228

Глава II

КАТЕГОРИЗАЦИЯ МИРА ПОЛИТИКИ

В ЗНАКАХ ПОЛИТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА

Семиотическое пространство политического дискурса представляет собой систему знаков, ориентированных на обслуживание сферы политической коммуникации. В семантике этих знаков отражается реальность мира политики, интерпретированная тем или иным лингвокультурным сообществом. Результатом интерпретации внеязыковой реальности является ее категоризация – «подведение явления под определенную рубрику опыта, процесс членения внутреннего и внешнего мира человека сообразно сущностным характеристикам его функционирования и бытия» (КСКТ: 42).

Исходя из положения о том, что «знаковость сущности есть функция, аргументом которой является опыт» (Кравченко 1999:9), естественно полагать, что классификация и рубрикация знаков политического дискурса отражает специфику категоризации опыта в сознании носителей языка – участников политического дискурса.

Задача данной главы – выявление возможных оснований категоризации знаний о мире политики в знаках политического дискурса и разработка типологии знаков по этим основаниям.

1. Типология знаков политического дискурса

Основными параметрами структурирования семиотического пространства политического дискурса, являются: 1) оппозиция в плане выражения; 2) оппозиция по коннотативной маркированности; 3) оппозиция по характеру референции; 4) оппозиция по функциональной направленности. Первые три вида оппозиции будут рассмотрены в рамках данного раздела, а последней будет посвящен следующий, второй раздел.

1.1. Оппозиция в плане выражения: вербальные – невербальные знаки

Семиотическое пространство политического дискурса формируется знаками разной природы – вербальными, невербальными и смешанными. К вербальным знакам относятся слова и устойчивые словосочетания, прецедентные высказывания и тексты (политическая афористика), к невербальным – флаги, эмблемы, портреты, бюсты, здания, символические действия и, наконец, знаковые или символические личности – сами политики. К смешанным знакам принадлежат гимн (сочетание поэтического текста и музыки) и герб (сочетание геральдических символов и вербального девиза).

В данном разделе мы рассмотрим специфику четырех типов невербальных знаков в политическом дискурсе: человек как знак, знаковые действия (поведенческие знаки), символические артефакты и графические символы (символические изображения).

 Политик как знак

В современной семиотике существуют различные подходы к интерпретации человека как знака: «человек как подобие богу, как знаковое выражение, как означающее и как актер» (Познер 1996: 42).

Мы полагаем, что знаковая сущность политика проявляется в следующих аспектах:

а) Политик как представитель группы, как метонимический знак, замещающий группу. С этой функцией связана персонализация политических партий и движений – их в современной России так много, что названия перестают выполнять идентифицирующую функцию, тогда как по именам лидеров они легко опознаются (движение Лужкова, партия Лебедя). Будучи представителем политической группы, политик одновременно предстает и как символ определенных политических взглядов, концепций, направлений. Эта знаковая связь наиболее явно проявляется в предложениях тождества типа Горбачев – это перестройка и гласность. Гайдар – это реформы.

б) Политик как актер, как исполнитель роли (в театральном, а не социолингвистическом понимании), сам создает свой имидж или подыгрывает тому имиджу, который для него разработан. Ролевой образ является воплощением определенных черт внешности и поведения (царь, оракул, царедворец, каскадер, вундеркинд, бузотер, строптивец, император тайги, смесь Стеньки Разина и некоего византийского императора).

Назовем наиболее узнаваемые «маски» в современном российском политическом дискурсе: клоун (Жириновский); крепкий хозяйственник, смекалистый, работящий мужик (Лужков); режущий правду-матку грубоватый, бескомпромиссный вояка, «железный дровосек» (Лебедь); студент-отличник, пай-мальчик (Кириенко); царь (Ельцин).

В политической журналистике нередко встречается интерпретация ролевого образа, исполняемого политиком: Стал говорить «от себя», стараясь предстать в образе умудренного жизнью старейшины России, ведущего диалог с ровесниками. Сам президент играет образ строгого – нет, даже не отца нации, по радио он выступать перестал – тренера плохо слаженной команды. По телевизору его показывают в образе оракула, вещающего чаще всего банальности (из разных источников).

в) Политик как носитель определенной политической функции: серый кардинал, страшилка, тень, экономический диктатор, деспот второй номер, выдвиженец, опытный хозяйственник, умелый монетарист, безгласный депутат, буфер, паровоз реформ.

Распространенным приемом обозначения политической роли-функции является использование антропонима: Нет смысла гадать, кто может стать Аденауэром и Эрхардом по-российски. Кокошин стал и Рыбкиным, и Батуриным одновременно (ИЗВ, 12.03.98). Степашин удачно эксплуатирует роль доброго Пиночета (ИЗВ, 9.07.99).

г) Политик как воплощение психологического архетипа.

Психологи и психоаналитики подчеркивают значимость подсознания в восприятии массами имиджа политика. При недостаточном знании восприятие образа политика происходит с опорой на архетипы, концентрирующие в себе древний опыт человечества в области сексуальных и семейных отношений: старший брат, постылый муж, коварный обольститель, жестокий отчим, строгий отец, мудрый Патриарх, жених, надежный мужик, за которым баба не пропадет (А. Белкин // ИЗВ, 17.08.99; Л. Щеглов // КП, 25.09.99).