Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
философия ответы.doc
Скачиваний:
13
Добавлен:
21.09.2019
Размер:
2.55 Mб
Скачать

40) Основополагающие феномены бытия человека (жизнь и смерть, свобода и судьба)

Жизнь. Смысл и цель жизни

Категория: Лекции МИП по философии

Жизнь — способ существования живого, выражающийся как минимум в обмене веществом-энергией

с окружающей средой и размножении.

У живых организмов и существ жизнь — биологическая форма деятельности, у человека —

биосоциальная форма.

Для человека жизнь — деятельность вообще, интегральная деятельность, жизнедеятельность в

самом глубоком смысле этого слова. На фоне жизни человек осуществляет специальные или

специализированные формы деятельности, такие как общение, познание, практическая

деятельность, труд, отдых и т. д.

Существуют три уровня человеческой жизни или три жизни человека:

1. Растительная жизнь — это питание, выделение, рост, размножение, приспособление.

2. Животная жизнь — это собирание, охота, защита, половое и иное общение, уход и

воспитание детей, ориентировочная деятельность, игровая деятельность.

3. Культурная жизнь или жизнь в культуре — это познание, управление, изобретение, ремесло,

спорт, художество (искусство), философия.

Жизнь человека есть его жизнь как живого существа и жизнь в культуре.

Нужно четко различать понятия ”смысл жизни” и “цель жизни”. Когда перед человеком стоит

цель стать, например, врачом, ученым, инженером, то в этом еще нет ответа на беспокоящий

его вопрос о смысле жизни. Таким образом, если цель указывает на то, к чему человек

стремится, то смысл жизни говорит о том, во имя чего он это делает.

Поиск смысла жизни — первая часть проблемы. Вторая часть — реализация смысла жизни,

смыслозначимая, осмысленная жизнь.

В чем же конкретно смысл жизни? Ясно, что каждый отвечает на этот вопрос по-своему. С

другой стороны, в нем есть общие моменты. Это — любовь и творчество. В подавляющем

большинстве случаев люди осмысляют-оценивают свою жизнь именно в русле этих двух

категорий. Смысл жизни — в любви и творчестве. Любовь поддерживает, умножает жизнь, делает

ее гармоничной, гармонизирует. Творчество обеспечивает прогресс жизни.

Цель жизни

Цель «задает» целостность деятельности. Если это цель жизни, то она определяет целостность

жизни. У человека, не имеющего цели жизни, и жизнь не реализуется как органическое целое в

человеческом смысле. «Жизнь без цели — человек без головы» — гласит народная мудрость.

Не всякий человек ставит перед собой цель жизни, но если ставит, то этим человек полагает

ее как целенаправленную деятельность.

Вообще в реальной жизни существует целое дерево целей. Цель жизни — это главная или общая

цель жизни. Помимо нее существуют либо подчиненные, промежуточные, либо побочные цели.

Подчиненные и промежуточные цели — это цели, осуществление которых открывает путь к

главной цели жизни, приближает к ней. Побочные или параллельные цели — это цели, которые

формируют всю “кухню” жизни, обусловливают полноценное гармоническое развитие человека. В

некоторых ситуациях возникает конфликт между главной целью жизни и побочными целями. Этот

конфликт может завершиться либо победой главной цели жизни, либо победой побочных целей.

Главная цель жизни — это цель, осуществление которой оправдывает жизнь человека в целом,

как личности, субъекта, стоящего где-то наравне с обществом, осознающего свои цели как

цели человека вообще или цели того или иного сообщества людей. В главной цели жизни по

логике вещей сливаются воедино стремления человека как индивидуума и цели общества.

Когда возникает необходимость целеполагания? Вероятно тогда, когда между потребностью и ее

удовлетворением имеется какое-то препятствие или для удовлетворения потребности нужно

совершить сложные ориентировочные действия.

Смертьи бессмертие

Категория: Лекции МИП по философии

В живой природе и человеческом обществе связь конечного и бесконечного приобретает

характер взаимоопосредствования. Это отчетливо видно на примере соотношения смертности и

бессмертия.

