Глава III Западная Европа глазами русских послов-путешественников
В предыдущих главах мы изучали статейные списки как официальные документы, строго фиксирующие все обстоятельства посольств. Теперь же мы рассмотрим списки, как дневники путешественников, в которых среди сухих протокольных строк проглядывают живые человеческие впечатления и эмоции. Мы постараемся выяснить, что из европейской жизни русским послам-путешественникам XVII столетия казалось интересным и удивительным, а что совершенно обычным и нормальным.
Безусловно, яркие впечатления оставляла в памяти послов дорога. Даже если это было морское путешествие, когда неделю за неделей вокруг не было ничего кроме воды. В этом случае значительное разнообразие вносили нередкие бури, то и дело грозившие разметать корабли на щепки. Сугубо сухопутным москвитянам морские ненастья внушали неподдельный ужас. Ярче всего это иллюстрирует следующее описание из списка Чемоданова: «октября с 27 числа в ночи была на море буря и волнение великое, и многия волны на корабль взливались... и в то время на корабле был плач и вопль великой. И столник Иван Иванович Чемоданов и все государевы люди учали молебное пение Богу воздавать, и милостию Божию волнение и буря утихло»77. Молебное пение Чемоданов и его спутники устраивают и во время нападения турецких пиратов78. Только чудом кораблям посланников удается скрыться от преследующих их «турских воровских людей». В общем, легко можно понять радость, которую испытали русские путешественники, ступив наконец на итальянский берег. Чудесное избавление от всех морских невзгод они объясняют «милостию Божией», «заступлением Пречистые Богородицы» и молитвами «благочестиваго царя» и патриарха.79
Путешествие, будь то морское или сухопутное, способствует расширению географических познаний. Посланники прилежно фиксируют в своих списках названия всех городков и поселков, в которых они останавливаются. Все это может пригодиться их последователям. А вот подробных описаний этих населенных пунктов мы в статейных списках не встретим. Дело ограничивается указанием самых главных (по мнению русских людей того времени) характеристик города: его размеров и качества крепостных сооружений. В зависимости от этого город может быть «каменной, великой» или «городок земляной, не велик». Лишь самые видные города заслуживают от посланников особых эпитетов: «город Тридент каменной, стройной»80, «город цысарской Иншпорг, город каменной, красовитой»81.
Исключение составляют наиболее значительные города, в которых посланники проводят длительное время. Об их красотах и достопримечательностях в статейные списки вносятся более подробные рассказы. На Чемоданова и Посникова большое впечатление произвел первый увиденный ими крупный итальянский город – Флоренция. Прибывших посланников город встречает «стрельбой большой изо многово наряду из пушек»82 – на Москве такого обычая пока еще не было. Появление заморских гостей живо интересует и самих флорентинцев: «по стенам и из полат изо всех смотрели многие немецкие люди и посланником кланялись»83. Во Флоренции посланники проводят целую неделю, и за это время имеют возможность осмотреть все местные достопримечательности. А их здесь немало.
Палаты, которые отвели посланникам во дворце герцога, удивляют их своей высотой – четыре сажени. Палаты украшены коврами, «а на них в лицах Бытия ж и Исход»84. Посланники ходят «с приставы гулять переходами каменными и княжой казны и всяких мудростей смотреть»85. Им показывают палату, «где алмазново дела мастеры», и «казенную палату со сбруей служивой: латы, и доспехи, и зерцала и на конях устроены люди все в доспехах»86.
Посланники имеют представление о магнитах: магнит, который поднимает «по штидесят гривенок железа», не вызывает у них особого изумления87. А вот глобусы они видят впервые жизни, и описывают их, как «два яблока привеликих добре, а на тех яблоках написаны государства все, и планиды и боги небесные»88.
В диковинку москвичам скульптурные творения, которыми так богата Флоренция. Посланники пишут, что видели как «в садах устроены резные каменные мужики и звери стоят, и из иных мужиков из рук и из ног идет вода»89. Лихареву и Пескову запомнятся ворота, виденные ими в австрийском Линце, на которых «вырезано и вызолочено ж персоны прежних бывших арцухов и бискупов», а рядом «на коне персона царя Александра Македонского»90.
