Литература

Анисимов А.Л. Гражданско-правовая защита чести, достоинства и деловой репутации. М., 2001.

Будякова Т. Индивидуальные особенности потерпевшего как критерий степени нравственных и физических страданий// Российская юстиция. 2003. №2.

Быков В. Компенсация морального вреда не может восстановить доброе имя // Российская юстиция. №4.

Голев Н.Д. Правовая коммуникация в зеркале естественного языка // Юрислингвистика VII: межвуз. сб. научн. ст. Барнаул, 2006.

Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х томах.

Дело № 2152 за 2003 год// Текущий архив Свердловского районного суда г.Перми.

Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. О.Н.Садикова. М., 1996.

Конституция Российской Федерации.

Овчинникова Н.В. Коммуникативно-прагматическая специфика судебного дискурса: Автореф. дис. … канд. филол. наук. Тверь, 2006.

Понятия чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и СМИ. М., 1997.

Постановление Пленума ВС РФ от 18.08.92 № 11 «О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» (в ред. от 21 декабря 1993 г.) (с изменениями от 25 апреля 1995г.).

Толковый словарь русского языка. / Под ред. С.И.Ожегова, Н.Ю.Шведовой. М., 1997;

Эрделевский А.М. Компенсация морального вреда: анализ и комментарий законодательства и судебной практики. ВолтерсКлувер. 2004. М., 1996..

Н.Ю. Мамаев

К вопросу построения инвариантной контексуальной структуры для проведения лингвосемантического анализа спорных разговоров

Одним из основных типов задач, решаемых посредством лингвистических методов, является содержательный анализ спорных текстов. Особенное место в рамках данной задачи отводится лингвосемантическому анализу скрытого, невыраженного содержания. Можно найти массу примеров подобных исследований [Спорные тексты СМИ и судебные иски, 2005; Теория и практика лингвистического анализа текстов СМИ, 2003; Цена слова, 2002]. При этом в центре рассмотрения экспертов-лингвистов, как правило, находится дискурс СМИ и содержащаяся в нем в имплицитной форме суггестивная или инвективная информация. В тенденции исследовать потайной язык СМИ отчасти можно увидеть крен прикладной лингвистики в сторону исследований социально ориентированного общения (термин А.А. Леонтьева [2003]), отчасти спорное с точки зрения применения правовых оценок положение данной сферы. Среди функций имплицитной информации обращают внимание: «присвоение оценки и усиление аргументации», «повышение притягательной силы сообщения», а также то, что «имплицитная информация придает особую эстетическую силу» и является «средством манипулирования, введения адресатов в заблуждение» [Пирогова, 2001, с. 212]. На последних функциях и сосредоточивает свое внимание юрислингвистика. Значительно в меньшей степени развит лингвосемантический анализ предметно ориентированного общения, понимаемого как «взаимодействие людей в процессе совместной деятельности» [Леонтьев, 2003], в частности, предметно ориентированного криминализированного общения. Данная статья посвящена проблеме использования лингвосемантического анализа в этой сфере, а именно в исследованиях спорных фонограмм, на которых зафиксированы разговоры между лицами, занимающимися сбытом наркотических средств.

В экспертной фоноскопической практике эксперт-лингвист вкупе с традиционными идентификационными и диагностическими фоноскопическими задачами также отвечает на вопрос типа: «Идет ли в данном разговоре речь о сбыте наркотиков?», для ответа на который как раз и востребован лингвосемантический анализ. Установление дословного содержания разговоров, идентификация участвующих в них лиц и анализ содержания разговора вместе составляют комплексное исследование, представляющее доказательную базу по уголовным делам по ст. 228.1 УК РФ («Незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов»).

В качестве основы проводимого нами лингвосемантического анализа мы используем процедуры, предложенные Р.К. Потаповой [2004]. Началу нашего анализа соответствуют следующие установки. Тема «сбыт наркотических средств» развивается через актуализацию и пересечение в тексте двух семантических полей: семантического поля «наркотики» и семантического поля «сбыт». Главными в сегменте пересечения данных полей являются концептуальная переменная «наркотики-товар» и ряд его атрибутов, таких как цена, прибыль, качество, количество, покупатели, продавцы. Анализ разговоров с точки зрения обусловленности их смысла концептуальной переменной «наркотики-товар» предполагает поиск и выделение смысловых фрагментов текста, соответствующего понятию разговора о сбыте наркотиков. Анализ в этом плане предполагает необходимость эксперту держать в уме некую инвариантную модель общего смысла разговора, квалифицируемого как разговор, в котором идет речь о сбыте наркотиков. Данная модель и элементы, в нее входящие, будут составлять операциональную базу исследования. При этом эффективность экспертизы напрямую зависит от разработанности данной базы. Назовем такие элементы, как коммуникативная ситуация, контекст, семантическое поле, когнитивно-пропозициональная структура концепта или ядро концептосферы, компоненты ядра концептосферы.

