Титанические герои Байрона и Шелли

На повсеместное выступление жесткой реакции революционеры Байрон и Шелли откликнулись созданием могучих, титанических характеров. Гуманистические черты образа бунтаря-мученика Прометея получили развитие в поэзии.

У Байрона – Корсар, Манфред, Каин.

Манфред: мотивы безнадежного отчаяния сочетаются в этом произведении с решимостью его героя до конца защищать свое чел.достоинство и свободу духа. Крушение надежд, связанных с просветительством, вот что лежит в основе того безысходного отчаяния, кот. овладело душой М. Он возненавидел порядки, утвердившиеся в общ-ве времен Реставрации, трагически переживал перерождение великих идеалов добра и равенства во всеобщий эгоизм, убожество, подлость, лицемерие. Прокляв людей М, бежит от них в свой заброшенный замок в Альпах. Замыкается в себе, но не может убежать от собственной совести, глубоко страдает от одиночества. Проклинает законы мироздания, собственное несовершенство, из-за которого он погубил любимую Астрату, т.к. М. жертва не только несправедливых общ.порядков, но и герой того времени, себялюбивый, надменный, злорадный. А. погибла, т.к. ее убила эгоистичная любовь М. Он упрекает себя в неспособности любить жертвенно. Герой приходит к выводу, что разум приносит лишь скорбь.

Байрон ввел Каина. в галерею бунтарей против творца, начало к-рой положил Эсхил своим «Прометеем». Принципиально новым, сравнительно с Эсхилом, было то, что, если он противопоставлял богу бессмертного небожителя, то Байрон противопоставлял ему смертного человека. Байрон дал Люциферу («Ничем, / Помимо правды, я не соблазняю») в лице К. единомышленника и соратника.

Байрон совершенно уничтожает первоначальный библейский мотив зависти и мести. Не вражда к брату приводит к братоубийству, а вражда к богу. Потому, что существуют смерть и страдание, что ограничено человеческое знание, что человек не волен в своих действиях, что человечество — прах ничтожный, что судьба человека — вечная покорность. Его не удовлетворяют уклончивые ответы родителей, во всем ссылающихся на Его всеблагие веления: «У них на все вопросы / Один ответ: «Его святая воля, / А он есть благ». Всесилен, так и благ?»

Байрон опрокинул традицию, объявил К. праотцем свободного человеческого духа и приковал к нему внимание всех мыслящих современников. Люцифер говорит: Один лишь добрый дар / Дало вам древо знания - ваш разум.

Убивая брата за его слепую любовь к богу, каин не отступает от своих вопросов. Но дух протеста, сомнения, вопрошания не угасает

в его душе: «Каин. О, Авель, Авель! /Ада. Мир ему! /Каин. А мне?».

Как и многие другие произведения Шелли, «Прометей освобожденный» - аллегория, в мифологических терминах изображающая идеальную революцию и идеальное состояние человечества после революции.

В основу сюжета положен древнегреческий миф о титане Прометее, который был осужден Зевсом на суровую казнь за то, что дал людям огонь, ремесла, научил лечить болезни, вывел их из пещерного состояния.

Шелли намеренно ориентирует свою драму на трагедию Эсхила. Однако Шелли радикально меняет сюжет классического мифа. В интерпретации Шелли Прометей отказывается сообщить Юпитеру тайну его судьбы. Юпитера свергает Демогоргон. Царство Терпения, Мудрости, Нежности, Доброты, где будет править Красота. Его драму часть истолковывают в духе восприятия романтизма как протеста против несовершенства мира. Также это неприятие Шелли идеи о том, что можно примириться с тиранами.

У Байрона были Люцифер, Манфред, Каин, у Шелли – Прометей. Однако между драмами Байрона и «Прометеем освобожденным» Шелли есть существенное различие. Драмы Байрона были посвящены самоутверждению человека прежде всего как человека. Его не интересует проблема самоутверждения человека. Шелли вообще не интересуют отдельные, конкретные люди; его предмет – человечество в целом. У Шелли есть человечество, но нет людей. Вместе со снятием традиционной проблематики байронического романтизма уходит и величие романтических героев. Аллегорический миф Шелли очень красив, но лишен трагического величия поэм Байрона и романа Мэри Шелли.