Церковь Св. Троицы на Берсеневской набережной

Подземные ходы во владении на Берсеневской набережной³² были обнаружены позже, и в них побывало немало людей. Из всех рассказов о тайниках этого места, по мнению автора книги, заслуживают внимания сообщения Е. А. Павловой (фамилия свидетельницы изменена по ее просьбе) и писателя М. П. Коршунова. Оба они жили в 1930-е годы в знаменитом «Доме на набережной» и не раз приходили к палатам Аверкия Кириллова.

Е. А. Павлова вместе с четырьмя соседскими ребятишками летом 1934 года четыре раза побывала в подземном ходе, бравшем свое начало под церковью Троицы, что стоит рядом с палатами Аверкия Кириллова. Ход приводил на другой берег Москвы-реки в подземелье, принадлежавшее, как можно полагать, Алексеевскому монастырю. Оно находилось в южной части строительной площадки Дворца Советов. Тоннель казался Павловой высоким (подпрыгивая, дети не могли достать вытянутой рукой его свод) и широким (пятеро ребятишек помещалось в нем в ряд). Еще ей запомнилось, что ход имел облицовку, напоминавшую керамику. Пол тоннеля был сухой, и дышалось в нем легко. Никаких лестниц, завалов и скелетов в тайнике не было.

Первые путешествия закончились благополучно. Дети вернулись домой, переполненные впечатлениями, с карманами, набитыми мраморными розочками (из них состоял бордюр в храме - после взрыва фрагменты этих украшений валялись на строительной площадке). Во время последнего похода на обратном пути ребята неожиданно для себя попали в какое-то ответвление тайника и долго не могли выбраться в тоннель, ведущий в церковь, при этом младшие подняли страшный рев. Напуганные случившимся, больше в подземный ход они идти не рискнули. По утверждению Павловой, этот тоннель посещали и ребята постарше. За давностью лет Е. А. Павлова не могла вспомнить место, откуда начинался тоннель. Возможно, полагает она, церковный подвал запомнили ее спутники. Недавно на встрече, устроенной музеем Дома на набережной, Павлова увидела одного из трех ребят. Но, к сожалению, человек этот быстро ушел, и она не успела его расспросить.

В 1934 году подземелья церкви обследовала еще одна группа ребят. Они отыскали вход в подземный коридор, в стенах которого обнаружили две замурованные ниши. В одной оказался человеческий скелет, в другой - старинные иконы, вероятно, спрятанные священниками после революции. Об этой находке узнали сотрудники ОГПУ, после чего входы в тоннель и коридор были замурованы.

М. П. Коршунов у замурованного подземного хода в церкви Св. Троицы

В ноябре - декабре 1939 года в тайниках под церковью трижды побывал М. П. Коршунов. О тайном ходе, ведущем в Кремль, рассказал мальчику столяр-краснодеревщик, живший в палатах. Движимый любопытством, мальчик решил отыскать ход, для чего отважно отправился в одиночку в церковные подвалы. Вход в тайник он нашел быстро. Это была небольшая дверь из толстого бруса с кованым кольцом вместо ручки. Низенький дверной проем заполняли кирпичи; их удалось вытащить. Проникнув в лаз, подросток попал в очень узкий и высокий проход, выложенный кирпичом. Продвигаться по нему можно было только боком. На 7-м метре проход упирался в закладку, она была сделана как бы наспех.

В следующий раз, прихватив инструменты, Коршунов пришел в подвал с другом, Олегом Сальковским. Они пробили дыру в замуровке и попали в небольшое (4x2 метра) сводчатое помещение. У правой его стены грудой лежали человеческие кости и черепа. Складывалось впечатление, что кто-то специально собрал останки вместе. В одной стене, между кирпичами, торчал, вбитый по рукоятку, старинный нож. Трогать его ребята не стали. В другие стены были ввинчены кованые цепи с кольцами. Из-за невероятно толстого слоя рыхлой пыли, покрывавшей их, цепи и кольца казались бархатными. Такая же пыль оранжевого цвета покрывала стены и свод прохода и палаты. При малейшем неосторожном движении облачко пыли поднималось в воздух, и свечи в руках у ребят начинали трещать.

В левой стороне камеры ребята увидали еще одну замуровку; ее они решили пробить в следующий раз. Спустя несколько дней в подземелье отправились уже трое: Коршунов, Сальковский и Лева Федотов. Последнего пригласили как «эксперта»: Лева увлекался историей и археологией. К тому же он хорошо рисовал и писал рассказы. Друзья задумали составить план тайника, сделать зарисовки и описать все увиденное.