Спорные разговоры, поступающие на исследование, характеризуются высокой степенью имплицитности, большим количеством нераспространенных, эллиптических предложений, использованием в речи пресуппозитивных смыслов, тенденцией к краткости (спорные разговоры фиксируются обычно по телефону), что позволяет констатировать наличие у коммуникантов установок на криптолалическую коммуникацию. Вышеперечисленные свойства в совокупности мешают полному восстановлению смысла разговоров. Вместе с тем обнаруживается явное структурное сходство соответствующих им контекстов.

Наш исследовательский интерес сосредоточен на анализе контекста и поиске предпосылок создания контекстуальной инвариантной структуры (понятие пока еще недостаточно разработанное, чтобы дать ему какую-нибудь дефиницию) разговоров о сбыте наркотиков, которая может стать матрицей для сличения контекстов спорных разговоров и тем самым помочь в расшифровке имплицитной информации. Опыт анализа свыше двадцати пяти подобных разговоров показывает, что основания для выделения данной контекстуальной инвариантной структуры есть.

Остановимся более подробно на понимании имплицитного в применении к спорным разговорам, взяв за основу установку о том, что процедура выявления имплицитной информации предполагает действия по структурированию контекста.

Под имплицитной информацией или имплицитными элементами плана содержания текста, вслед за А.В. Бондарко, мы понимаем семантические элементы, не выраженные прямо, а вытекающие из эксплицитно выраженных семантических элементов, из их соотношения и взаимодействия [Бондарко, 1978, с. 105].

В качестве видов имплицитных смыслов можно выделить: пресуппозиции, импликации, коннотации и фоновые знания, так поступает, например, Р.К. Потапова [2004, с.67-76]. Выделение именно этих видов имплицитной информации по сути всеобъемлюще и имеет достаточно веское классифицирующее основание в плане их соотнесений между собой. Эти соотнесения двух родов.

1. Казуальное соотнесение, то есть отношения посылки / следствия, соответствуют у Р.К. Потаповой разделению имплицитных смыслов на базовые: фоновые знания и пресуппозиции, и на выводные: импликации и коннотации.

2. Соотнесение извлекаемой информации к подтексту (ср.: предложенное К.А. Долининым) делят, соответственно, на относящиеся только к содержанию разговора, близкие по значению понятию «референциальный подтекст» и относящиеся к коммуникативной ситуации в целом, соотносимые с понятием «коммуникативный подтекст» [Долинин, 1983, с. 38]. Данное разграничение учитывается и Потаповой, например, при сравнении фоновых знаний с пресуппозициями: «фоновым знаниям присуща узуальная закрепленность в системе языка», а «пресуппозиции характерно контекстуальное порождение» [Потапова, 2004, с. 71].

Очевидно, что роль пресуппозиций и фоновых знаний в криптолалической коммуникации значимее, нежели роль импликаций и коннотаций, так как основанием для общения здесь являются особого рода конвенции, поэтому именно этим видам имплицитного мы уделим больше внимания.

Под пресуппозицией понимаются «имплицитные смыслы, являющиеся предпосылками, обусловленными житейским социальным опытом и текущими событиями повседневной жизни» [Потапова, 2004, с. 67]. В криптолалической речи прессупозиции сопровождают эллиптические, неполные предложения, в которых сознательно скрывается какой-либо компонент смысла.

Фоновым знаниям также соответствует понятие «имплицитные смыслы-знания» [Потапова, 2004, с. 67]. В качестве подобного «знания» в криптолалической коммуникации может выступать жаргон.

Среди используемых способов эксплицирования скрытой информации особое место в изученных нами разработках занимают процедуры анализа и выявления пресуппозиций. В рамках статьи мы остановимся на определении основополагающего принципа двух видов данных процедур. Мы их обозначим как привязывание и разрешения недоопределенности.

