Достоевский и начало европейского экзистенциализма

Размышления Достоевского о сущности человека и Бога, привед­шие его к радикальному пересмотру некоторых устоявшихся и не под­вергавшихся ранее сомнению представлений, оказали огромное воз­действие на всех последующих русских мыслителей. Даже те из них (например, К.Леонтьев), кто, чутко уловив несоответствие взглядов Достоевского традиционному православному мировоззрению, резко критически отнеслись к его исканиям, не смогли избежать влияния его идей и, несмотря на все стремление «отстраниться» от Достоевского, неявно использовали его прозрения. Подавляющее же большинство мыслителей конца XIX — начала XX века сознательно принимало вы­воды Достоевского (пусть не всегда ясные и законченные) за отправ­ную точку своих философских построений. Революция, совершенная Достоевским в сфере философского анализа человека, оказалась в точ­ном соответствии с теми грандиозными изменениями, которые про­изошли в европейской культуре в XVIII—XIX вв. (исток этих измене­ний необходимо искать в мировоззрении эпохи Возрождения) и кото­рые делали невозможными сохранение устоявшихся (по сути, средне­вековых) представлений о сущности человека и его значении в бытии. Хотя наступающая эпоха, эпоха нового самоощущения человека, эпоха нового «откровения» о человеке, оказалась полной трагических потрясе­ний и катаклизмов (по которым XX в. обогнал все предшествующие сто­летия человеческой истории), это означало только одно — что произош­ло невероятное ускорение исторического развития человека, произошел его переход в новую форму бытия, наглядно выявляющую его централь­ное положение в мире и его ответственность за все мироздание.

По существу, почти вся русская философия конца XIX — начала XX века занималась тем, что развивала и углубляла ту новую концепцию человека, основы которой заложил Достоевский. Наиболее последовательное и решительное развертывание главных принципов этой новой концепции привело к формированию философии экзистен­циализма. Хотя в узком смысле термин «экзистенциализм» применим только к небольшому кругу западноевропейских мыслителей (в первую очередь, к А. Камю и Ж.-П. Сартру, последний из которых и ввел этот термин, придуманный С. Кьеркегором, в активное употребление), если вести речь не о ««партийных» пристрастиях, а о сути высказыва­емых идей, к экзистенциальному направлению в философии нужно от­нести значительную часть русских философов рубежа веков — Л. Шестова, Н.Бердяева, С.Франка, Л.Карсавина, И.Ильина — и таких крупнейших мыслителей Западной Европы, как К.Ясперс и М.Хайдеггер.

В традиционной философской модели человека, восходящей к Пла­тону и Аристотелю, отдельная эмпирическая личность оказывалась вторичной по отношению ко всеобщей духовной субстанции, по отно­шению к Абсолюту, Богу. Прихотливая, иррациональная, не поддаю­щаяся какому-либо «обобщению» и рационализации жизнь личности признавалась в классической философии за нечто несущественное в сравнении с системой вечных ценностей, всеобщих духовных целей и установок. В экзистенциализме соотношение essentia (всеобщей сущ­ности) и existentia (сиюминутного временного бытия) в человеке ин­терпретируется обратным образом. Принципиальное отличие человека от всех вещей и живых существ заключается в том, что в нем главное — это не его всеобщая сущность, а сиюминутное временное бытие, иррациональная жизнь, уникальность и неповторимость наличного со­стояния. Для того чтобы понять и объяснить любую вещь или живое существо, достаточно описать его сущность, его род; чтобы понять и объяснить человека, нужно жить его жизнью, стать им, слиться с его неповторимой уникальной личностью.

Такое преобразование основных принципов объяснения личности приводит к тому, что понятие Абсолюта, Бога теряет свое прежнее значение и также нуждается в пересмотре. Именно на это и обращает больше всего внимания Достоевский. Изменение представлений о че­ловеке неизбежно ведет к изменению представления о Боге; в опреде­ленном смысле о Боге теперь можно говорить только «по аналогии» с тем, что мы говорим о человеке, ибо именно в человеке с наибольшей полнотой и открытостью реализуют себя все важнейшие характеристи­ки самого Бога — жизнь, свобода, любовь, творчество. Человек стано­вится той мерой, с помощью которой можно «измерять» и «познавать» все существующее. В связи с этим изменяются и исходные понятия философии; место традиционных понятий «субстанции», «духа», «ма­терии», «сущности», «явления» и т. п. занимают понятия «желания», «свободы», «любви», «страха», «отвращения» и т. п., причем взятые в их конкретном жизненном содержании, понятном для каждой лично­сти. Соответственно и главным объектом философии становится не безликая и «холодная» объективная действительность, существующая только в абстракции, а конкретный жизненный мир личности, борю­щейся за сохранение своей самобытности и за воплощение своих идеалов.

Отказываясь от классической формы наукообразного философского трактата и превращая свои романы в адекватную форму философство­вания, Достоевский как раз и осуществил такое радикальное измене­ние «объекта» и «метода» философии. Именно поэтому все последую­щие мыслители, осознававшие неизбежность такого преобразования, в той или иной степени опирались на Достоевского и использовали его опыт. В конечном счете, абсолютного разрыва с классической тради­цией не произошло, и у наиболее талантливых представителей этого направления мы находим естественный синтез новых подходов к чело­веку с наиболее глубокими и универсальными идеями и принципами классической философии. Однако и на этом фоне философские иска­ния Достоевского сохраняют свое непреходящее значение как величай­ший пример интуитивно-художественного прозрения самых глубоких тайн человеческого бытия.