Знакомя Леву с тайником, ребята неожиданно обнаружили в стене узкого прохода стрельчатые окна. Они находились довольно высоко, и в первые посещения ни Коршунов, ни Сальковский их не заметили. Ребята подсадили Леву, тот заглянул в окно и сообщил, что за стеной еще одна комната. Больше ничего разглядеть не удалось. Вход в это помещение намеревались отыскать в следующий раз, а пока надо было исследовать уже найденную замуровку. За ней открылся коридор. Он был значительно шире, чем проход, по которому попадали в камеру с черепами. Невероятная сухость в проходе и камере сменилась сыростью. Пол коридора был усеян скелетиками мышей. Их было не меньше сотни. На 4-м метре коридор вновь преграждала замуровка. По словам Коршунова, за ней слышался шум воды. В правой верхней части стены с вновь обнаруженной замуровкой зияло отверстие. В него смог забраться Лева, но где-то на 3-м метре лаз, по которому он продвигался на четвереньках, заканчивался тупиком.

Продолжить исследование найденных сооружений ребятам не пришлось: вскоре в храме начались ремонтные работы и на двери были навешены замки.

В 1987 году О. Кучина в журнале «Наука и жизнь» рассказала о тайнике церкви Троицы³³. Спустя некоторое время Коршунов спустился в церковные подвалы, чтобы выяснить, что же стало с тайником. Но отыскать лаз в него было невозможно. Стены церковного подвала покрывала штукатурка. Дать разрешение на вскрытие тайника руководство Научно-исследовательского института культуры, размещенного в палатах Аверкия Кириллова, не могло: храм, как и палаты, является памятником архитектуры и находится под охраной государства. Что, впрочем, не остановило горе-кладоискателей, проникших однажды ночью в подвалы церкви и варварски разбивших стену в том месте, где за кирпичной замуровкой стояла массивная могильная плита, загораживающая вход в какое-то помещение. Интересно, что в 1939 году Коршунов, тщательно осматривавший церковные подвалы, никакого входа здесь не видел. Не находится ли за могильной плитой тоннель, по которому ходила Павлова? Ведь, по ее словам, он также начинался в подвалах церкви Троицы. Возможно, к тому времени, как Коршунов попал в подвалы, вход в тоннель был уже закрыт штукатуркой. Кроме Павловой, как говорилось, в этом тоннеле побывало еще несколько человек. Кто-то из них и мог подсказать кладоискателям, где располагается вход в него.

Вероятно, сооружения, найденные Коршуновым, использовались как тюрьма в более позднее время. А первоначально они были связаны с тоннелем под рекой и являли собой ответвление тайника. Наверняка именно в эти подземелья попали заблудившиеся дети. Теперь попытаемся выяснить, когда, кто и для чего устроил тайник.

В XIV веке в районе нынешней Берсеневской набережной появился Никольский мужской монастырь. В XV и XVI столетиях здесь существовала деревянная церковь Николы чудотворца, а в 1625-1646 годах на ее месте возвели каменный храм Святой Троицы. Архитекторы считают, что подвалы древнее самого храма, то есть они могли принадлежать церкви Николы чудотворца. Если тайник, проходивший под рекой, соединял Никольский и Алексеевский монастыри, то постройку его следует приписать итальянцам и отнести к началу XVI века, когда в Чертолье появились первые строения Алексеевской обители. Если тайник создал в конце того же столетия Федор Конь при сооружении стены Белого города, то ход мог приводить в подземелье, находившееся в толще фундамента указанной стены. К сожалению, о тайниках стены Белого города ничего не известно, но они должны были существовать. Ведь не зря ее строительство было поручено «государеву мастеру» Коню, обладавшему глубокими познаниями в подземной фортификации, которые чуть позже он применил и при возведении крепостной стены Смоленска³⁴. Зодчий мог владеть и искусством устройства ходов под реками, предназначенных для военных целей. О том, что такие тайники были не в диковинку нашим предкам, поведал документ, опубликованный в 1841 году в «Москвитянине» М. П. Погодиным:

