3. Маскировка преступной деятельности

И ЕЕ РЕЗУЛЬТАТЫ

Наконец, последний блок КХПД, который, безусловно, носит объективный характер. Это - результаты ПД. В качестве таковых выступают любые изменения внешней действительности. Это и зна­чит, что в процессе ПД происходит переход субъективного и объективное или, опредмечиваются идеальное Но поскольку субъект ПД не просто производит изменения объектов, но и запечатляет в измененных состояниях свою сущность («мате­риализует» ее), то постигнутая сущность этих изменений в КХПД называется следами ПД. При этом имеется в виду не только зако­номерные изменения материальной обстановки - будущие веществен­ные доказательства, или их образцы, не только документы (или их копии), но и психические отражения - в форме устных или пись­менных сообщений наиболее вероятных свидетелей и потерпевших.

Таким образом блок объективных последствий ПД состоит, как минимум из трех видов «следовых картин»: вещественной (предметной), документальной и образной (картина психических отражений). Для КХПД особенно важно не только изолированное описание каждой следовой картины, но и выделение взаимных связей между ними.

По-видимому, следует заметить, что поскольку «постижение опредмечивания» - это функция деятельности по выявлению и раскры­тию преступлений, то использование термина «следы» нужно расце­нивать как уступку традициям. Строго говоря, объективные по­следствия ПД должны именоваться «измененными состояниями объек­тов». Некоторые авторы в этом случае употребляют термины, заимствованные из теории информации - «мертвая» доказательственная информация (23, с.38).

Терминологические нюансы не мешают, однако, большинству ав­торов сходится в одном: в структуре КХПД важное значение имеет взаимная связь «следовых картин» (следов, признаков ПД). Между тем, капитальных: работ, раскрывающих сущность и значение корреляционной зависимости между следами ПД, в криминалистической науке нет¹. Нет и сколько-нибудь серьезного подхода к этой пробле­ме. В значительной мере приходится рассчитывать на криминологи­ческие данные. Например, такие: следовая картина сложнее и время ее образования длительное, если в составе преступной группы ра­схитителей действуют должностные лица (руководители, бухгалтеры). Еще пример: если среди расхитителей есть должностное лицо, то соучастников, чаще всего, следует искать в бухгалтерии или на скла­де (сырья или готовой продукции) (15). Или: если в процессе хи­щения изымаются непосредственные деньги (а не товарно-материаль­ные ценности), то следовая картина ПД чаще всего сливается с фо­ном правомерной хозяйственной деятельности и поэтому с трудом выявляется.

Словом, проблема КХПД не должна закрываться, поскольку видна методологическая способность подходов к анализу ПД. Кроме того, начисто отсутствуют научные основания для криминалистической классификации, типов, видов, групп ПД. Наконец, до сих пор не­состоятельна сама методика обработки результатов исследования. Если к этому добавить, что достаточно вульгарна интерпретация этих результатов, то в конечном итоге зачастую получается искаженная информационная модель ПД. Например, некорректная попытка дать кри­миналистическую характеристику халатности и взяточничества одно­временно и в одной модели заранее обречена на неудачу. Результа­тами нельзя пользоваться ни в плане теории, ни практически (35, с.588-591).

Рискуя впасть в крайность, все же необходимо сказать: про­блема КХПД вообще не должна закрываться никогда. Причина проста и непреходяща. Речь идет об объекте, на который направлена дея­тельность органов дознания, следствия, суда ... И чтобы воздей­ствовать на объект ПД с каким-либо шансами на успех, его нужно знать. Процесс же познания объекта будет прекращен не раньше, чем исчезнет он сам.