Конечный срок жизни живого организма запрограммирован в нем самом: конечное, таким

образом, присутствует в самом бесконечном, опосредует его. Это одна сторона соотношения

конечного и бесконечного применительно к существованию живого. Другая сторона состоит в

том, что хотя живой организм и оконечивает себя, он все же сохраняет, обессмертивает себя,

делает себя бессмертным — благодаря воспроизведению себе подобных. Своим размножением

организм как бы предупреждает разрушающее действие времени, осуществляет прорыв в

бессмертие.

Далее, если внимательно приглядеться к различиям внутри живого, то можно увидеть, что для

одноклеточных организмов, размножающихся путем митотического деления, противоположность

конечности и бесконечности существования не так ярко выражена, как для многоклеточных

организмов, размножающихся половым путем. О конечности существования одноклеточных нельзя

говорить как об их смертности. Соответственно и об их бессмертии в строгом смысле говорить

нельзя. Ведь бессмертие — противоположность смертности. Одно без другого не существует.

Если нет смертности, то нет и бессмертия.

«Гибель» и «смерть». Не все, что является гибелью, заслуживает названия смерти и,

наоборот, не все, что умирает, гибнет. Строго говоря, смерть — это прекращение

жизнедеятельности многоклеточного организма в результате совместного действия внутренних и

внешних факторов жизни. Одноклеточные организмы, делящиеся митотически, не умирают,

поскольку их естественное развитие приводит к делению, а не к смерти. Если их

жизнедеятельность прекращается, то не в результате естественного развития, а вследствие

неблагоприятных внешних воздействий. Поэтому прекращение их жизнедеятельности следует

называть не смертью, а гибелью. Гибель — это прекращение существования чего-либо живого

вследствие внешних неблагоприятных воздействий. Итак, феномен смертности возникает лишь на

стадии многоклеточных организмов, размножающихся половым путем. Эти организмы не просто

гибнут, а умирают.

Смерть как запрограммированный конец — эволюционное приобретение жизни и не исключено, что

человек, изменив соответствующим образом свою генетическую программу, может покончить со

смертью. Жизнь как таковая не носит в себе зародыш смерти. Она, бесспорно, носит в себе

зародыш изменения, преобразования, но не смерти, а тем более не гибели.

Продолжение рода — реальное биологическое бессмертие высших организмов. В нем мы видим

постоянный переход конечного в бесконечное, а бесконечного в конечное, причем так, что ни

конечное, ни бесконечное не исчезают, но сохраняются как моменты этого перехода. В чисто

конечном существовании нет продолжения рода, как нет его и в чисто бесконечном

существовании.

Жизнь создает и разрешает противоречие между смертностью и бессмертием. В этой формуле —

общее решение проблемы смертности и бессмертия.

Бытие и его формы.

Нас окружают многочисленные вещи, предметы с самыми различными свойствами.

Они образуют то, что мы называем окружающим миром". При всем различии

представлений разных людей об этом мире, исходным для них является признание

его реального существования, т.е бытия.

Сущность философской категории бытия заключается в том, что в ее содержании

фиксируется не просто существование вещи, человека, идеи или мира в целом, а

более сложная связь всеобщего характера; предметы со всем многообразием их

свойств существуют, и это существование обусловливает связь этих предметов

между собой и со всем тем, что существует в мире. Бытие - это то, что

существует, т. е. двигается и развивается, сейчас, во всем многообразии

взаимных связей и противоречивых взаимодействий, поэтому понятие бытия часто

отождествляют со смыслом слова "есть".

Таким образом, понятие бытия предполагает, во-первых, широкий спектр

различных вещей, существующих в мире, и тем самым существование самого мира;

во-вторых, бытие, его установление есть начало всякого действия (без

установления факта существования вещи никакая деятельность, связанная с

изменением вещи, немыслима).

