Взаимодействие с заторможенным и тревожным ребенком

Ребенок свободен направлять отношения так, как ему нравится. Но что делать, если ребенок испуган, стоит посреди комнаты и ничего не говорит? Что тогда? Терапевт сделал бы терапевтическую ошибку, если бы решил, что не происходит ничего, на что нужно было бы реагировать, лишь на том основании, что ребенок не разговаривает и не играет. Дети все время что-то сообщают о себе. Поэтому всегда существует нечто, на что терапевт должен откликнуться. Четырехлетняя Анджела пришла в игровую комнату на первый сеанс и молчит. Очевидно, что она очень волнуется и не знает, что делать и чего от нее здесь ждут. Терапевт уже сказал несколько вводных слов об игровой комнате.

Анджела: (стоит перед терапевтом, скрестив руки и глядя на него, потом переводит взгляд на полку с игрушками).

Терапевт: Я вижу, ты рассматриваешь вон те игрушки (пауза).

Анджела: (смотрит в зеркало Гезелла, видит свое отражение и хихикает).

Терапевт: Ты увидела себя вон в том зеркале... (пауза). Мне иногда кажется, что может быть... иногда просто трудно бывает решить, с чего начать (пауза. Анджела опять бросает взгляд на игрушки), но это такое место, где ты можешь играть с любой игрушкой, с какой тебе захочется.

Анджела: (начинает ковырять заусенец на пальце).

Терапевт: Гм... у тебя что-то там есть... вон там (пауза, указывает на заусенец), вон там, у тебя на пальце (пауза). Гм... похоже, ты пытаешься там оторвать что-то...

Анджела: Да вот тут... Я один уже оторвала.

Терапевт: А, ты один уже оторвала.

Анджела: В школе.

Терапевт: Так ты в школе уже это делала. А-а, а теперь ты пытаешься этот сорвать.

Замечания, высказываемые терапевтом в ответ на невербальное поведение Анджелы, помогли ей расслабиться, и внимание терапевта, высказанное словами, привело к тому, что девочка включилась во взаимодействие на вербальном уровне. Даже если бы не было вербальной реакции, Анджела уже общалась с терапевтом взглядами, жестами, мимикой. Когда ребенок молчит в игровой комнате, потому что он напуган или смущен, терапевту не время хранить молчание. Это только вызвало бы, у ребенка чувство, что он мешается и не знает, что делать. Это ощущение возникало у начинающего игрового терапевта: «Я понял, что мое молчание, мое выражение лица и мои размеры могут подавить ребенка и что я могу сделать ребенка свободным, только создавая у него ощущение принятия, дозволенности и обращаясь к его чувствам. Я должен быть осторожен в том, что я делаю. Мне гораздо легче повредить ребенку, чем ему причинить неприятности мне».

Терапевтические отношения глазами ребенка

Мама говорила, что здесь будет интересно. Ну да, слышали мы это! Она говорит, что я буду в комнате, где много игрушек и всяких других штучек, которые нравятся шестилетним детям. Она говорит, что я буду с тетей, ее зовут консультант. А что это за тетя, которая хочет тратить время на то, чтобы играть со мной? Какая она? Она мне понравится? А я ей? А что она будет со мной делать? Может я уже никогда больше не вернусь домой. Я даже не знаю, как она выглядит. Ох, нет, я слышу шаги... это, наверное... Хлюп...

Эта тетя, наверное, и есть консультант. Она нежная и дружелюбная, она говорит «Хэлло» маме и знакомится со мной. Она много улыбается. От этого мне поспокойнее, и я говорю: «Привет!» Она наклоняется ко мне, говорит «Привет?» и видит мою рубашку и новые кроссовки с красными шнурками. Она говорит, что они шикарно выглядят. Точно, шикарно! Ух, она мне теперь больше нравится. Может, она в конце концов и ничего себе.