«В нынешнем 166 (1657 г. - Т.Б.) году, ноября в 2-й день по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всея великие и малые России самодержца указу смольянин Василий Азанчеев почал подкопнее дело делать по высмотру своему за Пречистенские вороты и в Земляном городе позади Остожного двора, под Москву-реку против Крымского двора³⁵, от Москвы-реки за 35 сажен и выкопан был подкопу вход погребом в длину 4 сажени, попереч 2 сажени, вниз 15 ступеней и до нижней ступени в глубину 4 сажени, и в том месте объявилась внизу из-под земли вода, и тое воду выливали день и ночь, а ничего ее не убыло, и Василий Азанчеев сказал, что-де тое воды унять ничем нельзя, прошел водяный ключ, а Москвы-де реки тот ключ выше, а надобно-де было в том месте для подкопу копать в глубину столько ж, что выкопано, и больше, и в том месте-де подкопа ему делать нельзя.

И почал подкопнее дело делать вновь, выше того, за 35 сажен, а от реки за 70 сажен, и выкопан был против прежнего к подкопу вход и изо входу подкопу 2 сажени без чети, а снизу объявилась вода ж, и тое воду из подкопу выливали день да ночь, и тое воды ничего же не убыло, а Василий Азанчеев сказал, что в том месте от воды подкопу делать нельзя ж. И этот Василий Азанчеев посылал смотреть на Москве-реке к гюдкопнему делу иных мест, и Василий сказал: осматривал-де к подкопу место против Новинского монастыря³⁶, повесть подкопом под Москву-реку с берега.

И государь царь и великий князь Алексей Михайлович всея великие и малые России самодержец о том как укажет? 166 году ноября в 9-й день, государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея великие и малые России самодержца, по сей выписке князь Юрье Алексеевича Долгорукого докладывал, и государь указал подкоп делать Василию Азанчееву в третьем месте против Саввинского монастыря³⁷, а в прежнем месте, где почато, не делать».

К. В. Кудряшов и А. М. Янковский в книге «Москва в далеком прошлом», повествуя о работах Азанчеева, уверяют читателей, что «смольянин» собирался устроить ход на глубине 150 метров. Тогда как из приведенного выше документа ясно, что Азанчеев делал подкоп, отступив от реки на 149 метров. А повести ход под рекой мастер намеревался на глубине 8,5 метра.

Этот тоннель, писали авторы упомянутой книги, предполагалось использовать вместо моста, мешавшего судоходству по реке, а в военное время он должен был служить для тайной переброски войск. Однако в XVI-XVII веках судоходству по Москве-реке препятствовал лишь так называемый «живой» мост³⁸, устроенный на плотах. Он находился на месте нынешнего Москворецкого моста. Остальные мосты, возведенные на деревянных сваях и каменных столбах, позволяли судам свободно проплывать по реке. Вряд ли в 1657 году Алексей Михайлович стал бы тратить деньги на постройку тоннеля, служащего хозяйственным целям. Год назад было подписано перемирие с Польшей, но, недовольная присоединением Украины к России, она готовилась к новой войне. Русские помнили предыдущее нашествие поляков. И сооружение тоннеля под Москвой-рекой, вероятнее всего, было продиктовано в первую очередь целями обороны города.

Рассказали царю о существовании тоннелей под реками в других странах иноземные инженеры, поведали ему о подобных ходах в Смоленске, Пскове, Иван-городе воеводы, или же знал государь о военном тайнике из Никольского монастыря в Чертолье? Как бы то ни было, но именно по указу Алексея Михайловича Василий Азанчеев попытался прорыть тоннель под Москвой-рекой. Интересно, что оба места подкопов находились против московских монастырей. Как видим, первые две попытки Азанчеева оказались безуспешными, но кто знает, быть может, в третий раз улыбнулась удача мастеру?

Немало преданий и легенд о подземных тайниках связано с селом Коломенским. До революции старожилы рассказывали, что из храма Вознесения³⁹ ход ведет в овраг, тянущийся до села Дьякова. В конце XIX века якобы арка тайника была обнажена, а затем вновь затянута оползнем. От церкви Казанской Божией Матери⁴⁰ подземная галерея шла будто бы тс Москве-реке. А современные специалисты по биолокации утверждают, что они обнаружили и проследили на большое расстояние тайный ход из Коломенского в Кремль. Появление таких гипотез и заявлений вполне понятно, ведь Коломенское с давних времен принадлежало московским государям, строившим здесь загородные дворцы.

