3.5. П. Н. Ткачев.

<…> Пришло время ударить в набат. Смотрите! Огонь «экономического прогресса» уже коснулся коренных основ нашей народной жизни. Под его влиянием уже разрушаются старые формы нашей общинной жизни, уничтожается самый «принцип общины», принцип, долженствующий лечь краеугольным камнем того будущего общественного строя, о котором все мы мечтаем.

На развалинах перегорающих форм нарождаются новые формы - формы буржуазной жизни, развивается кулачество, мироедство; воцаряется принцип индивидуализма, экономической анархии, бессердечного, алчного эгоизма. <…>

Огонь подбирается и к нашим государственным формам. Теперь они мертвы, безжизненны. Экономический прогресс пробудит в них жизнь, <…>

Сегодня наше государство - фикция, предание, не имеющее в народной жизни никаких корней. Оно всем ненавистно, оно во всех, даже в собственных слугах, вызывает чувство тупого озлобления и рабского страха, смешанного с лакейским презрением. Его боятся, потому что у него материальная сила; но, раз оно потеряет эту силу, ни одна рука не поднимется на его защиту.

Но завтра за него встанут все его сегодняшние враги, - завтра оно будет выражать собой их интересы, интересы кулачества и мироедства, интересы личной собственности, интересы торговли и промышленности, интересы нарождающегося буржуазного мира. <…>

Народ, изнывающий под гнетом деспотического, грубого, варварского произвола <…> сочувствует нам, и, если бы не его рабские привычки, исторически выработавшиеся под влиянием условий окружающей его жизни, <…> он открыто восстал бы против своих эксплуататоров и грабителей.

Сегодня наши враги слабы, разъединены. Против нас одно правительство со своими чиновниками и солдатами. Но эти чиновники и солдаты не более, как бездушные автоматы, бессмысленные, слепые и часто бессознательные орудия в руках небольшой кучки автократов. Уничтожьте их, и вместо дисциплинированной и хорошо организованной армии живых врагов вы очутитесь лицом к лицу с нестройной толпой обезглавленных трупов. Следовательно, сегодня единственно сильным и опасным врагом для нас является только эта ничтожная кучка автократов.

Но к ней относится враждебно и все наше общество; как ни разнообразны составляющие его элементы, оно давно уже тяготится настоящим порядком вещей. <…>

Мы признаем анархию (или, точнее выражаясь, то, что под этим словом обыкновенно подразумевается), но только как желательный «идеал» отдаленного будущего. Однако мы утверждаем, что слово анархия не выражает собою вполне идеала этого будущего. <…>

Анархия – значит, безвластие. Но безвластие есть только одно из неизбежных, логических последствий причины более коренной, более глубокой - равенства. <…> Равенство предполагает анархию, анархия - свободу; но и равенство, и анархия, и свобода, все эти понятия совмещаются в одном понятии, в одном слове, в слове - братство. Где братство, там и равенство, где равенство - там и безвластие, там и свобода.

Отсюда само собой следует, что никакая революция не может установить анархию, не установив сначала братства и равенства.

Но, чтобы установить братство и равенство, нужно, во-первых, <…> уничтожить все те учреждения, которые вносят в жизнь людей неравенство, вражду, зависть, соперничество; <…> во-вторых, изменить самую природу человека, перевоспитать его. Осуществить эту великую задачу могут, конечно, только люди, понимающие ее и искренно стремящиеся к ее разрешению, т. е. люди, умственно и нравственно развитые, т. е. меньшинство. Это меньшинство в силу своего более высокого умственного и нравственного развития всегда имеет и должно иметь умственную и нравственную власть над большинством. <…>

<…> Революционеры это понимают и стремятся путем насильственного переворота обратить свою силу умственную и нравственную в силу материальную. В этой метаморфозе сил и заключается основная сущность всякой истинной революции. <…>

Но так как в современных обществах вообще, и в России в особенности, материальная сила сосредоточена в государственной власти, то, следовательно, истинная революция <…> должна заключаться <…> в том, чтобы овладеть правительственной властью и превратить данное, консервативное государство в государство революционное. <…> Но захват власти, являясь необходимым условием революции, не есть еще революция. Это только ее прелюдия. Революция осуществляется революционным государством, которое, с одной стороны, борется и уничтожает консервативные и реакционные элементы общества, упраздняет все те учреждения, которые препятствуют установлению равенства и братства, с другой - вводит в жизнь учреждения, благоприятствующие их развитию.

