Глава 5. Социально-политическое функционирование журналистики 213

ки в 90-е гг. явилась частным случаем от общих просчетов в руководстве государством. Характерное признание сделал однажды помощник пре­зидента СВ. Ястржембский: он принял на себя ответственность за то, что у России до сих пор нет последовательной государственной информаци­онной политики²¹. Такого рода вывод содержится и в тексте Доктрины информационной безопасности Российской Федерации (2000), которую специалисты склонны рассматривать как идейную основу для формиро­вания официальной политики в области информации. Однако длитель­ное отсутствие усилий на этом направлении привело к тому, что журна­листское сообщество стало с недоверием относиться к попыткам властей как-то упорядочить отношения в сфере его профессиональных интере­сов. По оценке экспертов, Доктрина получила чрезвычайно враждебный прием со стороны СМИ и их защитников, усмотревших в документе уг­розы свободе слова. Между тем подобные оценки страдают излишним драматизмом²².

Каким образом государство могло бы способствовать формированию и поддержке политологии журналистики (впрочем, как и теории журна­листики в целом)? Через принятие на себя тех функций, которые перешли к зарубежным и отечественным спонсорам и о которых только что шла речь. Вернемся, например, к изданию и распространению литературы. Решение накопившихся здесь проблем вряд ли достижимо, если и в дальнейшем выбор тематики будет делаться в расчете на энтузиазм отдельных авторов и вкус частных издателей. Неплохо бы оглянуться на опыт советского времени, когда выходили тщательно продуманные серии книг и брошюр: свои «Библиотеки журналиста» предлагали «Политиздат», «Мысль», «Высшая школа», десятки наименований насчитывались в сериях «Партийные публицисты» и «Мастерство революционных демократов-публицистов». Оставим в стороне идеологическую нацеленность этой продукции. Важно, что для ее подготовки создавались специальные редакции публицистики и журналистики, которые действовали в союзе с ведущими специалистами этой отрасли знания.

Государственная политика, конечно же, не сводится к управлению рын­ком. В оптимальном варианте она вбирает в себя целый комплекс про­грамм, в том числе поддержку научно-исследовательских разработок, обеспечение мирового приоритета отечественных школ и концепций, сти­мулирование труда специалистов, создание их усилиями моделей разви­тия российской прессы. Это тоже политико-конъюнктурный фактор, только его действие устремлено к реализации национального интереса

²¹ Сергей Ястржембский: У России пока нет последовательной информационной политики // PR-диалог. 2002. № 3. С. 18.

²² Кравченко Ф. Обзор Доктрины информационной безопасности // Законодательство и практика средств массовой информации. 2000. № 11. С. 3.

212 Раздел II. Журналистика в социальном мире: опыты применения теории

если не сказать доминирующая, роль принадлежит категориям и кон­цепциям зарубежного происхождения. Конечно, возрождаются и тради­ции российской школы мыслителей, широкую известность получили имена многих современных российских исследователей. И все же по ци­тируемое™ они на порядок уступают Т. Адорно, Г. Алмонду, Р. Арону, П. Бурдье, С. Вербе и другим зарубежным авторитетам. Разумеется, интеграцию в международное научное сообщество можно лишь привет­ствовать. Но абсолютизация идей, возникших на другой социальной и культурной почве, не приведет к адекватному решению национальных проблем.

Возьмем для примера изучение такого противоречивого феномена как восприятие политической рекламы. Одна из исследовательниц российс­кой рекламы декларирует свою приверженность теориям классиков зару­бежной социологии: Р. Мертона, П. Лазарсфельда, П. Бергера, Дж. Мида и др. На сходной концептуальной базе, а также на опыте стран западных демократий строится и практика рекламной коммуникации в нашей стране. Однако в ходе анализа выясняется, что люди с «низким уровнем материального благосостояния и недостаточным символическим капиталом не могут адаптировать не только язык и стиль сообщения, но и сам предмет рекламы: политическая деятельность остается максимально отдаленной от обыденных практик, а значит — непонятной и бесцельной»¹⁹. Между тем основную массу населения и активных избирателей как раз и составляют такие «недостаточные» граждане. Таким образом, и сама пред­выборная агитация, и методология ее изучения существуют как бы в па­раллельном мире, а не в российской действительности. Не случайно политические партии, судя по их бюджетным отчетам, в последние годы не тратят большие средства на рекламу. Как отмечают наблюдатели, «ито­ги выборов 2003 г. показали, что деньги у нас все-таки не главное (чемпи­оном расточительности — 7,3 млн долл. — стал провалившийся с треском СПС, 4,7 млн долл. потратило многострадальное "Яблоко", а КПРФ "пу­щала пропаганды" всего на 1,8 млн долл.), и, вероятно, эти бесполезные в наших условиях расходы не будут слишком бурно расти. Большинство партий на СМИ не тратят ничего или платят им символическую тысячу рублей»²⁰. Ситуация повторилась на выборах в Госдуму в 2007 г., когда партия-фаворит «Единая Россия» вообще отказалась участвовать в публич­ных дебатах с конкурентами в эфире.

Отрицательным образом на состоянии политической теории журна­листики сказывается невнимание к прессе и ее научным основам со сто­роны государства. Спонтанная трансформация российской журналисти-

¹⁹ Богомолова Л.Н. Социальные факторы восприятия политической рекламы: авто-реф. дис. ... канд. полит, наук. СПб., 2000. С. 8, 21.

, ²⁰ Голиков И. Арифметика рынка убеждений // Наша власть: дела и лица. 2006. № 5. С. 14.