отношений. Разве что, впустило в них чудовищную, невыносимую недоговоренность, от которой временами хотелось выть, которая мешала расслабиться и уснуть, заставляя часам лежать в кровати с открытыми глазами, таращась в потолок, а потом все равно вставать и уходить от спящего Поттера куда угодно — чаще на подоконник. Драко не хотел, чтобы Гарри знал о его бессоннице. Он не хотел вопросов, на которые не мог придумать ответа. Даже сам для себя.

А больше всего он не хотел оттолкнуть его своими сомнениями. Не хотел снова остаться один. Не хотел засыпать в пустой кровати — после того, как успел так глубоко привязаться, привыкнуть, что рядом всегда есть тот, кому ты доверяешь. Тот, кто нужен тебе больше самой жизни. Тот, без кого ты завтра же сойдешь с ума. Превратишься в пустую, выпотрошенную оболочку.

Это превратилось почти в необходимость — видеть его постоянно. Смотреть на него из-под опущенных ресниц, наблюдать за ним, поглощать, впитывать его образ, всегда, каждую минуту… любоваться им?

Драко злился, но ничего не мог поделать с собой — взгляд упорно возвращался к стройной, худощавой фигуре Гарри, к его смуглому лицу, к его непослушным волосам, к его глазам, скрытым за привычными стеклами очков… Драко нравились даже эти очки. Ему нравилось смотреть на Поттера. Как он двигается, как смеется, как потягивается по утрам, мотая головой, насупленный, словно домовенок, как он читает, хмурясь и покусывая губы. Как он закрывает глаза, откидывая голову на плечо Драко.

Поттер притягивал к себе, как магнит, лишая воли. Рядом с ним уходило, отступало на время все, что так давило на Драко, все, что заставляло холодеть от страха одной своей возможностью. Рядом с ним он был почти счастлив.

Но, как только он оставался один, почему-то все время возвращалась непрошенная, идиотская мысль — может быть, если я снова умру, он сделает это еще раз? Это была почти надежда.

Драко готов был разорвать сам себя на части, но мысль упорно не отставала, преследуя его. Меня НЕ привлекают мальчики! — был готов кричать он. Но меня сводят с ума воспоминания о поцелуях Поттера, — тут же с бессильной горечью шептало что-то внутри него. Если я снова умру, это повторится? Если ему снова приснится кошмар? Если мы оба съедем с катушек настолько, чтобы забыть о том, кто мы и что делаем?

Может быть, поэтому он так бесился каждый раз, когда Снейп, буравя его темным взглядом, набирал в грудь воздуха и начинал бормотать — Драко, ты можешь мне сказать, я пойму, просто это же очевидно, зачем ты скрываешь, что вы с ним… ты и он…

О, Мерлин, да за это Снейпа можно было убить. За одно это предположение. Драко стоило железной выдержки сжимать в ответ кулаки и стараться ровно цедить сквозь зубы все, что он думает по данному поводу.

То, что происходило между ним и этим странным, уже родным гриффиндорцем, было настолько важно и значимо, черт, да сам Поттер столько значил в его жизни, что Драко перегрыз бы горло любому, что попытался бы донести до Гарри подобную пошлость. Он нестерпимо, невыносимо боялся, что Поттер, услышав такое от кого-нибудь, сорвется и исчезнет, оставив его одного. Потому что жизнь без Гарри представлялась в чем-то равносильной смерти.

Я просто хочу быть с ним, думал Драко, рассеянно сминая край подушки тонкими пальцами. Я просто хочу быть с ним, неужели это так много? Неужели мы не заслужили это право? Просто остаться вдвоем, без этих войн и обязанностей. Пусть весь мир катится к черту, я никогда и ничего в жизни так не хотел, как хочу сейчас уехать из этого проклятого замка вместе с Поттером — куда угодно, только бы вдвоем…

Потому что — тогда я смогу больше не бояться, что он уйдет. И тогда все обязательно изменится. К лучшему. Обязательно. Не может не измениться.

