О праве в объективном и субъективном смыслах

Лекция предполагает выяснение понятий права как в объективном, так и в субъективном смыслах, ибо личность тесно связана с обоими из названных феноменов, но связана по-разному. В первом случае эта связь состоит в том, что нормы объективного права регулируют поведение личности, во втором – в том, что личность использует те возможности, которые открывают перед ней субъективные права и свободы. Оба   вида права необходимы ей как ценности, через которые она реализует себя, свой социальный, юридический и нравственный потенциалы, свои интересы.

Поэтому вопрос о том, сохраняет ли сегодня свое значение – традиционное учение о делении права на объективное и субъективное (иначе говоря, - на право в объективном и субъективном смыслах), или оно исчерпало себя в свете современных реалий, может иметь только положительный ответ. Конечно, сохраняет. Важно лишь освободить его от прежней догматики, идеологических наслоений, формализма.

В частности, неприемлемо в нем положение, согласно которому субъективное право всегда и во всех случаях вытекает из объективного права и полностью им определяется. Это не так, особенно когда речь идет о естественных правах человека, источник которых – не закон. Тем не менее ни один грамотный юрист никогда не спутает право в объективном и субъективном смыслах.

В настоящее время в основном уже преодолена концепция октроированных (дарованных, пожалованных) прав как концепция приоритета государства над личностью. Подобный патерналистский подход был весьма распространен в прошлом. Не государство создает и предоставляет личности права, а она сама их имеет от рождения, и обязанность государства – признавать, уважать и защищать эти права.

Однако признание теории естественного права не колеблет в целом указанное учение, ибо во всех современных цивилизованных обществах, где господствуют идеи естественно-правовой доктрины, деление права на объективное и субъективное тем не менее сохраняется. Ведь даже и “прирожденные” права без закрепления и гарантирования их позитивным законодательством соответствующих государств могут оказаться голыми констатациями.

Рабы, например, были людьми и как таковые обладали “естественными и неотчуждаемыми” правами, но их права не только никем не признавались, но всячески попирались, а сами рабы рассматривались в качестве “говорящих орудий”, т.е. они были абсолютно бесправными. Так что зависимость между двумя разновидностями права прямая, и это имеет непосредственное отношение к личности.

Различие между правом в объективном и субъективном смыслах сложилось в науке давно, оно проводилось еще в римской юриспруденции, а затем в последующих правовых системах как на Европейском континенте, так и в США. Наибольшее развитие и обоснование эта концепция получила, в частности, в немецкой юриспруденции прошлого века, а также в трудах русских дореволюционных правоведов.

Однако существование понятий права в объективном и субъективном смыслах всегда порождало и до сих пор вызывает у юристов полемику, являясь зачастую причиной различного понимания и решения многих других правовых проблем. Г. Ф. Шершеневич писал, что “уже на пороге исследования понятия о субъективном праве мы сталкиваемся с решительным его отрицанием”,   хотя сам он считал это отрицание “не более, как протестом против слова, а не означаемой им сущности”.

Отдельные попытки отвергнуть категорию субъективного права предпринимались одно время и в нашей литературе. Эта категория была объявлена “не соответствующей социалистическим отношениям”, а в сохранении ее усматривалось “влияние буржуазной юриспруденции”. В некоторых учебниках по теории государства и права 50-х годов термин “субъективное право” даже не фигурировал, он обычно заменялся на “правомочие”.

Однако в дальнейшем эти тенденции поддержки не получили. В противовес им С. Ф. Кечекьян справедливо подчеркивал: “Субъективное право, т.е. право отдельных лиц, составляет совершенно необходимое понятие правовой системы и правовой науки”.

 При этом надо оговориться, что понятия объективного и субъективного прав не следует путать с проблемой объективного и субъективного в праве. Это разные вопросы, хотя и взаимосвязанные. В последнем случае имеется в виду соотношение объективных и субъективных факторов, причин, условий, оказывающих свое влияние на процессы формирования и действия права как социального явления. Иными словами, это чисто философская, “истматовская” проблема. Она широко обсуждалась у нас (в порядке дискуссии) в начале 70-х годов на страницах журнала “Правоведение”.

Рассматриваемый же аспект – главным образом, логико-понятийный, гносеологический, касающийся происхождения указанных выше понятий, их содержания, природы и онтологического статуса. Это – иной угол зрения, другой ракурс проблемы.