Процедуру первого вида, основанного на анафорической теории пресуппозиций, описывает О.В. Выборнова следующим образом: «После обнаружения показателя пресуппозиции в дискурсе первым шагом в анализе должно быть исследование предшествующего контекста дискурса с целью найти подходящий доступный антецедент, к которому можно «привязать» пресуппозицию, то есть найти такой дискурсивный референт в предшествующем дискурсе, который является достаточно похожим на пресуппонируемую информацию, чтобы функционировать как антецедент. Если таковой найден, то эта пресуппозиция может быть привязана к антецеденту» [Выборнова, 2002, с. 63-67.]

Второй вид оперирования пресуппозиционных смыслов, рассматриваемый Д.С. Кондрашовой, основывается на динамической семантической теории интерпретации дискурса (SDRT) и расширяет положения анафорической теории. Его «отличительная черта касается способа разрешения недоопределенности. Предлагается формальная модель семантики дискурса, в которой семантическая недоопределенность в пропозиции разрешается определением способа, которым эта пропозиция риторически связана с контекстом. Тот факт, что выбор риторической связи оказывает влияние на семантическое содержание, является центральной идеей этой теории» [Кондрашова].

Как мы видим, для обоих видов основой прочтения имплицитной информации является анализ контекста. Структурирование контекста происходит при помощи выведения камуфлируемого компонента на первый план. Соответственно, чем более скрыто содержание компонента, тем более он контекстуально акцентирован. В контекстах, исследованных нами спорных разговоров, можно определить общее значение имплицитных компонентов, в частности, дать характеристику имплицитным предикатам и актантам. Приведем несколько примеров выявления компонентов из имплицитных частей текста при помощи описанных выше способов.

1. Привязывание. Например, в контекстах, в которых компонент получает контекстуальное значение либо маскируется через использование камуфлирующих эвфемизмов:

«- Я у тебя возьму. Пусть у них там штук по несколько останется. Я поеду пока сделаю. Они будут работать. Чтоб пустые-то они». Здесь наблюдается контекстуальное употребление глаголов и прилагательных. Камуфлируются предикаты «продавать», «брать под реализацию».

«- Знаешь, что забыла? Сколько надо? - Чего? - Мне сделать. С двадцати. - Восемьдесят. В общей сложности восемьдесят. - А если это, то сколько? – Ну, отними тридцать процентов». В данном контексте замена компонента объект «деньги» местоимением «это».

2. Разрешение недоопределенности. Прежде всего через выявление и характеристику композиционной функции компонента. Так, для композиции диалогического единства характерно выдвижение определенного компонента, в качестве темы разговора, например, в общих вопросах:

«- Ну я только что подъехал. Что тебе? - Ну всё. Я к тебе иду»;

«- Плюс двести десять прибавь. - За что? - Ну как за что? Мне надо».

В данном случае ударное, выделенное место в контексте занимает компонент объект «товар» как основная тема разговора. В следующем контексте тот же компонент выделяется как пропущенный член неполного предложения. Кроме того, цепь сравнительных конструкций формирует семантические отношения противопоставления:

«- Тебе что-то надо? - Сейчас посмотрю. А такая же? - Нет, другая. - А, как была? – Мм, насчет не знаю. Она новая. Ну лучше чем вот эта.»

При выделении компонента «количество» значим также порядок слов, например:

«- Тебе чего и сколько? - Десять, две, одну».

В целом наблюдается однообразие компонентов, которые камуфлируются, пропускаются, заменяются. В основном это: «количество», актанты объект «товар» и объект «деньги» и некоторые предикаты. С учетом разделения на имплицитное / эксплицированное можно провести первоначальную систематизацию исследуемого материала, которая позволит определить набор компонентов когнитивно-пропозициональной структуры разговоров о сбыте наркотиков и сгруппировать их в составе следующих микротем.

А. Получение (заказ) наркотиков

Компоненты когнитивно-пропозициональной структуры:

Представленные в эксплицитной форме:

- Предикаты «взять на реализацию» - например, через глаголы «взять», «брать».

- Предикат «дать под реализацию»

- Актант субъект «продавец» - через имена, личные местоимения первого и второго лица.

