nauchnaya_deyatel_nost_prizvanie_ili_professiya / Научная деятельность - призвание или профессия

Научная деятельность – призвание или профессия? (курсив – мои слова)

Из: Карл Ясперс - «Духовная ситуация времени» (1931) (2)

В этой книге Карл Теодор Ясперс поднял проблему изменения духовного мира современного ему общества.

Ясперс считал, что мышление определяет реальность. Которая постоянно меняется. Наша…собственная ситуация волнует нас тем, что действующее в ней мышление продолжает определять, чем она станет. Каждому известно, что состояние мира, в котором мы живем, не окончательное.

Человек является фактором движения действительности. Строителем реальности, переходя к ней от трансцендентного, которое в прошлом было главным объектом для мышления. Поскольку мир не окончательно таков, какой он есть, человек надеется обрести покой уже не в трансцендентности, а в мире, который он может изменить, веря в возможность достигнуть совершенства на земле.

Человек кроме конструирования реального, действительного мира, способен конструировать себя самого. Он – не просто природа, которая всегда остается лишь неосознанным повторением неизменного, себя самой; он (человек) - существо, которое не может быть полностью познано просто как бытие, но еще свободно решает, что оно есть; человек - это дух, ситуация подлинного человека - его духовная ситуация.

Размышления Ясперса об образовании, науке, искусстве, философии и в целом о культуре с позиции ее конструирования человеком как своего духовного мира можно найти в четвертой части книги, которая называется «Упадок духа и его возможности».

Ясперс в контексте духовного творчества отдает приоритет долгосрочным целям над краткосрочными, когда духовный труд пренебрегает повседневными потребностями для концентрации усилий для творчества, результаты которого принесут пользу широкому кругу людей. Однако мир, считает Ясперс, не приветствует такое поведение человека.

Ясперс говорит добрые слова в адрес науки. Наука и сегодня создает много замечательного.

В науке Ясперс отмечает постоянное столкновение мнений, различных точек зрения. Но это, он считает, положительный факт. Дилетанты в науке считают, что такой процесс нестабильности воззрений в науке, несуществования общей точки зрения подрывает ее. Но в этом и есть суть творческого процесса науки.

Но он разделяет опасения, что в науке не все в порядке, что она в кризисе. Но это кризис не науки как таковой, а людей, занятых наукой…не имманентное развитие науки в достаточной мере объясняет кризис, а лишь человек, которого затрагивает научная ситуация. Не наука сама по себе, а он сам в ней находится в состоянии кризиса…Кризис науки - это кризис людей, который охватил их, когда они утратили подлинность безусловного желания знать.

В науке кризис проявляется во вступлении в нее людей, которые адекватно не оценивают сущности науки, заключающейся в том, что наука – это предприятие единиц, проводящих свободное исследование. Факт превращения свободного исследования отдельных людей в научное предприятие привел к тому, что каждый считает себя способным в нем участвовать, если только он обладает рассудком и прилежанием.

Возникает определенный слой людей в науке (слой плебеев от науки), деятельность которых имеет результатом отдельное безответственное мнение, лишенное смысла, одно из множества себе подобных, что «омертвляет» некогда живое мышление.

В такой ситуации любое высказанное предположение, насколько бы оно ни было не подходящим к той или иной ситуации, стремится быть обсужденным. Выпускается множество лишенных смысла научных публикаций.

Наука, считает Ясперс, – это занятие аристократическое, индивидуальное. Подлинная наука является аристократическим занятием тех, кто сам посвящает себя этому. К подлинной науке причастен лишь исследователь, а специализация науки, считает Ясперс, приводит к образованию не исследователей, а ученых.

Причины кризиса науки, считает Ясперс, исходят из тенденций в обществе, а именно в массовости образования, господству техники над духовными ценностями и в целом приоритетом краткосрочных потребностей над долгосрочными.

Ясперс критикует современную ему систему образования. Отмечая, что знание для человека – это возможность расширить свое существование, а начало для получения знаний – это образование, Ясперс пишет, что стержень образования – дисциплина мышления.

Ясперс, характеризуя современное ему образования как массовое, придает ему негативную окраску, считая, что оно не основано на гуманистическом принципе, то есть не учитывает индивидуальные особенности отдельного человека, а наоборот, стремится отвечать требованиям среднего по интеллектуальному потенциалу человека.

