20. В. Быков «Сотников», «Обелиск»

Участник Великой Отечественной войны Василь Быков стал печататься в конце 50-х — начале 60-х годов. Напряженная манера его повествования, умение в небольшом по объему произведении сказать многое — все это привлекло внимание читателей.

Быков из повести к повести возвращается к волнующим его мыслям, продвигаясь к центральной для своего творчества проблеме — проблеме героизма.

Созданные в семидесятые годы «Сотников» и «Обелиск» относятся к «партизанскому» циклу.

Повесть «Обелиск» посвящена подвигу рядового сельского учителя Алеся Мороза. Сельцо заняли немцы. Учитель мог уйти в лес, где сколачивались отряды народных мстителей. Он же рассудил, что при его физическом недостатке (сильная хромота) в партизанском отряде от него будем мало пользы, в Сельце он может оказаться нужнее. Алесь Мороз остался обучать детей. Многие недоумевали: не встал ли учитель на путь сотрудничества с оккупантами? Ткачуку, бывшему заведующему районо, пришедшему к нему как-то ночью из партизанского отряда, Алесь сказал: «А я не затем два года очеловечивал этих ребят, чтоб их теперь расчеловечили».

Первое время немцы только издали наблюдали за учителем. Правда, весной 1942 года неожиданно нагрянули в школу, допрашивали учителя, вытрясали ученические сумки. Обошлось. Но через некоторое время случилась беда: шестеро питомцев Мороза решили уничтожить местного полицая Каина. Ребят схватили. Диверсия не удалась. Учитель был предупрежден и вовремя скрылся у партизан.

Немцы заявили, что мальчишек повесят, если Мороз не явится к ним. Алесь понимал, что детей фашисты все равно не пощадят, а ему — смерть, но все равно решил быть вместе с учениками, разделить их участь.

Учителя зверски убили, а потом повесили рядом со школьниками.

Несомненно, Алесь Мороз — это цельная, сильная натура. Он погибает, утверждая себя как личность. Его самопожертвование — это смерть во имя великой цели, во имя будущего.

Один из шестерых детей выжил. Это был Павлик Миклашевич. По сигналу своего учителя он побежал в кусты, но немцы подстрелили его, а потом сбросили в канаву с талой водой. Полуживого, его подобрала и выходила бабка. Павел продолжил дело Учителя — он остался в Сельце «очеловечивать» уже новое поколение школьников. Простой обелиск с фамилиями казненных фашистами ребят был установлен стараниями Павла. Не было только фамилии учителя. Незадолго да своей смерти Павел Миклашевич несправедливость исправил.

Отчего забыли Мороза? Не все, оказывается, поняли простой смысл его подвига. Даже теперешний заврайоно Ксензов в споре с Тимофеем Ткачуком, бывшим учителем, партизаном во время войны, вопрошал: «Что он такое совершил? Убил ли он хоть одного немца?» «Душевно близоруким» был назван педагог Ксензов Ткачуком. И это правильно! Ведь сделать нравственный выбор, «жизнь положить на плаху» — не каждому под силу!

Исследовать мотивы подвига — вот та творческая задача, которую решал В. Быков в каждом своем произведении. Ради этого он ставит героев в ситуации, когда человеку, оставшись наедине со своей совестью, должен сделать выбор между жизнью и смертью, честью и бесчестием.

Можно ли в определенной ситуации поступиться своими принципами? Можно ли пойти против совести? В повести «Сотников» Быков недвусмысленно показывает, к чему приводит нравственный компромисс, малейшее отступление от норм общества в той жесточайшей борьбе, что вел с фашистами наш народ.

Природу предательства показывает писатель через образ другого своего героя, Рыбака, который хочет жить вопреки всему. Он нравственно глух. Только в конце жизни он понимает, что духовная гибель может оказаться страшнее физической.

Но ведь есть же в натуре этого человека и другие качества! Он смел, сохранил чувство солдатского товарищества. Вот идут партизаны, проваливаясь в снег, голодные и замершие. За Рыбаком захлебывается кашлем больной Сотников. «Рыбак… вытащил замусоленное, будто портянка, вафельное полотенце и, отряхнув его, повернулся к Сотникову:

— На, обмотай шею. Все теплее будет».

