Принципы фокусировки интервью

Как уже говорилось, описанные выше методические при­емы ведения интервью образуют так называемую базовую ме­тодику, то есть усредненный “мягкий” тип интервьюирования. Это связано с тем, что методика проведения различных видов интервью имеет много обших черт. В этой главе речь пойдет о методических различиях и об их типологизации.

Хотя интервью широко используется в социологической практике и имеет давнюю традицию применения, общая тео­рия интервьюирования до настоящего времени не создана. Тем не менее, опираясь на накопленный мировой практикой опыт, можно сказать, на какие вопросы должна отвечать такая теория. Наряду с проработкой некоторых вспомогательных проблем (на­пример, установления контакта с респондентами) главной зада­чей такой теории должна стать разработка типологии исследова­тельских проблем и “привязка” к этой типологии адекватных им исследовательских методов и их модификаций. Сходную точку зрения высказывает О. Маслова, которая отмечает, что “в прави­лах проведения опроса как бы закодированы те познавательные задачи, для решения которых они могут быть использованы. Разработанные наукой разновидности методик опроса предста­вляют собой примеры адаптации данного метода к специфике различных исследовательских задач. Указанные задачи и исполь­зуемые для их решения методы часто настолько различаются, что необоснованный перенос методических, организационных и технических правил их проведения из одной сферы в другую порождает нелепые, комические, а порой и стрессовые ситу­ации”, обессмысливая при этом результат исследования. Ска­занное относится, в частности, и к группе неформализованных методов опроса, методические принципы проведения которых, как отмечалось, проработаны слабее, чем формализованных.

Разработка типологии методов интервьюирования в зависи­мости от типов исследуемых задач может быть осуществлена по­средством сравнительного анализа большого числа конкретных социальных исследований. Поскольку систематическая работа в этом направлении до настоящего времени не проводилась, ниже мы ограничимся описанием лишь двух типов фокусиров­ки неформализованного интервью: на эмоциональных реакциях респондентов и на содержащихся в их сознании когнитив­ных структурах. Обе эти крупные сферы должны быть, по-видимому, представлены не одной, а многими методическими модификациями, но разработка, разграничение и создание клас­сификационной системы таких модификаций еще ждут своего исследователя.

Фокусировка на эмоциональных реакциях

Р. Мертон приводит несколько примеров, в которых применение фокусированного интервью могло бы обладать высокой исследовательский эффективностью. Эти примеры таковы.

1. Исследование Розенталем воздействия “прорадикальной” кинопропаганды на социоэкономические установки сту­дентов колледжа дало пример расхождения между ожидаемым и действительным воздействиями. Фильм носил пропагандистский характер, и его авторы ожидали, что после его просмотра число лиц, поддерживающих радикальные взгляды, увеличит­ся. Действительный эффект оказался прямо противоположным. Процент зрителей, согласившихся с утверждением, что “радика­лы являются врагами общества” после просмотра фильма вырос. Как обычно бывает в ситуации, когда получаются кажущиеся парадоксальными результаты, последовало “объяснение”: “Этот отрицательный эффект пропаганды возможно связан с большим количеством сцен с ораторами-радикалами, маршами и демон­страциями”. Очевидно, что такая интерпретация является не бо­лее чем предположением, которое можно изучить, подправить и развить при помощи фокусированного интервью. Такие ин­тервью показали бы, как аудитория на самом деле реагировала на ораторов, марши и демонстрации. Предположение авторов получило бы характер гипотезы и было бы либо подтверждено, либо опровергнуто.

2. Похожий эксперимент был проведен Петерсоном и Тер-стоном, которые обнаружили неожиданно малые изменения в установках старших школьников, просмотревших пацифист­ский фильм. Исследователи сделали вывод, что фильм, возмож­но, оказался слишком сложным для старшеклассников. Этот вывод мог быть более убедительным, а с другой стороны, мог­ли бы появиться совершенно другие гипотезы, если бы было проведено фокусированное интервью. Как дети поняли фильм? На что они реагировали в первую очередь? Что значит слово “сложный” в понимании авторов? Ответы на эти и подобные во­просы дали бы информацию, необходимую для интерпретации неожиданных результатов.