- Актант адресат «продавец» - через имена, личные местоимения первого и второго лица.

- Актант объект «товар-наркотики» - например, через употребление жаргонных или специальных слов, принадлежащих ядру семантического поля «наркотики», имеющих стилистическую помету «употребляемое в среде наркоманов».

- Количество – выражено числительными.

- Актант объект «деньги» - через употребление числительных, обозначающих общую сумму либо обозначающих цену (как правило, управляемых глаголом с предлогом «по»).

Представленные в имплицитной форме:

- Предикат «купить», «взять под реализацию» - подразумеваемый в пресуппозиции эллиптической конструкции «мне надо», либо в пресуппозиции вопросительной эллиптической конструкции «чего тебе?».

- Объект «товар» - через местоимения, эвфемистические обороты, а также через употребление собирательных существительных, например, «партия».

Для данной микротемы характерно эксплицирование компонентов субъект «продавец», адресат «продавец» (они являются участниками разговора) и иногда объект «товар-наркотики»: через употребление названий видов наркотиков, либо видов фасовки («коробок», «лафетка»). Предикат в основном не выражен. Смысл компонентов: «количество» и объект «деньги», эксплицированных числительными, восполняется из контекста разговоров. Данная часть менее всего выражена, часто представлена в виде оборотов «как обычно», «как всегда», что подразумевает особую конвенциональность разговора.

Б. Продажа наркотиков, а также качество товара и реакция покупателей

Аналогичным образом для данной микротемы могут быть определены следующие эксплицированные компоненты: предикаты: «продать» (например, через глагол с неопределенным общим значением «работать», разговорный глагол «сделать»), «есть» (например, через глагол «осталось»), «возвратить», «разбавлять», «покупать», актант субъект «продавец», количество, а также вербальные репрезентанты, определяющие качество объекта «товар», как правило, через относительные конструкции и компаративы «лучше» - «хуже». Имплицитны: актант субъекты «продавцы» (непосредственные, а не те, которые участвуют в разговоре) и актант субъекты «покупатели» (например, слово с общим неопределенным значением «народ», местоимения «они», определительный оборот «про которых тебе вчера говорила», локатив «с "Радуги"»). Актанты объект «деньги» и объект «товар», фиксируются как анафорические элементы сообщения. По-видимому, важную роль при определении пресуппозиции разговоров играет значение рода местоимений и дисфемизмов, представляющих актант объект «товар». По крайней мере, в проанализированных нами контекстах представлены все три значения рода (иногда одновременно). Специфическим, присущим только данной микротеме, является компонент «обстоятельство способа действия» (представленный, например, через неопределенное слово «количеством», через эвфемистическое обозначение «один плюс один»), по-видимому, характеризующий технологию продажи.

В. Расчет за наркотики

В контекстах, обусловленных данной микротемой, в эксплицитной форме представлены предикаты: «собрать», «быть должным», «расплатиться», «списать», актанты: субъект «продавец», адресат «продавец», адресант «продавец», а также актант объект «деньги» (через употребление числительных, а также существительных «рубль» и «штука», имеющих контекстуальное значение «тысяча рублей»). Характерно камуфлирование актантов объект «деньги» и объект «товар» посредством слов с общим неопределенным значением, например: «деньги», «бабки», «товар».

Как мы видим, степень выраженности компонентов в данных контекстах разная. Актант объект «товар»: представлен через упоминание жаргонных названий товара (микротема А), через местоимения и определения (микротема Б), через слова с общим значением (микротема В). Семантическое поле «сбыт» представлено в явной форме достаточно последовательно. Продолжая упорядочивание выявленных нами компонентов, проведем процедуру семного сочленения предикатов и актантов. В результате чего мы получим следующие семные оппозиции (где P – предикаты, А – актанты):

Р (покупка) vs Р (продажа);

Р (оплата) vs Р (реализация);

соотносящееся с первыми двумя бинарными оппозициями сочленение, имеющее второй и третий сложные и опосредствующие термины:

А (продавец-дилер) vs А(точка) vs А(продавцы) vs А (покупатели);

подчиненное семе «продажа» сочленение: А (товар) vs А (деньги).