Когда же случайно встреченные полицаи ранят Сотникова, Рыбак, рискуя жизнью, выносит товарища из огня.

Есть у него и другие положительные качества, которые помогают ему быть среди партизан далеко не последним. Но все же нет твердой нравственной основы, стержня крепкого в Рыбаке. В минуту выбора между жизнью и смертью он предпочитает жизнь, при этом искренне считает, что, поступая так, обманывает немцев и «может еще и вывернется и тогда уже наверняка рассчитается с этими сволочами…»

Позже он увидит тупик, в котором оказался. Но ремня нет. Его отняли. Значит, отняли и смерть: «…уходила последняя возможность свести счеты с судьбой».

Это будет чуть позже. Пока же он придерживает чурбан, на котором с веревкой на шее стоит его партизанский друг. «Прости, брат!» — шепчет дрожащими губами Рыбак, не решаясь на «последнее и самое страшное для него теперь дело». «Пошел к черту!» — коротко бросил Сотников и здоровой ногой сам оттолкнул от себя чурбан.

Мастерски передает состояние Рыбака писатель, когда тот, поняв, что гибель откладывается, с ужасом понимает, что не уйти ему в лес к партизанам, для них он предатель.

В крайнюю минуту выбора раненый, изуродованный Сотников оказался сильнее Рыбака. Он погибает, но остается человеком. Его смерть — это пример для людей, собравшихся у места казни, пример мужества.

Конечно, каждый сам выбирает свою судьбу. Но жить хочется всем! В отчаянную минуту смалодушничал Рыбак. Сделали свой выбор Сотников, Алесь Мороз, идущие на смерть с пониманием, что жертва их не напрасна.

Повести Василя Быкова о Великой Отечественной войне остро современны. Проблемы верности своему долгу, гражданского мужества, совести, чести, человеческого достоинства звучат актуально и в наши дни. Книги Быкова помогают людям оставаться Людьми в любой ситуации, осознавать, что нелегко дающаяся человеку жизнь должна быть прекрасна. И тем более — ее окончание! Иначе, зачем тогда жить?

21. Светлана Алексиевич - всемирно известный белорусский прозаик, пишущий на русском языке. Автор прозы о войне, о Чернобыле. Создатель уникального документально-художественного метода, основанного на творчески сконцентрированных беседах с реальными людьми... Светлана Алексиевич родилась 31 мая 1948 года в г. Ивано-Франковске (Украина) в семье военнослужащего. После демобилизации отца из армии семья переехала на его родину - в Беларусь.

После окончания школы работала корреспондентом районной газеты, еще в школе писала стихи и газетные заметки. В 1967 году стала студенткой факультета журналистики Белорусского государственного университета в г. Минске. Во время учебы несколько раз была лауреатом республиканских и всесоюзных конкурсов научных студенческих работ.

Пробовала себя, свой голос в разных жанрах - рассказы, публицистика, репортажи. Решающее влияние на выбор оказал известный белорусский писатель Алесь Адамович и его известные книги "Я - из огненной деревни" и "Блокадная книга". Написаны они не им одним, а в соавторстве с другими писателями, но идея и разработка этого нового для белорусской и современной русской литературы жанра принадлежала ему. Адамович называл этот жанр по-разному, все время искал точную формулировку: "соборный роман", "роман-оратория", "роман-свидетельство", "народ сам о себе повествующий", "эпически-хоровая проза" и т. д. Всегда она называла его своим главным Учителем. Он помог ей найти свой путь... В одном из интервью так потом скажет: "Я долго искала себя, хотелось найти что-то такое, чтобы приблизило к реальности, мучила, гипнотизировала, увлекала, была любопытна именно реальность. Схватить подлинность - вот, что хотелось. И этот жанр - жанр человеческих голосов, исповедей, свидетельств и документов человеческой души мгновенно был мной присвоен. Да, я именно так вижу и слышу мир: через голоса, через детали быта и бытия. Так устроено мое зрение и ухо. И все, что во мне было, тут же оказалось нужным, потому что требовалось одновременно быть: писателем, журналистом, социологом, психоаналитиком, проповедником..."