Ну, вот. Мы идем по коридору. Она тоже заметила, что мне немножко страшно. Она говорит, что, наверное, это выглядит немножко необычно, потому что я никогда прежде не видел ни ее, ни ее игровую комнату, и это иногда детям немножко страшно. Похоже, она говорит, что бояться – это нормально. Забавно слышать это от взрослого. Она, должно быть, многое понимает, и кажется, я ей небезразличен. Может, она когда-нибудь тоже боялась.

Она приводит меня в свою особенную комнату. Ух ты, здесь все по-другому! Здесь игрушки! Она говорит, что в этой комнате мы будем вместе 45 минут. Хм, это странно. Мне никто никогда не говорил, сколько времени мы будем вместе или сколько времени я должен буду играть. Она говорит, что это такое место, где я могу играть с игрушками тысячью способов, как только мне захочется. Ух ты, она, и правда, так считает? Ага, похоже, я ей небезразличен и я ей вроде нравлюсь, хоть она меня и не знает почти… Странно! Интересно, она со всеми детьми так обращается? Может, мне все-таки лучше подождать и посмотреть, что она от меня хочет. Взрослые всегда мне говорят, что делать. Посижу-ка я немножко тихонько. Она увидела, что я смотрю на краски и говорит, что иногда трудно решить, с чего начать, но здесь такое место, где я, и правда, могу сам все решить. Да-а, здесь все и в самом деле совсем по-другому. Я беру кисточку и разбрызгиваю красную краску по всему листу... здорово!

Пожалуй, я нарисую красную яблоню. Интересно, это правильно? Может, ее нужно рисовать зеленым и красным – но я ненавижу зеленый: он мне напоминает спаржу. Тьфу! Я ее спрошу, каким цветом покрасить. Она говорит, что я могу сам решить. Ого, другой бы мне точно сказал, каким цветом рисовать. Похоже, что здесь я принимаю решения. Так, вот и красная. Она говорит, что я, похоже, решил использовать много красного. Ага, точно! Ух, трудно эту штучку сделать как надо! Хм, смешная получилась яблоня, но мне нравится, потому что она большая. Интересно, она считает, что это ничего? Я ее, пожалуй, спрошу, нравится ли ей. Она говорит, что, похоже, я очень старался, чтобы она получилась такой, как мне хотелось. Ага, точно! Она как раз такая, как мне хотелось: вся красная. Эта тетя хочет, чтобы я получал удовольствие.

Смешное место. Спорим, здорово было бы ей нос красным разрисовать! Дама с красным носом! Это было бы нечто! Ух ты, я сейчас всю эту красную-красную краску на нее вылью. Спорим, она прямо со стула свалится! Забегает сразу по комнате. Хм, похоже, она не испугалась. Она даже не завопила, чтоб я перестал. Она просто говорит, что знает, что мне хочется ее раскрасить, но она здесь не для того, чтоб ее красили. Она говорит, что я могу раскрасить бумагу или можно представить, что Бобо – это она, и раскрасить Бобо. Она так спокойно ко всему относится. Вовсе неинтересно выливать на нее краску, если она не боится. А вообще, это шикарная идея – разрисовать Бобо. Мне и в голову не пришло.

Ну, теперь я с другими игрушками поиграю. Смешно, эта тетя, которую они зовут консультантом, похоже, и в самом деле замечает, что я делаю. А мне нравится то, что я делаю! Интересно, она считает, что это важно? Она на меня обращает внимание. А большинство взрослых – нет. Она соображает, сразу схватывает, что я делаю. Она даже говорит о тех игрушках, с которыми мне больше нравится играть. Ага, она знает, что я больше всего глину люблю. Она и в самом деле интересуется и мною, и тем, что я делаю.

Сила, мне здесь уже нравится! Я, пожалуй, еще что-нибудь попробую — например, в песок поиграть. Я хотел, чтобы и она со мной в песок поиграла, но она говорит, что она просто посмотрит, как я буду играть. Мне нравится, что она так прямо об этом говорит. Другие сказали бы: «Хорошо, я через несколько минут с тобой поиграю», а потом забыли бы. Во, всяком случае, я думаю, что я здесь недолго побуду. Я собираюсь идти. А она говорит, что у нас есть еще 15 минут, чтобы побыть вместе, а потом я могу уйти. Похоже, она считает, что я делаю то, что нужно. Это приятно.

