Власть идентичности

Во втором томе The Informational Age от создания сетевого общества и сопровождающих его интегрирующих и фрагментирующих тенденций Кастельс переходит к рассмотрению коллективных идентичностей. Центральным предметом этого рассмотрения становятся социальные движения; по Кастельсу, это - «целенаправленные коллективные действия, [которые] трансформируют ценности и институты общества» и дают человеку главные элементы его идентичности. Другими словами, в этой книге рассматривается политика и социология жизни в современном мире.

Главный аргумент вытекает из вопроса: как создаются идентичности, когда традиции ушли в прошлое? Кастельс, например, полагает, что национальным государствам и всем связанным с ними легитимизирующим институтам, которые мы называем гражданским обществом (социальное обеспечение, право на суверенитет, классовая политика, демократический процесс и группы давления, такие, как профсоюзы), угрожают глобализационные тенденции сетевого общества. Так, все «государства благосостояния» находятся под давлением в связи с глобальной конкуренцией из-за самой дешевой рабочей силы; национальные экономики становится все труднее контролировать из-за постоянных валютных торгов в режиме реального времени, а политическая демократия необратимо подменяется информационной политикой, которая благодаря информационным и коммуникационным медиа стала глобальной, неуважительной и сосредоточенной на скандале.

Национальные государства не могут даже использовать современные технологии для контроля над гражданами, так как сами государства ослаблены возникновением полуавтономных регионов (и даже городов), граждане легко связываются с другими людьми через расстояния в сотни тысяч миль, а глобальные, но дифференцированные медиа постоянно выискивают и представляют аудитории махинации политиков (можно вспомнить взлет и падение Сильвио Берлускони в 1990-х годах, а потом его поразительное возвращение в политику в 2001 г., а также постоянное освещение коррумпированности политиков и их сексуальных прегрешений). Тем, кто боялся возникновения оруэлловского государства, стоит, возможно, опасаться того, что сбудется прогноз Кастельса: «Нащи общества - не упорядоченные тюрьмы, а беспорядочные джунгли». Все сейчас беспочвенно, неопределенно, традиции разрушены, былая уверенность утрачена навсегда.

Кастельс противопоставляет этому кошмару свой аргумент: идентичности возникают в действии, и, таким образом, сетевое общество порождает движения сопротивления и даже движения проектной идентичности. Затем нам предлагается анализ движений сопротивления самого различного рода. На эти движения, возникающие как реакция, Кастельс смотрит без одобрения или неодобрения, он видит в них свидетельство формирования новых идентичностей как ответ на огромное и все увеличивающееся давление.

Движения, ориентированные на проект, Кастельс рассматривает на примере экологического и феминистского движений, которые уже имеют и, несомненно, будут иметь огромное влияние. Следует отметить, что эти движения нельзя рассматривать только как реакцию на стрессы и перегрузки «информационной эпохи», поскольку все они пользуются теми средствами, которые им представляет сетевое общество для собственных организационных нужд и распространения своих идей.

Анализируя феминизм, Кастельс показывает, что патриархат, бывший нормой человеческого общества на протяжении веков, неудержимо клонится к закату по четырем взаимосвязанным причинам. Первая заключается в том, что женщина все больше становится рабочей силой, а это тесно связано с увеличением количества информационной работы и с гибкостью, требуемой сетевым обществом. Во-вторых, это возрастающий контроль над биологическими функциями женщины, что наиболее очевидно демонстрирует разного рода генная инженерия, который освобождает женщину от ограничений, связанных с репродукцией. В-третьих, это, конечно, феминистское движение во всех его формах. И в-четвертых, это ИКТ, которые позволили соткать «гиперковер женских голосов почти по всей планете». Все вместе эти факторы бросают беспрецедентный вызов сексуальным нормам прежних веков и тем самым «подрывают... гетеросексуальные нормы» как в интимной, так и в публичной сферах. Кастельс говорит о «практичных феминистках», которые действуют, чтобы изменить свою жизнь, и в ходе этой борьбы обретают новые идентичности, что влечет за собой «дегендеризацию социальных институтов».