Университеты в прежнем понимании, то есть как сообщество независимых исследователей, вырождаются, превращаясь в школы, в которых человеку просто даются знания. Индивид обязательным планом занятий освобождается от опасности поиска своего пути. Иными словами, лишается возможность самостоятельного поиска.

Образование, считает Ясперс, должно быть ориентировано на усвоении прошлого с учетом настоящих условий существования, при этом следует помнить, что каждой исторической ситуации доступны лишь ее собственные возможности осуществления.

Отмечая, что естественные науки не предлагают целостную картину мира, а лишь отдельные рецепты для решения тех или иных проблем, а гуманитарные характеризуются частым несоблюдением этических норм, Ясперс пишет, что растет сомнение относительно науки, ее значения для общества.

В науке в целом знания постоянно фрагментируются, и этот процесс усиливается. Такой процесс фрагментаризации оставляет нам лишь практический критерий оценки достижения науки. Там, где знание, лишенное целостного мировоззрения, лишь правильно, оно ценится по своей технической пригодности.

На первый план выдвигается критерий практической значимости открытий науки, когда теряется ориентир на получение знаний как самоцель. Эта тенденция в науке поощряется обществом. Наука вынуждена приспосабливаться к запросу масс на создание практических механизмов на базе науки.

Тем временем, подлинная наука по Ясперсу – знать методы познания и его границы, а не его конечные результаты. А подлинный ученый, исследователь четко знает это. Считать, что наука способна быть компетентной абсолютно во всех жизненно важных для человека вопросах, значит, поддаваться суеверию. В конечном итоге такое отношение к науке, такая идеализация науки легко превращается в нигилистическое отношение к ней. Научное суеверие легко оборачивается во враждебность науке, в суеверие, которое ждет помощи от сил, отрицающих науку.

Из: Макс Вебер – «Наука как призвание и профессия» (1918) (1)

Вебер, пишет о растущей специализации науки…наука вступила в такую стадию специализации, какой не знали прежде, и что это положение сохранится и впредь.

Вебер считал, что ученый должен быть увлечен наукой и стараться нести ответственность за судьбы всего человечества: …кто не способен однажды надеть себе, так сказать, шоры на глаза и проникнуться мыслью, что вся его судьба зависит от того, правильно ли он делает это вот предположение в этом месте рукописи, тот пусть не касается науки.

Но одной страсти, увлечения наукой для ученого не достаточно.

Вебер считал, что в любом деле, в том числе и в науке, нужна первоначальная идея, озарение, догадка. А для озарения, догадки, важно не только страсть, увлечение, но и труд.

Вебер пишет, что в целях нахождения вдохновения, идеи, ученые полностью погружаются в науку, как он пишет, служа двум идолам – «переживанию» и «личности». Но Вебер против показного поведения ученого, который публично заявляет, что глубоко знаком с предметом моего изучения. Это не достойно того, кто хочет называться личностью в науке и в целом в обществе.

Важно отметить, что Вебер рассматривает научный прогресс лишь как часть, но притом важнейшую часть того процесса интеллектуализации, который происходит с нами на протяжении тысячелетий и по отношению к которому в настоящее время обычно занимают крайне негативную позицию. Это интеллектуалистическая рационализация, осуществляющаяся посредством науки и научной техники. Она означает, что человек пришел к мнению, что он теоретически способен управлять всем миром, всеми вещами в принципе можно овладеть путем расчета. Если говорить кратко, то мир расколдован. Больше не нужно доверяться магии и иным иррациональным предприятиям для достижения своих целей.

Вебер предостерегает молодых ученых, что в отличие от произведений искусства, научные открытия – стареют, причем достаточно быстро, через несколько лет. Таков смысл научной работы, которому она подчинена и которому служит, и это как раз составляет ее специфическое отличие от всех остальных элементов культуры.

Не только научные открытия постоянно переоцениваются, но и понимание науки постоянно меняется со временем: противоположность между прежним и современным пониманием науки разительная. Так, Вебер приводит в пример понимание науки во времена Платона, когда постижение мира имело целью получение истинного знания, открытие истинного мира, вместо обитания в пещере, и современный мир, когда наука более представляется фантастичной, чем окружающая нас реальность.

Вебер считает, что такая трансформация понимания науки заложена в вере ученых в ее возможности. Так, еще в Античности такое открытие, как способность разума оперировать абстрактными понятиями, открытие логических законов заставляли людей думать, что познавательные способности человека, возможно, безграничны. Казалось, что открытия открывали путь к тому, чтобы научиться самому и научить других, как человеку надлежит поступать в жизни, прежде всего в качестве гражданина государства.