Бытие мира есть единое и самотождественное, непрерывно становящееся. Это

высказывание принадлежит философу древности Пармениду. Действительно, бытие

мира столь многогранно и многолико, что этот процесс не имеет и в принципе не

может иметь аналогов. С другой стороны, это многообразие составляет

глобальную целостность окружающего нас мира.

Бытие есть реальность, противостоящая человеку. Здесь будет уместна трактовка

Гегеля: "Бытие есть восхождение духа к самому себе. Познание же бытия есть

процесс приобщения человека через религию к христианском богу, как

нерасторжимой связи всеобщего простого и вечного духа со всем и самим собой".

И наконец, бытие есть существование реальности вне сознания человека и

независимо от него.

Многогранность смыслов и значений понятия бытия обусловлена уже тем, что само

бытие в его проявлениях бесконечно многообразно от всеобщих проявлений бытия

мира и до различных его форм - бытия природы, бытия человека и

человечества, бытия общественного и, наконец, бытия духовного.

Бытие природы представляет существование совокупности вещей, процессов и

состояний, обусловливающая некую целостность и существующая до, вне и

независимо от сознания человека. Природа и ее бытие бесконечны в пространстве и

времени. Эта обусловленность присуща и отдельным вещам, состояниям и процессам.

следовательно, бытие природы имеет в своей основе диалектику преходящего бытия

отдельных вещей в непреходящем бытии природного мира как целого. Парадокс

заключается в том, что инвариантность бытия природы обусловливается

дискретностью существования ее элементов, их постоянным переходом из бытия в

небытие, т. е. возникновением и исчезновением. Но, следуя уже известной логике,

"ничего не возникает из ничего" и исчезновение какой-либо вещи или процесса

следует понимать как переход ее в новое качественное состояние , не соотносимое

с первым и противоположное ему, означает переход ее из бытия в небытие.

Бытие человека-главной особенностью бытия человека является также его

преходящий характер. С одной стороны, тело человека, представляя собой

средоточие высокоорганизованной материи, в определенный момент своего развития

с неизбежной необходимостью перейдет в небытие (перестанет существовать как

живой организм). В этом состоит тождество бытия человека с бытием другого

природного образования. С другой стороны, человек в своем развитии проходит

несколько этапов, связанных с переходом к новому качеству. Это в равной степени

относится и к его организму как материальной системе, и к его идеальной,

духовной основе.

Итак, бытие человека выражается через реальный процесс развития сложного

диалектического единства тела и духа. Причем бытие тела с необходимостью

доминирует над бытием духа, т.к., чтобы мыслить, необходимо обеспечивать

жизнь тела, его сохранение (самосохранение), и, наконец, преемственность

(продолжение рода) хотя бы для того, чтобы возродить второе "Я" в своем

потомстве, передав ему накопленное духовное богатство.

Бытие социальное, общественное бытие есть бытие объективной общественной

реальности, своего рода социальной материи. Данная форма бытия определяется

так же, как бытие и материальной деятельности индивидов, социальных групп,

классов, как реальный процесс жизнедеятельности людей. Общественное бытие

есть состояние постоянного взаимодействия человека и различных элементов

социальной системы в процессе производства материальных и духовных благ.

Степень эффективности этих взаимодействий отражает уровень цивилизованности

общества.

Духовное бытие проявляется, во-первых, в форме индивидуализированного

духовного бытия, неотъемлемого от данного конкретного человека, индивида. Это

бытие реализуется в сознании и самосознании каждого из нас. Во-вторых, духовное

бытие выступает в виде объективизированного, опредмеченного духовного бытия и

проявляется через посредство языка, различных символов и знаков, искусства,

принципов поведения, принятых в обществе, через посредство достижений

человеческого духа и мысли. Именно через освоение этого объективизированного

духовного мира и происходит становление Человека в полном смысле этого слова -

приобщение его к культурному и социальному наследию человеческой цивилизации.

В заключение необходимо подчеркнуть, что все формы бытия тесно взаимосвязаны

между собой и взаимопредполагают друг друга. Бытие же мира в целом есть не

что иное как материя, взятая в динамике сложных взаимодействий,

взаимополаганий и взаимоотрицаний, т. е. в развитии.