Давайте-ка посмотрим: что дальше делать? Это здорово – решать, что делать дальше. Дома я вроде никогда не решал, что делать дальше. Няня всегда говорит, что мы будем делать тогда-то и тогда-то, или братья меня всегда заставляют делать что-то, что мне не нравится, или родители велят сделать что-то, что я еще не умею. А эта тетя не такая: она ничего не заставляет делать; она ждет, когда я сделаю это или то, что захочу. И она меня не ругает за то, что я делаю все медленно, как все дети в школе. Я ей нравлюсь, потому что я – это Я. Или, по крайней мере, я думаю, что я ей нравлюсь!

Пожалуй, я поиграю в мячик с этой тетей, которую они называют консультантом. Это здорово, потому что мы можем одновременно разговаривать и ловить мячик.

Ей-богу, ей интересно все, что я делаю. И у нее много этого... – что взрослые называют самообладанием. Когда я бросаю мячик так, чтобы она его не поймала, она просто смотрит, как он катится, и остается на месте. Она говорит, что если мне нужен мячик, я могу сходить за ним. Ей гораздо бы легче его достать, потому что она ближе сидит. Но она знает, что я пытаюсь ее подцепить. Мне нравится, как она не поддается. Мама в конце концов подобрала бы мячик, если бы я ее как следует попросил. Но тогда, конечно, дело кончилось бы криком. А эта тетя просто никогда ни на кого не злится.

Мне и правда нравится быть здесь с этой тетей, которую они называют консультантом. Она считает, что я могу все сделать и без ее помощи. Когда я попросил ее отвернуть колпачок у тюбика с пастой, потому что я боялся, что у меня это не получится, она сказала, что можно попробовать. Я попробовал – и знаете что? У меня получилось! Хотелось бы узнать, а когда я уйду отсюда, у меня будет получаться? Мм, может, я и вправду могу делать кое-что, раз она так думает. Эта тетя здоровская. И это здоровское место. И так здорово делать все самому, просто так, как мне захочется.

Пожалуй, я попробую раскрасить картинку с полицейской машинкой. Ух, она шикарно выглядит... вся ярко-голубая! Тьфу! Красная краска от фонаря наверху потекла вниз, прямо на дверцу моей машины. Я с ума сойду! Она говорит, что, похоже, я разозлился. Ну, конечно, разозлился! Но откуда она знает? Никто никогда не понимал мои чувства. Выходит, это нормально – иногда злиться, когда что-то случается? Должно быть, нормально. Похоже, она не возражает, что я разозлился.

Интересно, что она подумает, если я буду играть, как будто этот большой дротик – космический корабль. Пожалуй, надо ее спросить, для чего это. Она говорит, что здесь это может быть чем угодно. Представьте только! Взрослый, который соглашается, чтобы это было тем, чем я захочу! Ух ты, теперь я могу бегать по комнате, попискивать и представлять, будто я отправляюсь на Луну, где никто не будет мне указывать... примерно как здесь, где я сам себе хозяин.

Я хотел бы, чтобы еще не пора было уходить. Я ей так много всего хотел сказать, но случая не было. Смешно, как трудно иногда сказать родителям даже какой-нибудь пустяк. Но я чувствую, что ей я мог бы что угодно сказать. Она говорит, чтобы я пришел на следующей неделе – что она ждет, когда мы снова сможем побыть вместе. Она так говорит, будто ей и вправду этого хочется. Мне сейчас так хорошо, потому что она первый человек, который когда-либо относился ко мне как к взаправдашнему человеку, а не как к маленькому. Она меня уважает – вот как это называется. И она знает, что я много могу. Или, по крайней мере, мне сейчас так кажется.