24.6. Развитие законодательства о материальной ответственности в России и на Западе

В Средние века проблемы материальной ответственности в отноше­ниях между работодателями и вольнонаемными работниками не имели большой остроты. Общепризнанной считалась обязанность работника возместить причиненный его действиями вред, часто посредством от­работки. Частично такое требование вытекало из самого содержания договора личного найма, а также обусловливалось правовым обыча­ем. Причинение вреда жизни и здоровью работника в процессе трудо­вой деятельности положительным правом в то время не затрагивалось. Увечные и пожилые рабочие первоначально были объектом исключи­тельно церковной и частной благотворительности. В конце XIX — на­чале ХХ вв. материальная ответственность как самостоятельный ин­ститут социального законодательства отсутствовала, но выделились три направления в правовом регулировании данной проблемы.

1. Ответственность работника за вред, причиненный имуществу ра­ботодателя, строилась на гражданско-правовых началах. Отступлением от таких начал являлось законодательное ограничение размера мате­риальной ответственности посредством установления максимальной суммы удержаний из заработной платы, о чем уже говорилось выше. На органическую связь институтов материальной ответственности ра­ботника и охраны заработной платы рабочих и служащих от необос­нованных и чрезмерных удержаний неоднократно обращалось внима­ние и в советской литературе¹. Имущество работника, как правило, не шло на погашение долгов перед предприятием первоначально в силу фактического положения вещей. Напомним, что термин «пролетарий» в переводе с латыни означает «неимущий, имеющий только потомст­во». В первой половине XIX в. большинство рабочих находилось на грани бедности и даже нищеты, а на протяжении большей части ХХ в. они относились к наиболее бедным слоям общества. В России ситуа­ция обстояла примерно также. Согласно УПТ (изд. 1913 г.) за дисци­плинарный проступок, причинивший вред имуществу работодателя, работник мог быть не только оштрафован, но и присужден к уплате вознаграждения за причиненный ущерб владельцу предприятия в су­дебном порядке (ст. 104 прим.). В этом случае применялись нормы гражданского процесса, но единственным источником возмещения вреда была, как правило, заработная плата. На это косвенно указы­вает ст. 110 УПТ, в соответствии с которой работник, причинивший ущерб, превышающий '/₃ его заработка, причитающегося к установ­ленному сроку расплаты, мог быть уволен по инициативе заведующе­го предприятием. Л.С. Таль, анализируя практику применения УПТ, писал, что, «когда рабочему вверяются материалы и другие орудия, за порчу которых он отвечает, работодатели нередко выговаривают себе право удерживать из уплаченного рабочему вознаграждения некото­рую часть в обеспечение эвентуальных требований к рабочему о воз­мещении ущерба (так называемый залог), т.е. право на отсрочку уп­латы некоторой части вознаграждения до окончательного расчета»¹. По мнению ученого, такие соглашения не имели юридической силы, так как противоречили алиментарному характеру заработной платы, ее неприкосновенности в этой части.

2. Ответственность работодателя за вред, причиненный здоро­вью работника, первоначально также регламентировалась граждан­ским правом. При этом юридическая природа нарушенного права на здоровье так и не была определена. В итоге в конце XIX в. пришло осознание того, что само крупное машинное производство является источником повышенной опасности, а страхование от несчастных случаев и инвалидности — в интересах как работников, так и рабо­тодателей, а также государства. Первым специальным нормативным актом, регулирующим предоставление вознаграждения рабочим за увечье на производстве, стал германский Закон 7 июня 1871 г. Со­гласно ему предприниматель отвечал только за несчастные случаи, произошедшие по его вине, причем бремя доказывания лежало на потерпевшей стороне. Германия стала также первой страной, кото­рая ввела обязательное страхование для работников промышленно­сти по болезни (1883 г.), при несчастных случаях на производстве (1884 г.), по инвалидности и старости (1889 г.). Первые аналогичные акты в России датируются началом ХХ в. Закон от 15 мая 1901 г. ввел «Временные правила о пенсиях рабочим казенных горных заводов и рудников, утратившим работоспособность на заводских и руднич­ных работах». Закон от 2 июня 1903 г. «О вознаграждении потерпев­ших вследствие несчастных случаев рабочих, а равно членов их се­мей в предприятиях фабрично-заводской, горной и горнозаводской промышленности» охватывал гораздо более широкий круг работни­ков. Наконец, в 1912 г. принимается целый пакет страховых законов, предусматривающих страхование на случай болезни, от несчастных случаев на производстве и др.² Этой проблемы мы уже касались в то­ме первом данного Курса.

3. Ответственность работодателя за вред, причиненный имуществу работника, первоначально сводилась только к ответственности за не­своевременную выплату заработной платы, о чем говорилось в пред­шествующей части Курса, и необоснованное расторжение договора личного найма. В последнем случае согласно УПТ рабочий мог об­жаловать в месячный срок решение управляющего в суде. Если суд признавал такую жалобу обоснованной, то выносил постановление о вознаграждении рабочего за понесенные убытки (ст. 62, примеч. 2). Отметим, что при задержке выплаты жалованья рабочий в судебном порядке мог требовать не только уплаты причитающегося, но и сверх обозначенной суммы особое вознаграждение, не превышающее при срочном договоре его двухмесячного заработка, а при договоре на срок неопределенный — двухнедельного заработка (ст. 55). Речь идет о гражданско-правовой конструкции, аналогичной штрафной неустой­ке. Таким образом, в дореволюционном законодательстве начал фор­мироваться не только институт материальной ответственности работ­ника, но и работодателя.

В первые годы советской власти вопросам материальной ответст­венности уделялось незначительное внимание, что отразилось на со­держании КЗоТа 1918 г. В правилах внутреннего распорядка долж­на была указываться среди общих обязанностей трудящихся обязан­ность бережно обращаться с вверенными материалами и орудиями труда. Пределы и порядок ответственности за нарушение обязанно­стей, в том числе связанных с причинением вреда имуществу органи­зации, должны были устанавливаться в этих правилах (ст. 124 КЗоТа 1918 г.). Но в самом КЗоТе был дан исчерпывающий перечень осно­ваний удержаний из заработной платы: 1) получение дополнительного вознаграждения за любую работу, кроме работы по одному определен­ному месту, и сверхурочных; 2) вычеты за прогул (ст. 68). Последние трудно отнести к материальной ответственности, так как работнику не выплачивались незаработанные суммы. Остается предположить, что за проступки, причиняющие ущерб имуществу предприятия, законом предусматривались меры дисциплинарной ответственности.

Забегая несколько вперед, отметим, что в качестве общей тенден­ции развития советского трудового законодательства о материальной ответственности можно выделить ее дальнейшее обособление от граж­данско-правовой ответственности путем ограничения размеров удер­жаний из заработной платы при привлечении работника к материаль­ной ответственности, установления случаев (оснований) привлечения к ответственности и видов материальной ответственности.

КЗоТ 1922 г. легализовал ограниченную материальную ответствен­ность работника. Причинение вреда имуществу работодателя могло повлечь по постановлению расчетно-конфликтной комиссии (РКК) единовременный вычет из заработка работника в размере стоимости повреждения, но не свыше '/₃ его месячной тарифной ставки (ст. 83). Это означало введение ограниченной материальной ответственности работника в качестве общего правила. Между тем современники Ко­декса давали неоднозначные комментарии названной статьи.

К.М. Варшавский полагал, что «производство нанимателем выче­тов из вознаграждения трудящихся в покрытие причиненных его не­брежностью убытков ограничено весьма узкими рамками. Но нани­матель. не лишается права взыскать убытки в общем исковом поряд­ке» (ст. 403 ГК)¹. С ним не соглашалась А.Е. Семенова, считавшая, что «та широкая ответственность за договорный ущерб, какая дана в ГК и вполне понятна по отношению к сделкам гражданского оборота, идет совершенно вразрез с общей направленностью трудового зако­нодательства, всюду сужающим тот материальный риск, который мо­жет падать на трудящегося в ходе осуществления трудового договора. В соответствии с этим и ст. 83 следует понимать как исчерпывающее ограничение размера материальной ответственности за проявленную им небрежность»². Таким образом, А.Е. Семенова исключала возмож­ность субсидиарного (дополнительного) применения норм граждан­ского права к случаям материальной ответственности трудящегося, рассматривала эту ответственность как самостоятельную ответствен­ность в трудовом праве.

В достаточно полном объеме институт материальной ответствен­ности работника сформировался только с принятием постановлений ЦИК и СНК СССР от 12 июня 1929 г. «Об имущественной ответствен­ности рабочих и служащих за ущерб, причиненный ими нанимателям»³и от 3 июня 1931 г. «Об имущественной ответственности работников за материалы и изделия и за имущество предприятия или учреждения, выданные в пользование работникам» (в ред. от 27 мая 1932 г.)⁴, а так­же постановлений НКТ СССР от 29 октября и 6 ноября 1930 г. и Инст­рукции НКТ СССР от 1 июня 1932 г.⁵ В этой связи ст. 83-86 (прим. 6) КЗоТа 1922 г., даже с учетом внесенных изменений, стали носить пре­имущественно отсылочный характер. Было принято довольно много нормативных правовых актов, регламентирующих особенности мате­риальной ответственности отдельных категорий работников¹. Следую­щим этапом в становлении института материальной ответственности стало принятие КЗоТа 1971 г. и Положения о материальной ответст­венности рабочих и служащих за ущерб, причиненный предприятию, учреждению, организации, утвержденного Указом Президиума Вер­ховного Совета СССР от 13 июля 1976 г.²

В соответствии с традиционными представлениями, восходящи­ми к советской эпохе, материальная ответственность работника име­ет три цели: гарантийную (для работника, гарантия сохранности хо­тя бы части заработной платы с учетом ее алиментарного характера), компенсационную (для работодателя, компенсация всех или части по­несенных убытков) и превентивную. Понятие и порядок регулирова­ния материальной ответственности работников основаны на логике не гражданского, а трудового права. Принципы гражданско-правовой (имущественной) ответственности, а именно конструкции возмеще­ния убытков (ст. 15 ГК РФ), оснований ответственности за нарушение договорных обязательств (ст. 401 ГК РФ), деликтной ответственности (ст. 1064 ГК РФ) серьезно скорректированы. В том, что эта корректи­ровка весьма значительна, можно убедиться при рассмотрении осно­вания, условий и размеров материальной ответственности работников за ущерб, причиненный работодателю. Этому посвящена глава 39 ТК РФ (ст. 238—250), а также Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16 ноября 2006 г. № 52 «О применении судами законодатель­ства, регулирующего материальную ответственность работников за ущерб, причиненный работодателю».

