Глобализация / 6

36

симония

менее некоторые ученые и специалисты утверж­дают, что лет через 10-12 современные компью­теры и Интернет станут историческими реликта­ми. На смену им придут квантовые компьютеры.

Но опять же есть предел человеческих воз­можностей, и я в данном случае имею в виду не только слаборазвитые страны, не только страны, развивающиеся по догоняющей модели, но и страны Запада, для которых, как сейчас стало очевидно, человеческий фактор оказался серьез­ным препятствием на пути широкого внедрения информационных технологий. В апреле 2000 г. я прочел небольшую заметку, которую опублико­вала газета "Ведомости", видимо, взяв ее из "Fi­nancial Times". Так вот, они пишут, что 67% ком­паний страдают от переизбытка информации, что только меньше одной трети могут восприни­мать эту информацию и реализовывать ее. Вот фактор, стоящий на пути стремительного техно­логического прогресса. Казалось бы, техничес­кие возможности гигантские, а человеческий фактор служит препятствием прогресса. Что уж говорить о развивающихся странах - даже тех, которые мы относим к категории новых индуст­риальных стран (НИС). Я до сих пор вспоминаю одну из своих последних поездок в Южную Ко­рею, когда со мной был молодой человек с выс­шим образованием, из семьи высокопоставленно­го дипломата. Меньше всего я был готов от него услышать то, что он сказал: "Да, Вы видите, стра­на изменилась, стала индустриально развитой; но знаете ли Вы, какой ценой это досталось нашему народу? Тысячи людей страдают от депрессии, они не могут приспособиться к такому темпу из­менений в жизни; тридцать лет назад мы были аг­рарной страной, а теперь нас буквально взяли за шиворот и втянули в индустриально развитые ус­ловия. Многие психологически не выдерживают и болеют от этого". И это Южная Корея, где на­род динамичный, энергичный, стремящийся к прогрессу, дисциплинированный... Эти пробле­мы реальны, и никуда от них не уйти. Есть предел и для прогресса. И мне невольно вспоминаются слова Маркса о том, что прогресс человечества никогда не шел без огромных жертв.

Есть еще и отраслевая неравномерность, что очень немаловажно. Дело в том, что все эти но­вые информационные технологии прежде всего ринулись в две сферы: в финансовую и торговую. Здесь достигнуты огромные успехи. Можно мгновенно передавать информацию с одного кон­ца света на другой; расстояния практически ис­чезли. Все, что происходит на нью-йоркской бир­же, тут же отражается в Японии. Но, с другой сто­роны, та тенденция, которая наблюдалась в самих развитых странах, когда финансы все больше от­делялись от реальной экономики и становились самодовлеющей частью (и уже неважно, что там происходит в реальной экономике - .котировки

акций могут взлетать или падать вниз), тем не ме­нее, это почти стихийное движение как-то кор­ректировалось на большой временной дистанции. А на коротком отрезке времени оно могло очень сильно отклоняться от реальной экономики. Иногда бывали "черные пятницы", "черные вторники". Но главное, что теперь эта проблема приобретает все более глобальный характер. Глобализация, вторгнувшись в финансовую сфе­ру, может теперь вызвать огромный, мгновен­ный, а главное, неконтролируемый перелив фи­нансов из одной страны в другую.

Речь в данном случае идет не о прямых иност­ранных инвестициях, которые я до сих пор счи­таю важными и необходимыми (еще лет 30 назад я писал, что ПИИ нужны развивающимся стра­нам, что они поднимают уровень производства, создают там новые технологии). Речь о порт­фельных, спекулятивных инвестициях, которые такие крупные финансисты, как Сорос, могут ра­зом вывести из тех или иных стран. А что это оз­начает для таких стран? Ведь они думали, что рас­полагают этими средствами, - и вдруг у них изы­мают гигантские суммы, и рушится экономика, вся банковская система страны. За последние го­ды мы видели этому множество подтверждений, это ведь не просто теоретические рассуждения. Был не один латиноамериканский кризис, был крупный азиатский кризис, который косвенным образом отразился и на России, - хотя у нас есть свои глубинные причины, - но азиатский кризис ускорил наступление нашего финансового кризи­са. А что происходит сейчас? Где-то в первой по­ловине апреля в США начали проявляться проти­воречия между формирующимся высокотехноло­гичным, новым укладом (появился даже термин "новая экономика") и старыми, традиционными отраслями экономики. Естественно, что форми­рование нового уклада всегда связано с коллизия­ми, с обострением противоречий.

В США это выразилось в данном случае в том, что искусственно повышаемые котировки акций предприятий этой "новой экономики" образовали мыльный пузырь. Помню, я читал 1-2 апреля 2000 г. в "Financial Times" огромную подборку статей, в которых дискутировался вопрос о том, что не является ли это последним из последних мыльных пузырей, когда все лопнет и разразится гигантский мировой кризис. Это, конечно, край­няя точка зрения; другие говорят, что ничего страшного нет, что это временное явление. А на мой взгляд, это отражение "на поверхности", то есть в финансовой сфере, процесса становления нового уклада, порождающего и новые противо­речия в обществе. И они выразились в том, что было слишком много энтузиазма по поводу высо­ких технологий на слишком раннем этапе.

МИРОВАЯ ЭКОНОМИКА И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ № 3 2001