54. . Идея суверенитета в истории политико-правовой мысли.______

_ Некоторые авторы считают, что Аристотель и Цицерон выдвигали принцип суверенитета, не зная этого термина. Однако справедливости ради следует признать, что идею главенства государства в обществе идеологически обосновывал и активно защищал уже Марсилий Падуанский (1275-1343). Исходя из идеи монаршего суверенитета он признавал необходимость существования в обществе и иной, помимо указанной, воли, которая должна участвовать в принятии общих решений (позитивных законов) и контролировать исполнение принятых решений.

Первый стройные концепции государственного суверенитета обычно связывают с именем такого ученого, как Жан Боден. Именно в его книге «Шесть книг о республике» была впервые сделана попытка комплексного и непротиворечивого ответа на ряд вопросов, касающихся суверенитета. С Боденом не просто связывают возникновение первой единой юридической концепции суверенитета, но подчас относятся к нему как к самому выдающемуся основателю современной теории суверенитета. Согласно его концепции, суверенитет – это высшая, абсолютная и бессрочная власть, и лишь образование, обладающее такой властью, может именоваться государством. Проблема поиска критериев суверенной государственной власти активно исследовалась большинством юристов-международников XVІІ-XІX в.в. Необходимость пересмотра боденовской концепции суверенитета возникла с развитием буржуазно-либеральных философско-правовых течений. Ж.Ж. Руссо, не нарушая логику классической боденовской концепции суверенитета как абсолютной вечной власти, поменял лишь самого субъекта: сувереном вместо монарха объявлялся весь народ в целом. Однако в результате такая концепция народного суверенитета во многом является фиктивной, так как государства не могут существовать лишь в пределах местных общин, а народ даже в таких общинах не может постоянно осуществлять свою власть. При этом осуществление суверенной власти народа как единым целым может быть чрезвычайно затруднено в силу отсутствия самого согласия. К примеру, какое из мнений следует считать народной волей, если одна половина граждан придерживается одной точки зрения, а другая – другой? Именно поэтому дальнейшая юридическая и политическая мысль (Т. Гоббс, Дж. Локк, Ф. Гизо и др.) пошла по пути дополнения концепции народного суверенитета теорией народного представительства, в силу которой народ, оставаясь единственным сувереном, создает для своего удобства особую структуру управления общественными делами – государство .

Отстаивая принцип государственного суверенитета, русские юристы неизменно подчеркивали его связанность уважением к международному праву и международным обязательствам.

55. Суверенитет в федеративном государстве.

В современной политологии термин (государственный) суверенитет употребляется почти как синоним слова «независимость». При этом распространено мнение, что в федеративном государстве субъекты федерации могут иметь ограниченный суверенитет, который в совокупности с суверенитетом федеральной власти (он также ограничен) образует полный суверенитет. Ограничение суверенитета федеральной власти и власти субъекта федерации происходит благодаря разграничению сфер, в которых соответствующие органы власти обладают исключительными полномочиями на принятие решений. Так, в конституциях субъектов федерации, например Татарстана, указывается, что государственное образование имеет суверенитет, который заключается в обладании всей полнотой государственной власти вне пределов полномочий центральной власти федерации.

Синонимом независимости является именно полный, а не ограниченный суверенитет государства. Проблема суверенитета в федерации. Поскольку субъектами фе­дерации являются государства и/или подобные им образования, по­стольку проблема суверенитета и распределения предметов ведения и полномочий между федерацией и ее субъектами всегда была и остается в центре внимании теории и практики федерализма. Приходится и сегодня констатировать, что ни среди теоретиков, ни среди специалис­тов-практиков нет даже принципиального единства мнений по этим важнейшим вопросам. Есть авторы, которые исходят из того, что в любом, в том числе и федеративном, государстве может быть только один суверенитет. Естественно, что с таких позиций суверенной обыч­но признается лишь федерация, а ее субъекты, в том числе и государ­ства-субъекты, — несуверенными.* Когда это утверждается в отноше­нии таких федераций, субъектами которых являются не государствен­ные, а политико-административные территориальные единицы, то это, естественно, не вызывает возражений. Но как быть применительно к тем многим федерациям, субъектами которых являются государства? Другие авторы решают эту проблему с прямо противоположных пози­ций — с позиций признания делимости суверенитета и обладания как федерацией, так и ее субъектами своей «долей суверенитета».