На чем же основано деление права на объективное и субъективное? Правомерно ли оно с научно-методологической точки зрения, каковы его истоки, необходимость и связь с философскими категориями объективного и субъективного?

Исследователи не раз обращали внимание на то, что термин “право” многозначен. Он не всегда и не всеми употребляется в одном и том же смысле, а принимает различные значения в зависимости от того, какое юридическое явление хотят выразить. Причем такая неопределенность существует не только в повседневной жизни, где за словом “право” подчас вообще не стоит ничего юридического, но и в теории, которая также не избежала многоликости этой основной своей категории. Однако, несмотря на эту семантическую трудность, юристы с   давних времен стали употреблять слово “право” в двух главных значениях – объективном и субъективном. Правовая действительность рассматривалась как бы в двух разрезах: в одной плоскости этого разреза видели устанавливаемые государством общеобязательные нормы, а в другой – все связанное с их реализацией, те конкретные возможности, полномочия, действия, которые люди могли предпринимать и фактически предпринимали на основе и в пределах этих норм.       

Право как норма, закон, государственное установление и право как возможность или управомоченность субъектов вести себя известным образом в рамках этих установлений – вот суть разграничения права на объективное и субъективное. Право в объективном смысле – это законодательство данного периода в данной стране; право же в субъективном смысле – это те конкретные возможности, права, требования, притязания, которые возникают на основе и в пределах этого законодательства на стороне участников юридических отношений.

Появилась потребность разграничить два разных явления путем образования двух самостоятельных понятий. Это можно было сделать двумя путями: либо ввести новые термины, либо найти к уже имевшемуся наиболее подходящие прилагательные, способные отразить указанное различие. Произошло последнее.

Слово “право” стало употребляться с определениями “объективное” и “субъективное”. Возникли выражения: “объективное право” и “субъективное право”, которые и призваны были обозначить и закрепить отпочковавшиеся друг от друга реальности. К этой лексической конструкции толкала не только теория, логика познания права (метод расчленения, изучения по частям), но и практика применения правовых норм, накопленный опыт.

Тут следует заметить, что если понятие “право” употреблялось без всяких оговорок, то под ним всегда подразумевалось право в   объективном смысле, т.е. юридические нормы. Необходимость в   уточнении как раз и возникает тогда, когда требуется обратить   внимание и указать не на норму закона, а именно на право отдельного субъекта – субъективное право. Без такого уточнения, т.е. без определения “субъективное”, право обычно мыслится как объективное (совокупность норм), хотя бы слово “объективное” при этом и отсутствовало. Здесь важен момент противополагаемости.  

“От объективного права, - писал М. В. Вишняк, - теоретическая юриспруденция стала отличать субъективное право, которое определялось как совокупность правомочий и притязаний, принадлежащих личности на основе норм объективного права, как то, что признается в интересах индивида и снабжено возможностью правовой защиты”. Разумеется, явление, обозначаемое как “субъективное право”, можно было бы выразить и с помощью другой грамматической формы, например право субъекта, право лица, право гражданина и т.д. (дополнение) или использовать прилагательные – “личное право”, “индивидуальное право”. Для широкой публики, массового читателя это было бы понятнее. В свое время предлагались и другие языковые символы.   Р. Иеринг называл субъективное право конкретным, противополагая его абстрактной юридической норме.

В русской дореволюционной литературе было много образных, афористичных определений субъективного права – как “защищенного законом интереса”, “размера личной мощи”, “индивидуальной вольности”, “объема дозволенной самодеятельности лица”, “сферы влияния и власти человека в обществе”, “открытой для гражданина возможности совершать известного рода поступки”, “хотеть и действовать”, “предъявлять требования к государству и согражданам”; как “меры свободы субъекта, осуществляемой в определенных границах” и т.д. Все эти дефиниции отражали различные грани и стороны одного сложного феномена. На этой почве шли споры и поиски наиболее общей (универсальной) формулы, которая бы устраивала всех. Считалось, что такая формула еще не найдена.

Р. Бабун писал: “Нечего и говорить, что названия “объективное” и “субъективное” являются неподходящими, их можно было бы заменить, например, терминами “общее” и “конкретное” право”. Р. Иеринг, как сказано выше, называл объективное и субъективное право абстрактным и конкретным. В советской литературе не раз указывалось на термин “правомочие” как на синоним субъективного права.

