Что я узнал о себе

Я так мало знаю о том, что значит для ребенка смотреть в лицо смерти.

Поэтому я буду открыт для всего, чему меня учил Райэн.

Я печалюсь, когда думаю об умирающем ребенке.

Поэтому мне надо научиться защищать ребенка от моих чувств. Я так мало знаю о жизни.

Поэтому я буду открыт постоянному изумлению перед жизнью, которое переживают дети. Я часто слишком сосредотачиваюсь на необработанной проблеме.

Поэтому я буду изо всех сил стараться заглянуть в мир чувств и ощущений ребенка.

Я не в силах знать, что важно и существенно для другого человека.

Поэтому в своих отношениях с детьми, я буду стараться выяснить их потребности. Я люблю, когда другой человек «видит» мой мир. Поэтому я буду стараться проникнуть в мир ребенка.

Я в большей степени становлюсь самим собой, если чувствую себя в безопасности.

Поэтому я сделаю все, что могу, чтобы рядом со мной дети чувствовали себя в безопасности.

Что я узнал о Райэне

Я хотел убежать от напоминаний о его боли.

Но Райэн хотел быть со мной. Я не мог решить его проблемы.

Но он и не ждал этого от меня. Я думал о том, что он умирает.

Но он думал о жизни. Я испытывал глубокую печаль в преддверии наших встреч.

Но он был нетерпелив и взволнован. Я видел исхудавшее тело.

Но он видел друга. Я хотел защитить его.

Но он хотел разделить со мною общение.

Райэн живет

Медики пишут, что Райэн умер, но в моем сердце сохранилась его борьба за жизнь, кислородная маска, яркие краски, которые он выбирал, терпение, с которым он переносил боль, слабость, окрашенная восторгом, в его голосочке, энтузиазм и восторг, когда он рисовал. Значит, он жив. Не та часть, которая видна им, но та, которая видна мне. Умирающий мальчуган преподал мне уроки жизни.

Я помню, как Райэн сказал: «Это особое время — только для тебя и для меня. Никто никогда не узнает об этом, Гарри. Только мы с тобой». Интересно, что помнит Райэн.

Отношения

Эти весьма специфические отношения с совершенно особенным маленьким человеком в решающий момент его жизни позволили мне взглянуть на свои отношения с детьми с необычной точки зрения: я понял, что следует позволять ребенку развивать отношения в том направлении, которое важно для него, а не в том, которое мне кажется важным.

Я оценил его стремление к экспрессии, только временно приглушенное всепоглощающей слабостью от физической борьбы. Время, которое мы проводили вместе, казалось, было оазисом в его жизни, когда он был свободен выбирать любое направление даже несмотря на то, что реальность свидетельствовала о том, что он не может контролировать то, что происходит в его теле. Райэн умер три дня спустя после последнего сеанса игровой терапии. Во время наших встреч Райэн думал о жизни больше, чем о смерти, о радости больше, чем о печали, о творчестве больше, чем об апатии, и он радовался нашим отношениям больше, чем думал о потере отношений. Рядом с этим умирающим мальчиком я испытывал изумление и восхищение, разделяя с ним радость, облегчение и волнение в тот момент, когда он проигрывал наши реальные отношения. Игра имела для Райэна особое значение, и он высоко оценил наши отношения. Я узнал, что успех может быть не тем, что я видел как проблему; на самом деле это может быть короткое ощущение ласкового безопасного отношения, когда ребенок свободен быть таким, каким он себя чувстствует в этот момент. Райэн, умирающий ребенок, преподал мне урок жизни (СНОСКА: Описанный случай — расширенный вариант статьи Landreth G. L. «Lessons for Living from a Dying Child. Journal of Counseling and Developmend, 67 (2), 1968, 100. Печатается с разрешения Американской Ассоциации по консультированию и развитию.).