В 1983 году была написана книга "У войны не женское лицо". Два года она лежала в издательстве и не печаталась, автора обвиняли в пацифизме, натурализме, в развенчании героического образа советской женщины.

Но грянули новые времена, началась «перестройка» и в 1985 г. книга «У войны не женское лицо - роман голосов», так она это назовет в последствии, женщин-фронтовичек о войне, которую никто не знал, которую мужчины не рассказали, вышла почти одновременно в московском журнале "Октябрь", белорусском издательстве "Мастацкая лiтаратура", а затем в издательствах "Советский писатель", в "Роман-газете" и т.д. И в последующие годы она переиздавалась многократно - общий тираж дошел до 2 млн. экземпляров. Книгу приветствовали известные писатели-фронтовики: Кондратьев, Бакланов, Гранин, Окуджава и многие другие.

В 1985 году вышла и вторая книга, которая тоже около года (обвинения все те же - пацифизм, отсутствие идеологических стандартов) ждала своего часа - "Последние свидетели" (сто недетских рассказов). Эта книга также много раз издавалась, отмечена многочисленной критикой, которая называла обе книги "новым открытием военной прозы". Женский взгляд на войну, детский взгляд на войну открыл целый материк новых чувств и идей.

В 1989 г. вышла новая книга С. Алексиевич "Цинковые мальчики" - книга о преступной афганской войне, которую десять лет скрывали от собственного народа. Чтобы написать эту книгу она четыре года ездила по стране, встречалась с матерями погибших солдат и бывшими воинами-афганцами. Сама побывала на войне, летала в Афганистан. После выхода книги, которая произвела в обществе эффект разорвавшейся бомбы, многие не простили автору развенчание героического военного мифа. В 1993 г. вышла новая книга "Зачарованные смертью". Это был рассказ о самоубийцах - о тех, кто покончил с собой или пытался покончить с собой, не выдержав исчезновения социалистических идей, социалистического материка. Те, кто уравнял себя с идеей, сжился с ней намертво. Кто не нашел в себе силы принять новый мир. Новую историю и новую страну.

По книге был снят фильм "Крест".

В 1997 году С. Алексиевич закончила и опубликовала книгу "Чернобыльская молитва. Хроника будущего». Эта книга не о Чернобыле, как пишет сама автор, а о мире после Чернобыля. Как человек живет, обживает новую реальность, которая произошла, существует, но еще не осознана и не понятая. Люди, пережившие Чернобыль, люди, живущие после Чернобыля, добывают новое знание. Знание для всего человечества. Они уже живут после третьей мировой войны... После ядерной войны... Не случаен в этом смысле подзаголовок книги - хроника будущего.

Книги С. Алексиевич издаются в Америке, Германии, Англии, Японии, Швеции, Франции, Китае, Вьетнаме, Болгарии, Индии и т. д. Она - автор сценариев 21 документального фильма. И трех театральных пьес. Во Франции, Германии, Болгарии ставились спектакли по ее книгам.

С. Алексиевич награждена многими международными премиями: Курта Тухольского (Шведский ПЭН) за "мужество и достоинство в литературе", премией Андрея Синявского "За благородство в литературе", российской независимой премией "Триумф", лейпцигской премией "За европейское взаимопонимание-98", немецкими премиями "За лучшую политическую книгу" и имени Гердера.

Сама Светлана Алексиевич обозначила однажды в интервью так главную идею своих книг, своей жизни: "Я всегда хочу понять, сколько человека в человеке. И как этого человека в человеке защитить? Чем мы можем его защитить".