Кроме того, можно выделить бинарную оппозицию, напрямую не относящуюся к полю «сбыт», но, тем не менее, достаточно часто встречающуюся в разговорах:

Локатив (здесь) – Локатив (там), - а также отношения: «притяжение»-«отталкивание», которые иллюстрируют следующие контексты: «- Ну ты всё в Ленинском? - Я там буду минут через пять. А ты сама через сколько будешь в Ленинском? - А я возле цирка уже» и «- Ну я сейчас подошла. Они в хату попали. Они еще тут стоят. Я не подхожу близко». Семная категория «притяжение»-«отталкивание» порождает еще две пары сочленяющихся актантов. Это динамические субъекты:

А (продавец) vs А (покупатель) и А (продавец) vs А (милиция).

Оставшийся непроясненным актант объект «товар» может быть охарактеризован через описание контекстов с данным актантом. Описание компонента можно провести в соответствии с процедурами, используемыми А.-Ж. Греймасом [2004]. В фокусе нашего рассмотрения на данной стадии оказывается та часть значения, которая обозначается (пользуясь терминологией Греймаса) как контекстуальная сема, или классема. Если перефразировать Греймаса, корпус анализируемых высказываний позволит нам показать сферу использования актанта.

В числе основных контекстов можно выделить следующие:

1. Контексты-акты:

«- Тебе чего и сколько?»

«- Чего тебе? - Всего. Как обычно»;

«- За что? - Ну как за что? Мне надо»;

«- Вот ему надо, а у нас вот. Вчера бы взяли. Ты сорок да давал?»

«- Тебе что надо? - А мне только первое надо».

В данном контексте актуализирована модальная классема «необходимость» или «желание».

2. Классифицирующие контексты:

«Мне водички надо будет и лафеток»;

«Вчера вот вечером я с ним разговаривала, когда ну делила ему. Что кого. Он говорит: вот коробок я потерял».

В данных контекстах актуализирована классема «вид» или «форма», «фасовка».

3. Контексты, определяющие количество товара:

«- А тебе сколько надо? - Тридцать»;

«- Мы же двадцать пять штучек ему должны были, как брали тогда»;

«- У меня у Оксанки осталось. Всего восемь штучек»;

«- Которым надо двадцать грамм».

Актуализируется классема «множественность».

4. Контексты, характеризующие снабжение товаром продавцов:

«- Ой! Это мне столько времени пустые будут сидеть?»

«- А у ней на руках много было?»

Актуализируется классема «наполнение»

5. Контексты, определяющие спрос на товар:

«- Ну уходит он (нецензур.). Но медленно»;

«- За неимением лучшего и этот попрет»;

«- Был бы он огонь. Он бы сразу вообще улетел».

Актуализируется классема «движение».

6.1 Контексты, определяющие качество товара:

«- Говорит ее бодяжили аж. Втрое. Представляешь?»

«- Может мы пока ту возьмем, плохую. - Зачем? - Ну. Хоть этим количеством, хоть маленько продадим».

В данном контексте актуализируется классема «концентрированность», которая косвенно определяет товар как раствор.

6.2 Контексты, определяющие качество товара: «- А такая же? - Нет, другая. –

А как была? - Мм насчет не знаю. Она новая. Ну лучше чем вот эта. - А вот эта вообще (нецензур.). У меня аж возврат идет»;

«- Олег, менять будем? - Что? - Менять. - Кого менять? - Товар. - На что? - На лучше. Мне вчера возврат чуть не принесли десять. Я отбрыкалась».

В данном контексте актуализируется классема «движение назад» по отношению к плохому товару.

Кроме того, актант объект «товар» косвенно представлен также в контекстах:

«- А кто ей мог подсунуть-то меченые деньги-то?»

«- Ну я тебя с собой заберу и там разберемся. - Ага! А там мусора, да?»

В данных контекстах продажа характеризуется как противозаконное действие.

Теперь с учетом введенного нами семного сочленения можно представить инвариантное контекстуальное определение компонента объект «товар». Для большего удобства оперирования данным определением мы проведем процедуру редуцирования функций к качественным определениям, то есть превращение объекта в субъект высказываний. Итак, субъект «товар» характеризуется видом, формой, множественностью, концентрированностью, его заказ характеризуется «необходимостью», «желанием», снабжение характеризуется как «наполнение», сбыт - как «движение», а продажа косвенно характеризуется как противозаконная.

Данное определение может служить примером пополнения операциональной базы анализа контекстуальной структуры разговоров о сбыте наркотиков.