Основание материальной ответственности работника

В юридической литературе по советскому трудовому праву бы­ла единая трактовка основания материальной ответственности ра­бочих и служащих — полный состав проступка, которым причинен имущественный ущерб. Так, П.Р. Стависский отмечал, что осно­ванием материальной ответственности является трудовое имущест­венное правонарушение, т.е. виновное нарушение субъектом трудо­вого правоотношения своих обязанностей в этом правоотношении, повлекшее за собой причинение имущественного ущерба другому его субъекту¹. Из вышеперечисленных нормативных актов в составе правонарушения выводились четыре условия привлечения работ­ника к материальной ответственности: 1) противоправность пове­дения работника; 2) причинение прямого действительного ущерба имуществу предприятия; 3) наличие причинной связи между про­тивоправным деянием работника и наступившим ущербом; 4) ви­на работника².

Дальнейшее развитие советского трудового законодательства о ма­териальной ответственности шло по пути уточнения и конкретизации этих условий, обеспечивая сохранение этих условий в целом, в сово­купности, и формулировки основания материальной ответственности. Впрочем, последнее из перечисленных условий проводилось в зако­нодательстве далеко не всегда. Так, согласно Постановлению ЦИК и СНК СССР от 30 декабря 1931 г.³ труд работника по изготовлению продукции, оказавшейся браком по причинам, от него не зависящим, подлежал неполной оплате. Вина работника в этом случае отсутство­вала, и он как бы разделял ответственность самого предприятия. Та­ким образом, мы имеем дело с объективным вменением. Обосновыва­лось это тем, что при оплате брака в полном объеме рабочий не будет заинтересован своевременно предупреждать о нем администрацию. Ущербность данной нормы была очевидна для многих советских ис- следователей⁴, но эта норма действовала почти до конца советского периода (ст. 93 КЗоТа 1971 г.).

О субъекте материальной ответственности. Таковым признавал­ся работник, состоящий в трудовых правоотношениях с организацией. В советской науке трудового права субъект рассматривался как один из квалифицирующих признаков, позволяющих отграничить меры граж­данско-правовой ответственности от мер материальной ответственности. К материальной ответственности привлекается работник, с которым заключен трудовой договор. При этом расторжение трудового догово­ра после причинения ущерба не влечет за собой освобождения сторо­ны этого договора от материальной ответственности (ст. 232 ТК РФ). Важно то, что материальный ущерб причинен в период действия трудо­вого договора, существования трудового правоотношения. В этой связи в советском трудовом законодательстве и в ТК РФ «прочно прописался» особый случай полной материальной ответственности за ущерб, при­чиненный работником не при исполнении трудовых обязанностей (п. 8 ч. 1 ст. 243 ТК РФ). Этот случай явно тяготеет к гражданско-правовым началам имущественной ответственности. Неслучайно советская су­дебная практика пошла по пути расширительного толкования назван­ного основания полной материальной ответственности. Согласно По­становлению Пленума Верховного Суда СССР от 23 сентября 1977 г. № 8 «О применении судами законодательства, регулирующего матери­альную ответственность рабочих и служащих за ущерб, причиненный предприятию, организации, учреждению» при самовольном исполь­зовании работником в личных целях технических средств работодате­ля ущерб причиняется не при исполнении трудовых обязанностей и в связи с этим он подлежит возмещению в полном объеме по правилам гражданского законодательства, включая неполученные доходы¹. По на­шему мнению, это расширительное толкование противоречило основ­ному положению материальной ответственности работника — возме­щение только прямых убытков. Включение этого основания в перечень случаев полной материальной ответственности работников требует по­яснений. Л.А. Сыроватская по этому поводу отмечала, что единствен­ной причиной включения рассматриваемого случая в предмет трудово­го права служит то, что причинитель ущерба состоит в трудовых отно­шениях с предприятием (учреждением), имуществу которого наносится вред². На наш взгляд, включение рассматриваемого случая в перечень случаев материальной ответственности основан на характере трудовых отношений и на таком особом понятии, как «работодательский риск». При применении наемного труда возможен «выход за пределы» осуще­ствления работником трудовых прав и обязанностей, но при этом он остается работником, состоящим в трудовых отношениях, подчиняет­ся работодательской власти. В этой связи вполне закономерно ограни­чение порядка возмещения причиненного материального ущерба нор­мами трудового, а не гражданского права.

Л.А. Сыроватская, анализируя советское трудовое законодатель­ство, подчеркивала, что в трудовом праве деликтоспособность возни­кает одновременно с трудовой дееспособностью. При этом правило о заключении договоров о полной материальной ответственности с ли­цами, достигшими 18 лет (ст. 174 КЗоТа 1971 г.), свидетельствует о до­полнительных гарантиях, предоставляемых указанным лицам, а не об ограничении дееспособности несовершеннолетних лиц¹.

В ТК РФ деликтоспособность работника дифференцируется в за­висимости от вида материальной ответственности и характера дисци­плинарного проступка, которым причинен ущерб. Ограниченная ма­териальная ответственность связана с общей правосубъектностью ра­ботника, достижением им возраста, с которого допускается заключение трудового договора (ст. 63). Кроме того, с учетом характера проступка к полной материальной ответственности могут быть привлечены работ­ники в возрасте до 18 лет (умышленное причинение ущерба, за ущерб, причиненный в состоянии опьянения, а также за ущерб, причиненный в результате совершения преступления или административного проступ­ка (ст. 242 ТК РФ)). Специальная деликтоспособность (достижение ра­ботником 18 лет) предусмотрена в ряде случаев привлечения работника к полной материальной ответственности (ст. 243 ТК РФ).

Особым субъектом материальной ответственности работников яв­ляется коллективный субъект — бригада. Коллективная материальная ответственность была введена в виде опыта на некоторых торговых предприятиях еще в 1936 г. Законодательное закрепление она нашла только в Положении о материальной ответственности рабочих и слу­жащих за ущерб, причиненный предприятию, учреждению, органи­зации от 13 июля 1976 г. В этой связи в КЗоТ 1971 г. были внесены со­ответствующие изменения. Коллективная (бригадная) материальная ответственность оформлялась письменным договором о полной мате­риальной ответственности бригады. Бригадная материальная ответст­венность — ответственность всех членов бригады за переданные ей под отчет материальные ценности. В нормативных актах, в том числе от­раслевых, регулирующих бригадную материальную ответственность, по-разному определялся состав проступка, влекущего эту ответст­венность. Однако руководящая судебная практика советского перио­да к таким проступкам относила не только недостачу, но и порчу ма­териальных ценностей².

В 1986 г. в КЗоТ 1971 г. были включены новые основания бригад­ной материальной ответственности — это выпуск бракованной про­дукции (ст. 235, прим. 8). По сути появился новый вид ограниченной коллективной (бригадной) материальной ответственности. Субъектом такого проступка стала производственная бригада, которая возмеща­ла ущерб за брак из бригадного заработка. При этом договора о пол­ной материальной ответственности бригады не заключалось, так как бригада отвечала не за сохранность вверенного имущества, а за каче­ство выпускаемой продукции. В этой связи Л.А. Сыроватская разгра­ничила два типа бригад (коллективных субъектов). Первый тип бри­гады — это бригада, состоящая из материально-ответственных лиц (достигших возраста 18 лет), чья основная трудовая функция состоит в обеспечении сохранности вверенных материальных ценностей. Вто­рой тип — производственная бригада, в которую включались все ра­ботники, занятые на определенном участке, независимо от выполняе­мой трудовой функции и возраста¹. Таким образом, производственная бригада признавалась субъектом особого вида ограниченной матери­альной ответственности — коллективной ограниченной материальной ответственности. Бригада отвечала за брак и возмещала ущерб в пре­делах среднемесячного бригадного заработка, а при распределении этого заработка учитывалась конкретная вина каждого члена брига­ды. В большинстве случаев были известны конкретные нарушители, поэтому названный вид бригадной ответственности являлся по сути ответственностью за чужую вину. Это противоречило принципам пер­сональной юридической ответственности. Впоследствии названная статья была исключена из КЗоТа 1971 г.

В ТК РФ бригада признается коллективным субъектом полной ма­териальной ответственности (ст. 245). На основании письменного до­говора о коллективной материальной ответственности на бригаду воз­лагается полная материальная ответственность за недостачу вверен­ного имущества (ст. 244). Подчеркнем, речь идет только о недостаче вверенного работникам имущества, следовательно, на бригаду возлага­ется обязанность по обеспечению сохранности этого имущества в про­цессе хранения, обработки, продажи и иного использования.

Об объекте (предмете) правонарушения. Объектом любого правона­рушения выступают общественные отношения, но непосредственным объектом или предметом являются объекты в форме материальных или нематериальных благ. Из содержания нормативных актов советского периода вытекало, что таковым предметом признавалось имущество (материальные и денежные ценности) предприятия, организации, ко­торое принадлежало им на праве собственности, хозяйственного веде­ния, оперативного управления или иных законных основаниях (напри­мер, на основании договора аренды). В.Н. Смирнов писал, что «непо­средственным объектом правонарушения, связанного с причинением имущественного вреда предприятию, является государственная собст­венность, овеществленная в имуществе предприятия»¹. ТК РФ предпо­лагает более широкую трактовку объекта правонарушения, которым причинен материальный ущерб работодателю. Это, конечно, традици­онные объекты гражданских прав, к которым относятся вещи, вклю­чая деньги, ценные бумаги, иное имущество. Но объектом правона­рушения могут стать имущественные права работодателя, результаты интеллектуальной деятельности, в том числе исключительные права на них (интеллектуальная собственность) (ст. 128 ГК РФ), т.е. те пра­ва, которые имеют денежную оценку. В этой связи в ТК РФ преду­смотрена полная материальная ответственность работника за разгла­шение сведений, составляющих охраняемую законом тайну (п. 7 ч. 1 ст. 243). Кроме того, работник несет материальную ответственность как за прямой действительный ущерб, непосредственно причиненный им работодателю, так и за ущерб, возникший у работодателя в резуль­тате возмещения им ущерба, причиненного работником третьим ли­цам (ст. 238 ТК РФ). В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 16 ноября 2006 г. № 52 «О применении судами законодательства, регулирующего материальную ответственность работников за ущерб, причиненный работодателю»² подчеркнуто, что под ущербом, при­чиненным работником третьим лицам, следует понимать все суммы, которые выплачены работодателем третьим лицам в счет возмещения ущерба (п. 15). Речь идет об особом случае регрессной по своей при­роде материальной ответственности работника.