Алекса́ндр Миха́йлович (Алесь) Адамо́вич (белор. Аляксандр Міхайлавіч (Алесь) Адамовіч; 3 сентября 1927, деревня Конюхи Слуцкого района Минской области — 26 января 1994, Москва) — русский и белорусский советский писатель, сценарист, литературовед, доктор филологических наук (1962), профессор (1971), член-корреспондент АН БССР (1980).[1]Содержание [убрать]

Биография

Родился в семье врачей. Во время Великой Отечественной войны воевал в партизанском отряде.

Учился в Лениногорском горно-металлургическом техникуме. Окончил филологический факультет Белорусского государственного университета (1950)[1], аспирантуру (1953), московские Высшие двухгодичные курсы сценаристов и режиссеров (1964).

В 1954—1962 и 1967—1987 работал в Институте литературы им. Я. Купалы АН БССР (с 1976 — заведующий сектором). В 1962—1966 преподавал в МГУ, был отстранен от преподавания за отказ подписать письмо с осуждением Ю. Даниэля и А. Синявского. В 1987—1994 — директор Всесоюзного НИИ кинематографии[2].

В 1993 году подписал «Письмо 42-х».

26 января 1994 года сразу после выступления в Верховном суде РФ с речью в защиту имущественных прав Союза писателей и Литфонда он умер от второго инфаркта. Похоронен в городском посёлке Глуша Бобруйского района Могилевской области.

Каратели

Действие происходит во время Великой Отечественной войны, в 1942 г., на территории оккупированной Белоруссии. «Каратели» — кровавая хроника уничтожения батальоном гитлеровского карателя Дирлевангера семи мирных деревень. Главы носят соответствующие названия: «Поселок первый», «Поселок второй», «Между третьим и четвертым поселком» и т. д. В каждой главе помещены выдержки из документов о деятельности карательных отрядов и их участников.

Каратели-полицаи готовятся к уничтожению первого поселка на пути к основной цели — большой и многолюдной деревне Борки. Точно указаны дата, время, место события, фамилии. В составе «особой команды» — «штурмбригады» — немец Оскар Дирлевангер объединил уголовников, предателей, дезертиров разных национальностей и вероисповедания.

Полицай Тупига поджидает своего напарника Доброскока, чтобы закончить расправу над жителями первого поселка до приезда начальства. Все население сгоняют за сарай к большой яме, у края которой производится расстрел. Полицай Доброскок в одном из домов, подлежащих уничтожению, узнает среди хозяев свою городскую родственницу, перебравшуюся в деревню накануне родов. В душе женщины загорается надежда на спасение. Доброскок, подавив возникшее было чувство сострадания, стреляет в женщину, которая опрокидывается навзничь в яму — и… засыпает (По свидетельству чудом уцелевших после казни, люди в момент выстрела не слышат, как стреляют. Они как бы засыпают.)

В главе «Поселок второй» описывается уничтожение деревни Козуличи. Каратель-француз просит полицая Тупигу за шмат сала проделать за него «неприятную работенку» — расстрелять семью, обосновавшуюся в хорошей добротной избе. Ведь Тупига — «мастер, специалист, ну что ему стоит?» У Тупиги — своя манера: сперва он говорит с женщинами, просит хлеба перекусить — те и расслабятся, а как хозяйка к печи нагнется, так и… «Тело пулемета рванулось — как бы и он испугался…»

Действие возвращается к поселку первому, к той яме, где осталась в состоянии странного смертного сна беременная женщина. Сейчас, в 11 часов 51 минуту по берлинскому времени, она открывает глаза. Перед ней — довоенная детская комната на бобруйской окраине; мать с отцом собираются в гости, а она прячет от них стыдно накрашенные маминой помадой губы; следующее видение — почему-то чердак, и они с Гришей лежат, как муж и жена, а внизу мычит корова… «Кислый запах любви, стыдный. Или это из-за ширмы? Нет, снизу, где корова. Из ямы… Из какой ямы? О чем я? Где я?»