3. Основные феномены бытия человека.

В этом разделе речь пойдет о феноменах – об игре, смерти, любви и т.д., то есть

о "вещах", которые не существуют "сами по себе", отдельно от человека. Пожалуй,

феномен – не настолько понятное слово, чтобы пользоваться им без

предварительных пояснений. Уточним, что это такое.

За словом "феномен" закрепилось три основных значения:

1. В греческом языке, откуда это слово заимствовано многими языками,

phainomenon значит "являющееся", т.е. в первоначальном смысле слово

"феномен" – то же, что явление.

2. В обыденной речи и средствах массовой информации слово феномен, часто

употребляют, когда хотят сказать об особенном, редком, необычном явлении или

о выдающемся человеке, обладающем исключительными способностями. Например:

тунгусский феномен (о падении метеорита) или феномен Кашпировского.

3. Философское употребление слова феномен очень разнообразное. Уясним себе

только основное, а именно: феномен – это нечто переживаемое человеком: иначе

говоря, то, что составляет содержание человеческого переживания.

Феномен – это предмет, который непосредственно есть то, что он есть.

Феноменом философы называют непосредственное, дорефлексивное (еще не

подвергнутое сомнению), переживание (например, грозы). В этом смысле феномен

грозы непосредственно есть то, что оно есть.

Хотя феномены не существуют помимо переживаний, мы их называем предметами (

предмет – нечто отделенное, противостоящее нам). Феномены являются

предметами для сознания. Можно нечто переживать, иметь некий образ, не

осознавая, не анализируя его разумом. Так, например, переживают восприятия

внешнего мира и свои боли, удовольствия, страхи животные. Для животных

переживания не являются предметами осмысления. Человек тоже далеко не все свои

переживания подвергает рациональному осмыслению, но когда он это делает, они

становятся для него предметами. Такое осмысление своих переживаний,

возможное только при посредстве языка, называется "рефлексия".

"Феномен" – одно из центральных понятий феноменологии, философского направления,

основанного немецким философом Эдмундом Гуссерлем (Husserl, 1859-1938).

Немецкий философ Ойген Финк (Eugen Fink 1905-1975) в книге "Основные феномены

человеческого бытия" выделил в качестве основных феноменов труд, игру,

любовь, господство и смерть. "Человек, – писал он, – в своей сущности есть

работник, игрок, любящий, борец и смертное существо". Финк полагал, что пять

названных им феноменов являются для всех людей универсальными, пронизывающими

наиболее значимые формы жизнедеятельности человека. Однако мы легко можем

убедиться, что имеются также другие феномены, столь же подходящие на роль

"основных". Например, вера – обыденная, религиозная, научная, философская –

пронизывает всю нашу жизнь. Да и сам О.Финк обстоятельно объяснил, что

феномены человеческого бытия не могут быть предметом "объективного

исследования". Нет "объективной шкалы", безусловной системы измерений,

позволяющей расставить феномены "по рангу". Итак, у нас нет "объективных"

оснований, чтобы утверждать, что игра "первичнее" или "главнее", чем любовь.

Равным образом и любовь не "первичнее" игры (или веры, или счастья и т.д.).

Очевидно, следует согласиться с мнением О.Финка, что каждый феномен

человеческого бытия "фундаментально независим" от других.

Смерть.

Отношение людей к тайне смерти – двойственное: с одной стороны, хотелось бы

вовсе не знать и не думать о ней, с другой стороны, мы пробуем, наоборот,

всмотреться и проникнуть в тайну, чтобы лишить ее чуждости или враждебности.