Объективная сторона правонарушения включает противоправное деяние работника, прямой действительный ущерб, причинную связь между ними. Остановимся на спорных вопросах характеристики про­тивоправного поведения работника. При решении вопроса о проти­воправности деяния работника по причинению ущерба следует учи­тывать обстоятельства, исключающие материальную ответствен­ность. Названное выше Постановление ЦИК и СНК СССР 1929 г. (ст. 83, прим. 6 КЗоТ 1922 г.) устанавливало единственное из таких обстоятельств — нормальный производственный риск, при этом не раскрывая его содержания. По мнению Е.А. Кленова и В.Г. Мало- ва, нормальный производственно-хозяйственный риск означал, что «работник в силу разрешения закона и по согласованию с админи­страцией выполняет такие производственные операции, при кото­рых до накопления практического опыта невозможно дать полную гарантию против возможного возникновения ущерба»¹. КЗоТ 1971 г. (ст. 118) и ТК РФ (ст. 239) также в качестве обстоятельства, освобо­ждающего работника от материальной ответственности, называют нормальный хозяйственный риск. Это оценочная категория и в на­стоящее время законодателем не раскрывается. Условия нормально­го хозяйственного риска, которые служат основанием освобождения работника от материальной ответственности с наибольшей степенью подробности были изучены Е.С. Белинским и Н.М. Фесенко. По их мнению, такой риск должен признаваться нормальным хозяйствен­ным риском, если:

1. рискованные действия осуществлялись в установленном орга­низационном порядке после тщательной подготовки и изучения всех возможностей их применения на основании имеющихся научных дан­ных и опыта;

2. рискованные действия предприняты для достижения полезного результата или предотвращения общественного вреда;

3. достижение полезного результата или предотвращение общест­венного вреда другими менее рискованными или не рискованными средствами было невозможно или потребовало бы значительных, не­приемлемых затрат;

4. рискованные действия предпринимались с разрешения компе­тентного органа (кроме случаев, когда работник принимает решение самостоятельно) и соблюдением определенных правил;

5. при достаточной осмотрительности работника достижение по­лезного результата может быть вполне вероятным, а неудача малове­роятной;

6. предполагаемый полезный результат значительно превышает возможный вред, а вызванный рискованными действиями общест­венный вред меньше, чем подлежащий предотвращению;

7. для достижения желаемого результата, а также предотвращения возможного вреда предприятию предпринято все возможное на дан­ном уровне развития науки и техники;

8. не ставится в опасность жизнь и здоровье человека¹.

В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 16 ноября 2006 г. № 52 «О применении судами законодательства, регулирующего мате­риальную ответственность работников за ущерб, причиненный рабо­тодателю» (п. 5) дано определение нормального хозяйственного рис­ка. Это действия работника, соответствующие современным знаниям и опыту, когда поставленная цель не могла быть достигнута иначе, ра­ботник надлежащим образом исполнял возложенные на него обязанно­сти, проявил определенную степень заботливости и осмотрительности, принял меры для предотвращения ущерба и объектом риска являлись материальные ценности, а не жизнь и здоровье людей.

Перечень обстоятельств, исключающих материальную ответствен­ность работника, традиционно был достаточно широкий, но все рав­но примерный. В каждом конкретном случае выявлялись либо отдель­ные из перечисленных обстоятельств, либо некая их совокупность. Впоследствии перечень обстоятельств, исключающих материальную ответственность работника, был дополнен неисполнением работода­телем обязанности по обеспечению надлежащих условий для хране­ния имущества, вверенного работнику. КЗоТ 1971 г. прямо устанав­ливал обязанность администрации предприятия, учреждения создать рабочим и служащим условия, необходимые для нормальной работы и обеспечения полной сохранности вверенного им имущества (ст. 118). Советская судебная практика расширила перечень обстоятельств, ис­ключающих привлечение рабочих и служащих к материальной ответст­венности. По аналогии с гражданским и уголовным законодательством в этот перечень были включены непреодолимая сила, крайняя необ­ходимость и необходимая оборона. ТК РФ консолидировал все пере­численные обстоятельства в рамках специальной статьи (ст. 239).

В советской теории трудового права некоторыми учеными обосно­вывалось еще одно обстоятельство, исключающее материальную от­ветственность работника, — исполнение работником приказов и рас­поряжений администрации, в результате которого причинен мате­риальный ущерб. В качестве критериев, исключающих в этом случае противоправность поведения работника, называли явную противоза­конность приказа². Полагаем, что это обстоятельство должно учиты­ваться при применении ТК РФ и в настоящее время. Работник должен освобождаться от материальной ответственности, если противоправ­ность приказа работодателя для него была неочевидной. «Очевид­ность» вытекает из характера трудовой функции работника, его про­фессиональной подготовки, квалификации по принципу «что должен знать работник». Достоин внимания и случай причинения материаль­ного вреда работодателю, совершенный работником под угрозой со­вершения над ним психического или физического насилия. В послед­нем случае это будет сопряжено по общему правилу с расследованием административного или уголовного дела.

Как отмечалось выше, возмещению подлежит только прямой дейст­вительный ущерб. В ТК РФ впервые дано легальное определение пря­мого действительного ущерба как реального уменьшения наличного имущества работодателя или ухудшения состояния этого имущества, а также необходимость для работодателя произвести затраты или из­лишние выплаты на приобретение или восстановление имущества либо на возмещение ущерба, причиненного работником третьим лицам (ст. 238). Ранее это определение содержалось в Постановлении Пле­нума Верховного Суда СССР от 23 сентября 1977 г. № 15 «О примене­нии судами законодательства, регулирующего материальную ответст­венность рабочих и служащих за ущерб, причиненный предприятию, учреждению, организации».

Порядок определения размера ущерба также не оставался неизмен­ным. Так, в КЗоТе 1971 г. общим правилом было возмещение ущер­ба по остаточной балансовой стоимости материальных ценностей, и только в случаях хищения, умышленной порчи или недостачи ма­териальных ценностей ущерб определялся по рыночным ценам, дей­ствующим в данной местности на день причинения ущерба (ст. 121, примеч. 3). В ТК РФ, наоборот, установление размера ущерба исходя из рыночных цен, действующих в данной местности на день причине­ния ущерба, но не ниже стоимости имущества по данным бухгалтер­ского учета с учетом износа данного имущества стало общим прави­лом (ст. 246). Такой подход к определению размера ущерба в большей мере соответствует целям трудового законодательства по обеспечению оптимального баланса интересов работника и работодателя. Матери­альный ущерб как элемент трудового правонарушения имеет свои осо­бенности, связанные с пределами возмещения ущерба, а именно со­измеряются с заработной платой работника¹.

Субъективная сторона правонарушения связана с установлением вины работника. В Постановлении ЦИК и СНК СССР от 12 июня 1929 г. (соответственно ст. 83 КЗоТа 1922 г.), по мнению многих уче­ных-трудовиков, отсутствовало четкое указание на вину работника и ее формы. Между тем в юридической литературе того времени на основе логического и систематического толкования закона были сде­ланы выводы о наличии вины работника как необходимом условии привлечения его к материальной ответственности. Ученые ратовали за то, чтобы в будущем трудовом законодательстве более четко был отражен принцип материальной ответственности лишь за виновное причинение вреда¹. КЗоТ 1971 г. содержал прямое указание на мате­риальную ответственность рабочих и служащих, если ущерб причи­нен по их вине (ст. 118). В ТК РФ также идет речь о виновном про­тивоправном поведении работника (ст. 233). Материальная ответст­венность работников дифференцирована законом в зависимости от формы вины работника. Если ущерб причинен по неосторожности, то в большинстве случаев работник привлекается к ограниченной мате­риальной ответственности. При умышленном причинении ущерба, как правило, наступает полная материальная ответственность (п. 3 ч. 1 ст. 243 ТК РФ).

Как известно, вина — это психическое отношение физического ли­ца к содеянному и его последствиям. Вина всегда персонифицирова­на. Между тем субъектом материальной ответственности законодатель признает не только работника, но и коллектив работников (бригада). В этой связи в теории советского трудового права встал вопрос об оп­ределении правовой природы коллективной вины. Очевидно, что кол­лективная вина и коллективная ответственность в определенной час­ти являются отступлением от принципов института юридической от­ветственности. Фактически ответственность каждого члена бригады наступает при наличии ущерба путем объективного вменения, если не будут выявлены конкретные виновники причинения вреда либо кон­кретные обстоятельства, исключающие вину бригады. Л.А. Сыроват­ская это «отступление от общего правила индивидуализации юриди­ческой ответственности» оправдывала тем, что бригада добровольно принимает на себя обязанность возместить ущерб. Эта обязанность компенсируется рядом правовых гарантий². К таковым и по советско­му трудовому законодательству, и по ныне действующему российско­му законодательству относятся: комплектование бригады на основе принципа добровольности; включение в состав бригады новых работ­ников; назначение бригадира осуществляется с учетом мнения бри­гады; заявление отвода членам бригады, бригадиру, которые не могут обеспечить сохранность вверенного бригаде имущества¹. В советском законодательстве была предусмотрена еще одна гарантия — это введе­ние бригадной материальной ответственности в организации по со­гласованию с профсоюзным органом. Вышеназванные гарантии при­званы как бы «компенсировать» изъяны конструкции коллективной ответственности, коллективной вины.

