10.5. Теория пассионарности л. Н. Гумилева

Выдающимся русским историком Львом Гумилевым (сыном великих русских поэтов Николая Гумилева и Анны Ахматовой) представлена исключительно биологизаторс-кая концепция этноса (нации). Он рассматривает этносы как часть биосферы Земли, подверженной влиянию взаимодействующих космических и земных электромагнитных полей и излучений, но он вместе с тем подчеркивает, что этнос не может считаться только биологическим, равно как и только социальным явлением. Гумилев соединил, как он сам об этом неоднократно говорил, служение Прекрасной Даме Истории с признанием несомненных достоинств ее Мудрой Сестры Географии, которая роднит людей с их праматерью — биосферой планеты Земля. В этой связи он предлагает считать этнос явлением географическим, всегда связанным с вмещающим ландшафтом, который питает адаптированный этнос. По мнению Гумилева, этнос является системной целостностью и возникает в определенное историческое время. Этнос — система закрытая, т. е. замкнутая, поскольку нет жесткой связи частей, но эти части нуждаются друг в друге. Этнос в какую-то историческую эпоху получает свою энергию, с помощью которой начинает существовать, живет примерно 1200-1500 лет, и, растратив ее путем рассеивания (диссипации, как и природные системы, которые мы исследовали в предыдущих главах книги), этнос распадается или образует гомеостаз. Этапы указанного этногенеза таковы:

1. подъем, или динамическая (завоевательная) фаза;

2. «перегрев», надлом, акматическая (от французского «акмэ» — «вершина») фаза;

3. переход в нормальное состояние, или инерционная фаза;

354

4) обскурация (от латинского obscurans — затемняющий, враждебный), или фаза затухающих колебаний.

На фазе подъема «интересы этноса выше всего»; ведутся войны; интересы индивида подчинены обществу; ведется интенсивное преобразование природы. В акмати-ческой фазе этнос достигает своей вершины, после которой неизбежен спад вниз. В инерционной фазе основной лозунг индивида «будь самим собой», т. е. процветает индивидуализм; льется кровь, но культура развивается, растранжириваются богатства и слава, накопленные предками. В фазе обскурации, враждебности основные лозунги «будь как все», «мы устали от великих»; каждый думает только о себе; продолжается рост культуры. Этнос достигает гомеостаза. В конце развития этноса — футуристическое восприятие времени, забвение прошлого и настоящего ради будущего, приводящее к губительным восстаниям и крушению. Гибель через 1200-1500 лет настигает этнос под влиянием собственного разложения или нашествия других более молодых этносов. Последние стадии — мемориальная (остается только память как совокупность того, что было познано) и реликтовая (память исчезает).

Начало же всему этногенезу дает некий пассионарный толчок, приводящий к появлению некоторого числа энергичных (пассионарных) личностей, которые ведут людей за собой. Пассионарностъ — это характерологическая доминанта, необоримое внутреннее стремление (осознанное или, чаще, неосознанное) к деятельности, направленной на осуществление какой-либо цели (часто иллюзорной). Заметим, что цель эта представляется пассионарной особи иногда ценнее даже собственной жизни, а тем более жизни и счастья современников и соплеменников. Пассионарностъ происходит от латинского слова passio — страсть.

355

Пассионарность отдельного человека может сопрягаться с любыми способностями: высокими, средними, малыми; она не зависит от внешних воздействий, являясь чертой психической конституции данного человека; она не имеет отношения к этике, одинаково легко порождая подвиги и преступления, благо и зло, творчество и разрушения, исключая только равнодушие; она не делает человека «героем», ведущим «толпу», ибо большинство пассионариев находятся в составе «толпы», определяя ее потентность в ту или иную эпоху развития этноса.

Модусы (вид, проявление, разновидность) пассионар-ности разнообразны: тут и гордость, стимулирующая жажду власти и славы в веках; тщеславие, толкающее на демагогию и творчество; алчность, порождающая скупцов, стяжателей и ученых, копящих знания вместо денег; ревность, влекущая за собой жесткость и охрану.