* * *

Гарри осторожно прикрыл за собой дверь и остановился, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Зажигать камин не хотелось — если Малфой не развел огонь, значит, ему так нравится. И — да здравствует тьма…

Он медленно подошел, глядя на силуэт Драко, сжавшегося комочком на кровати. Странно, невольно подумал Гарри. По ночам он всегда спит на спине. А когда меня нет — вот так, обхватив подушку и прижав ее к груди. Интересно, как ему все-таки удобнее?

Он сел на пол и протянул руку, поправив выбившуюся светлую прядь волос.

— Поттер… — вздохнул Драко, ловя ладонью его пальцы.

— Привет… — прошептал Гарри.

Малфой потянулся, как гибкий кот, и повернул голову, прижавшись щекой к подушке. Сонный взгляд скользил по лицу гриффиндорца.

— Как ты? — спросили они одновременно, тут же прыснув от смеха.

Гарри смотрел на него; темно-зеленые глаза хитро мерцали в темноте.

— С днем рождения, Малфой, — тихо сказал он.

Драко вздрогнул и поднял голову, непонимающе уставившись на него.

— Думал, я не знаю? — глаза Гарри смеялись совсем рядом с ним. — Или нарочно скрывал?

Губы Драко дрогнули неуверенной улыбкой.

— Теперь ты большой мальчик, Малфой, — Гарри подпер рукой голову, глядя на него. — Ты практически дозрел, чтобы отправиться в самостоятельную жизнь. Ты уже год как совершеннолетний, а теперь даже почти что предоставлен сам себе.

— Я, скорее, тебе предоставлен, — фыркнул Драко, отводя взгляд.

— И это тоже неплохо, согласись, — чертов Поттер просто излучал тепло. — Я теряюсь в догадках, что именно тебе пожелать. Чего ты хочешь, чтоб я тебе пожелал?

Драко, усмехнувшись и бессильно застонав, уронил голову ему на плечо.

— О, — вздохнул Гарри. — Хорошо. Я желаю тебе, наконец, отогреться когда-нибудь в моих нежных объятиях, чтобы ты улыбался каждое утро, а не только когда тебе удается отвоевать право первым забраться в ванную.

Плечи Драко дрогнули от едва сдерживаемого смеха.

— Я желаю тебе научиться быть честным, как и положено достойному магу, и пусть стихия любит тебя не только как пищу. Пусть у нее не будет права мучить тебя, чтобы ты мог спокойно спать по ночам, не боясь потревожить меня своей бессонницей.

Драко молча обнял его за шею. Рука Гарри легла на его плечо. Он горячо шептал, почти касаясь губами его уха.

— Я желаю тебе послать их всех так прямо и от души, чтобы никто и никогда не осмеливался открыть рот в твою сторону. Я желаю тебе разобраться со всем, что мешает тебе радоваться тому, что ты еще жив. Я хочу, чтобы ты был счастлив, Малфой. Всегда. Не только в этом году.

Он закрыл глаза, подбирая слова.

— Я хочу, чтобы ты всегда мог решать сам, чем будет наполнена твоя жизнь. Чтобы смерть пришла к тебе только тогда, когда ты будешь готов к ней и согласен с ее приходом. Я хочу, чтобы ты снова смеялся, Малфой, хочу, чтобы ты когда-нибудь все же научил меня сносно фехтовать, хочу видеть, как ты улыбаешься во сне.

Гриффиндорец усмехнулся.

— Я эгоцентрик, Малфой. Всегда все упирается в то, чего хочу я.

Драко молча высвободился из объятий. Его губы слегка дрожали.

— Мы с тобой два эгоцентрика, — прошептал он. — Думаем только о себе.

Гарри, улыбаясь, покачал головой.

— Нет, эгоцентрик здесь один я, Малфой. А ты эгоист. Не путай.

Он, отстранившись, полез в карман и вытащил маленькую коробочку.

— Это тебе, — сказал он, протягивая ее Драко на вытянутой ладони.

Тот, смешавшись и прикусив губу, взял подарок в руки. Пальцы нервно заскользили по темному бархату, поглаживая его.