Р.З. Лившиц поставил вопрос о коллективной вине в иной плоско­сти. Он писал, что в случае коллективной вины не следует искать реше­ние в рамках привычных представлений об индивидуальном характе­ре вины работника в трудовых отношениях. Речь должна идти, по его мнению, о сочетании коллективной и индивидуальной вины, коллек­тивная вина не должна исключать индивидуальной вины работника². Действительно, в конечном итоге реализация коллективной матери­альной ответственности возможна только посредством индивидуаль­ной ответственности членов бригады. Согласно ранее действовавшему советскому законодательству подлежащий возмещению ущерб, при­чиненный коллективом (бригадой) распределялся между его членами пропорционально месячной ставке (окладу) и фактически прорабо­танному времени от последней инвентаризации до дня обнаружения ущерба. Более того, бригада освобождалась от коллективной ответст­венности, если был установлен конкретный виновник причиненно­го ущерба из числа членов данного коллектива. В этом случае указан­ный работник (член бригады) привлекался к полной материальной от­ветственности. К сожалению, действующее трудовое законодательство таких положений не содержит. Оно не устанавливает критериев рас­пределения суммы ущерба между членами бригады. Законодатель ог­раничивается лишь общим положением о том, что при добровольном возмещении ущерба степень вины каждого члены бригады определя­ется по соглашению между всеми членами бригады и работодателем. При взыскании ущерба в судебном порядке степень вины каждого чле­на коллектива бригады определяется судом (ст. 245). Таким образом, речь идет об индивидуализации материальной ответственности в за­висимости от степени вины члена бригады. Однако «степень вины» является категорией оценочной в отличие от ранее применявшихся формальных критериев «пропорционально заработку работника и от­работанному времени в составе бригады со дня последней инвента­ризации». Полагаем, что отказ законодателя от легализации назван­ных критериев не исключает права бригады в письменном договоре о полной материальной ответственности предусмотреть эти критерии наряду с учетом степени вины каждого члена бригады. Предлагаемая Министерством труда РФ Типовая форма договора о полной коллек­тивной материальной ответственности носит рамочный (примерный) характер и может быть дополнена сторонами договора новыми усло­виями. Отметим, что в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 16 ноября 2006 г. № 52 закреплено следующее: при определении размера ущерба, подлежащего возмещению каждым из работников, учитывается степень вины каждого члена коллектива (бригады), раз­мер месячной тарифной ставки (должностного оклада) каждого ли­ца, время, которое он фактически проработал в составе коллектива за период от последней инвентаризации до дня обнаружения ущерба (п. 14). Налицо определенный возврат к оправдавшим себя наработ­кам советского периода.

Несмотря на то что законодатель не называет такого условия ос­вобождения бригады от ответственности, как обнаружение конкрет­ного причинителя ущерба (член бригады), считаем, что это условие имеет право на существование. Коллективная вина и коллективная ответственность являются производными, вторичными по отноше­нию к индивидуальной материальной ответственности. Обнаружение конкретного виновника (члена бригады), причинившего ущерб, долж­но исключать, по нашему мнению, применение коллективной мате­риальной ответственности. Отчасти это вытекает из того, что для ос­вобождения от материальной ответственности член бригады должен доказать отсутствие своей вины (ч. 3 ст. 245 ТК РФ). Очевидно, что при обнаружении конкретного причинителя ущерба в этом уже про­сто нет необходимости.

Практика применения законодательства о материальной ответст­венности поставила вопрос о правовых презумпциях в трудовых от­ношениях. Между тем ни советское, ни ныне действующее трудовое законодательство прямо не легализовали презумпции невиновности и вины в отношениях по привлечению работника к материальной от­ветственности. Единственным случаем являлось упоминание в за­конодательстве о полной материальной ответственности коллектива (бригады) на основании письменного договора о том, что бригада ос­вобождается от полной материальной ответственности, если докажет, что ущерб возник не по ее вине (например, Типовой договор о коллек­тивной (бригадной) материальной ответственности (1981 г.)¹, ст. 245 ТК РФ). Между тем эти презумпции выводились в науке советско­го трудового права. Так, С.С. Каринский писал, что бремя доказыва­ния наличия вины работника, причинившего ущерб, лежит по обще­му правилу на предприятии, учреждении. Изъятия из этого правила, констатировал ученый, были выработаны судебной практикой в отно­шении отдельных категорий работников — материально ответствен­ных лиц². В отношении названных лиц действует принцип презумп­ции вины. Такая судебная практика поддерживалась большинством советских ученых-трудовиков, приводились аргументы в ее обоснова­ние со ссылкой на характер трудовой функции работника, которому материальные ценности вверены по договору либо под отчет по разо­вым документам. К этой проблеме мы еще раз вернемся при рассмот­рении вопроса о полной материальной ответственности работника, с тем чтобы обсудить его более предметно.

Виды материальной ответственности

Ограниченная материальная ответственность была и остается ос­новным видом материальной ответственности по трудовому праву. В развитии законодательства об ограниченной материальной ответст­венности отметим две тенденции. Первая связана с последовательным увеличением пределов ограниченной материальной ответственности (от '/₃ тарифной ставки, оклада до среднемесячного заработка работ­ника). Первоначально на основании вышеназванного Постановления от 12 июня 1929 г. и КЗоТа 1922 г. (ст. 83 (прим. 2) в ред. от 31 января 1958 г.) ущерб взыскивался в размере до '/₃ тарифной ставки (оклада). В более поздних редакциях КЗоТа 1971 г. (Указ Президиума Верхов­ного Совета СССР от 12 августа 1983 г.) размер ограниченной мате­риальной ответственности был увеличен до ¹/₃ среднемесячного зара­ботка³. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 мая 1986 г. этот размер еще раз был увеличен уже до размера среднемесячного за­работка работника¹.

Другая тенденция в правовом регулировании ограниченной мате­риальной ответственности связана с установлением оснований огра­ниченной материальной ответственности: от перечня таких случаев, дифференцированных по видам ограниченной материальной ответст­венности, до их унификации, отказа от такого перечня и сведения этих случаев к общему правилу. Последнее означало, что ограниченная ма­териальная ответственность применяется во всех случаях виновного причинения работником ущерба, за исключением закрытого переч­ня случаев полной материальной ответственности, предусмотренно­го трудовым законодательством.

Как уже указывалось, КЗоТ 1922 г. установил общее правило, со­гласно которому возмещался причиненный прямой действительный ущерб, но не свыше '/₃ месячной тарифной ставки работника за ка­ждый случай причинения ущерба. Такая ответственность наступа­ла при порче орудий производства, недоборе денежных сумм, утра­те документов, недостаче ценностей, неправильном расходовании денежных сумм, выданных на хозяйственные нужды и др. Впослед­ствии Постановлением ЦИК и СНК СССР от 12 июня 1929 г., ины­ми нормативными актами были введены и другие случаи ограничен­ной материальной ответственности. КЗоТ 1971 г. в первоначальной редакции с незначительными изменениями содержал этот разверну­тый перечень случаев ограниченной материальной ответственности. Ограниченная материальная ответственность в размере '/₃ месячной тарифной ставки наступала во всех случаях причинения ущерба, кро­ме тех, когда законодательством предусмотрен иной вид и предел от­ветственности. Данное положение рассматривалось как общая норма материальной ответственности за ущерб, причиненный предприятию, организации. Ограниченная материальная ответственность в размере причиненного ущерба, но не свыше ²/₃ среднемесячного заработка ус­танавливалась за каждый случай порчи по небрежности материалов, полуфабрикатов или изделий (Постановление ЦИК и СНК от 27 мая 1932 г., затем п. 1 ст. 120 КЗоТа 1971 г.).

Ограниченная материальная ответственность в размере действи­тельного прямого ущерба, но не свыше среднемесячного заработка работника устанавливалась для лиц административно-технического и административно-хозяйственного персонала предприятий. Назван­ные лица несли ответственность за ущерб, причиненный неправиль­ной постановкой на учет предметов, выдаваемых в пользование ра­ботникам (инструментов, спецодежды), за непринятие мер по борьбе с хищениями, порчей и уничтожением этого имущества (Инструкция НКТ СССР от 1 июня 1932 г., затем п. 2 ст. 120 КЗоТа 1971 г.).

Ограниченная ответственность в пределах трех месячных должно­стных окладов возлагалась на должностных лиц за незаконное уволь­нение работника, что привело к выплате вознаграждения последнему за вынужденный прогул. Согласно КЗоТу 1971 г. (п. 3 ст. 120, ст. 215) такая обязанность возникала только в случаях, если увольнение и (или) перевод на другую работу произведены с явным нарушением закона либо администрация задержала исполнение решения суда о восста­новлении на работе. Определение «явного нарушения закона» через примерный перечень случаев было дано в руководящих постановле­ниях Пленума Верховного суда СССР и РФ¹. К таковым, в частности, относились увольнения по инициативе работодателя без согласия со­ответствующего выборного профсоюзного органа в тех случаях, ко­гда такое согласие являлось обязательным; увольнение несовершен­нолетних работников без согласия государственной инспекции труда и комиссии по делам несовершеннолетних и др.

В советской литературе по трудовому праву еще в 60-е годы обос­нованно ставился вопрос о необходимости отказаться от разнообра­зия этого вида материальной ответственности и установить единст­венный ее вид в размере не свыше ¹/₃ месячной тарифной ставки (ок- лада)². Законом РФ от 25 сентября 1992 г. из КЗоТа была исключена ст. 120, содержавшая вышеперечисленные случаи ограниченной ма­териальной ответственности. Таким образом, в последней редакции КЗоТа 1971 г. ограниченная материальная ответственность наступа­ла в пределах среднемесячного заработка работника. Это было общим и единственным правилом ограниченной материальной ответствен­ности. Аналогичное решение содержит и ТК РФ (ст. 241). Предложе­ние некоторых авторов³ соотносить ограниченный размер материаль­ной ответственности не со средним заработком работника, а с конкрет­ной денежной суммой или с заработком за определенный период не кажется нам конструктивным. Тем более это никак не связано с дис­криминацией, так как в противном случае дискриминационным бу­дет выглядеть различие в размерах заработных плат работников. Оче­видно, что с учетом алиментарного характера заработной платы при­вязка к ее среднему размеру оптимальна, а само появление института материальной ответственности было вызвано необходимостью охра­нения работнику в любом случае именно определенной части зара­ботной платы.

Полная материальная ответственность

Материальная ответственность в полном размере причиненного ущерба являлась исключением и возлагалась только в случаях, прямо предусмотренных законодательством. Это правило было и остается в целом незыблемым принципом материальной ответственности в со­ветском и российском трудовом праве. Общей тенденцией в правовом регулировании данного вида материальной ответственности стало рас­ширение перечней таких случаев при сохранении в законе закрытого (исчерпывающего) характера этих перечней.

Постановление ЦИК и СНК СССР от 12 июня 1929 г. и КЗоТ 1922 г. (ст. 83, прим. 1) предусматривали четыре случая полной материаль­ной ответственности:

1. когда ущерб причинен действиями работника, содержащими признаки деяний, преследуемых в уголовном порядке;

2. когда полная материальная ответственность возложена на работ­ников специальными нормативными правовыми актами;

3. когда между работником и предприятием заключен письмен­ный договор о принятии работником материальной ответственности за недостачу;

4. когда ущерб причинен работником имуществу организации не при исполнении трудовых обязанностей.

Все эти перечисленные случаи полной материальной ответствен­ности нашли закрепление и в КЗоТе 1971 г. Однако в дальнейшем этот перечень случаев был дополнен. В Положении о материальной ответственности 1976 г. и соответствующей редакции КЗоТа 1971 г.