Стремление людей "освоить" феномен смерти, сделать его чем-то понятным и

доступным в обращении проявилось в огромном множестве сказаний, мифов,

ритуалов (похороны, оргии, жертвоприношения и т.п.). Таким образом смерть

включается в игровое действо, благодаря чему она начинает представляться

включенной в порядок и цели жизненного мира людей и уже не такой чуждой. Тема

смерти, занимающая важное место в современном философском осмыслении

человеческого бытия, возникла еще в глубокой древности, и этим она явно

отличается от таких новых для философии тем, как, например, "игра" или

"коммуникация". Сегодняшние люди волей-неволей привязаны в своих суждениях о

смерти к издавна бытующим представлениям, образам, символам. Поэтому для нас

небесполезно ознакомиться с архетипами смерти.

Что же происходит с умершим человеком, его душой и телом? У древних и

первобытных народов на этот счет имелись самые разнообразные представления.

Рассмотрим некоторые характерные варианты.

В вавилонской религии представления о загробной жизни были довольно

смутные. Считалось, что души умерших попадают в подземный мир и ведут там

безнадежно унылое существование. Ни утешения, ни награды вавилоняне от

потустороннего мира не ожидали, поэтому религия народов Месопотамии

ориентирована на земную жизнь.

В Древнем Египте династической эпохи идеи потустороннего существования

получили, напротив, гипертрофированное развитие. По египетским верованиям,

когда умирает тело человека, продолжают жить его имя (рен), душа (ба), птицей

улетающая из тела в небо, и, наконец, некий невидимый "ка", двойник человека,

которому отводилась особая роль в посмертном существовании. Участь ка после

смерти зависит от участи тела. Ка может погибнуть от голода и жажды, если при

погребении покойник не будет снабжен всем необходимым; ка может быть съеден

загробными чудовищами, если его не защитят магические формулы. Если же об

умершем как следует позаботиться и мумифицировать его или сделать его статую,

то ка может намного пережить усопшего.

В Древней Индии брахманы (жрецы) учили, что душа не погибает вместе с

телом, а переселяется в другое материальное тело. Какое новое тело получит душа

– зависит от поведения человека в теперешней жизни, прежде всего от соблюдения

правил своей касты. Неукоснительно соблюдая эти правила, можно в посмертном

перерождении воплотиться в человека более высокой касты, а за их нарушение

можно не только оказаться в более низкой касте, но и обратиться в низшее

животное. Такой поток перевоплощений души называется в индийской философии и

религии словом "сансара".

Представления древних евреев о загробной доле человека отображены в

Ветхом завете. Они не вполне отчетливы – вероятно, потому, что древнееврейские

пророки больше заботились и повествовали о благоденствии всего их народа в

здешнем мире, чем о счастливом потустороннем существовании индивида. В текстах

Ветхого завета представлены два основных взгляда на посмертную участь человека.

Согласно первому, личность после смерти погибает. Бог создал человека "из праха

земного, и вдунул в лице его дыхание жизни..." (Быт 2, 7). После смерти это

дыхание жизни остается, представляя собой лишь безличную силу, общую всем людям

и животным, оно возвращается к Богу, а личность как конкретная форма этого

дыхания исчезает. Правда, у приверженцев такого понимания смерти все же имеется

некоторая надежда на воскресение духа в теле по воле Бога. Но в общем им

представляется сомнительным загробное существование, и из этого следует

пожелание: "Итак, иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино

твое, когда Бог благоволит к делам твоим. <...> Наслаждайся жизнию с

женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей. <...> Все, что

может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь,

нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости" (Еккл 9: 7, 9, 10).

Согласно другому воззрению, содержащемуся в ветхозаветных писаниях,

человеческая душа продолжает существование после смерти, но мир, в который она

попадает, темен и безрадостен, это – страна "сени смертной и мрака", "каков

есть мрак тени смертной, где нет устройства, где темно, как самая тьма" (Иов

10, 22).

У древних греков бытовали представления, похожие по тональности на те,

что мы только что рассмотрели; слабые тени усопших обречены скитаться в

загробном мире, покинутые и ничтожные. Греки называли людей смертными – в

противоположность бессмертным богам, ведь посмертное существование человеческих

душ представлялось совершенно призрачным и никчемным.