Не одно столетие волновали кладоискателей слухи о несметных сокровищах, конфискованных Иваном Грозным в 1570 году в Новгороде и спрятанных в храме Вознесения. Стеллецкий был одним из тех, кто верил в существование этого клада. По одной его версии, ценности должны были храниться в тайниках, устроенных в стенах лестницы, ведущей на самый верхний ярус храма. Такие «сокровищницы» в виде огромных кувшинов были найдены археологами (в том числе и Стеллецким) в новгородском Софийском соборе. По другой версии, клад находился в подземелье под храмом Вознесения. До революции на свои деньги искал клад церковный староста Капелькин. Пытаясь проникнуть в тайник снаружи, он прокопал траншею и нашел два заложенных окна, выводивших из глубокого подвала храма. В полу этого подвала Капелькин пробурил две глубокие скважины, сломал бур да и махнул на клад рукой.

Стеллецкий полагал, что в толстом буте северного подвала находится потайная палата, связанная проходом с подземельями дворца великого князя Василия III, стоявшего в XVI веке неподалеку от храма Вознесения. В 1930 году он получил разрешение ЦИК на розыски тайника, где, возможно, хранились сокровища.

Подвал храма представлял собой «каменный ящик, сложенный из циклопических глыб». Размеры его - 3,6х1,8 метра, высота в рост человека. Подвал был завален землей, а в полу виднелась яма, пробитая кладоискателем Капелькиным.

«Тяжелым патроном в метр длиной, на блоках, была пробита каменная замуровка шахтой до 10 метров. Замуровка из белокаменных глыб на крепчайшем растворе, с последовательными прослойками из некрупного ярко-красного итальянского кирпича. Чем глубже долбил патрон, тем сильнее и звонче был гул, забойщик взмолился, прося подвесить его, чтобы ему ненароком не провалиться в тартарары... На 10-м метре показалась глина, а в ней, наискосок, в шахматном порядке, метровые сваи. В глине гул становился глуше и отчетливо пошел по направлению к северу, под бывший великокняжеский дворец Василия III, почти примыкавший к храму. Раскопками обнаружены фундаменты и пол дворца, повторяющий пол подвала. Необходим был бур, которым можно было со дна шахты установить глубину залегания свода таинственного подземелья, однако во всей Москве бура экстренно не нашлось», - писал И. Я. Стеллецкий в докладной записке П. П. Ротерту. Но закончить работы не удалось, против кладоискательства Стеллецкого выступило руководство музея. Клад в Коломенском обнаружили спустя 43 года после тех событий, под стеной храма Вознесения. 450 монеток (увы, всего-то три рубля с небольшим) были спрятаны, вероятно, в 1571 году, когда на Москву привел свое войско крымский хан Девлет-Гирей.

Вернемся в 1930 год. От старожилов Стеллецкий узнал о подземном ходе, соединявшем еще в конце XIX века церковь Казанской Божией Матери и храм Вознесения. Они же указали ему место в подвалах Казанской церкви, где находилось устье тайника, загороженное в 1899 году печью.

«Из церкви и алтаря, - писал археолог, - в подвал ведут два люка и два покатых коридора. Частично печь разобрана, и на глубине 2 метров обнаружены белокаменные плиты, порог, массивный крюк от железной двери и искусственная засыпка какой-то пустоты». Но выбирать засыпку не разрешил архитектор, поскольку печь, сложенная на слое мусора, могла рухнуть в любой момент. Остается добавить, что, исследуя подвал Казанской церкви, неожиданно Стеллецкий нашел клад, замурованный в стенной нише. Это были хоругви и иконы XIX века, а также оклады к иконам, изготовленные в XVII-XIX веках.

Долгое время ходили слухи о подземном ходе из Водовзводной башни (она была устроена в XVII веке над плотиной для подачи воды в государеву усадьбу) к храму Вознесения. Раскопки Стеллецкого в башне показали, что никакого хода здесь не было. В подземной части башни раньше существовал резервуар для воды, а от него к Москве-реке шла водопроводная труба. Под водосточной частью башни Игнатий Яковлевич отыскал засыпанный мусором и щебнем сводчатый подвал со стенами из белого тесаного камня. Высота подвала равнялась 2,5 метра. Ширину и длину его не установили, так как руководство музея возражало против расчистки сооружения. Впоследствии сверху был настлан деревянный пол.