Поселок третий мало чем отличается от предыдущих. Полицаи Тупига, Доброскок и Сиротка идут через редкий соснячок, вдыхая жирный сладковатый трупный дым. Тупига старается подавить мысли о возможном отмщении. Внезапно в гуще малинника полицаи натыкаются на женщину с детьми. Сиротка выказывает немедленную готовность покончить с ними, но Тупига, вдруг повинуясь какому-то неосознанному порыву, отправляет напарников вперед, а сам дает очередь из пулемета мимо цели. Внезапное возвращение Сиротки повергает его в ужас. Тупига представляет себе, как бы отреагировали на его поступок немцы или бандиты из роты Мельниченко — «галицийцы», бандеровцы. Вот и сейчас «самостийники» зашевелились, — оказывается, какая-то баба, увидев дым-пожар, бежит с поля, домой. Из-за куста ударяет пулемет — баба с мешком падает. Дойдя до деревни, Тупига встречает Сиротку и Доброскока с набитыми карманами. Он входит в еще не разграбленный дом. Среди прочего добра — один крошечный ботиночек.

Среди прочего добра — один крошечный ботиночек. Держа его на пальце, Тупига находит в темной боковушке спящего в люльке младенца. Один глаз его приоткрыт и, кажется Тупиге, смотрит на него… Тупига слышит во дворе голоса мародерствующих бандеровцев. Ему не хочется, чтобы его заметили в доме. Ребенок кричит — и Тупига выхватывает наган… Далеко и незнакомо звучит его голос: «Жалко было, пацана пожалел! Живым сгорит».

Командир новой «русской» роты Белый замышляет способ избавления от ближайшего соратника Сурова, с которым его связывают курсы красных командиров, плен, бобруйский лагерь и добровольное согласие служить в карательном батальоне. Белый сначала тешил себя несбыточной затеей — уйти когда-нибудь к партизанам, а в качестве свидетеля своих «честных» намерений предъявить Сурова, а потому специально оберегал его от явно кровавых заданий. Однако чем дальше, тем отчетливее понимает Белый, что никогда не сможет порвать с карателями, особенно после случая с партизанским разведчиком, в доверие к которому он вошел, но тут же и выдал его. А чтоб развеять суровский ореол непорочности, приказывает тому самолично облить бензином и подпалить сарай, куда согнали все население поселка.

В центре следующей главы — фигура лютого карателя из так называемой «украинской роты» Ивана Мельниченко, которому всецело доверяет командир роты немец Поль, вечно пьяный уголовник-извращенец. Мельниченко вспоминает о своем пребывании в фатерлянде, куда его пригласили родители Поля, — Мельниченко спас тому жизнь. Он ненавидит и презирает всех: и тупых, ограниченных немцев, и партизан, и даже своих родителей, которые ошеломлены появлением сына-карателя в бедной киевской хате и молят Бога о его смерти. В разгар очередной «операции» к мельниченковцам прибывает подмога — «москали». Мельниченко в ярости бьет по щеке плетью их командира — своего недавнего подчиненного Белого — и получает в ответ полную обойму свинца. Сам Белый тут же погибает от руки одного из бандеровцев (из документов известно, что Мельниченко долго лечился в госпиталях, после войны был судим, бежал, скрывался и погиб в Белоруссии). Борковская операция продолжается. Осуществляет её по «методе» Дирлевангера штурмфюрер Слава Муравьев. Карателей-новичков строят попарно с уже бывшими в деле фашистами — остаться в стороне, не замазаться в крови невозможно. Сам Муравьев тоже прошел этот путь: бывший лейтенант Красной Армии, он в первом же бою был раздавлен фашистскими танками, затем с остатками своего полка пытался противостоять неумолимой военной машине немцев, но в конце концов попал в плен... неумолимой военной машине немцев, но в конце концов попал в плен. Полностью подавленный, он пытается оправдаться перед матерью, отцом, женой, самим собой тем, что будет «своим» среди чужих. Военную выправку, интеллигентность бывшего учителя заметили немцы, сразу дали взвод. Муравьев тешит себя мыслями, что заставил уважать себя; его подчиненные — это не мельниченковские «самостийники», у него дисциплина. Муравьев вхож в дом самого Дирлевангера, знакомится с наложницей шефа — Стасей, четырнадцатилетней польской еврейкой, которая мучительно напоминает ему давнюю любовь — учительницу Берту. Муравьев не чужд книг, немец Циммерман обсуждает с ним теорию Ницше и библейские притчи.