3. Гонселл провел остроумный эксперимент по “стимули­рованию голосования”, в котором экспериментальным груп­пам двенадцати районов Чикаго были разосланы “индивидуаль­ные беспристрастные призывы пройти регистрацию и проголо­совать”. Приблизительно эквивалентные контрольные группы не получили таких призывов. Оказалось, что в целом в экспе­риментальных группах процент зарегистрировавшихся и прого­лосовавших был значительно выше. Но что демонстрирует этот результат? Оказали на него влияние беспристрастный характер проспекта, ясные инструкции, которые он содержал, особые

Символы и обращения, использованные в тексте или что-то еще? Пользуясь высказыванием самого Гонселла, необходимо определить, что явилось стимулом, заслуживающим особого внимания и изучения?

В том же исследовании Гонселла были зарегистрированы и отдельные “отклоняющиеся случаи”. Было обнаружено, что в целом большее число граждан зарегистрировалось и проголо­совало в ответ на извещение призывного характера, содержащее рисунок-карикатуру и несколько лозунгов, чем на информа­ционное извещение, в котором уделялось внимание правилам голосования.

Но был и ряд исключений, которые привели к появлению гипотез по этому поводу, В. избирательном районе с преиму­щественно немецким населением информационные извещения Возымели больший эффект, чем “рисованные”, что заставило Гонселла предположить, что слово (уклоняющийся от призыва) на рисунке вызвало воспоминания о войне и поме­шало поднять интерес к голосованию. Сходные эффекты имели место в итальянском и чешском кварталах. Но Гонселл дал им иные объяснения. Во всех этих случаях, не имея дополнительной информации, исследователь оказался вовлеченным в генериро­вание собственных предположений вместо того, чтобы получить экспериментально подтвержденные выводы на основе сообще­ний интервьюируемых о личном опыте.

Перечисленное выше можно дополнить и примером из оте­чественной практики. Так, вплоть до 1990 года социологические опросы, проводившиеся различными организациями, показыва­ли устойчивый положительный рейтинг КПСС, несмотря на то, что значительное большинство опрошенных выражало недо­вольство практически всеми аспектами социально-экономичес­кой жизни, а удельный вес лиц, веривших в возможность по­строения коммунизма, составлял не более 8 %. Для объяснения этого противоречия российский социолог Л. Вызов выдвинул гипотезу, что большинство населения отождествляет с КПСС свое стремление к социальной и экономической стабильности. Как гипотеза такое предположение правомерно, но не более чем другие гипотезы. Проведение глубоких фокусированных интер­вью могло бы внести ясность в этот вопрос, который доныне так и не получил (и, видимо, уже не получит) эмпирически обоснованного объяснения.

Во всех перечисленных выше примерах ссылка на необхо­димость проведения фокусированных интервью обосновывается необходимостью получения информации об эмоциональных ре­акциях респондента. При этом речь идет не об информации, которая требует дополнительных интерпретаций со стороны исследователя, а о получении самих этих интерпретаций от ре­спондентов. Недостаточно узнать, как это бывает в случаях использования анкет с закрытыми вопросами, что респондент расценивает ту или иную ситуацию как “неприятную”, “тревож­ную”, “воодушевляющую” и т.д. Такие формулировки служат обобщающими суждениями, за которыми может скрываться масса интерпретаций. Цель состоит в том, чтобы более точно выяснить, что означает в исследуемом контексте слово “не­приятный”, какие конкретно чувства испытывал респондент, и какие личные ассоциации у него возникали.

Р. Мертон и соавторы указывают, что в сфере изучения эмо­циональных реакций существует как минимум четыре напра­вления эффективного использования метода фокусированного интервью:

а) определение эффективных стимулов (рекламы, пропаганды и т. п.);

б) интерпретация расхождений между ожидаемыми и реаль­ными результатами воздействия;

в) интерпретация расхождений между преобладающим типом реакции и несовпадающими с ним типами реакций в от­дельных специфичных подгруппах;

г) интерпретация процессов, происходящих в эксперименталь­ных ситуациях.

Добавим от себя, что практика фокусированных интервью, сконцентрированных на изучении эмоциональных реакций, по­зволила бы резко поднять качество социологической информа­ции, получаемой в холе опросов общественного мнения; по­скольку очень многие получаемые в таких опросах результаты практически не находят адекватных трактовок.