— Зачем, Поттер? — негромко спросил Малфой, поднимая глаза.

— Я так хочу, — пожал плечами Гарри. — Я, вообще, делаю только то, что хочу. Ты же сам просил. Открывай, может, тебе еще и не понравится.

— Очень смешно, — пробормотал Драко, отщелкивая замочек.

— Не правда ли, я романтичен? — улыбнулся Гарри, глядя на него. — Ты мой тренажер, Малфой. Может, с тобой я научусь хотя бы подобию обходительности.

— Даря мне драгоценности? — Драко уставился на дно футляра расширившимися глазами. — Поттер, ты, случаем, не…

— Да, я сумасшедший, — кивнул Гарри. — Давай, надену. Мне хочется.

— Ну… надевай, — ошеломленный Драко вытащил из коробочки тонкую змейку и протянул ему. Змейка лениво извивалась, приподнимая голову.

Гарри, повозившись с застежкой, нацепил украшение на его запястье.

— Обожаю… серебро… — пробормотал Драко, откидываясь на спину и разглядывая подарок. — А что за камешки?

— Малфой, ты же наследник богатой семьи. Неужели сам не опознаешь?

— В темноте? — хмыкнул Драко.

— Значит, опознаешь позже, — глаза Гарри блеснули за стеклами очков.

Он сидел и смотрел, как слизеринец с интересом теребит змейку. Та, извернувшись, цапнула его за палец.

— Кусается… — с нежностью прошептал Драко. — Хорошая моя… Поттер, а ты уверен, что она не ядовитая?

— Во-первых, Малфой, она серебряная, а, значит, не настоящая, — улыбнулся Гарри. — А во-вторых, я сомневаюсь, что змеи едят себе подобных. Так что, тебе от нее вряд ли что-то грозит.

Драко фыркнул, поднося левую руку ближе к лицу. Змея уставилась ему в глаза.

— Нравится? — не удержавшись, спросил Гарри.

Драко перевернулся на бок, подперев рукой голову. Браслет обвивал запястье, делая его еще изящнее, еще утонченнее.

— Не то слово, Поттер… — медленно сказал он. — Спасибо тебе.

— Ты мне тоже в ней нравишься, — добавил Гарри. — Тебе идет.

В глазах Драко снова мелькнуло что-то… что-то, напомнившее Гарри о том дне, когда Малфой стоял в дверях ванной и ошеломленно смотрел на две зубные щетки в хрустальном стаканчике. Гарри, наконец, смог перевести для себя, что означает этот взгляд. «Кажется, я больше не одинок, и мне это не снится». Видимо, так.

Он улыбнулся, глядя в глубину серых глаз.

— Спасибо, — еще раз выдохнул Драко, зарываясь лицом в его волосы. — Что бы я без тебя делал…

— О, — усмехнулся Гарри. — Перечислить?

— Не надо, — Драко покачал головой. — Скажи мне, сумасшедший гриффиндорец, ты выпьешь со мной за мое восемнадцатилетие?

— Дарил бы я тебе подарки, если б не рассчитывал выпить на халяву, — фыркнул Гарри. — А есть, что?

— Есть, — кивнул Драко. — Выгребаем остатки и допиваем.

— Не пропадать же добру, — согласился Гарри. — Наливай.

* * *

Они все-таки зажгли огонь в камине. Гарри подумал, что, все же, хоть что-то в их жизни изменилось к лучшему с тех пор, как они стали жить вместе. Например, теперь Гарри мог смаковать вино Малфоя, прислонившись спиной к его груди, слыша, как стучит его сердце.

Они нечасто позволяли себе это — Драко вряд ли можно было назвать человеком, расположенным к проявлению чувств. Он легко и непринужденно выплескивал свои эмоции, но о чувствах, как правило, можно было догадаться лишь по незначительным деталям, да и то — Гарри всегда сомневался, не принимает ли он желаемое за действительное.

— Что Снейп? — негромко спросил он, глядя в огонь.

Драко пожал плечами.

— Беспокоится, — коротко ответил он. — К черту Снейпа. А что Грэйнджер?