Дирлевангер ценит неразговорчивого азиата, однако сейчас собирается сделать его пешкой в своей игре: он замышляет свадьбу Муравьева со Стасей, чтобы заткнуть рот злопыхателям, доносящим на него в Берлин о якобы имевшей место пропаже золотых вещиц, прикарманенных им после расстрела специально отобранных пятидесяти евреев в Майданеке.

Дирлевангер ценит неразговорчивого азиата, однако сейчас собирается сделать его пешкой в своей игре: он замышляет свадьбу Муравьева со Стасей, чтобы заткнуть рот злопыхателям, доносящим на него в Берлин о якобы имевшей место пропаже золотых вещиц, прикарманенных им после расстрела специально отобранных пятидесяти евреев в Майданеке. Дирлевангеру нужно реабилитировать себя перед Гиммлером и фюрером за прошлую связь с заговорщиком Ремом и небезобидные пристрастия к девочкам младше четырнадцати лет. По дороге в Борки Дирлевангер сочиняет мысленно письмо в Берлин, из которого руководство узнает и по достоинству оценит его «новаторский», «революционный» способ тотального уничтожения непокорных белорусских деревень и заодно успешно применяемую практику «перевоспитания» отбросов человечества вроде ублюдка Поля, которого он вытащил из концлагеря и взял в карательный взвод: лучшая стерилизация — это «омоложение детской кровью». Борки, по Дирлевангеру, — это демонстративный акт тотального устрашения. Женщины и дети загнаны в амбар, местные полицаи, наивно рассчитывавшие на милость немцев, — в школу, их семьи — в дом напротив. Дирлевангер со свитой входит в ворота амбара «полюбоваться» на добросовестно подготовленный «материал». Когда затихает пулеметная пальба, сами собой распахиваются не выдержавшие огня ворота. У стоящих в оцеплении карателей не выдерживают нервы: Тупига дает очередь из автомата в клубы дыма, у многих выворачивает желудки. Затем начинается расправа с полицаями, которых на виду у семей выводят по одному из школы и швыряют в огонь. И каждый из карателей думает, что такое может произойти с другими, но не с ним.

В 11 часов 56 минут немец Лянге водит стволом автомата по трупам страшной ямы первого поселка. В последний раз видит своих убийц женщина, и в жуткой тишине беззвучно кричит от ужаса и одиночества неродившаяся шестимесячная жизнь.

В конце повести — документальные свидетельства о сожжении трупов Гитлера и Евы Браун, перечисление преступлений против человечества в современную эпоху.

«Хаты́нская повесть» (1971) — повесть Алеся Адамовича, посвящённая борьбе партизан против фашистов в Белоруссии во время Великой Отечественной войны. Кульминацией повести является уничтожение карателями-гитлеровцами жителей одной из белорусских деревень, что позволяет автору провести параллели как с трагедией Хатыни, так и с военными преступлениями последующих десятилетий. Повесть была написана с 1966 по 1971 г.

Сюжет

Бывший партизан, а ныне преподаватель университета Флориан Петрович Гайшун с женой Глашей и сыном Серёжей едет вместе с однополчанами на открытие памятника партизанам, павшим во время Великой Отечественной войны в белорусских лесах. По дороге он вспоминает события 30-летней давности, когда подросток Флёра ушёл в партизанский отряд Косача, где встретил Глашу, как каратели уничтожили его родную деревню и убили всю его семью, и как он оказался свидетелем того, как фашисты согнали в сарай всех жителей соседней деревни Переходы и сожгли их заживо. Гайшун понимает, что только сохранение памяти об этих событиях поможет предотвратить их повторение в будущем. Однако в современном мире уже видны следы того, что ужасы фашизма могут вернуться — это и военные преступления против мирных жителей, такие, как трагедия Сонгми, и упорная работа ведущих мировых держав по разработке всё более мощного оружия массового уничтожения.

22.

23.

24.= 4 вопрос

25.