В предисловии к книге («Воинствующий подземник») автор упоминала о ныне не существующей церкви Гребневской Божией Матери, что стояла на Лубянской площади. В 1912 году в ее подвалах Стеллецкий отыскал галерею, плотно забитую глиной, направлявшуюся приблизительно в сторону Китай-города. В 1927 году власти решили снести пристройки к храму. Под каменными полами были найдены замурованные кирпичные склепы. Архитектор Н. А. Пустоханов, наблюдавший за работами, сообщал корреспонденту «Вечерней Москвы»: «Найдены великолепно сохранившиеся гробы, женские парики, шелковый саван, туфли, отороченные кружевом и серебряной нитью, золотой крест... Пока раскапывается верхний ряд погребений, относящийся к XVIII веку, как выяснилось, под ним находится еще два ряда могил (XVII век - средний слой и, вероятно, XVI век - нижний слой). Большинство вещей и материи (т. е. тканей. - Т.Б.), находящиеся в гробах, отлично сохранилось, в некоторых случаях они выглядят совершенно новыми. Это редкое явление объясняется исключительной сухостью почвы (под полом церкви были проведены на большой глубине трубы духового отопления). Вчера было вскрыто погребение, принадлежавшее, судя по надписи, боярыне Львовой. Недалеко от могилы, под случайно обвалившейся землей, обнаружено несколько ступеней белокаменной лестницы». Из-за нехватки рабочих рук архитектор не смог раскопать лестницу, которая, как думал Пустоханов, привела бы в подземный ход. В 1930-е годы при сооружении метрополитена шахта №14 прошла через какое-то подземелье Гребневской церкви. В нем метростроевцы обнаружили арку галереи, забитую щебнем и мусором. Это мог быть как тайный ход, так и коридор, соединявший церковные подземелья. Направление галереи - к Фуркасовскому переулку. Лет десять назад при строительстве подземного гаража Комитета государственной безопасности неподалеку от места, где стояла Гребневская церковь, нашли сразу два тайных хода, выложенных из белого камня. Археологам их увидеть не удалось...

Некрополи в подземельях церквей и соборов устраивались до середины XVIII века⁴¹. Императрица Екатерина II наложила запрет на захоронения в подцерковье. Однако из этого правила были исключения. Так, в начале XIX века создается весьма причудливый по архитектуре некрополь в подземной части церкви, входящей в ансамбль Голицынской больницы.

Это богоугодное заведение для бедных было устроено на средства князя Дмитрия Михайловича Голицына, видного государственного деятеля, в последние годы жизни представлявшего Российскую империю при австрийском дворе. Строительство больницы по проекту М. Ф. Казакова шло в 1796-1801 годах под руководством двоюродного брата Дмитрия Михайловича, бывшего вице-канцлера Александра Михайловича Голицына. В 1802 году из Вены привезли медную раку с телом Д. М. Голицына, а спустя пять лет в том же склепе под церковью нашли упокоение останки Александра Михайловича⁴².

В 1911 году до Игнатия Яковлевича Стеллецкого дошла молва о существовании подземных ходов под Голицынской больницей. Он решил проверить сам, но осмотреть все подвалы не представлялось возможным, большинство из них было засыпано мусором. Удалось исследовать лишь подземную часть церкви. Описание ее, сделанное Стеллецким, интересно еще и потому, что уже много лет никто из сотрудников больницы не может проникнуть в эти подземелья: изменение водного режима грунта привело к их затоплению.

«Склеп оказался обширным и сложным подземным лабиринтом, весьма своеобразным по плану. Центральным пунктом служит ротонда, которую с запада на восток пересекает сводчатый коридор в 2 аршина шириною, упирающийся с противоположных сторон в стены перпендикулярно идущих боковых коридоров: западного длиной в 20 аршин и восточного в 8 аршин.

На север и юг из ротонды ведут арочные проходы в прихотливо перепутанные между собой камеры, коридорчики, тупики. Обращают на себя внимание в начале главного коридора узкие и длинные (3-4 аршина) с противоположных сторон тупики, заканчивающиеся круглыми, до одного метра в диаметре, колодцами или трубами, наподобие фабричных, по-видимому, вентиляционными. Судя по звуку, они уходят глубже в землю, на неопределенную глубину. [...]

Из палат в северной части лабиринта интересна камера в виде каземата (2,5х3 аршина), полукруглая, сводчатая, со следами железных дверей и старинной штукатурки на сводах. Из камеры вел проход налево, впоследствии тщательно заделанный. Местами по стенам видны черные пятна копоти. Южный проход из ротонды ведет в ромбоидальной формы палату, вымощенную разноцветными плитками. Из палаты ведут два выхода, один из которых, налево, заложен кирпичом, оставлено только небольшое круглое окно, забранное железной решеткой.