Гарри невольно фыркнул и опустил голову.

— К черту Грэйнджер… — пробормотал он. — Она умудрилась проговориться, что была здесь. У нас.

— Пора сменить пароль на входе, — усмехнулся Драко. — Интересно, что она тут искала.

— Считала количество кроватей, — ответил Гарри. — Малфой, они сдурели там совсем. Ты не находишь?

Драко помолчал, кусая губы.

— Она спрашивала тебя об этом? — выдавил он, наконец.

— О том, что мы с тобой… ох. Хм. Да, спрашивала.

— А ты что?

— А что я? — Гарри обернулся и посмотрел ему в лицо. — Сказал ей правду, я же маг, мне положена честность.

Драко вздохнул.

— И в чем у нас состоит правда на этот счет? — поинтересовался он, отводя глаза.

— Малфой, а какие могут быть варианты? Правда в том, что ей всего этого не понять, а мне — не объяснить. Так и сказал. Тебя что, Снейп тоже об этом спрашивал?

— Он меня каждый раз об этом спрашивает, — мрачно изрек Драко. — У него навязчивая идея насчет нас двоих.

— Надо же, — помолчав, хмыкнул Гарри, снова глядя в камин. — А я вот только сегодня впервые выслушал… общественное мнение.

Драко вздохнул.

— И что, Поттер? Тебя это так смутило, что ты кинешься собирать вещи?

— Не дури, — ровно ответил Гарри.

— А я серьезно, — заявил Драко. — В конце концов, ты и так сделал для меня достаточно. Стоит подумать и о себе.

— Малфой, перестань, — едва слышно попросил Гарри.

— Если все вокруг решат, что ты гей, от тебя разбегутся девушки, зато набегут симпатичные мальчики. Замучаешься разбираться.

— Пожалуйста… перестань, — Гарри сорвался на шепот. — Пожалуйста.

Он выпрямился и обхватил голову, запустив пальцы в волосы.

— Не заставляй меня извиняться за то, что я есть, Малфой, — сказал он. — Если тебя достали эти перешептывания, ты знаешь, как от меня избавиться. Но не надо заставлять меня убегать от тебя. Я этого не хочу, это ты меня вынуждаешь. Время от времени.

Ладонь Драко легла на его плечо.

— Я придурок, Поттер, — тихо сказал он. — Да, меня достали перешептывания. Но я не хочу… чтобы ты уходил. Я просто хочу исчезнуть отсюда уже когда-нибудь.

Он прижался лбом к затылку Гарри.

— Поттер, давай уедем, — внезапно попросил он. — Куда хочешь, куда угодно. Прямо завтра. Давай?

Гарри вздохнул.

— Не боишься, что о нас тогда подумают? — спросил он, оборачиваясь.

Глаза Драко мерцали прямо перед ним.

— А мне плевать, — выдохнул он. — Поттер, я… я не могу здесь больше… Пожалуйста…

— Ш-ш-ш, — успокаивающе прошептал Гарри. — Осталось совсем немного. Потерпи, будь человеком.

— Зачем? — с болью спросил Драко. — Чего мы ждем?

— Здесь самое защищенное место в Англии, Малфой. Пока мы здесь, мы в безопасности. Куда бы мы ни уехали, что бы ни придумали, до нас везде будет легче добраться, чем — пока мы сидим в Хогвартсе.

— Да я задыхаюсь уже в этих стенах! — выкрикнул Драко. — Что стоит эта безопасность, если…

— Что будет стоить твой душевный комфорт, если ты будешь мертв? — перебил его Гарри.

— Мы же все равно отсюда уедем, — упрямо возразил Драко, отводя взгляд. — Чего тянуть? Что дадут эти две недели?

Гарри вздохнул. Он не знал, как объяснить, почему он так поступает. Не знал, какие найти слова, чтобы Малфой понял, как сильно Гарри боится его потерять. Как это страшно — снова увидеть его мертвым.

Драко резко поднял голову, уставившись на него.

— Почему? — спросил он.

