14. Этико-психологическая проблематика «Романа о Тристане и Изольде». Антикуртуазные мотивы в романе

В основе произведения – кельтское сказание о Тристане и Изольде.

Тристан в детстве лишился родителей и был похищен купцами. Бежав из плена, он попал ко двору своего дяди короля Марка, который был бездетным и намеревался сделать его своим преемником. Однажды Тристана ранили отравленным оружием, и он в отчаянии садится в ладью и плывет наудачу. Ветер заносит его в Ирландию, королева, не зная, что Тристан убил на поединке ее брата Морольта, излечивает его. По возвращении Тристана бароны требуют, чтобы Марк женился и дал стране наследника. Король объявляет, что женится только на девушке, которой принадлежит золотистый волос, оброненный пролетавшей ласточкой. На поиски красавицы отправляется Тристан. Он снова попадает в Ирландию, где узнает в королевской дочери, Изольде Златовласой, девушку, которой принадлежит золотой волос. Тристан победил дракона и получил от короля руку Изольды. На обратном пути Тристан и Изольда по ошибке выпивают «любовный напиток», который мать Изольды дала ей для того, чтобы ее и короля Марка на веки связала любовь. Изольда становится женой Марка, но тайно встречается с Тристаном. В конце концов любящие пойманы, и суд приговаривает их к казни. Тристану удается бежать с Изольдой, и они долгое время скитаются в лесу. Наконец, Марк прощает их с условием, что Тристан удалится в изгнание. В Бретани Тристан женится на другой Изольде, прозванной Белорукой. Смертельно раненый, он посылает верного друга в Корнуолл, чтобы тот привез ему Изольду. В случае удачи его друг должен выставить белый парус. Ревнивая жена велит сказать Тристану, что парус черный. Услышав это, Тристан умирает. Изольда подходит к нему, ложится вместе с ним и тоже умирает. Их хоронят, и в ту же ночь из двух могил вырастают два деревца, ветви которых сплетаются.

Отношение автора к морально-общественному конфликту Тристана и Изольды с окружающей средой двойственно. С одной стороны, он как бы признает правоту господствующей морали. Но вместе с тем он не скрывает своего сочувствия этой любви. От противоречия автора внешне спасает мотив рокового любовного напитка. Не доходя до открытого обличения феодально-рыцарского строя с его гнетом и предрассудками, автор внутренне ощущал его неправоту и насилие.

Роман о Тристане и Изольде вызвал множество подражаний в большинстве европейских стран – в Германии, Англии, Скандинавии т.д.

Первая проблема, с которой мы сталкиваемся при анализе романа - его генезис. Есть две теории: первая исходит из наличия недошедшего до нас романа-первоисточника, породившего известные нам варианты. Вторая утверждает самостоятельность этих вариантов, самые известные из которых - французские романы Тома и Береоле, дошедшие во фрагментах, и немецкий - Готфрилд Страсбургского. Научные рекомендации романа-прототипа осуществлена в конце XIX в. французским медиевистом Ш.Бедье, и она в итоге оказалась не только самым полным, но и художественно совершенным вариантом. Особенности поэтики "Романа о Тристане и Изольде" (по сравнению с артуровским романом): 1) изменение функции фантастики; 2) необычность основного конфликта; 3) изменение концепции любви. Изменение функции фантастики проявилось в переосмыслении таких традиционных для артуровского романа персонажей, как великан и дракон. В "Романе о Тристане" - великан - это не дикий гигант из лесной чащи, похищающий красавиц, а вельможа, брат ирландской королевы, занятый сбором дани с побежденных. Дракон тоже меняет свое привычное (отдаленное и таинственное) пространство, вторгаясь в гущу городской жизни: он появляется в виду порта, у городских ворот. Смысл подобного перемещения фантастических персонажей в пространство повседневности может быть понят двояко: 1) так подчеркивается хрупкость и ненадежность реальности, в которой существуют персонажи романа; 2) укоренение фантастических существ в повседневности по контрасту оттеняет исключительность человеческих отношений в этой реальности, в первую очередь - основного конфликта романа. Этот конфликт полнее всего разработан в варианте Бедье. Он имеет этико-психологическую природу и интерпретируется исследователями либо как коллизия между двумя влюбленными и враждебным им, но единственно возможным, порядком жизни - либо как конфликт в сознании Тристана, колеблющегося между любовью к Изольде и долгом перед королем Марком. Но точнее было бы сказать, что это конфликт между чувством и чувством, поскольку в лучших, психологически наиболее тонких, вариантах романа Тристана и короля Марка связывает глубокая обоюдная привязанность, не уничтоженная ни обнаружившейся виной Тристана, ни гонениями на него. Благородство и великодушие Марка не только поддерживают это чувство, но и обостряют у Тристана - по контрасту - невыносимое для него сознание собственной низости. Чтобы избавиться от него, Тристан вынужден вернуть Изольду королю Марку. В артуровском романе (даже у Кретьена, не говоря уже о его последователях) конфликт такой напряженности и глубины был невозможен. В "Романе о Тристане" он стал следствием изменившейся концепции любви, весьма далекой от классической куртуазии. Отличие состоит в следующем: 1) любовь Тристана и Изольды порождена не естественным для куртуазии способом ("лучом любви", исходящим из глаз дамы), а колдовским зельем; 2) любовь Тристана и Изольды противопоставляет их нормальному порядку природы: солнце для них враг, а жизнь возможна только там, где его нет ("в стране живых, где никогда не бывает солнца"). Трудно найти что-нибудь более далекое от устойчивого мотива кансоны - сравнение красоты дамы с солнечным светом; 3) любовь Тристана и Изольды изгоняет их из человеческого общества, превращая королеву и престолонаследника в дикарей (эпизод в лесу Моруа), тогда как цель куртуазной любви - цивилизовать грубого воина.

Оценка этой любви авторами двойственна во всех вариантах романа. Эта двойственность заставляет вспомнить об отмененной ранее особенности средневекового менталитета. С одной стороны, любовь Тристана и Изольды преступна и греховна, но в то же время она своей самоотверженностью, безоглядностью и силой близка к идеалу христианской любви, провозглашенному в Нагорной проповеди. Эти две оценки, как и в случае с Роландом, не могут быть ни примирены, ни согласованы.