Посредине палаты стоят две гробницы князей Голицыных в раках из красной меди, с медными же рельефными изображениями черепов на скрещенных костях на крышках.

К склепу примыкают две небольшие сводчатые палаты, заваленные мусором. В палате направо у противоположной стены обнаружен засыпанный мусором и щебнем вход в нижний подземный этаж. Щупом, легко проникающим в мусоре на пол-аршина и более, удалось определить узкую, около аршина, и длинную, до сажени, траншею, идущую вдоль стены палаты. Засыпана траншея настолько небрежно, что щебень легко уходит под ногой. Такая же траншея обнаружена и в другой, отгороженной от склепа, палате, куда проникнуть можно только через длинный узкий проход из бокового восточного коридора. Здесь, кроме того, на глубине пол-аршина, под слоем мусора, открыт мощный свод - вход в какое-то заброшенное таинственное подземелье. По ту сторону, у самой стены с подземным сводом, обнаружена также засыпанная, около аршина в диаметре, круглая яма. Удивительной особенностью описанного подземного сооружения служит поразительно отчетливый гул от малейшего стука об пол - характерный признак пустого пространства».

Стеллецкий полагал, что под склепом могут находиться погреба загородных дворцов московской знати, существовавших тут в XVI-XVIII веках. Возможно, ход, который пытался отыскать археолог, также принадлежал более ранним постройкам. По свидетельству одного из старейших работников Голицынской больницы, на ее территории в 1930-е годы дважды провалами обнаруживались подземные галереи, но их никто не обследовал.

Среди черновых записок Стеллецкого есть немало упоминаний о церковных и монастырских тайниках, но нет информации о проверке этих сведений. Поэтому автор приводит названия лишь двух церквей, из которых наиболее вероятны подземные ходы. О ходе в храме Всех святых на Кулишках⁴³ сообщил археологу священник Пятикрестовский, проживавший долгое время в церковной ризнице. Тайник в церкви Иоанна Богослова на Тверском бульваре⁴⁴ нашел архитектор Н. Д. Виноградов.

Издавна погреба и ледники использовались для хранения всякого добра и продовольствия. Вначале сооружения такого рода выполнялись из дерева. Строительство каменных подземных хранилищ в Москве начинается лишь в первой половине XV века. Тогда в Кремле появились каменные палаты с такими же подвалами у боярина Василия Ховрина, у митрополитов Ионы, Зосимы и Геронтия. В XVI веке за пределами Кремля на каменных подземельях сооружались в основном постройки, принадлежавшие государю и церкви. И только сто лет спустя ими стали обзаводиться наиболее состоятельные люди. Екатерина II издала указ, по которому дома в Москве должны были возводиться на каменных фундаментах.

Древние подземелья устраивались как под зданиями, так и вне их. Об этом упоминал посол шведского короля Петрей де Ерлезунд: «[...] а знатные и богатые [...] строят на своих дворах каменные домики и склепы, где сохраняется от пожара их лучшее оружие, домашняя рухлядь, платье и иные товары». Погреба и подвалы могли состоять из двух ярусов, связанных между собой лестницами. В стенах подвалов имелись ниши с железными дверцами, а в своды ввинчивали крюки и кольца. Часто своды опирались на один или несколько массивных столбов. Старые мастера строили каменные подземелья добротно, на совесть, а потому после пожаров на сохранившихся фундаментах и погребах возводили новые здания. В Москве и по сей день существует немало домов, имеющих в основе постройки XVII-XVIII веков, тогда как верхние этажи принадлежат XIX-XX векам. При строительстве новых зданий подвалы могли перестраиваться: возводились перегородки, замуровывались ниши и т. п. Бывали случаи, когда старинные подвалы по какой-то причине забивали землей или прятали под настилами. В 1927 году архитектор Н. Д. Виноградов осматривал дом №15 по Черниговскому переулку и пришел к выводу, что цокольный этаж здания относится к концу XVI - началу XVII столетия, тогда как сам дом построен в XIX веке. Большой интерес архитектора вызвали эти древние палаты, своды одной из которых поддерживал столб. «В толще стены одностолпной палаты имеются запирающиеся деревянными дверками ниши. По обследованию в них оказались остатки белокаменных лестниц, спускавшихся вниз. [...] Эти ниши представляют собой остатки внутристенных лестниц, шедших в подклет, или подвал, ныне отсутствующий, так как в этом месте устроена каменная лестница на второй этаж», - писал Виноградов.