Более поздние открытия эпохи Возрождения, а именно открытие рационального эксперимента как средства надежно контролируемого познания, без которого была бы невозможна современная эмпирическая наука вновь воодушевляло людей на поиски истины.

Однако со временем люди обнаружили, что эти открытия не открывают абсолютной истины, а наоборот ставят все новые вопросы. Вебер считает, что сейчас лишь скромное меньшинство верит, что наука может объяснить нам смысл мира.

А если так, то в чем заключается смысл науки, ее цель?

Так Вебер подходит к проблеме смысла науки. Ведь Зачем наука занимается тем, что в действительности никогда не кончается и не может закончиться?

Сразу готов ответ: ради чисто практических, в более широком смысле слова – технических целей.

Но можно взглянуть и изнутри науки. Ученый утверждает, что его цель - заниматься наукой «ради нее самой», а не только ради тех практических и технических достижений, которые могут улучшить питание, одежду, освещение, управление.

Однако Вебер солидарен с Львом Толстым в том, что прогресс, научный прогресс (то есть который имеет источником научные достижения) бессмысленен для отдельного человека, так как культурный мир, созданный им же самим столь огромен, что целой жизни не хватает на его постижение, а сам прогресс представляется бесконечным.

От бессмысленности научного прогресса Вебер переходит к вопросу о смысле науки. Для Вебера ответ на этот вопрос дал Толстой: она лишена смысла, потому что не дает никакого ответа на единственно важные для нас вопросы: «Что нам делать?», «Как нам жить?». А тот факт, что она не дает ответа на данные вопросы, совершенно неоспорим. Соглашаясь с Толстым, Вебер оправдывает науку: возможно, наука именно и создана для того, чтобы что-то дать ищущему ответ на эти вопросы, тому, кто правильно ставит вопросы.

Вебер пишет, что началом любой деятельности, в том числе науки, служат ее предпосылки. И бывает так, что эти предпосылки берутся как данность, без обоснований, а ведь на них и строится вся деятельность. Например, предпосылка, о значимости результатов, сама уже не доказуема средствами науки. Например, естественные науки…считают само собой разумеющимся, что высшие законы…явлений, конструируемые наукой, стоят того, чтобы их знать. Ради самого знания о нем. Вебер отмечает, что сама эта предпосылка недоказуема.

И несмотря на то, что одной из предпосылок науки является ее дистанцирование от веры в трансцендентное, от «чуда» и «откровения», при этом верующий человек вполне может стать и быть ученым, не изменяя своей вере: наука лишь требует от него…признать, что, если ход событий объяснять без допущения сверхъестественного вмешательства…данный ход событий должен быть объяснен именно так, как это стремится сделать наука.

Пожалуй, самым важным тезисом в работе Вебера является тезис, что наука не в силах доказать преимущество той или иной ценностной позиции по сравнению с другой, то есть невозможность «научного» оправдания практической позиции…Различные ценностные порядки мира находятся в непримиримой борьбе. Этические, ценностные вопросы находятся за пределами компетенции науки.

Опираясь на этот тезис Вебер пишет, что дает человеку, ученому, наука. Она дает простейшую технику овладения жизнью, разрабатывает методы мышления, рабочие инструменты и вырабатывает навыки обращения с этими методами и таким образом вносит определенную ясность. Но при этом наука не диктует, а сообщает цели и соответствующие ей средства, без ценностных характеристик цели и средств. Это как функция учителя: учитель должен показать (ученику) необходимость такого выбора. Большего он не может – пока остается учителем, а не становится демагогом. Так же и пока наука остается наукой, она лишь дает цели и средства, но не может оценивать их с ценностной позиции.

Отсюда вопрос о том, является ли наука призванием того или иного индивида, есть ли у науки самой призвание (то есть высшая цель) – это, по мнению Вебера, ценностный вопрос. Для себя он решил: Я лично решаю вопрос утвердительно уже моей собственной работой. Но принятие такой точки зрения налагает на ученого огромную ответственность: И утвердительный ответ на него является также предпосылкой той точки зрения, разделяя которую…ненавидят интеллектуализм как злейшего дьявола. Но важно не бояться и не бегать от него, а с начала до конца обозреть его пути, чтобы увидеть его силу и его границы.

Список источников:

1. Вебер М. Наука как призвание и профессия / Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. URL: www. royallib.ru.

2. Ясперс К. Духовная ситуация времени. URL: www. royallib.ru.