Большая система может быть создана и существовать только за счет энергетического импульса, производящего работу (в физическом смысле), благодаря которой система имеет внутренние развитие и способность сопротивляться окружению. Л. Гумилев этот эффект энергии в этносе называл пассионарным толчком и проанализировал историко-географические условия, облегчающие его активизацию. Он писал, что, согласно наблюдениям, новые этносы возникают не в монотонных ландшафтах, а на границах ландшафтных регионов и в зонах этнических контактов, где неизбежна интенсивная метисация. Есть еще и субпассионарии, у которых пассионарность меньше, чем импульс инстинкта. Наличие субпассионариев для этноса также важно, как и наличие пассионариев, потому что они составляют известную часть этнической системы. Субпассионарии разные. Доза пассио-нарности может быть столь мала, что не погашает даже

356

самых простых инстинктов и рефлексов. Носитель такой пассионарности готов пропить последний рубль, ибо его тянет к алкоголю, и он забывает обо всем.

Пассионарность имеет еще одно качество, которое чрезвычайно важно: она ЗАРАЗИТЕЛЬНА! Пассионарность ведет себя, как электричество при индуцировании соседнего тела: «Это еще Толстой отметил в «Войне и мире», что когда в цепи солдат кто-то крикнет: «Ура!», то цепь бросается вперед, а когда крикнут: «Отрезаны!», то все бегут назад» — писал Гумилев.

Несомненно, что подавляющее число поступков, совершаемых людьми, диктуется инстинктом самосохранения, либо личного, либо видового. Последнее проявляется в стремлении к размножению и воспитанию потомства. Однако пассионарность имеет обратный вектор, ибо заставляет людей жертвовать собой и своим потомством, которое либо не рождается, либо находится в полном пренебрежении ради иллюзорных вожделений: честолюбия, тщеславия, гордости, алчности, ревности и прочих страстей. Следовательно, можно рассматривать пассионарность как антиинстинкт, или инстинкт с обратным знаком.

Как инстинктивные, так и пассионарные импульсы регулируются в эмоциональной сфере. Но ведь психическая деятельность охватывает и сознание. Значит, следует отыскать в области сознания такое деление импульсов, которое можно было бы сопоставить с описанным выше. Иными словами, все импульсы должны быть разделены на два разряда: 1) импульсы, направленные к сохранению жизни, 2) импульсы, направленные к принесению жизни в жертву идеалу — далекому прогнозу, часто иллюзорному. Для удобства отсчета обозначают импульсы «жизнеутверждающие» знаком плюс, а импульсы «жертвенные» — знаком минус. Тогда эти параметры

357

можно развернуть в плоскостную проекцию, похожую на систему декартовых координат. Положительным импульсом сознания будет только безудержный эгоизм, требующий для осуществления себя как цели наличие рассудка и воли. Под рассудком понимают способность выбора реакции при условиях, допускающих это, а под волей — способность производить поступки согласно сделанному выбору. «Разумному эгоизму» противостоит группа импульсов с обратным вектором. «Она всем хорошо известна, как, впрочем, и пассионарность, но также никогда не выделялась в единый разряд», — отмечал Л. Гумилев. У всех людей имеется искреннее влечение к истине, к красоте и справедливости. Это влечение существенно варьируется в силе импульса и всегда ограничивается постоянно действующим «разумным эгоизмом», но в ряде случаев оказывается более мощным и приводит к гибели не менее неуклонно, чем пассионарность.

Из сказанного, конечно, не следует, что все положения теории Л. Н. Гумилева будут приняты научной общественностью. Остаются спорными вопросы происхождения пассионарности и понятий «пассионарный перегрев», «пассионарный генофонд» и некоторые другие.

Стоит отметить, что, обсуждая все это, Гумилев выступает как ученый с оригинальными, напрочь лишенными стереотипности и казенщины идеями. И это именно сейчас, когда этнография и история нуждаются в таком подходе. Не слепое ли следование канонам привело к тому, что отдельные положения исторической науки нуждаются в пересмотре? Книги Гумилева актуальны на сегодняшний день потому, что, вскрывая генетические корни этногенеза, автор рассматривает этнос как природное явление, анализирует нравственные болезни этносов, возникшие на почве социальных явлений, показывает губительные по-

358

следствия борьбы человека с ландшафтами, аналогичные по своим масштабам современным. И этого не следует забывать, оценивая современное состояний окружающей среды и биосферы.