Бывали случаи, когда на одних и тех же фундаментах и погребах здания возводились не однажды. Примером многократного использования древнего основания являлось ныне не существующее здание Центрархива¹, имевшее в подземной части постройки XVII, а возможно, и XVI века. Четыреста лет тому назад здесь находился Опричный дворец царя Ивана Грозного.

«Много ям и разных тайников было в древности, и не только в одном Кремле, - писал М. И. П., - хотя Иоанн Грозный и любил жить под святыней в Кремле, но когда пошли там на его царское житье сплетни и позоры, то царь оставил Кремль и повел свою жизнь в хижине на топком месте, в ракитнике, по Неглинной. Полюбилось это место царю-затворнику; в старину здесь от болота тянулась ножка, сапожок - так в древности назывались сухие места между топями, удобные для жилья. Вот тут-то и построил себе царь подкрем-левский дворец, со многими ходами в бездонных землянках, тут была и «тайная», где нарекались приговоры Курбскому, Шереметеву, Турову, Бутурлиным, Адашеву, Сильверсту. Об этих хоромах царя лет за сто до наших дней народ говорил как о какой-то запрещенной государственной тайне».

Строительство Опричного дворца, расположившегося, по воспоминаниям современников, «на полет стрелы от замка (Кремля. - Т.Б.) в местности Хербат (Арбат)», велось летом и осенью 1566 года. 12 января 1567 года Иван Грозный въехал в новое жилище, но уже через полмесяца отправился на богомолье в Троицкий монастырь. В дальнейшем царь бывал в этом дворце наездами. Дореволюционные историки считали, что Опричный дворец, сгоревший в нашествие Девлет-Гирея в 1571 году, продолжительное время оставался в развалинах и запустении. Но в 1949 году О. А. Яковлева обнаружила летопись конца XVI - начала XVII века, где говорилось, что государь проживал на Опричном дворе в середине 1570-х годов, то есть после пожара дворец был восстановлен. Затем в нем жил князь Д. И. Шуйский. В 1613 или 1623 году это место было пожаловано тестю царя Михаила Федоровича В. И. Стрешневу, заведовавшему Приказом золотых дел. Тот построил дом, сгоревший в 1629 году. После смерти Стрешнева какое-то время владение принадлежало касимовскому царевичу. А в 1675 году эту землю царь Алексей Михайлович подарил отцу своей жены Натальи К. П. Нарышкину, имевшему на этом участке каменные палаты. От наследников Нарышкина дом перешел к генеральше С. П. Свечиной, а в 1818 году его купил Департамент горных дел. С 1870-х годов по 1918-й здание занимал Московский архив Министерства иностранных дел.

«Каждый новый владелец для удобства своего жилья что-то переделывал и перестраивал в здании самого дворца, но, по-видимому, такие переделки ограничивались только некоторыми пристройками и не касались основных частей здания, так как оно сохраняло до последнего времени свое старое место и свой основной корпус. [...] Руководство Московского архива при возведении новых строений сохранило устройство этого дворца», - писал И. Е. Забелин².

Среди служащих Московского архива Министерства иностранных дел ходило предание о подземном ходе в Кремль, который якобы нашли при возведении новых построек в конце XIX века. После революции в этом доме размещался Центрархив, а в 1930-е годы здание разобрали при строительстве корпусов Библиотеки имени В. И. Ленина (ныне Российская государственная библиотека).

В 1925 году в Москве в связи с предстоящим строительством метрополитена производилось разведочное бурение. В работах принимал участие И. Я. Стеллецкий. У здания Центрархива, точнее, у ворот, выходивших на Воздвиженку, на глубине 6-7 метров были обнаружены крупные частицы угля и куски полусгоревшего бревна. По просьбе археолога рабочие пробурили еще несколько скважин в указанных местах, и везде на одной и той же глубине попадались куски угля и дерева. Поскольку толщина культурного слоя у Центрархива достигала 4,2 метра, Стеллецкий пришел к выводу: буровики наткнулись на подземный ход из Опричного дворца, сгоревший в пожар 1571 года.