Таким образом, деятельность революционного государства должна быть двоякая: революционно-разрушительная и революционно-устроительная. <…> Если первая преимущественно опирается на силу материальную, то вторая - на силу нравственную. <…>

<…> конституционная деятельность [государства - ред.] должна отличаться эластичностью, <…> оно должно окружить себя органами народного представительства, Народной Думы, и санктировать их волей свою реформаторскую деятельность. В то же время оно должно постоянно стремиться к расширению народного развития, к поднятию уровня его нравственных идеалов. И тут ему открывается широкое поприще для пропаганды - той пропаганды, о которой мечтают наши буржуазные псевдореволюционеры. <…> характер [реформ - ред.] должен состоять:

1) в постепенном преобразовании современной крестьянской общины, основанной на принципе временного, частного владения, в общину-коммуну, основывающуюся на принципе общего, совместного пользования орудиями производства и общего, совместного труда; 2) в постепенной экспроприации орудий производства, находящихся в частном владении, и в передаче их в общее пользование; 3) в постепенном введении таких общественных учреждений, которые устраняли бы необходимость какого бы то ни было посредничества при обмене продуктов и изменили бы самый его принцип - принцип буржуазной справедливости: око за око, зуб за зуб, услуга за услугу, - принципом братской любви и солидарности; 4) в постепенном устранении физического, умственного и нравственного неравенства между людьми при посредстве обязательной системы общественного, для всех одинакового, интегрального воспитания в духе любви, равенства и братства; 5) в постепенном уничтожении существующей семьи, основанной на принципе подчиненности женщины, рабства детей и эгоистического произвола мужчин; 6) в развитии общинного самоуправления и в постепенном ослаблении и упразднении центральных функций государственной власти. <…>

Каковы же общественные идеалы нашего народа? <…> Его общественный идеал - самоуправляющаяся община, подчинение лица миру, право частного пользования, но отнюдь не частного владения землей, круговая порука, братская солидарность всех членов общины - одним словом, идеал с ясно выраженным коммунистическим оттенком. <…> коммунизм кроется в них, так сказать, в зерне, в зародыше. Это зерно может разрастись, но может и заглохнуть, - все зависит от того, в каком направлении будет развиваться наша экономическая жизнь. Если она [община - ред.] будет развиваться в том направлении, в каком она развивается теперь, - в направлении буржуазного прогресса, - то нет сомнения, что нашу общину (а, следовательно, и наши народные идеалы) постигнет судьба западноевропейской общины: она погибнет, как погибла община в Англии, Германии, Италии, Испании и Франции. Но если революция поставит во время плотину быстро несущимся волнам буржуазного прогресса, если она остановит его течение и даст ему другое, совершенно противоположное направление, тогда, нет сомнения, при благоприятном уходе наша теперешняя община обратится мало-помалу в общину-коммуну.

<…> Для того чтобы приблизиться к этой цели, чтобы приготовить почву для коммунизма, мы должны внести новые элементы, новые факторы в исторически сложившийся строй народной общины. <…> Но представления об этих новых элементах, новых факторах мы тщетно стали бы искать в народном идеале; он их еще не знает; <…> они присущи лишь социалистическому миросозерцанию революционного меньшинства. Народ не в состоянии построить на развалинах старого мира такой новый мир, который был бы способен прогрессировать, развиваться в направлении коммунистического идеала; потому при построении этого нового мира он не может и не должен играть никакой выдающейся, первенствующей роли. Это роль и значение, которое должно принадлежать исключительно революционному меньшинству. <…>

С повсеместным торжеством принципов социальной революции всякие индивидуальные и в особенности и прежде всего всякие племенные и национальные различия между людьми должны неминуемо исчезнуть. <…> Принцип национальности не совместим с принципом социальной революции, и он должен быть принесен в жертву последнему. <…>

Наш народ невежествен <…> Но зато он в большинстве своем <…> проникнут принципами общинного владения; он <…>, несмотря на свое невежество, стоит гораздо ближе к социализму, чем народы Западной Европы, хотя последние и образованнее его <…> Наши высшие классы (дворянство и купечество) не образуют никакой силы <…> Наше духовенство совсем не имеет значения - ни в народе, ни вне его. Наше государство только издали производит впечатление мощи <…>, оно не воплощает в себе интересов какого-либо сословия. Оно одинаково давит все общественные классы, все они ненавидят его <…> Наша общественная форма обязана своим существованием государству, государству, висящему, так сказать, в воздухе, государству, которое не имеет ничего общего с существующим социальным строем и корни которого находятся в прошлом, а не в настоящем. <…>

<…> Недовольство существующим порядком делает народ всегда готовым к революции, <…> но революционером в возможности <…> для того, чтобы превратить народ из возможной революционной силы в действительную, из возможного революционера в реального, мы (т. е. Революционное меньшинство), мы должны первоначально расшатать, ослабить, уничтожить гнетущий его политический строй, консервативное эксплуататорское, самодержавное государство.

Утопический социализм в России: Хрестоматия. М., 1985, С. 378-423 Материалы по истории СССР., М., 1991. С. 291-303, 331-334; дополнительно см. С. 270-284, 303-316, 326-338. Хрестоматия по истории СССР, 1861-1917. М., 1990. С. 110.