Вопрос 2. Трансформация отношений собственности в России

Советская экономическая система имела своим основанием структуру собственности, адекватную действовавшим механизмам координации экономической деятельности. Директивное планирование опиралось на право государства распоряжаться принадлежащим ему имуществом. Земля, недра, леса, водные ресурсы, преобладающая часть предприятий, большая часть городского жилищного фонда находились в собственности государства. В 1990 году его доля в стоимости основных производственных фондов составляла 91%.

В ходе реформы 1987 года правомочия собственности смещаются в пользу менеджмента предприятия.

Формальным ограничением оставалась выборность руководства. Реально воздействие трудового коллектива на руководство малозначимо, поскольку:

• во-первых, работники не располагали необходимой информацией

• во-вторых, административные возможности руководства обеспечивали желаемый исход выборов.

Последующая приватизация, призванная упорядочить права собственности, создав тем самым условия для эффективных форм производства, обычно представляется в российской экономической литературе как единственная существовавшая возможность упорядочить «дикую приватизацию», а с другой стороны как результат компромисса власти с директорским корпусом – «собственность в обмен на власть».

Однако принятая форма массовой приватизации узаконила результаты ее «дикого этапа»

Основным инструментом защиты прав собственности в 90-е годы стала сила

Главной проблемой формирования индивидуальной частной собственности в мелком бизнесе середины 90-х годов была слабая защищенность прав собственности. Общая деградация государственной власти в тот период, в совокупности со специфическим предшествующим опытом нелегального предпринимательства у новых собственников привели к росту криминализации экономики и коррупции в надзорных государственных органах.

Сокрытые от государства налоги изымались бандитскими «крышами» в виде дани и контролирующими инстанциями через взятки.

Условия для проведения массовой приватизации крупного и среднего производства в российской экономике начала 90-х годов были неблагоприятны.

Продавать государственную собственность при отсутствии покупателей и даже приблизительных ценовых ориентиров было крайне затруднительно.

Необходимо было, либо отказаться от ускоренной приватизации государственной собственности, либо раздавать государственную собственность в частную собственность. Выбран был второй вариант.

Раздача государственной собственности осуществлялась на основе двух механизмов: приватизационных чеков, которые должны были обмениваться на акции приватизируемых предприятий, и льгот трудовым коллективам, позволявшим работникам в условиях гиперинфляции приобретать акции по ценам, зафиксированным на уровне лета 1991 года.

Преимущество в доступе к собственности получили три категории покупателей:

а) Менеджмент предприятий, располагавший информационными преимуществами, возможностями воздействия на формирование плана приватизации, определения порядка, форм продажи пакетов акций, использования для приобретения контроля финансовых ресурсов предприятия и льгот, предусмотренных для трудовых коллективов;

б) Коммерческие структуры, сформировавшие определенные денежные ресурсы и заинтересованные в установлении контроля над производством и вложении обесценивающихся денег в реальные активы;

в) Финансовые структуры, прежде всего банки, располагавшие как значимым денежным капиталом, так и информацией об объектах приватизации, позволявшей вкладывать средства в покупку наиболее привлекательных активов.

Свободный оборот приватизационных чеков или ваучеров на рынке позволял приобретать пакеты акций за деньги, предварительно приобретая на них ваучеры на вторичном рынке.

Формирующиеся при этом цены на гиганты советской индустрии сегодня поражает воображение. Стоимость Уралмаша составила 3,7 млн. долларов, Челябинского металлургического комбината - 3,73 млн. долларов, Ковровского механического завода - 2,7 млн. долларов, Челябинского тракторного завода - 2,2 млн. долларов.

Распределительный характер принятой приватизационной модели привел к исходному обесценению реального капитала страны, создав благоприятные возможности для последующей консолидации собственности и проведения спекулятивных операций, с одной стороны, и заниженным требованиям к эффективности использования капитала, с другой.

Формирующийся сейчас путь изменения отношений собственности можно определить как государственный капитализм. Говоря уже забытым языком, государство возвращает себе «командные высоты» в экономике. Создаются крупные, подконтрольные государству отраслевые холдинги, сходные по масштабам с отраслевыми министерствами советской поры.

Этот процесс начался с нефтегазового сектора и вызвал неоднозначные оценки и активное обсуждение в деловой прессе. Установление контроля над «Газпромом» с последующим поглощением «Сибнефти», расширение «Роснефти» за счет активов ЮКОСа привели к заметному расширению госсектора в ТЭК.

Консолидация контроля над промышленными активами сопрягается с мерами по развитию соответствующих отраслей. После прихода менеджеров из «Росвооружений» на «АвтоВАЗ» появились проекты развития новых производств, ценой в 4,5 млрд рублей. Формирование авиапромышленной корпорации выступает одним из пунктов «Стратегии развития авиационной промышленности на период до 2015 года», предполагающей, помимо всего прочего, масштабные государственные инвестиции в развитие российского гражданского и военного авиастроения.

Государство ведет себя как частный инвестор, который осуществляет вложения в корпорацию только после установления над ней полного контроля.

Популярными стали идеи государственно-­частного партнерства

Основное преимущество государства как субъекта экономических отношений заключается в его возможности добиваться реализации долгосрочных целей. Длительные сроки окупаемости проектов сопряжены с серьезными рисками, и государство, имея возможность через бюджетную систему распределить риски на экономику в целом, может позволить себе вложения, рассчитанные на окупаемость в длительной перспективе.

Расширение прямого участия государства в акционерной собственности.

То, что стремление к сбережению выступает главной добродетелью буржуазного общества, поставил под сомнение еще Дж. Кейнс. Когда же крупнейшим сберегателем в стране становится правительство, то это говорит о его неумении заставить деньги работать.