Достойными упоминания в статейном списке кажутся посланникам различные экзотические животные. Во Флоренции Чемоданов и Посников видят чучело неизвестного «гада»: «висит на дверьми зверь мертв, и пристав сказал, что тот де зверь крокодил»91. А в Ливорно им показали удивительную птицу: «называют струц, велика, ноги что у коровы, а ест железо, и камень и кости, в вышину человека с полтора, а перье на ней морховато, серо, что носят немцы на шляпах»92.
Главное впечатление о Венеции – обилие воды в городе: «кругом ея и по всем улицам вода»93. По городу «ездят в мелких судах», которые «по их называют гундулы»94. Привлекает внимание посланников мост Риальто: «мост каменной великой, а на нем устроены лавки многие, и сидят в них со всякими товары; а по их скаске стал де им тот мост и с лавками в четыреста тысяч золотых и болши»95. Военные и торговые суда, которыми заполнены окрестности Венеции, не вызывают у посланников большого интереса: Россия пока еще не морская держава. Зато и в Москве наслышаны о знаменитом муранском стекле: посланники упоминают, что в трех милях от Венеции «в той же губе, стоят многие палаты каменные, а в них делают скляничное дело всякими мудрыми образы, словет Мояран»96.
Посланникам рассказали о главном венецианском обряде – обряде обручения дожа с морем, и они вносят его описание в статейный список: «виницейской князь с своими ближними людми, по своему римскому календарю, на праздник Вознесения Господня выезжает на море верст с двадцать, и море обручает, честь воздает, мечет князь ежегод перстень золот с алмазы и с иными дорогими каменьи»97.
Искренний интерес Чемоданов и Посников проявляют к событиям всемирной истории, в знании которой они, как оказывается, весьма подкованы. Во Флоренции выступавший в роли экскурсовода брат великого герцога Леопольд показал посланникам «костел во имя Благовещение Пресвятые Богородицы старого здания, и в том де костеле был осмый собор». Посланники, дабы выказать свою осведомленность, нарочито уточняют: «тот де осмый собор, что ты сказываешь, здесь ли совершен [завершен]?» На что Леопольд отвечает: «совершен он в городе Фераре, папы римского области»98. Посланники побывают и в Ферраре, где осмотрят «костел Георгия Страстотерпца, в которым осмый собор довершен». Посланники и здесь проявят эрудицию, уточнив у провожатого «тот ли де осмый собор, что во Флоренску не дал довершить и изогнал святый Марко Ефейский?»99
В Венеции посланников заинтересует вопрос «сколько тому лет как Виницея зачалась?»100 Последует ответ, что «тому тысяча двести лет». В Аугсбурге («Акшпурке»), который как сообщили посланникам, основан императором Августом, они осмотрят памятник этому деятелю: «парсуна Август кесарь, медной, седит на грифе, а у него в руках палица»101.
Впрочем, не обходится и без ошибок. В 20 милях от баварского города Донеберг посланникам показывают «поле Алр», на котором якобы «был бой у цесаря римского с свейским королем Густавом Адольфом, и на том де бою того Густава короля убили»102. Чемоданов и Посников принимают эту информацию на веру, но напрасно: Лютценская битва, завершившаяся гибелью Густава Адольфа, состоялась в совершенно ином районе Германии.
Безусловно, русские люди, оказавшиеся за границей, стремятся использовать любую возможность посетить православное богослужение. В Ливорно члены посольства Чемоданова приглашены в греческий храм: «церковь благочестивая во имя Успения Пресвятыя Богородицы», «служит в той церкви греческой поп по-гречески»103. Посланники обращают внимание на нюансы убранства храма, в частности отмечают, что «над местными иконами вместо Деисуса праздники Господские, а над праздники Распятие Господне»104. Не может не вызвать удивления у русских людей тот факт, что «в церковь приходят люди всяких вер, и во время обедни стоят в олтаре римские бернадины, и езувиты, и домниканы и студенты»105. Подобное проявление экуменизма для москвичей в диковинку.