Важной особенностью разработанной Р. Мертоном и соав­торами методики является требование воссоздания перед ре­спондентом исследуемых элементов стимульной ситуации. Это воссоздание может осуществляться буквально, т. е. в виде по­вторного показа кинофильма или отдельных его кадров, ли­бо, к примеру, в виде показа виденной ранее респондентом листовки или рекламного изображения. Если такой показ не­возможен или затруднен, авторы считают приемлемой вторую возможность, а именно — воспоминание интервьюера, который должен быть знаком с исходной стимульной ситуацией, — при­чем на основе такого знакомства разрабатывается специальный вопросник, которому и следует интервьюер.

Авторы не дают каких-либо рекомендаций на тот случай, если изучаемая стимульная ситуация не воспроизводима, огра­ничиваясь указанием, что, если сообщение респондента осно­вывается лишь на его собственных воспоминаниях, то вполне вероятно, что степень детализации этих воспоминаний будет неодинаковой: в каких-то местах информация будет более скуд­ной, а в других более обширной. В другом месте авторами указывается, что воспоминания о пережитых чувствах пред­ставляют собой искаженное отражение чувств, переживаемых в момент участия в стимульной ситуации. Возврат к элементам стимульной ситуации, если не полностью, то в значительной мере способствует снятию таких искажений. Это достигается тем, что интервьюируемый припоминает свои непосредствен­ные прежние реакции, а не занимается их переосмыслением и выдачей своих теперешних реакций.

Комментируя данный методический принцип, мы можем сказать, что поддерживаем тезис о необходимости прямого воз­врата к значимым элементам стимульной ситуации во всех случаях, когда это возможно. При известной изобретательно­сти границы применимости этого принципа могут быть весь­ма широкими. Вместе с тем, существуют ситуации, вызываю­щие в психике людей сильные эмоциональные переживания, но принципиально невоспроизводимые. К. их числу относят­ся, например, различные бытовые конфликты, которые обычно не фиксируются на аудио- или видеоносителях. Социолог обыч­но лишен возможности лично присутствовать на всех стадиях этого процесса. В этих случаях, вероятно, следует по памяти респондентов восстановить хронологический ряд событий, вы­членяя из них ключевые моменты и задавая затем вопросы типа: “Что Вы чувствовали до того, во время того, после того?”. Выявление эмоционально значимых элементов, концентрация на них внимания респондента и постоянные просьбы воссоздать в себе те чувства, которые респонденты тогда испытывали, могут хотя бы отчасти заменить непосредственный возврат к стимуль­ной ситуации в тех случаях, когда такой возврат неосуществим.

В качестве примера исследования, основанного исключи­тельно на мысленном возврате респондентов к стимульной си­туации, приведем известное исследование американского со­циолога Ф. Херцберга, посвященное анализу трудовых мотива­ций. В ходе интервью Ф. Херцберг и его сотрудники задавали респондентам два простых вопроса: “Припомните, при каких обстоятельствах Вам случалось переживать на работе исключи­тельный моральный подъем и при каких — моральный упадок?”. После припоминания респондентами таких ситуаций интервью строилось на конкретизации элементов указанных обстоятельств и на чувствах, переживавшихся ими.

Обобщая опыт описанных выше двух исследований (Р. Мертона и Ф. Херцберга), отметим их общую методическую черту, которая может быть охарактеризована как “двухступенчатое фокусирование”: сначала выявляются элементы стимульной си­туации, значимые (или предположительно значимые) для ре­спондента, а затем фокус интервью направляется на изучение его переживаний. Необходимость использования двухступен­чатой фокусировки отражает свойства предмета исследования, а именно эмоций и аффектов, которые часто содержатся в пси­хике в латентной, неосознаваемой форме, и актуализуются лишь в момент переживания ситуации (хотя бы повторно предъявлен­ной или ретроспективно вызванной в памяти). Несоблюдение принципа “двухступенчатости”, т. е. ретроспективная беседа о событиях и о чувствах в целом, делает ответы респонден­тов более общими и менее содержательными. Кроме того, как указывают психологи, анализ нерасчлененной ситуации акти­визирует действие механизмов психологической защиты и спо­собствует замещению непосредственных реакций позднейшими психологическими наслоениями.