У славян довольно долго сохранялся патриархально-родовой строй, с

характерным для него культом почитания предков. Душам предков полагалось

обитать в раю. "Рай" – дохристианское общеславянское слово, означавшее нечто

вроде прекрасного сада. И поныне в белорусском и украинском языках сохранились

слова "вырай", "вырий" – место, куда осенью улетают птицы и где обитают

умершие. Слово "пекло" – тоже дохристианское, оно означало подземный мир, где

горят души злых людей. Покойников подразделяли на две категории: "чистых", т.е.

умерших "пристойной" смертью, – их почитали и называли "родителями"

безотносительно к возрасту и полу (до сих пор существует традиция "родительских

дней"), и "нечистых", которых называли "мертвяками" (самоубийцы, утопленники,

опойцы и т.п.). Мертвяков боялись, полагали, что они могут вставать из могилы и

вредить людям; чтобы помешать мертвяку выйти из могилы, труп пробивали осиновым

колом, вбивали зуб от бороны позади ушей и т.д. Таким образом, по верованиям

древних славян, после смерти могла сохраняться активность не только души, но и

тела.

Далеко не у всех народов смерть воспринималась как печальное событие. У

некоторых, например у германцев (свевов), существовала вера в

воскресение умерших, это позволяло им не бояться смерти; у них считалось, что

воины, храбро павшие в битве, должны попасть в светлый дворец бога Одина –

Валгаллу (Вальхаллу), где их ждут пиры и удовольствия. А даки

(северо-фракийские племена, жившие на территории современной Румынии) верили,

что существование после смерти гораздо приятнее теперешней жизни, и потому

встречали смерть радостным смехом, а рождение человека, наоборот, оплакивали.

Приведенные здесь основные варианты древнейших представлений о смерти оказали

заметное влияние на мировоззрение последующих эпох. Черты изначальных

образов, архетипов смерти видны в мировых религиях, философских учениях – от

древнейших до современных.

Встречается мнение, будто люди, по своей воле уходящие из жизни, по большей

части – "психически ненормальные". Философия не претендует на решение вопроса о

состоянии психического здоровья самоубийц, а вот проанализировать "логические"

и "онтологические" (бытийные) основания суицида она вправе. Именно этой

проблеме посвящен "Миф о Сизифе. Эссе об абсурде" французского писателя и

философа Альбера Камю (Camus, 1913-1960).

Камю писал: "Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема –

проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее

прожить, – значит, ответить на фундаментальный вопрос философии. Все

остальное – имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум девятью или

двенадцатью категориями – второстепенно". Камю не пытается выяснить, что

такое смерть. Его интересует, почему некоторые "нормальные" люди отдают ей

предпочтение перед жизнью (известно ведь, что есть немало людей, которые,

если и не пытались уйти из жизни, то хотя бы задумывались об этом). "Внешних"

причин и поводов для самоубийства бывает множество; Камю интересует не

статистика, не процентное соотношение разных причин, а общая "философская"

основа отказа от жизни. По его мнению, решение покончить с собой – это

признание человека в том, что жизнь в его глазах сделалась непонятной,

бессмысленной, абсурдной, что он стал чувствовать себя посторонним, в мире.

В какой-то момент человек может прийти к пониманию, что мир, другие люди

существуют совсем не ради него, a сами по себе. Вселенной нет до нас дела,

как ветру нет дела до цветочной пыльцы, которую он разносит. Мир в своей

сущности всегда не то, что мы о нем думаем. Это мы связываем существование

мира со своими целями, мы истолковываем, его по-человечески, приписываем ему

смысл, но в действительности сам по себе он существует без всякого смысла и

цели. Нашему уму непостижимо, почему и для чего существует мир, – знание

(научно обоснованное) об этом невозможно. Человек жаждет найти Единое и

Абсолют – нечто, способное придать существованию мира разумность и

целесообразность, но научно – доказательное познание тут бессильно.

"Ностальгия по Единому, стремление к Абсолюту выражают сущность человеческой

драмы", – пишет Камю. Если бы мир мог быть понятным, а еще лучше – мог бы

любить человека, то мыслям о самоубийстве не было бы места.