В Венеции внимание посланников привлекло большое собрание христианских реликвий: «образ Пресвятые Богородицы Знамения... а писмо де та икона Луки Евангелиста», «Пресвятые Богородицы млеко и власы, да нож, которым Петр Апостол отрезал у Малха ухо, да Крест Животворящего древа Господня обложен серебром, да часть столпа, на котором Христос мучен, да мощи Св. Марка Евангелиста, да камень того каменя, которым убит архидьакон Стефан, да ево же Стефановы три ребра обложены серебром, да часть тернова венца, что возложен был на Христа, да часть же мощей Иоанна Предтечи, да рука Марка Евангелиста да рука ж мученика Сергия и иных многих святых мощи»106. Впрочем, у посланников нет полной уверенности в подлинности всех этих реликвий, на что указывает частица «де» и оговорка, что все это записано лишь со слов их провожатого (оборот «да он же объявил»).
Зато посланники с благоговением примут от венецианцев «скляницу», «а в той склянице миро великого чудотворца Христова Николы»107. Это миро с большим бережением будет доставлено до Архангельска, в Вологде его встретят особым крестным ходом, после чего вологодский воевода Еропкин передаст его в Москву108.
Появление царских посланников в Венеции вызвало ажиотаж среди местного православного населения. Делегации греков посещают посланнический двор, чтобы изъявить свою радость, что «Бог велел нам видеть такого великого восточного царя вас посланников»109. Столь сильное излияние чувств понятно – именно с Россией греки связывают свои надежды на свержение турецкого владычества.
Также к Чемоданову и Посникову в Венеции приходили «для милостыни» «турские полоняники руские люди, человек с пятдесят и болши»110. Посланники расспросили их о том, что делается в Царьграде, и услышали, что «турской царь и паши все страшны и остерегаются вельми государевых ратных людей». Посланники дадут полоняникам милостыню, но вот выкупить их не попытаются – такая задача не предусмотрена наказом, которым они руководствуются во всем.
Русских людей, которых судьба забросила на чужбину, повстречают и Лихарев с Песковым. В Кракове к ним на двор пришли два человека, «сказавшиеся» стрельцами. Они поведали, что оказались в татарском плену и были проданы на каторгу, однако «утекли» и теперь живут в Кракове у «цесарских немец в салдатах»111. Наемники пожалуются, что платят им «всего по два ефимка» в месяц.
***
В целом, западноевропейским мир не является для русских путешественников чем-то совершенно непонятным и чуждым. Русские неплохо ориентируются в заграничном быту – нанимают подводы и барки для поездок, снимают гостиницы. Они живо общаются с иностранцами, расспрашивая их обо всем, что кажется им интересным. Посланники пользуются возможностью осмотреть достопримечательности и различные коллекции, посещают православные храмы.
Безусловно, посольские путешествия способствовали расширению кругозора как самих путешественников, так и тех, кто имел доступ к их отчетам. Статейные списки интересно читать и в наше время, что уж говорить о XVII столетии, когда они были одним из немногих источников информации о жизни в Европе.
Сравнивая статейные списки Чемоданова и Лихарева, мы можем наглядно убедиться, что списки – исторические источники, носящие отпечаток авторства, а не просто стандартизированные отчеты. Личные качества авторов списков определяют совершенную непохожесть этих списков друг друга. Список Чемоданова уделяет большое внимание к достопримечательностям и различным диковинам – в лихаревском списке этого нет и в помине. У Лихарева мы не найдем характерного для списка Чемоданова интереса к истории. Чемоданов постоянно проявляет свою набожность – у Лихарева нет и этого. Единственное, что объединяет оба статейных списка, – подчеркнутое стремление посланников строго выполнять «наказ» и во всех случаях блюсти «государеву честь».