появились новые случаи полной материальной ответственности: когда ущерб причинен имуществу и другим ценностям, которые были полу­чены работником под отчет по разовой доверенности или по другим разовым документам; когда ущерб причинен недостачей, умышлен­ным уничтожением или порчей материалов, полуфабрикатов, изделий и предметов, выданных работнику в пользование. В 1983 г. этот пере­чень пополнился случаем полной материальной ответственности за ущерб, причиненный работником, находящимся в нетрезвом состоя- нии¹. По сравнению с КЗоТом 1971 г. ТК РФ также был дополнен еще одним случаем полной материальной ответственности — причинение ущерба в результате административного проступка, если таковой ус­тановлен соответствующим государственным органом. Кроме того, в ТК РФ был расширен перечень случаев полной договорной матери­альной ответственности. Наряду с традиционной полной материаль­ной ответственностью на основании специального письменного до­говора появились новые случаи (ч. 2 ст. 243, ст. 249), о которых речь пойдет далее. Но рассмотрим этот вопрос по порядку.

Условно можно было выделить два вида полной материальной от­ветственности: внедоговорная и договорная. Последняя связана с за­ключением договора о полной материальной ответственности (индиви­дуальной или бригадной). В ходе законодательной и судебной практики сформировались основные условия договорной полной материальной от­ветственности:: 1) наличие письменного договора о полной материаль­ной ответственности; 2) включение должности или работ в специальный закрытый перечень должностей и работ, где допускается заключение таких договоров; 3) достижение работником 18 лет; 4) ответственность наступает за недостачу вверенных работнику ценностей. Отсутствие хо­тя бы одного из перечисленных условий означало отсутствие основа­ний привлечения работника к полной материальной ответственности на основании заключенного договора, хотя не исключалось его при­влечение к материальной ответственности по иным основаниям, если таковые имели место. Эти условия в полном объеме нашли отражение и в ТК РФ (ст. 244), и в принятом Постановлении Минтруда России от 31 декабря 2002 г. № 85 «Перечне должностей и работ, замещаемых или выполняемых работниками, с которыми работодатель может заклю­чить письменные договоры о полной индивидуальной или коллектив­ной (бригадной) материальной ответственности»².

Как отмечалось выше, новацией ТК РФ является расширение переч­ня случаев договорной полной материальной ответственности и вклю­чения в него полной материальной ответственности заместителя ру­ководителя организации, главного бухгалтера (ч. 2 ст. 243). Этот вид полной материальной ответственности устанавливается, во-первых, со­глашением сторон трудового договора и предусматривается в качестве его дополнительного условия (ст. 57 ТК РФ). Во-вторых, стороны со­глашением устанавливают перечень оснований такой ответственности либо ограничиваются общим условием, что любое виновное причине­ние имущественного вреда в результате необоснованного решения, не­брежного исполнения должностных обязанностей и т.п. может повлечь полную материальную ответственность. В-третьих, перечень таких ра­ботников является исчерпывающим по ТК РФ. Открытым остается во­прос о презумпции вины или невиновности работника при заключении таких соглашений. Никаких косвенных намеков, в отличие от полной материальной ответственности на основании письменных договоров, в ТК РФ не содержится. Полагаем, что вопросы легального закрепле­ния презумпций в случаях привлечения работников к материальной от­ветственности должны решаться на законодательном уровне. Общим правилом, безусловно, остается принцип презумпции невиновности работника. Природа трудовых отношений, подчинение работника ра- ботодательской власти, его нахождение в сфере работодательской вла­сти предполагают легализацию презумпции невиновности работника. Вместе с тем с учетом характера трудовой функции отдельных катего­рий работников, договорных начал трудовых отношений принцип пре­зумпции вины может предусматриваться как исключение, специальное правило в трех случаях: недостача ценностей, вверенных работнику на основании специального договора о полной материальной ответствен­ности; недостача ценностей, полученных работником по разовому до­кументу; полная материальная ответственность по трудовому договору с заместителем руководителя организации, главным бухгалтером. В пе­речисленных случаях такая полная материальная ответственность воз­никает в результате соглашения (договора) между работодателем и ра­ботником. Как свидетельствует судебная практика, работник вправе отказаться от получения материальных ценностей под отчет по разо­вым документам. Если же работа с такими разовыми документами вхо­дит в содержание трудовой функции работника, то речь, как правило, идет о работниках, с которыми на основании вышеназванного Переч­ня от 31 декабря 2002 г. заключаются договоры о полной материальной ответственности. Более того, у работников, в отношении которых мы предлагаем легализовать презумпцию вины, есть альтернатива - отка­заться от осуществления трудовой деятельности, где законом предусмат­ривается полная материальная ответственность по принципу презумп­ции вины работника. Таким образом, из сложной природы трудового правоотношения, единства элементов личностного, организационного и имущественного характера вытекает возможность применения в ин­ституте материальной ответственности работника сразу двух презумп­ций: вины и невиновности работника. Отметим, что руководитель ор­ганизации, с которым ранее также разрешалось устанавливать в трудо­вом договоре условие о полной материальной ответственности (до ФЗ от 30 июня 2006 г. № 90-ФЗ), оказался в особой ситуации. Ныне в силу прямого указания ч. 1 ст. 277 ТК РФ он несет полную материальную ответственность за прямой действительный ущерб, причиненный ор­ганизации. Более того, в случаях, предусмотренных федеральными законами, расчет причиненных организации убытков осуществля­ется в соответствии с нормами гражданского законодательства (ч. 2 ст. 277 ТК РФ) (см. п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16 ноября 2006 г. № 52).

Другим особым случаем полной материальной ответственности яв­ляется возмещение затрат, связанных с обучением работника (ст. 249 ТК РФ). Этот вид ответственности также возникает на основании спе­циального договора об обучении работника за счет средств работода­теля. Работник привлекается к материальной ответственности только при наличии вины, которая выражается в неуважительных причинах увольнения работника до истечения срока, обусловленного трудовым договором или соглашением сторон об обучении работника. Законода­тель вынес этот случай в отдельную статью неслучайно, так как размер ущерба в этой ситуации не может определяться по общим правилам (ст. 246 ТК РФ), но при этом только определил, что затраты исчисля­ются пропорционально фактически не отработанному после обучения времени. В этом случае для восполнения пробела в правовом регули­ровании вполне уместно индивидуально-договорный способ или ло­кальное нормотворчество (определение ущерба с индексацией сумм затрат или без таковой, что включается в затраты и др.). Такую же от­ветственность несет ученик, если он по окончании производственно­го ученичества не выполнит свои обязанности по договору, в том чис­ле не приступит к работе (ст. 207 ТК РФ).

Повышенная материальная ответственность

Таковой признавалась ответственность в размере, превышающем номинальный ущерб, причиненный работником имуществу работода­теля. Впервые такой вид ответственности был легализован Постанов­лением ЦИК и СНК СССР от 3 июня 1931 г. (в ред. от 27 мая 1932 г.) и конкретизирован в Инструкции НКТ СССР от 1 июня 1932 г. Она ус­танавливалась в пределах пятикратного размера причиненного ущерба за утрату по небрежности материалов, полуфабрикатов, изделий и ин­струментов, предоставленной бесплатно спецодежды и других предме­тов, выдаваемых в пользование работникам. Это же относилось к хи­щению или умышленному уничтожению указанного имущества, но пятикратный размер определялся императивно. На основании спе­циальных подзаконных нормативных актов повышенную материаль­ную ответственность несли работники, виновные в хищении колхоз­ного и совхозного скота, в недостаче кожевенного и пушно-мехового сырья, нефтепродуктов, драгоценных металлов и камней.

КЗоТ 1971 г. не выделял повышенную материальную ответствен­ность в качестве самостоятельного вида материальной ответствен­ности. Статья 255 допускала установление особого порядка определе­ния размера ущерба, в том числе в кратном исчислении. Это касалось случаев хищения, недостачи или утраты отдельных видов имущества и других ценностей, когда фактический размер ущерба превышает его номинальный размер. Например, в отношении мяса и мясопро­дуктов, молока и молочных продуктов подзаконными нормативными актами предусматривалось установление коэффициентов к рознич­ным ценам по данным продуктам (соответственно коэффициенты 3 и 2,5) при возмещении ущерба, причиненного их хищением, недос­тачей или утратой¹.

ТК РФ также допускает особый порядок определения размера под­лежащего возмещению ущерба, причиненного работодателю хище­нием, умышленной порчей, недостачей или утратой отдельных видов имущества и других ценностей, а также в случаях, когда фактический размер причиненного ущерба превышает его номинальный размер (ст. 246). Таким образом, речь не идет о самостоятельном виде мате­риальной ответственности (повышенной ответственности). Имеется в виду особый порядок определения размера причиненного ущерба в случаях, прямо предусмотренных федеральным законом. Так, на­пример, согласно Федеральному закону «О наркотических средствах и психотропных веществах» (1998 г.) работник несет материальную ответственность в размере 100-кратной величины прямого действи­тельного ущерба, причиненного в результате хищения либо недоста­чи названных средств¹.

Порядок возмещения материального ущерба работником

В советский период требование возместить причиненный ущерб рассматривалось не только как право администрации по отношению к работнику, но в то же время и как обязанность. Это вытекало из со­держания трудового законодательства и судебной практики его приме­нения. Так, С.С. Каринский подчеркивал: «Администрация не может по своему усмотрению освобождать работника от предусмотренной за­коном ответственности за ущерб или пересматривать установленные законом нормы и условия такой ответственности»². Однако он не ис­ключал права работодателя в некоторых случаях причинения ущерба ограничиться только дисциплинарной ответственностью работника (например, ввиду явно незначительного размера ущерба, вследствие немедленно принятых работником мер для его предотвращения). Ес­ли с первой частью его утверждения соглашались почти все советские ученые-трудовики, то вторая его часть вызывала возражения как про­тиворечащая содержанию и назначению института материальной от­ветственности³. Обязанность беречь социалистическую собственность возлагалась не только на рабочих и служащих, но и на администрацию предприятий, организаций. Научное предвидение С.С. Каринского сбылось только с принятием ТК РФ, в соответствии с которым рабо­тодатель имеет право с учетом конкретных обстоятельств, при кото­рых причинен был ущерб, полностью или частично отказаться от его взыскания с виновного работника (ст. 240). Это позволяет говорить не об обязанности, а о праве работодателя привлекать работника к мате­риальной ответственности.