«Дерево в подземном ходе отлично горит вследствие сильной тяги воздуха в этой подземной трубе. Такой сгоревший подземный ход обнаружен моими раскопками на месте бывшего дворца Иеремии Вишневецкого на Левобережной Украине³, сожженного казаками Хмельницкого в 1648 году. Массивные бревна отлично прогорели, а прилегавшая земля на пол-аршина прокалилась докрасна. Окрестные жители месяца два после раскопок пользовались даровым углем для своих самоваров. Совершенно аналогичное явление представляет и сгоревший подземный ход из Опричного дворца Грозного. Общее между ними то, что оба они были сооружены наспех. Вишневецким для бегства ввиду начавшегося уже народного восстания, а Грозным ввиду особенной спешности в сооружении этого дворца, без которого Грозный, гонимый из Кремля действительной или мнимой изменой, оставался безоружным в своей собственной столице», писал И. Я. Стеллецкий. Но, вопреки преданиям и слухам, тайник направлялся не в Кремль, а к Кисловке.

В 1933 году возводимое здание Библиотеки имени В. И. Ленина дало первые трещины. Руководство библиотеки считало причиной их возникновения линию метрополитена, проходящую под зданием. Начальник управления строительством метрополитена П. П. Ротерт попросил И. Я. Стеллецкого обследовать подземную часть библиотечных корпусов и сохранившихся строений Центрархива.

Стеллецкого сразу заинтересовали два подвала здания Центрархива. Осмотр их позволил подтвердить версию И. Е. Забелина о том, что Стрешнев при строгельстве домов использовал подземелья Опричного дворца.

Первый осмотренный археологом подвал располагался на глубине 3 метров и имел замурованную нишу. Как предполагал Стеллецкий, за замуровкой должен был начинаться сгоревший подземный ход, тянувшийся к Кисловке.

Второй подвал залегал на глубине уже 5 метров. В замке свода подвала открылась четырехугольная замуровка - очевидно, в древности здесь был люк, через который попадали в подвал из первого этажа. У западной стены Стеллецкий обнаружил и вскрыл замурованную арку. За ней находился тайник размерами 3x2 метра. На плане 1629 года дома В. И. Стрешнева этого тайника не было. В своде найденной камеры существовало небольшое отверстие диаметром 8 сантиметров, уходившее трубкой вверх до высоты полутора метров. Видимо, это была отдушина. Сверху отверстие когда-то заложили кирпичом. В стене тайника торчал железный костыль. В северном углу камеры при раскопках нашли остатки ступеней из белого камня: винтовая лестница уходила в северо-западном направлении. Игнатий Яковлевич предполагал, что лестница приведет либо в подземный ход, идущий под Неглинкой в Кремль, либо в ту самую «тайную», где устраивал свои судилища Иван Грозный. В любом случае ступени следовало расчистить, что археолог и собирался сделать. На следующий день рано утром в подвал пришла дочь Стеллецкого Злата, она должна была сфотографировать тайник до начала раскопок. Увиденное ошеломило ее: ступени лестницы были вдребезги разбиты, а свод подвала поврежден настолько, что в любую минуту мог рухнуть вниз. Несмотря на протесты археолога, подвал в тот же день засыпали землей. Удрученный Стеллецкий обратился к П. П. Ротерту с докладной запиской, где подчеркивал недопустимость подобного отношения к памятникам подземной старины, которое рано или поздно приведет к катастрофе: «Подземные пустоты вообще, особенно же подземные галереи или так называемые «подземные ходы» имеют важное практическое значение, не говоря уже о научном, в деле строительства московского метрополитена. Залегая обычно над тоннелями глубокого заложения и под фундаментами каменных громад, старинные галереи уже самим фактом своего таинственного существования значительно снижают мощность и прочность тех и других». Ваганьковский холм и прилегающие к нему территории богаты подземными пустотами - ходами, колодцами, погребами, считал Стеллецкий. Он предложил отыскать их, изучить и уже тогда решать вопрос о сохранении или ликвидации этих памятников архитектуры. К сожалению, ни к предложению археолога, ни к его предупреждениям никто не прислушался. А трещины в здании Российской государственной библиотеки появляются и в наши дни...

В Большом Харитоньевском переулке стоит сказочный красно-белый терем. Имя первых владельцев этого дома неизвестно, а в конце XVII - начале XVIII века палаты по очереди переходили к П. П. Шафирову, П. А. Толстому, А. Волкову, затем дом отошел в казну. В 1727 году император Петр II подарил палаты генерал-аншефу Г. А. Юсупову. Род Юсуповых владел ими 190 лет. В настоящее время здание занимает Российская академия сельскохозяйственных наук.