«Два града»

Эта книга вышла в свет в 1911 г. и является итогом творческой его деятельности в период постепенного воцерковления. Намерение автора — христиански осмыслить разные вопросы истории, культуры и социальной жизни. Смертельная борьба града земного с Градом Божиим как суть исторического процесса — основная тема этой книги, перекликающейся с великим творением бл. Августина «О Граде Божием». Начинается книга со статьи «Религия человекобожия у Л. Фейербаха». Фейербах в свое время решил, что нужно относить к человеку все лучшее, что есть в религии о Боге. В результате получился «антропо-теизм», человекобожие или обожествление человека как человеческого рода, по лат. формуле homo homini deus est (человек человеку бог) (17, с.22). Понятно, что такая «религия» богом объявляет главу государства, что ничем не отличается от языческого идолопоклонства перед кесарем в древнем Риме (с.26). В этом — явный признак того, что гуманизм, чем дальше, тем определеннее становился антихристианским.

Еще статья — «Карл Маркс как религиозный тип». Этот воинствующий атеист-доктринер, идеолог революции и экономист-материалист был враждебен ко всяким духовным исканиям, а к христианству особенно. Он не придавал серьезного значения вопросу о личной духовной судьбе в вечности и полностью пренебрег проблемой личности в обществе. Не признавая за религией серьезного значения, Маркс, будучи евреем, стал одновременно антисемитом. С.Б. приводит его слова: «Деньги есть ревнивый бог Израиля, рядом с которым не может существовать никакой другой бог», «Эмансипация еврейства в таком значении есть эмансипация человечества от еврейства», а затем ставит вопрос: «Ради чего же сын поднял руку на мать, холодно отвернулся от вековых ее страданий и, духовно отрекся от своего народа?» (17, с.65).

Роковое раздвоение личности Маркса проявилось также и, например, в отношении к добру и злу. Протест против зла во имя социальной справедливости соединился с революционно-бунтарским насилием и классовой ненавистью, что делает невозможным достижение справедливости. Таково же и отношение к философской истине и к человеку. «Загадочно и страшно двоится», писал С.Б., его духовный облик, есть здесь тонкий и опасный соблазн подмены добра злом во имя социальной правды, есть «темная теневая сторона Марксова духа» (с.70). Это не позволяет считать его свободным от демонических инспираций. Чего не хватает в этой статье, так это тех черт духовного портрета К.М., которые проявились в его молодости, когда К.М. писал антихристианские стихи, где изображал себя в качестве темного пастыря, который своим жезлом загонит в бездну все человечество, а затем с воем ринется в нее сам. Об этом любили писать западные марксоведы, упоминая иногда о каких-то не до конца проясненных масонских связях К.М.

Статьи «О первохристианстве», «Первохристианство и новейший социализм» и «Апокалиптика и социализм» говорят о первохристианстве как имеющем свою тайну особо близкого общения со Христом, настолько подлинного и живого, что оно нормативно для всех последующих эпох христианства. Наша традиция — это мост, ведущий к первохристианской простоте, но мы — дети поздних эпох. В то время многие в Европе думали, что первохристианство — это какой-то изначальный распределительный социализм. С.Б. отверг такие ассоциации. Христианство и социализм духовно противоположны. Ап. Павел призывал прежде всего трудиться и служить Богу и ближнему в любви и истине. Социализм, напротив, зовет людей жить «во имя свое», ставя себя на место Бога, и это — «путь демонический, ведущий к царству антихриста» (17, с.204).

Откуда же тогда социализм, если он не от Христа и апостолов? От древней иудейской апокалиптики, — отвечает С.Б., а ее проявлением было «своеобразное социально-революционное террористическое движение, зелотизм» (с.211). После разгрома Израиля римлянами все это отвергла еврейская «талмудическая мудрость», но сама эта апокалиптика проникла на периферию христианства. Для нее характерен хилиазм, с убеждением, что в ходе истории будет достигнуто на земле тысячелетнее царство торжествующего добра. Примером обмирщенного хилиазма является вера в прогресс. Она, разумеется, ложна, но популярна. Иудейский хилиазм возвещал мессианское царство, хилиастические идеи были во времена Реформации, а также британской революции, когда революционное восстание толковалось как нужный этап на пути к тысячелетнему царству, идеальному обществу или попросту земному раю. Отсюда и социализм: «Социализм есть апокалипсис натуралистической религии человекобожия» (с.241). Появление социализма христиане должны воспринять как грозный вызов, на который нужно дать ответ путем исправления себя по заповедям Божиим.