В советском трудовом законодательстве порядок взыскания с работ­ника материального ущерба зависел от вида материальной ответствен­ности, а впоследствии от размера возмещаемого ущерба. Постановле­нием ЦИК и СНК от 12 июня 1929 г. и последующих редакциях КЗоТа 1922 г. привлечение работника к ограниченной материальной ответствен­ности в пределах '/₃ его месячной тарифной ставки допускалось по рас­поряжению администрации предприятия, но только при условии, что работник не возражает против этого. Если же работник в течение се­ми дней заявит возражения, то работодатель обязан перенести трудо­вой спор в комиссию по трудовым спорам. Во всех остальных случаях, в том числе и в случаях полной материальной ответственности, ущерб с работника должен был взыскиваться в судебном порядке. Срок ис­ковой давности устанавливался продолжительностью в три года.

КЗоТ 1971 г. в своей первоначальной редакции во многом заимст­вовал вышеназванный порядок возмещения ущерба. При ограничен­ной материальной ответственности в пределах ¹/₃ месячной тарифной ставки ущерб возмещался с письменного согласия работника по рас­поряжению работодателя путем удержания из заработной платы. При отсутствии письменного согласия работника, а также во всех осталь­ных случаях ограниченной и полной материальной ответственности ущерб взыскивался в судебном порядке. Срок исковой давности при обращении в суд устанавливался один год со дня обнаружения ущер­ба. Последующие изменения, которые вносились в КЗоТ 1971 г., бы­ли связаны с отказом от принципа соглашения сторон при взыска­нии материального ущерба в случаях ограниченной материальной от­ветственности.

Положение о материальной ответственности (1976 г.) установило общее правило, согласно которому если размер удержаний не превы­шает '/₃ месячной тарифной ставки (оклада), то возмещение ущерба производится по приказу администрации предприятия, учреждения без согласия работника. Распоряжение об удержании издается не позднее двух недель со дня обнаружения ущерба. В этой связи в КЗоТ 1971 г. были внесены соответствующие изменения. В своей последней редак­ции КЗоТ 1971 г. содержал два порядка возмещения ущерба: добро­вольный (ст. 118, прим. 1) и принудительный (ст. 122). В свою очередь порядок принудительного взыскания материального ущерба подраз­делялся на две процедуры: взыскание по распоряжению работодателя и взыскание в судебном порядке. В первом случае работодателю пре­доставлялось право издать приказ об удержании ущерба независимо от согласия работника. Законность такого приказа предполагала со­блюдение двух условий в совокупности: 1) сумма ущерба, подлежащего взысканию с работника, не превышает его среднемесячного заработка (как при ограниченной, так и при полной материальной ответствен­ности); 2) приказ должен быть издан не позднее двух недель со дня об­наружения ущерба. Соответственно, во всех иных случаях допускалось только судебное возмещение материального ущерба. Таким образом, трудовое законодательство не исключало возможности лишения ра­ботника права собственности на заработную плату (пусть даже толь­ко в пределах среднемесячного заработка) в принудительном порядке по распоряжению другой стороны трудового правоотношения. Меж­ду тем согласно Конституции РФ (ст. 35) никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда. В судебной практике возник вопрос о соответствии Конституции РФ удержаний из зара­ботной платы работника по распоряжению работодателя при отсут­ствии согласия работника.

Конституционный Суд РФ применительно к военнослужащим при­знал, что возмещение ущерба, размер которого не превышает одного оклада месячного денежного содержания и одной месячной надбавки за выслугу лет и которое производится по приказу командира (началь­ника) воинской части путем удержания из денежного довольствия во­еннослужащего, причинившего ущерб, не противоречит Конституции РФ, поскольку оно не препятствует реализации конституционных га­рантий государственной, в том числе судебной, защиты имуществен­ных прав военнослужащего, возникающих в связи с получением им денежного довольствия в качестве вознаграждения за службу¹. Забе­гая вперед, отметим, что изложенное позволило ряду ученых-трудо­виков сделать вывод о том, что и ТК РФ (ст. 248), устанавливающий аналогичный порядок возмещения ущерба работником в размере, не превышающем среднего месячного заработка, также не противоре­чит Конституции РФ².

В ТК РФ также предусматриваются добровольный и принудитель­ный порядок возмещения ущерба. При этом добровольный порядок дополнен новыми правилами: а) о письменном обязательстве работ­ника возместить ущерб; б) о соглашении сторон возместить ущерб полностью или частично, сразу или с отсрочкой платежа (ст. 248 ТК РФ). Но принудительный порядок во многом заимствован из выше- рассмотренной редакции КЗоТа 1971 г. Взыскание ущерба по распо­ряжению работодателя также допускается без согласия работника при соблюдении двух условий: размер ущерба не превышает среднемесяч­ного заработка и приказ должен быть издан не позднее одного месяца со дня окончательного установления работодателем размера ущерба. Иной порядок подсчета срока издания приказа (не со дня обнаруже­ния, а со дня окончательного установления размера ущерба) вызовет на практике немало конфликтов, так как новая точка отсчета срока носит субъективный характер. Более того, работодатель не ограничен никакими иными сроками, кроме срока исковой давности обращения в суд (один год со дня обнаружения ущерба (ч. 2 ст. 392 ТК РФ)), при документальной фиксации дня установления размера ущерба. Рабо­тодатель обязан провести проверку для установления размера причи­ненного ущерба и причин его возникновения (ст. 247 ТК РФ). На наш взгляд, целесообразно вернуться к апробированным на практике еди­ным правилам подсчета сроков давности со дня обнаружения ущер­ба. Срок взыскания ущерба по распоряжению работодателя, по на­шему мнению, является пресекательным. Пропуск месячного срока издания распоряжения (независимо от причины: уважительная, не­уважительная) лишает работодателя права своим распоряжением без согласия работника взыскать ущерб, хотя не исключается взыскание в судебном порядке. Срок обращения работодателя в суд является сро­ком исковой давности со всеми вытекающими отсюда последствия­ми (см. п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16 но­ября 2006 г. № 52).

Советским трудовым законодательством право снижения размера возмещаемого ущерба предоставлялось только судебным органам. Так, согласно ст. 86, прим. 6 КЗоТа 1922 г. судебные органы вправе при ус­тановлении размеров подлежащего возмещению ущерба учитывать не только причиненные убытки, но и конкретную обстановку, при ко­торой убыток был причинен, а также материальное положение работ­ника. КЗоТ 1971 г. дополнил этот перечень «учетом степени вины ра­ботника» и запретом снижать размер ущерба, если он причинен пре­ступлением, совершенным с корыстной целью (ст. 123). В ТК РФ это право сохранено, но оно распространено не только на судебные орга­ны, но и на иные органы по рассмотрению трудовых споров (ст. 250). Более того, предусмотрен открытый перечень обстоятельств, которые органы по рассмотрению трудовых споров вправе учитывать при сни­жении размера ущерба, подлежащего взысканию с работника.

В зарубежной практике материальная ответственность работников в значительной степени сохранила гражданско-правовой характер (до­говорный и деликтный) и предполагает не только возмещение прямого действительного ущерба, но и упущенной выгоды. Вместе с тем в ря­де государств (Австрия, Швеция, Бельгия и др.) приняты норматив­ные акты, ограничивающие размер такой ответственности. Такое ог­раничение обеспечивается следующими способами: 1) установление максимального размера материальной ответственности работника; 2) полная материальная ответственность в гражданско-правовом смыс­ле допускается только при наличии умысла или грубой небрежности работника. При этом степень вины работника определяется с учетом его образования, уровня технических знаний и способностей, других личностных характеристик; 3) ограничение материальной ответствен­ности может закрепляться в коллективных договорах как льгота для работников по сравнению с законодательством; 4) допускается вычет из заработной платы для возмещения имущественного вреда только с согласия работника либо по решению суда. Традиционным источ­ником возмещения вреда, причиненного работником, является его за­работная плата, а размер вычетов из нее, как правило, ограничивается законом и коллективным договором, о чем говорилось выше¹.

Материальная ответственность работодателя

Как уже отмечалось, в советский период отсутствовал не только институт материальной ответственности работодателя, но и специаль­ный раздел законодательства. Это было следствием того, что в проле­тарском, а затем и в общенародном государстве материальная ответст­венность теряла противостоящего субъекта. Между тем относитель­ное развитие получила материальная ответственность руководящих должностных лиц за нарушение трудового законодательства, но это была та же ответственность работников, о чем уже говорилось выше. В КЗоТе 1971 г. нормы о материальной ответственности работодате­ля помещались в основном в главах, посвященных трудовым спорам и охране труда. К тому же случаи материальной ответственности пред­приятий за повреждение здоровья или смерть работника регулирова­лись ГК РСФСР и специальными подзаконными актами, которые от­носились к гражданскому законодательству.

Основание материальной ответственности работодателя. В совет­ском трудовом законодательстве отсутствовало общее легальное оп­ределение условий наступления материальной ответственности пред­приятий, организаций. В ТК РФ впервые законодатель определил названные условия применительно к сторонам трудового договора. Материальная ответственность стороны трудового договора наступает за ущерб, причиненный ею другой стороне этого договора в результа­те ее виновного противоправного поведения (действий или бездейст­вия), если иное не предусмотрено Трудовым кодексом или иными фе­деральными законами (ст. 233).

В 1974 г. Л.А. Сыроватская, анализируя действующее законодатель­ство об ответственности предприятий, организаций за ущерб, причи­ненный работнику, обосновала полный состав проступка как основание имущественной ответственности предприятия (учреждения)¹. Субъек­том имущественной ответственности за ущерб, причиненный работ­нику, называлось само предприятие или учреждение. С учетом совре­менного законодательства речь идет о работодателе (юридическом или физическом лице). Субъективная сторона включает вину работодателя. Поскольку вина традиционно рассматривается как психическое отно­шение физического лица к содеянному и его последствиям, постольку встает вопрос об определении вины работодателя — юридического ли­ца. В теории права и законодательстве сложились две основные кон­цепции вины юридического лица. Согласно первой вина организации в совершении правонарушения определяется в зависимости от вины ее должностных лиц либо ее представителей, действия (бездействие) ко­торых обусловили совершение данного правонарушения. К этой пози­ции присоединились Л.А. Сыроватская и П.Р. Стависский². Согласно второй концепции юридическое лицо признается виновным в совер­шении правонарушения, если будет установлено, что у него имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых предусмотрена ответственность, но данным лицом не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению. В современных коди­фикациях законодатель определяет свою позицию в отношении харак­теристики вины организации. Например, в НК РФ (ст. 110) прописана первая концепция вины организации, а в Кодексе РФ об администра­тивных правонарушениях (ст. 2.1) — вторая. Между тем ни советское, ни современное трудовое законодательство не дают легального опре­деления вины работодателя — юридического лица. Эта проблема тре­бует законодательного решения, так же как и проблема легализации презумпции вины работодателя. В ТК РФ законодатель избирает рав­ные подходы к определению условий материальной ответственности сторон трудового договора и связанного с ними положения о том, что каждая из сторон трудового договора обязана доказать размер причи­ненного ей ущерба (ст. 233).Таким образом, бремя доказывания причи­ненного ущерба возлагается на каждую из сторон трудового договора. Это не что иное, как проявление презумпции невиновности. Если в от­ношении работника такая презумпция не вызывает сомнений, то в от­ношении работодателя — наоборот. Во-первых, одной из необходимых составляющих трудовой правосубъектности работодателя является его имущественная самостоятельность, способность оплатить труд работ­ника. Во-вторых, неравное положение работника в трудовом правоот­ношении, подчинение его работодательской власти не дает ему объек­тивной возможности получить доказательства размера причиненного ему ущерба. На наш взгляд, в отношении материальной ответственности работодателя следует легализовать презумпцию вины последнего. Это будет означать, что работодатель освобождается от материальной от­ветственности за вред, причиненный работнику, если докажет, что вред возник не по его вине, если иное не установлено законом.