Эти тенденции объяснялись стремлением избежать несколько нечеткого, имеющего философский оттенок, не всем понятного эпитета – “субъективное”. Такое название наводило на мысль о каком-то необычном и загадочном праве, а не о том, которым обладают и пользуются все люди в повседневной жизни. В массовом обиходе, в широкой практике оно вызывало недоумение, отрицание, протест. Однако протест этот, как уже отмечалось, был протестом против слова, а не выражаемой им сущности.

Правовая наука воспользовалась терминами “объективное” и “субъективное” не случайно и не для того только, чтобы разграничить два тесно соприкасающихся, но не совпадающих явления, а для того, чтобы полнее отразить их общественно-юридическую природу, функциональную роль и социальное назначение.

И если уж говорить о более или менее удачной и точной терминологии, то в научном отношении, теоретически, когда право в смысле правомочия конкретного лица сопоставляется с правом в объективном смысле (норма), предпочтительнее как раз термин “субъективное право”, так как он более верно и адекватно выражает суть и специфические особенности обозначаемого явления.

Любопытно, что даже Леон Дюги, последовательно отрицавший значение субъективных прав личности и подменявший их теорией “социальных функций”, тем не менее писал, что выражения объективное право и право субъективное удобны, ясны и точны, и поэтому пользование ими “вполне законно”. Он сожалел, что французские правоведы не проводят здесь необходимого различия. Особенно это касается “законности” термина “субъективное право”, правомерность которого чаще всего и берется под сомнение. Но это не так.

Во-первых, он оказывается на месте с чисто формальной точки зрения, а именно в силу того, что в правовой науке все носители (обладатели) предусмотренных законом прав и обязанностей называются “субъектами права”. Отсюда принадлежащее   им то или иное право – “субъективное”. Уже в этом заключена известная целесообразность применения данного термина.

Во-вторых, и это главное, словами “личное”, “индивидуальное” право мы выражали бы, по существу, лишь момент принадлежности права субъекту, но не отражали бы гораздо более значительного, а именно: философского аспекта понятия. А он здесь, несомненно, присутствует.

Дело в том, что “субъективное право” не только указывает на принадлежность права субъекту, но и отражает тот факт, что принадлежащее субъекту право (как мера его возможного поведения) зависит в известных пределах от его личного желания и усмотрения, особенно в смысле использования. Норма же права объективна, она не зависит от воли и желания отдельного лица, ею нельзя распоряжаться как чем-то личным, индивидуальным. Будучи общим, безличным, отвлеченным правилом, норма не принадлежит и не может кому-либо принадлежать.

Как известно, в философии под объективностью и субъективностью понимается соответственно независимость или зависимость данного явления в данное время от человека. С этой точки рассматриваемый контекст содержит в себе и определенный философский смысл, специфическим образом преломляемый в юридической материи. В правовой науке таких контекстов много.

Субъективное в нашем случае – это не только принадлежащее субъекту, но и зависящее от него, а объективное – это не только не принадлежащее субъекту, но и не зависящее от него. Субъективное право субъективно в том смысле, что, во-первых, связано с субъектом и, во-вторых, зависит от его воли и сознания. Объективное право объективно в том смысле, что, во-первых, не приурочено к конкретному субъекту и, во-вторых, не связано с его волеизъявлением и личным усмотрением.

Именно эти свойства данных явлений (зависимость – независимость, принадлежность – непринадлежность, связанность – несвязанность с субъектом) отражают слова “объективное” и “субъективное”. Эти определения показывают разную степень самостоятельности обозначаемых объектов по отношению к субъекту.

В нашей литературе не раз предлагалось объединить два понятия права в одно, точнее, включить систему субъективных прав граждан, наряду с правовыми отношениями и правовыми взглядами, в содержание объективного права или просто права (С. Ф. Кечекьян, Я. Ф. Миколенко, А. А. Пионтковский, позже Л. С. Явич и др.). Речь идет о так называемой широкой трактовке права. И сейчас многие юристы понимают под правом не только нормы. Эти стремления усилились с признанием теории естественного права.

Однако и такая позиция не мешает видеть в праве два среза, два ответвления – исходящие от государства обязательные предписания и юридические возможности отдельных лиц. Не случайно в ходе ведущейся уже много лет дискуссии по поводу сущности и определения права слияния двух его разновидностей все же не произошло – одно понятие не поглотило другое. Объективное право и субъективное право остаются пока что самостоятельными категориями, отражающими разные стороны правовой действительности.