Но мир чужд, безразличен к нашим стремлениям, и когда человек начинает это

осознавать, он испытывает чувство абсурдности существования. Абсурден не мир

сам по себе – он только внеразумен, иррационален. Чувство и сознание абсурда

рождаются из столкновения между стремлением человека к счастью и пониманию, с

одной стороны, и "молчанием мира" – с другой стороны.

Поскольку чувство абсурда держится на противостоянии двух сторон – мира и

человека, оно исчезает, когда устраняется хотя бы одна из противостоящих

сторон. От мира можно "отвернуться" (бездумие, "нирвана", пьянство,

наркомания) или же можно устранить самого себя. "Помимо человеческого ума нет

абсурда. Следовательно, со смертью исчезает и абсурд, как и все остальное" .

Однако самоубийство – ложный вывод из осознания абсурда. Камю подчеркивает,

во-первых, что абсурд – это ясность, т.е. ясное осознание человеком того, что

существование бессмысленно, и эта ясность делает человеку честь. А во-вторых,

самоубийство не отменяет бессмысленности бытия, а только утверждает,

поддерживает ее. Последовательное философское решение проблемы абсурда Камю

видит в бунте против него. Человек, осознавший абсурд и не отворачивающийся

от него (это и есть "абсурдный человек", по Камю), способен сам придать

ценность своему существованию, не покоряться иррациональности Вселенной.

Бессмысленность существования вселенной только подчеркивает величие человека,

имеющего мужество по-человечески жить в этом мире. (Доктор Риэ и некоторые

другие персонажи романа А.Камю "Чума" – художественное воплощение образа

"абсурдного человека", ясно осознающего абсурд и способного возвыситься над

ним.) В завершение своего "Эссе об абсурде" Камю обращается к мифологическому

образу Сизифа. Один из его "проступков" перед богами состоял в том, что он

заковал в кандалы Смерть. Сизиф, презирающий богов, ненавидящий смерть и

жаждущий жить, – "абсурдный герой". Он обречен богами без конца поднимать в

гору камень, неизменно вновь катящийся вниз. Камень – символ бессмыслицы;

участь Сизифа трагична, но "он тверже своего камня". "Одной борьбы за вершину

достаточно, чтобы заполнить сердце человека. Сизифа следует представлять себе

счастливым".

Смерть – "ничто", о котором помыслено и сказано очень много, но тема эта,

разумеется, не исчерпана ни теми, кто жил в минувших тысячелетиях, ни теми, кто

живет сегодня. Но кое-что о смерти мы начинаем понимать все яснее, а именно:

осознание нашей смертности учит нас "дорожить человеком, беречь его жизнь,

щадить его душу"31. Быть может, на сегодняшний день главный итог

многовекового опыта осмысления смертности человека следовало бы выразить

пронзительной строкой Марины Цветаевой: "Послушайте! – Еще меня любите за то,

что я умру".

О природе свободы

Свобода как человеческое измерение бытия

Г. Л. ТУЛЬЧИНСКИЙ

Что такое свобода? Откуда - свобода? Каковы ее природа и источник? На этот своего рода

вопрос вопросов внятного ответа нет. Или его неоткуда получить? Такой ответ, как природа

свободы божественна, Господь наделил человека этим богоподобным качеством, закрывает

проблему свободы, да и проблемы, связанные с нею: от проблемы антропогенеза до вопросов

морали. Однако, как говорил И. Кант, наши упования на Господа Бога должны быть настолько

полными, что не должны его примешивать к нашим делам. А проблема свободы - самое что ни на

есть - наше, человеческое дело. Поэтому предлагаю попробовать найти ниточку, потянув за

которую, можно будет размотать этот клубок проблем. И начать лучше с очевидных фактов.