В качестве объекта имущественного проступка организации (учреж­дения) Л.А. Сыроватская называла имущественные интересы работни­ка. Она отмечала, что непосредственные объекты связаны с нарушением прав работника: а) на здоровые и безопасные условия труда; б) на труд; в) на вознаграждение и иные выплаты¹. На наш взгляд, этот перечень должен быть дополнен неимущественными интересами работника. Речь идет о возмещении морального вреда, причиненного работнику.

Объективная сторона включает противоправные действия (бездей­ствие) работодателя, вред и причинную связь между ними. В советском трудовом законодательстве (ст. 159, 213—216 КЗоТа 1971 г.) предусмат­ривался закрытый перечень случаев противоправных деяний предпри­ятий, организаций, причиняющих ущерб работнику, о чем речь пой­дет далее. В ТК РФ перечень составов проступков работодателя стал открытым, о чем речь также пойдет далее. Ущерб (вред) как элемент объективной стороны может выражаться, во-первых, в утрате работ­ником заработка в результате лишения его возможности трудиться; во-вторых, в утрате или повреждении имущества работника; в-треть­их, в физических и нравственных страданиях работника, причинен­ных ему в результате неправомерного деяния работодателя.

Виды (случаи) материальной ответственности работодателя. Опи­раясь на советское законодательство и судебную практику, в учебной и научной литературе выделялись следующие случаи материальной от­ветственности предприятий за вред, причиненный работнику.

1. Возмещение ущерба, причиненного работнику увечьем или иным повреждением здоровья, связанными с исполнением трудовых обязан­ностей (ст. 159 КЗоТа 1971 г.). Названная статья носила отсылочный характер. В этой связи названный вид ответственности регулировался нормами как трудового, так и гражданского права. По мнению боль­шинства советских ученых-трудовиков, «сущность этих норм была еди­на: ответственность предприятия за ущерб, причиненный работнику, наступает в связи с нарушением его права на здоровые и безопасные условия труда»¹. Порядок возмещения ущерба устанавливался специ­альными Правилами возмещения предприятием, учреждением, ор­ганизацией ущерба, причиненного рабочим и служащим увечьем или иным повреждением здоровья, связанными с исполнением ими тру­довых обязанностей (1961, 1984, 1992 гг.)². На смену последним Пра­вилам 1992 г. пришел Федеральный закон от 24 июля 1998 г. № 125-ФЗ «Об обязательном социальном страховании несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний»³. В этой связи ТК РФ не предусматривает в перечне случаев материальной ответствен­ности работодателя рассматриваемый случай. Он не является основа­нием материальной ответственности, так как переведен в разряд «со­циально-страховых случаев».

2. Вторая группа случаев материальной ответственности работодателя была связана с нарушением права работника на труд, вследствие кото­рых он не получал заработок. КЗоТ 1971 г. к таким случаям относил:

а) возмещение работнику его среднего заработка за время задерж­ки расчета при увольнении, а также при задержке выдачи трудовой книжки за все время вынужденного прогула (ст. 99). В более поздней редакции КЗоТа (в ред. Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 5 февраля 1988 г.) была исключена материальная ответственность работодателя при задержке расчета уволенному работнику;

б) возмещение работнику среднемесячного заработка в случаях не­законного увольнения или перевода (ст. 213, 214, 215 КЗоТа). В перво­начальной редакции КЗоТа 1971 г. размер возмещения ущерба в виде оплаты вынужденного прогула или выполнения нижеоплачиваемой работы ограничивался средним заработком за указанный период, но не более чем за три месяца. Впоследствии Федеральным законом от 17 марта 1997 г. № 59-ФЗ в рассматриваемую статью были внесены из­менения, в соответствии с которыми снималось ограничение размера возмещаемого ущерба. Средний заработок должен был возмещаться за все время вынужденного прогула или выполнения нижеоплачивае- мой работы. Кроме того, в результате обобщения судебной практики¹перечень случаев возмещения работнику ущерба был дополнен случа­ем оплаты вынужденного прогула, когда неправильная формулировка причины увольнения в трудовой книжке препятствовала поступлению рабочего или служащего на новую работу;

в) основанием материальной ответственности работодателя призна­валась задержка исполнения решения органа по рассмотрению трудо­вых споров о восстановлении работника на работе. Работнику должен был возмещаться средний заработок или разница в заработке за весь период такой задержки (ст. 216 КЗоТа 1971 г.);

г) руководящая судебная практика также признавала в качестве особых оснований материальной ответственности работодателя неза­конное отстранение от работы и незаконный отказ в приеме на работу лиц, с которыми администрация предприятия, учреждения организа­ции обязана заключить трудовой договор. В первом случае Верховный Суд СССР в Постановлении от 24 ноября 1978 г. № 10 «О примене­нии судами законодательства, регулирующего оплату труда рабочих и служащих» предусмотрел взыскание среднего заработка за время вынужденного прогула в связи с незаконным отстранением от работы в пределах одного года. Во втором случае, признав незаконным отказ в приеме на работу, суды, руководствуясь Постановлением Пленума Верховного Суда РФ², выносили решение, обязывающее работодате­ля заключить с истцом трудовой договор. Если же в результате отказа или несвоевременного заключения трудового договора работник имел вынужденный прогул, его оплата должна была производиться приме­нительно к правилам, установленным для оплаты вынужденного про­гула работника, незаконно уволенного с работы.

В ТК РФ все вышеперечисленные случаи сведены в общий пере­чень оснований материальной ответственности работодателя за ущерб, причиненный в результате незаконного лишения работника возмож­ности трудиться (ст. 234). Это — незаконное отстранение работника от работы, его увольнение или перевод на другую работу; отказ работода­теля от исполнения или несвоевременное исполнение решения орга­на по рассмотрению трудовых споров или государственного правового инспектора о восстановлении работника на прежней работе; задержка работодателем выдачи трудовой книжки, внесение в трудовую книжку неправильной или не соответствующей закону формулировки причи­ны увольнения. В дополнение к рассмотренным нами выше случаям в этом перечне названо незаконное отстранение работника от работы и внесение в трудовую книжку неправильной или не соответствующей законодательству формулировки причин увольнения.

3. Третья группа случаев материальной ответственности работо­дателя, которая сформировалась в советский период, связана с воз­мещением морального вреда, причиненного работнику (ст. 213 КЗо­Та 1971 г.). Легализации названного случая в КЗоТе предшествовала сложившаяся судебная практика, которая нашла отражение в Поста­новлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда»¹. В этом Постановлении была дана широкая трак­товка случаев компенсации морального вреда в трудовых отношениях путем применения аналогии гражданского законодательства. В част­ности, отмечалось, что отсутствие в законодательном акте указания на возможность компенсации морального вреда не означает, что по­терпевший лишен такого права. В этой связи суд вправе обязать ра­ботодателя компенсировать причиненные работнику нравственные, физические страдания в связи с незаконным увольнением, переводом на другую работу, необоснованным применением дисциплинарного взыскания, отказом в переводе на другую работу в соответствии с ме­дицинскими рекомендациями и т.п. Законодатель принял несколько иное решение, легализовав в КЗоТе (ст. 213 в ред. Федерального зако­на от 17 марта 1997 г. № 59-ФЗ) только случаи возмещения морального вреда незаконно уволенным или переведенным работникам. Во всех остальных случаях нарушения трудовых прав работника возмещение работодателем морального вреда не предусматривалось.

В ТК РФ законодатель возвращает прежнее «широкое» примене­ние возмещения морального ущерба, причиненного работнику (ст. 237, а также ст. 151, 1099—1101 ГК РФ). Любые неправомерные действия (бездействие) работодателя может повлечь возмещение работнику мо­рального вреда в денежной форме, в том числе и при нарушении его имущественных прав (например, при задержке выплаты заработной платы). Размер возмещения определяется соглашением сторон трудо­вого договора. В случае возникновения спора размер возмещения оп­ределяется судом независимо от подлежащего возмещению имущест­венного ущерба. Размер компенсации морального вреда должен опре­деляться исходя из конкретных обстоятельств каждого дела, с учетом объема и характера причиненных работнику нравственных или физи­ческих страданий, степени вины работодателя, иных заслуживающих внимания обстоятельств, а также требований разумности и справедли­вости (п. 63 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 мар­та 2004 г. № 2 «О применении судами Российской Федерации Трудо­вого кодекса»).

Обязанность компенсации морального вреда возлагается на рабо­тодателя при наличии его вины, за исключением случаев, когда вред был причинен жизни или здоровью работника источником повышен­ной опасности (ст. 1100 ГК РФ). В ТК РФ установлено правило о том, что договорная ответственность работодателя не может быть ниже ус­тановленной Кодексом или иными федеральными законами (ст. 232). Однако в рассматриваемом случае минимальной границы не установ­лено, что можно считать очевидным пробелом в правовом регулиро­вании трудовых отношений.

4. Четвертая группа случаев полной материальной ответственности работодателя — ответственность за ущерб, причиненный имуществу работника, — впервые получила легальное закрепление именно в тру­довом законодательстве (ст. 235 ТК РФ). Ранее эти случаи подпада­ли под нормы гражданского законодательства. В ТК РФ установлен порядок определения размера ущерба и порядок возмещения ущер­ба. В данном случае применяется правило, аналогичное закреплен­ному в ст. 1064 ГК РФ. Размер ущерба исчисляется по рыночным це­нам, действующим в данной местности на день возмещения ущерба. При согласии работника ущерб может быть возмещен в натуре. Рабо­тодатель обязан рассмотреть письменное заявление работника о воз­мещении ущерба в 10-дневный срок. При несогласии работника с ре­шением работодателя или неполучении ответа в установленный срок работник имеет право обратиться в суд.