Да и трудно объединить то, что объективно не поддается объединению. При этом никто из оппонентов не отрицает тесной взаимосвязи между указанными образованиями, особенно в процессе реализации. И тем не менее “не могут быть оправданы попытки объединить объективное и субъективное право единым понятием права, поскольку эти явления лежат в разных плоскостях правовой реальности”. Для обозначения этой реальности есть более широкие категории – “правовая система”, “правовая надстройка”, “механизм правового регулирования”.

Сегодня “параллельное” существование естественного и позитивного права (иначе говоря, субъективного и объективного) мало у кого вызывает сомнение – эти понятия на протяжении тысячелетий различались в мировом политико-правовом опыте. Именно поэтому нельзя естественное право вводить в общее определение права, ибо этим будет отождествлено право в объективном и субъективном смысле и тем самым подорвана основная идея естественной доктрины. Ведь суть этого учения как раз   в том и состоит, чтобы не смешивать два разных феномена – законы государства и “прирожденные” права личности. Признание и законодательное закрепление естественных прав человека придает делению права на объективное и субъективное новое звучание и значение. Тем более, что речь, собственно, идет об одной и той же проблеме, только в разных ее аспектах,    органично дополняющих друг друга. Недопустимо и вредно как отождествление, так и противопоставление естественного и позитивного права.

И. А. Ильин писал: “Основная задача положительного права    состоит в том, чтобы принять в себя содержание естественного    права, развернуть его в виде ряда правил внешнего поведения,   с приспособленных к условиям данной жизни и к потребностям данного времени, придать этим правилам смысловую форму и словесное закрепление и, далее, проникнуть в сознание и к воле людей, в качестве авторитетного связующего веления... Положительное право есть целесообразная форма поддержания естественного права”.

Итак, под правом в объективном смысле понимается система юридических норм, выраженных (объективированных) в соответствующих нормативных актах (законах, указах, кодексах, конституциях) и не зависящих от каждого отдельного индивида; а под правом в субъективном смысле – система наличных прав и свобод субъектов, их конкретные правомочия, вытекающие из указанных выше актов или принадлежащие им от рождения и зависящие в известных пределах от роли и сознания особенно в процессе использования.

Единичное же субъективное право – это гарантированная законом мера возможного (дозволенного, разрешенного) поведения гражданина. Такое право очерчивает юридические рамки индивидуальной свободы личности. На основе объективного права приобретаются многие субъективные права (если они не даны от природы) возникают разнообразные правовые отношения. В этом и заключается диалектика взаимосвязи между рассматриваемыми явлениями.

В более широком же значении под правом в субъективном смысле “может подразумеваться в качестве коррелята также и любая юридическая обязанность, хотя терминологически идея обязанности не покрывается представлением о праве в субъективном смысле” В данном контексте И. А. Ильин подчеркивал, что полномочием здесь будет называться всякое разрешение, содержащееся в норме, а обязанностью – долженствование, которое может быть выражено словесно в самом тексте нормы или выводиться из нее в логическом порядке.

Из этого важного замечания следует, что право в субъективном смысле охватывает собой не только систему прав (дозволений, полномочий, притязаний), вытекающих из норм объективного права, но также и систему юридических обязанностей, т.е. совокупность конкретных долженствований, необходимостей, императивов, предусмотренных законами государства. Все это составляет единое целое.

Понятия права в объективном и субъективном смысле совершенно необходимы в юридической науке и практике, они призваны выполнять важные операционные, аналитические, познавательные, прикладные и социально-регулятивные функции. Объективное право не может быть реализовано без субъективного. В этом их неразрывная взаимосвязь и невозможность существования друг без друга.

Право охватывает все важнейшие сферы общественной жизни и регулирует основные права и свободы человека, основы государственного строя и национально-территориального устройства (конституционное право), имущественные отношения (гражданское право), правоотношения в области труда (трудовое право) и т.д. Поэтому в системе права можно выделить несколько подсистем по признаку того, что каждая из них имеет свой собственный предмет регулирования. Эти подсистемы называются отраслями права: международное, конституционное, гражданское, семейное, трудовое, уголовное, административное и т.д.