— Почему — что? — тихо ответил Гарри.

— Почему ты так боишься за меня?

Гарри пожал плечами.

— Это просто факт, — прошептал он. — Извини, я забыл, что ты тоже меня слышишь.

— Только когда ты громко думаешь, Поттер, — усмехнулся Драко. — И, наверное, когда я сам молчу. Не знаю, я еще не разобрался. Знаю просто, что не всегда.

— Малфой… пожалуйста. Еще немного, ладно?

Драко тяжело вздохнул и кивнул, соглашаясь.

— Куда мы направимся после выпуска? — спросил он.

— И с чего бы вдруг тебя это, наконец, заинтересовало? — приподнял бровь Гарри, глядя на него. — Я уж думал, тебе совсем безразлично, что я задумал.

— А мне и безразлично, Поттер, — хмыкнул Драко. — Просто сегодня Снейп спросил меня в лоб, собираюсь ли я ехать с тобой… А потом поинтересовался, куда. Представляешь, какой я имел перед ним бледный вид, когда не смог придумать, что ему ответить?

— А почему ты считаешь, что должен всем это объяснять? — возмутился Гарри. — И зачем это знать Снейпу?

— Он беспокоится обо мне, — мягко ответил Драко.

— Я о тебе тоже беспокоюсь, — мрачно возразил Гарри. — Но, похоже, это тебя волнует куда меньше.

— Поттер, да перестань же ты уже, — Драко зарылся лицом в его волосы. — Что ты так из-за него напрягаешься? Он мой наставник, понимаешь? И я ему доверяю. Каким бы он ни был… человеком, я все равно по-своему к нему привязан. Так всегда будет.

— Он член Ордена, Малфой, — прошептал Гарри. — У меня внутри все сжимается от страха, когда я думаю, что хоть кто-то из этой чертовой шайки сможет добраться до нас.

— Он никогда не пойдет против меня, — твердо сказал Драко. — И он член далеко не одного только Ордена. Что теперь, бояться, что через него Темный Лорд сможет меня достать?

Гарри вздохнул и снова прислонился затылком к его плечу.

— К тому же, ты не прав, — добавил Драко. — В Хогвартсе не так уж и безопасно. Мой отец знает, что я здесь — о какой безопасности, вообще, может идти речь?

— Он не сможет забрать тебя отсюда силой, — возразил Гарри. — Ты совершеннолетний.

Драко презрительно хмыкнул и опустил голову.

— Если бы ты знал, Поттер, — прошептал он. — Если бы ты только знал, как я устал…

— Боишься, что Люциус нагрянет? — негромко спросил Гарри.

Драко горько сжал губы и кивнул.

— Не знаю… Я чувствую… что-то. Что-то, что заставляет меня хотеть бежать отсюда как можно скорее. Куда угодно, Поттер… Здесь слишком страшно. Слишком много всего… Столько случилось за последнее время, столько нового… в моей жизни… Я запутываюсь, понимаешь?

Сердце Гарри вздрогнуло, на мгновение остановившись.

— Ты уверен, что хочешь ехать со мной? — спросил он как можно ровнее.

— Да, — выдохнул Драко. — В этом я уверен всегда, Поттер… А ты идиот, который никак не хочет понять это.

— Дело не в том, что я не хочу, Малфой, — прошептал Гарри. — Я и сам устал, ты бы знал, как… От всех этих интриг за моей спиной. От домыслов. Ты думаешь, я не жду, когда мы сможем вырваться отсюда? Да я живу только мыслью о том, что скоро все это закончится. Совсем, все закончится. И я увезу тебя… ото всех…

— А что потом? — тихо спросил Драко, глядя в огонь через его плечо.

— Потом мы разберемся со своими заботами — как только не нужно будет тратить уйму сил и времени, чтобы отмахиваться от моих бывших друзей и коллег по Ордену.

Драко негромко хмыкнул.

— Признавайся, что еще тебе наговорила Грэйнджер?

Гарри пожал плечами.

— Пыталась доказать, что хочет помириться, — рассеянно сказал он. — Только быстро сломалась. Сорвалась на объяснения, что твое общество для меня чревато.