5. Пятая группа случаев материальной ответственности работодате­ля — ответственность за задержку заработной платы и иных выплат — также является новеллой в трудовом законодательстве (ст. 236 ТК РФ). Размер штрафных санкций (денежной компенсации) за каждый день задержки определяется коллективным договором или трудовым до­говором, но в любом случае он не может быть ниже ¹/₃₀₀ действующей в это время ставки рефинансирования ЦБ РФ. Если стороны трудо­вого договора в договорном порядке не установили размер денежной компенсации, то будет применяться вышеназванная установленная за­коном ставка. Отметим весьма своеобразную новацию ст. 236 ТК РФ (в ред. ФЗ от 30 июня 2006 г. № 90-ФЗ): обязанность выплаты указан­ной денежной компенсации возникает независимо от наличия вины работодателя. В первоначальной редакции ТК РФ названная статья предусматривала применение общих правил юридической ответст­венности, т.е. ответственности за вину.

Следует обратить внимание на то, что по ст. 236 ТК РФ работода­тель за задержку заработной платы выплачивает работнику по сути дела своего рода штраф. Эта форма ответственности присуща не тру­довому, а гражданскому праву. Но поскольку эта выплата осущест­вляется, как уже указывалось, независимо от вины работодателя, то по правовой природе она ближе к способу обеспечения исполнения обязательств (неустойка (ст. 330—333 ГК РФ)). В качестве ориентира для определения размера денежной компенсации в пользу работни­ка взята ставка рефинансирования Центрального банка РФ — катего­рия, которая ранее в трудовом праве отсутствовала. Ставка рефинан­сирования — это процентная ставка, под которую Центральный банк кредитует коммерческие банки. Таким образом, в данном случае при­сутствует логика гражданского права — отношения «кредитор (работ­ник) — должник (работодатель)» применительно к ст. 395 ГК РФ. На­числение процентов в связи с несвоевременной выплатой заработной платы не исключает права работника на индексацию сумм задержан­ной заработной платы в связи с их обесцениванием вследствие инфля­ционных процессов (п. 55 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 г. № 2 «О применении судами Российской Феде­рации Трудового кодекса Российской Федерации»).

На наш взгляд, новация ТК РФ в этой части «материальной ответст­венности независимо от вины работодателя» должна была повлечь за собой изменение юридической природы гарантии охраны заработной платы с мер юридической ответственности на способы надлежащего и реального исполнения обязанности работодателя по выплате зара­ботной платы, т.е. о чем мы уже писали в главе, посвященной заработ­ной плате, настоящего Курса. Вопрос о вине как условии ответствен­ности стал предметом дискуссии прежде всего в теории гражданско­го права. Условно можно выделить три основных подхода в решении поставленного вопроса.

Наибольшее распространение получило мнение, согласно кото­рому ответственность наступает за вину, но допускаются исключения в случаях, предусмотренных законом, — независимо от вины и даже без вины, в целях стимулирования должного поведения. Институт от­ветственности без вины обосновывался превентивной функцией гра­жданского права¹. Так, О.С. Иоффе рассматривал объективно про­тивоправное причинение вреда владельцем источника повышенной опасности в качестве исключения из принципа вины. Основание юри­дической ответственности в этом случае он видел в стимулировании лица к определенной деятельности, угроза возмещения убытков по­зволяет стимулировать предотвращение вредоносных действий в бу­дущем. Таким образом, несмотря на отсутствие вины, возмещение убытков выступает здесь как форма гражданско-правовой ответствен- ности². В теории трудового права также имеются сторонники назван­ного подхода, которые считают, что в отдельных случаях, предусмот­ренных законом, допускается материальная ответственность работо­дателя без вины³. Установление ответственности без вины работода­теля за нарушение сроков выплаты заработной платы рассматривает­ся как проявление защитной функции отрасли, необходимость особой защиты не всяких, а определенных трудовых прав — прав на своевре­менное и в полном объеме получение заработной платы⁴.

Ряд исследователей, с мнением которых мы солидарны, считают, что невиновное поведение не должно влечь мер ответственности, ос­нованием юридической ответственности является полный состав пра­вонарушения, включающий и вину лица. Так, Н.С. Малеин предлагал провести в законодательстве четкую грань между мерами ответствен­ности (за виновное поведение) и иными нормами правового регули­рования, возлагающими обязанность возмещения вреда⁵. В последнем случае, как мы уже отмечали выше, имеются в виду меры защиты. Эта категория в настоящее время широко используется в юридической ли­тературе, но до сих пор не получила легального закрепления. По наше­му мнению, к таким мерам защиты и относятся способы обеспечения исполнения обязательств (обязанностей). Уплата процентов с учетом ставки рефинансирования ЦБ РФ за каждый день просрочки выпла­ты заработной платы и иных выплат работнику является не чем иным, как названным способом, компенсирующим убытки работника в свя­зи с несвоевременным получением заработной платы и иных выплат. В отношении работодателя этот способ означает уплату процентов за пользование чужими денежными средствами.

Третья группа исследователей решение вопроса о субъективном условии ответственности при отсутствии вины видит в рамках теории риска. По мнению В.А. Ойгензихта, в случае с источником повышен­ной опасности вину как субъективное условие ответственности заме­няет риск. Принятие на себя риска понимается при этом как осознан­ное допущение отрицательных имущественных последствий¹. Риск рассматривается как характеристика субъективной стороны поведе­ния человека, как особая форма психического отношения субъекта, являющаяся субъективным основанием распределения неблагоприят­ных последствий. В.А. Ойгензихт считал, что риск, в отличие от иных субъективных правовых категорий, характеризуется следующими при­знаками: 1) сознательным допущением возможных последствий; 2) до­пущением последствий имущественных; 3) последствий, связанных преимущественно со случайными обстоятельствами, которые и сами по себе, как правило, вероятны; 4) нежеланием этих последствий². Та­ким образом, несение риска — иное, чем ответственность, гражданско- правовое начало возмещения вреда. Эта концепция ответственности без вины на условиях риска представляет практический интерес в клю­че разработки правовых механизмов страхования выплаты заработной платы в случаях неплатежеспособности работодателя.

Материальная ответственность работодателя на Западе возникает обычно за несоблюдение обязанностей по трудовому договору обеспе­чить здоровые и безопасные условия труда, за внедоговорные наруше­ния (деликты) и др. Такая ответственность строится преимущественно на гражданско-правовых или социально-страховых началах. Послед­ние выражаются через выплаты потерпевшему денежных сумм в раз­мере заработка или его части в зависимости от степени утраты про­фессиональной трудоспособности. В большинстве стран выплаты по социальному страхованию (пенсия по инвалидности и др.) засчитыва- ются в счет возмещения ущерба. Возмещению также подлежат меди­цинские и прочие дополнительные расходы в части, не компенсиро­ванной за счет средств социального страхования. Предусматривается возмещение морального вреда, а также возмещение вреда в связи со смертью кормильца. Наличие вины потерпевшего уменьшает размер возмещения причиненного ему ущерба, как и допущенный потерпев­шим риск, превышающий нормальный. Во многих странах распреде­ление бремени доказывания отклонилось от общепринятого в граж­данском процессе: вина работодателя презюмируется, и он должен до­казывать свою невиновность.

В качестве тенденции можно выделить замену имущественной от­ветственности работодателя по нормам гражданского и трудового пра­ва на социальное страхование (добровольное и обязательное) профес­сиональных рисков у частных страховщиков либо введение обязатель­ного государственного страхования работников от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний¹. Страхование не­счастных случаев на производстве в зарубежной практике является од­ним из старейших видов социального страхования, насчитывающим столетний опыт применения. Так, в конце ХХ в. из 146 стран — чле­нов Международной ассоциации социального обеспечения (МАСО) только пять используют «архаичные» гражданско-правовые институ­ты деликтной ответственности, индивидуального возмещения ущерба, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья². В число последних до недавнего времени (до 1998 г.) включалась и Российская Федерация, где институт возмещения причиненного вреда работнику при исполнении трудовых обязанностей регулировался гражданским законодательством.

Выводы.

1. В конце XIX — начале ХХ в. материальная ответственность как самостоятельный институт социального законодательства отсутство­вала, но выделились три направления в правовом регулировании дан­ной проблемы:

1. ответственность работника за вред, причиненный имуществу ра­ботодателя, строилась на гражданско-правовых началах с некоторы­ми ограничениями в пользу работников. По мере развития трудового законодательства объем таких ограничений увеличивался;

2. ответственность работодателя за вред, причиненный здоровью работника, первоначально также регламентировалась гражданским правом. Затем случаи причинения вреда здоровью работника были охвачены социальным страхованием. Моральный вред возмещался по нормам гражданского права;

3. ответственность работодателя за вред, причиненный имущест­ву работника, первоначально сводилась только к ответственности за несвоевременную выплату заработной платы и необоснованное рас­торжение договора личного найма. Далее число подобных случаев по­степенно расширилось.

   2. В первые годы советской власти вопросам материальной ответст­венности уделялось незначительное внимание, что отразилось на со­держании КЗоТа 1918 г. Следующий КЗоТ 1922 г. легализовал огра­ниченную ответственность работников. Отметим, что первоначально в законодательстве выделялась только материальная ответственность работника, а работодатель отвечал преимущественно по нормам граж­данского права. Обоюдная материальная ответственность сторон тру­дового договора была легализована в полном объеме только в ТК РФ 2001 г. Советское, а затем и современное российское законодатель­ство о материальной ответственности было построено на принципи­ально иных основах, нежели законодательство о гражданско-право­вой (имущественной) ответственности.

   3. Из вышеперечисленных нормативных актов в составе правонару­шения выводились четыре условия привлечения работника к матери­альной ответственности: 1) противоправность поведения работника; 2) причинение прямого действительного ущерба имуществу предпри­ятия; 3) наличие причинной связи между противоправным деянием работника и наступившим ущербом; 4) вина работника. В законода­тельном порядке регламентировались элементы классического соста­ва имущественного (материального) правонарушения: субъект, субъ­ективная сторона, объект, объективная сторона.

   4. Материальная ответственность работодателя на Западе возни­кает обычно за несоблюдение обязанностей по трудовому договору обеспечить здоровые и безопасные условия труда, за внедоговорные нарушения (деликты) и др. Такая ответственность строилась и стро­ится преимущественно на гражданско-правовых или социально-ст­раховых началах.