Софокл (около 496—406 до н. Э.)

Один молодой афинянин обратился в суд. Он утверждал, что его одряхлевший отец выжил из ума и потому не может распоряжаться имуществом семьи. Старик не стал оправдываться—он лишь прочёл судьям только что законченную трагедию. После этого спор был сразу решён в его пользу, а сына признали бессовестным лжецом. Трагедия называлась «Эдип в Колоне», а старика звали Софокл.

Свою последнюю трагедию Софокл не успел увидеть в театре — внук поэта поставил её уже после его смерти. А всего за долгую жизнь Софокл написал более 100 драматических произведений. Правда, полностью сохранилось только семь.

Как и другие греческие трагики, Софокл брал сюжеты из мифов. Со сказаниями о Троянской войне связаны «Аякс», «Электра» и «Филоктет»; «Трахинянки» — трагедия о Геракле. А в основе пьес «Царь Эдип», «Эдип в Колоне» и «Антигона» лежит миф о проклятии, преследующем правителей города Фивы.

В трагедии «Царь Эдип» Софокл не рассказьвает зрителю всю историю Эдипа. Его интересует только самый конец, как Эдип ищет среди фиванцев убийцу царя Лая и находит — себя самого. Трагедия начинается беседой Эдипа с фиванцами. Все напуганы:

Зачем мы здесь? Ты видишь сам: наш город Добычей отдан яростным волнам; С кровавой зыбью силы нет бороться, Нас захлестнула с головой она! (Здесь и далее перевод Ф. Ф. Зелинского.)

Речь идёт не о морской буре, а о страшной болезни. Греческие поэты часто заставляют героев выражать мысль не прямо, а с помощью метафоры — скрытого сравнения. Подоспевший ответ Аполлона тоже метафора: «...Заразу града, вскормленную соком / Земли фиванской, истребить, не дав / Ей разрастись неисцелимой язвой». «Зараза» — не чума, поразившая город, а живущий в городе убийца прежнего царя. Эта метафора для греков была наполнена глубоким смыслом: считалось, что всякий убийца запятнан ужасным грехом и с ним нельзя соприкасаться, чтобы не оскверниться. Эдип немедленно начинает поиски преступника. Он надеется на помощь слепого прорицателя Тиресия. Однако тот упорно просит об одном: «Вели уйти мне; так снесём мы легче / Я — своё знанье, и свой жребий — ты». Эдип возмущён: он подозревает, что Тиресий если не убийца, то его пособник. Несправедливые обвинения заставляют прорицателя вымолвить правду: «...Земли родной лихая скверна — ты!».

Миф об Эдипе, как и большинство других, имеет несколько вариантов. Например, согласно одному из них, маленького Эдипа пустили в плетёной корзине по морю, и волны прибили её к Коринфу.

Отношение Эдипа к Тиресию вызывало у тогдашних зрителей ещё большее негодование, чем у нынешних. Нас с вами может покоробить жестокость сильного по отношению к слабому и беспомощному (ведь Ти-ресий слеп), неуважение молодого к старому. А греков возмущало непочтение простого смертного, хоть и царя, к прорицателю. В Греции прорицатели считались особенными людьми — их устами говорили сами боги. Не уважать прорицателей было почти так же дурно, как не уважать богов. Людей, не имевших трепета перед богами и их пророками, презирали и могли даже привлечь к суду.

Не больше почтения к пророчествам питает и царица Иокаста. Она видит, как разгневан Эдип, и хочет успокоить его: прорицатели, дескать, часто ошибаются. В доказательство Иокаста рассказывает, что прежнему её мужу Лаю пророчили смерть от руки сына, а убил его случайный прохожий. Тогда Эдип вспоминает давно забытую ссору на дороге и понимает, что Иокаста говорит ему об убийстве, которое когда-то совершил он сам.

Эдип в отчаянии: выходит, именно он оскверняет Фивы и должен уйти! Но куда? Он боится вернуться в Коринф, потому что родителями по-прежнему считает Полиба и Меропу и помнит старое пророчество: ему суждено убить отца и жениться на матери.

Но гонец, посланный из Коринфа, извещает о смерти царя Полиба. Теперь Эдип может занять его трон. Однако он думает не о власти, его занимает совсем другое: если Полиб умер своей смертью, значит, страшное пророчество, от которого он скрывался, не сбудется:

Жена, жена! И стоит ли считаться, С пифийским Феба очагом, иль с криком Невнятным птицы над главой людей? Они судили мне отца убийство — И вот он умер, схоронен в земле, А я, беглец, к мечу не прикоснулся!..