Розин В.М.

Генезис и современные проблемы права

Методологический и культурологический анализ

Москва 2001

Введение. Постановка проблемы.

"Изменить или отменить какую-либо

норму действующего права во власти

законодателя. Однако он почти

не властен изменить язык и основы юридического мышления"

( Рене Давид)

«Ваше дело как юристов – видеть связь между вашим конкретным фактом и зданием всей вселенной»

(Оливер Уэндел Холмс-младший)

Известно, что социалистическое судопроизводство выступало орудием социалистического государства и поэтому было идеологическим. Суд не столько беспристрастно рассматривал обстоятельства дела и пытался установить истину, сколько подводил конкретный случай под социалистический закон и определял соответствующее наказание. Судопроизводство в целом носило обвинительный характер, а судья нередко заимствовал прерогативы прокурора. Он не только судил, но и формулировал обвинительное заключение и определял линию формальной защиты для адвоката (реальной защиты, как правило, не было). Состязательности в суде или не существовало вовсе или же она была формальной, не влияющей реально на решение суда. Подобная практика судопроизводства не требовала различения права и закона (по сути, они совпадали), так же как оставляла незадействованными правовые знания юристов, полученные ими в вузе или университете. Социалистическому судье не приходилось в своей практике вспоминать о римском или естественном праве или размышлять о приоритете в конкретном случае права или закона.

Печать социалистической идеологии носил и уголовно-процессуальный кодекс: предварительное следствие было закрытым (негласным), презумция невиновности не соблюдалась. К каким последствиям это приводило сегодня хорошо известно. Анализируя советскую систему судопроизводства недавнего прошлого, Рене Давид пишет: "Во всей континентальной Европе, а также как и в Англии, право рассматривается как естественное дополнение морали и как одна из основ общества. Этого нельзя сказать о России". Советские юристы, отмечает он, развивали идею, что государство в лице законодателя - высшая справедливость, "в то время как юристы Запада, напротив, выступали против нее и, чтобы возродить традиционную идею о тесной связи между правом и справедливостью, считали необходимым освободиться от установившейся в ХIХ веке связи между государством и правом" [31, c. 157, 81-82].

В настоящее время ситуация в системе судопроизводства весьма сложная: еще действуют старые законы, состав судов, по сути, мало изменился, однако к работе суда и других звеньев судопроизводства предъявляются новые демократические требования и сложились новые условия. Они характеризуются параличом властных структур, противоречивостью законодательства (в настоящее время одновременно действуют не менее семи систем законодательства - федеральные законы, законы РСФСР, некоторые законы СССР, законы республик и других субъектов Федерации, международные правовые нормы и договоры, ведомственные нормы права, правовые постановления, принятые в областях или регионах), отсутствием ряда совершенно необходимых законов, давлением на суд мафиозных структур, формированием в системе судопроизводства разных субъектов, различно понимающих и трактующих законы и право. В результате всех этих обстоятельств наша судебная система в значительной степени парализована и отчасти коррумпирована.

Одобренная 24 октября 1991 г. Верховным Советом РФ "Концепция судебной реформы" [54] призвана создать условия для разрешения указанных проблем и модернизации судебной системы. Однако, - пишет С.А.Пашин, - когда дело дошло до реализации, оказалось, что приверженцев идей реформирования нашей юстиции среди юристов не так уж много... Стало очевидным, что укорененные в профессиональном мышлении нашего сообщества представления о праве препятствуют глубокой проблематизации "социалистического правосудия" и являются основным тормозом реформ. Дело не в том, что "люди мешают реформам", а в том, что в нынешних структурах профессионального сознания нет места и форм, конституирующих современное правовое мышление. Безусловно, за последние несколько лет произошла некоторая модернизация юридического словаря: фразы типа "права человека", "правовое государство", "судебная власть" вошли в обиход, стали новым идеологическим обрамлением... не только старой по сути практики, но и фактически неизменного правопонимания" [88, c.6]. Практически о том же пишет, открывая дискуссию "Судебная реформа: юридический профессионализм и проблемы юридического образования", Л.М.Карнозова. "Горький опыт ошибок первых шагов судебной реформы, связанных с иллюзией, что новый закон сам по себе способен перестроить сложившиеся системы деятельности, заставил реформаторов искать новые пути и ответы на вопрос о реальных механизмах нововведений. Стало ясно, что ни смена идеологии, ни освоение новых навыков и процедур сами по себе еще не означают подлинной перестройки деятельности в сфере юстиции, поскольку в отличии от косметической перестройки реформирование касается оснований правопонимания. Они образуют базовую структуру юридического профессинализма, обладающую невероятной инерционностью и консерватизмом и конституирующую реальную деятельность, которая "не обращает внимание" на новые идеологические "украшения" и законодательные новеллы. Предлагаемые преобразователями формы деятельности не могут быть в принципе реализованы без обеспечивающих их структур понимания. Профессиональное сознание юриста должно опираться на современное представление о праве, а поскольку его нет в нашей традиции, в формах организации нашей социальной жизни, в менталитете (это обстоятельство нередко относят к препятствиям судебной реформы, но не надо забывать, что сегодня потребность в воссоздании правопонимания есть побудительная причина реформ), это должно быть компенсировано специальной мыслительной работой, позволяющей формировать новую "дисциплину ума" [49, с.12].

Глава первая. Формы осознания юридической действительности.