Первая такая очевидность: в природе как таковой, без человека и его сознания, познания и

деятельности, свободы нет, а существуют только каузальные связи и прочие детерминации. По

Канту, свобода не феномен, а ноумен. Свобода не есть бытие, она есть небытие, суть

возможное, пустое, неописуемое и невыразимое творящее ничто. Она не находится в измерениях

бытия, она "под" бытием, как то, что хочет воплотиться в бытии. По своей сущности свобода

предшествует совершаемым свободно актам: она предшествует своим проявлениям. Поэтому

свобода предшествует бытию, является "без-основной основой бытия". Согласно Н.А. Бердяеву,

свобода мэонична, коренится в Ничто, в "бездне", предшествуя творению. Поэтому для

Бердяева свобода находится по ту сторону добра и зла, а всесильный над бытием Бог-Творец

не всесилен над небытием, над несотворенной свободой.

Традиционное различение свободы как действия, делания и свободы как хотения (Н. Эрн, Н.

Лосский, С. Левицкий и др.) показывает, что в первом случае свобода сводится к

каузальности, и тогда она предстает как власть. При этом она имеет пределы, прежде всего

временные пределы, существования любого явления, в конечном итоге -смерть. Во втором

случае, случае собственно свободы, она внекаузальна (мотивация не может быть причиной

поступка, она объясняет его), является выражением осмысления и самосовершенствования. Кант

глубоко прав: свобода ноуменальна.

Свобода - понятие не физическое, а сверхфизическое. Ее ноуменальность выражает сугубо

человеческое измерение бытия. Более того, каузальности вторичны, первична ответственность.

В силу этого, с помощью разума и понимания все более глубоких связей, человек

метафизически свободен. Он всегда может стать свободным "от": своего тела, своего

характера, своего происхождения, законов природы и даже от Бога.

Человек является носителем свободы - духовного начала, не врожденного генетически,

добытийного и сверхбытийного, открывающегося в небытие. Именно эта открытость небытию и

отличает человека от животного. Если животное в своей генетически заданной телесности есть

буквально оформленность жизни как таковой, то человек как существо открытое небытию,

носитель свободы как "дыры в бытии" (Ж.-П. Сартр), "бездны в бытии" (Н.А. Бердяев)

оказывается существом живым и неживым одновременно. Любое животное, кроме человека,

является своеобразным эволюционным тупиком - в том смысле, что в нем достигается,

буквально воплощается некая функциональная цель биологического вида. Человек же, несмотря

на то что как вид он неизменен в своей психосоматической оформленности, существо

недооформленное:"... его форма разомкнута, идеально не завершена, и из этого разрыва он

излучает волны беспокойства на все окружающее" (Романенко ЮМ. Бытие и естество. Онтология

и метафизика как типы философского знания. СПб., 1999. С. 532.).

Ни в какой рефлексии Я не предъявляет себя полностью. Эгологическая рефлексия подобна

бесконечному очищению луковицы: снятие слоя за слоем при полной невозможности достичь

ядра. В результате реализуется ориентация не на предъявление самих вещей, а на раскрытие

горизонта интерпретации предмета (вещей). Адресат такой феноменологической редукции

становится принципиально ускользающим (Г.Г. Шпет попытался построить феноменологию не на

трансцендировании, а на культурной явленно-сти в языке. Это был решительный шаг от

феноменологии к герменевтике. Потом его повторили М. Хайдеггер, Э. Левинас,

постструктуралисты. В этом смысле Г.Г. Шпета вполне можно рассматривать предтечей идеи

означающих без означаемых, порождающих означаемое. Однако у того же Г.Г. Шпета ("Мудрость

или разум") такое философствование квалифицируется как "псевдофилософия": мифологические и

теологические (гностические) фантазии в наукообразной форме. См.: Г.Г. Шпет /

Comprehensio. Четвертые Шпетовские чтения. Томск. С. 124—132; 145-153.).

Человек не завершен в том смысле, что он открыт небытию, разомкнут в трансцендентное,

метафизическое как до- и сверх-природное. Это качество и позволяет человеку осмыслять

реальное бытие, выходя в его контекст, занимая по отношению к нему позицию вненаходимости.

Человеку, в отличие от животного, доступно еще одно измерение опыта - метафизическое.