— Даже не буду спрашивать, какие доводы она приводила, — пробормотал Драко. — И так догадываюсь…

— Ага, — кивнул Гарри. — Верно думаешь.

— И что ты ей ответил?

— Что в тебе есть качества, которые перечеркивают все твои недостатки. На что она попробовала убедить меня, что я бегаю от реальности, и вообще — не честен сам с собой.

— Надо же, какая странная девочка, убеждать в таком стихийного мага, — пальцы Драко запутались в черных волосах, лениво перебирая их. — И что ты ей на это сказал?

— Правду, как всегда, — пожал он плечами.

— А в чем у нас здесь состоит правда?

Гарри вздохнул, усмехаясь, и запрокинул голову, прикрывая глаза.

— В том, что я люблю тебя, Малфой, — тихо сказал он. — В хорошем смысле этого слова.

Драко замер, на несколько бесконечных мгновений перестав дышать. Гарри спиной чувствовал бешеный стук его сердца.

— Я же сказал — в хорошем смысле, — сказал Гарри, не открывая глаз. — Не волнуйся ты так.

Драко молчал, сжимая кулаки.

— Шуточки у тебя… Поттер… — наконец, прошипел он. — Никогда, наверное, не привыкну…

Гарри лениво улыбнулся и посмотрел на него.

— Налей еще, Малфой, а? — попросил он. — Там же осталось?

Драко кивнул, забирая у него кубок и откидываясь на спину, чтобы дотянуться до бутылки. Гарри обернулся, скользя по нему взглядом.

— Ты совершенен, проклятый Слизеринец, — покачал он головой. — Тобой невозможно не восхищаться. И тебя невозможно не любить. Жаль, что твоя черствая сущность не в состоянии этого понять.

— Молчи уж, — бросил Драко, садясь и протягивая ему вино. — Добить меня сегодня решил? Поттер, мне хочется превратиться в пыль, когда ты берешься за мою черствую сущность.

— Может, это признак того, что кое-кому пора бы уже согласиться с тем, что…

— Поттер! — голос Драко опасно зазвенел.

Гарри хмыкнул и отвернулся к камину.

— Ладно, — вздохнул он, наконец. — Извини, если разозлил.

— Извиняю, — помолчав, буркнул Драко.

— Мы поедем в поместье Блэков, — внезапно сказал Гарри. — Мне нужно будет некоторое время… побыть там. Может быть, несколько дней. Или пару недель, не знаю.

— А потом? — тихо спросил Драко.

— А потом — куда подальше из Англии, я думаю. Решим.

Драко кусал губы, глядя в огонь. Неужели это правда? Это действительно случится?

— А почему именно поместье Блэков? — спросил он, наконец.

— Это мой дом… — пожал плечами Гарри. — У меня есть там дела. К тому же, на него навешано столько защитных заклятий, что я могу почти не бояться, что к нам кто-то прорвется. Так что — находиться там некоторое время будет не самым страшным испытанием.

— И мы будем одни во всем поместье? — приподнял бровь Драко.

— Хм, — Гарри задумался. — Ты подал мне классную мысль.

— Какую?

— Не скажу, — ухмыльнулся Гарри. — Сюрприз будет.

— Поттер, ради Мерлина, не надо одушевленных сюрпризов. Ты единственное существо, рядом с которым мне не хочется выть, и избавь меня от созерцания кого-то еще.

— Понял, усвоил, — пожал плечами Гарри. — Не беспокойся, я все учту. Созерцать не придется.

— Хитрец… — проворчал Драко, допивая вино.

— Пойдешь спать? — тихо спросил Гарри, оборачиваясь и глядя на него снизу вверх.

— Ага, — ответил Драко. — Так и быть, сегодня даже пропущу тебя в душ первым.

Когда Гарри вышел из ванной, Малфой сидел, забравшись с ногами на подоконник, и, внимательно глядя в глаза серебряной змейке, щекотал ее кончиком пальца. Его лицо светилось нежной сосредоточенностью.